You see the whole world burning

Этика и эстетика, мифопоэтика и политика –       клетки из слов, что критике             часто, увы, не подвластны. Толстые прутья – не сказка, и меры, живя под масками        живописуют красками              ненастоящие страсти. О, но роптать-то мне ли? и я приношу извинения;       хочешь узнать моё мнение?             это почту за счастье. АльмСиВи и их царица, женщина змеелицая,        колкая, словно спица, –              наши благие боги. Йокуде или Атморе были б они не в пору;       что же, предвидя споры,              распространюсь немного: Ежели без поспешности поговорить о нежности, —       или её неуместности? —             мы замолчим на прологе: Мать – из железа скована, мы же – не избалованы       лаской её, и скорбные              Матери нашей чертоги. Смертность считая бременем, Сота вгрызается в землю и       жаждет сразиться со временем,             мир заточив в янтарь... Если тебе помстилось вдруг меж неуклюжих словесных груд,       мой дорогой и любезный друг,             будто бы я – бунтарь, То я бы спорил с жаром о верности разбазаренной,       но повторял бы безжалостно:             больше не будет, как встарь. Верую я? неверное производить впечатление       я не хочу, без сомнения, —             верую всей душой. Единовластно АльмСиВи в ней с детства царят, всесильные,       но лишь один в чернильное             сердце моё взошёл. Кто, как не он, изменчивый, яростной славой увенчанный,       топчущий беззастенчиво              душный, густой перегной, Кто, как не он, достоин верности, данной без боя,       Лорд, и Поэт, и Воин...             кто, как не он – со мной?