Час меж волка и собаки

— Здесь многое изменилось. Они сидели на ступеньках крыльца, солнце постепенно начинало заходить за верхушки деревьев, раскрашивая небо во всевозможные оттенки нежно-розового. Антон искоса поглядывал на Светлану, спокойно рассматривающую сад и дом. — В лучшую же сторону? — усмехнулся он. Антон убрал лишний строительный мусор из сада, который, казалось бы, лежал здесь уже несколько лет, посадил небольшое вишневое дерево, и начал перестраивать беседку. Домом же он гордился: считал, что дом выглядит лучше всех остальных в поселке. Светлана непонятно покачала головой: — Да, но все кажется теперь незнакомым. — У тебя будет время со всем познакомиться. Ты же задержишься? Он не смотрел на нее, но напрягся, ожидая ее ответа. Светлана взяла его за руку, ее рука была теплой, и он нежно сжал пальцы в ответ. — Задержусь. Я хочу уехать обратно с тобой. Антон улыбнулся. — Видимо, тогда ты тут совсем надолго. В доме послышался скрип. Там был только Темный, но Антону не было особо интересно, чем тот занимается. Светлана обернулась и серьезно на него посмотрела. Он никогда не любил этот ее взгляд. — Ты не понял. Я хочу уехать обратно с тобой к нашей дочери как можно скорее. Здесь опасно оставаться. Давай предоставим некоторые события самим себе, с тебя достаточно. Он не ответил. Где-то вдалеке залаяла собака, и он удивился. Откуда эта собака? Дикая? Или ее оставили хозяева? Может найти ее? Вдруг ей не хватает еды? — Антон? — Да? — Почему ты не хочешь уехать? Он спокойно посмотрел на нее: — Почему ты так решила? — Я тебя знаю, — Светлана грустно улыбнулась. — Ты приехал сюда, чтобы побыть одному, всё обдумать — так ты мне сказал. Я старалась это понять и не возражать сильно. В конце концов, почему что-то должно измениться? Тебя часто не было дома из-за работы в Дозоре, теперь ты нашел другую причину. — Света, я… — Антон, я тебя ни в чем не обвиняю. Просто это то, какими привыкли быть наши отношения. Сейчас все меняется, и я хочу знать, что с тобой все будет хорошо. — Так трогательно. Солнце почти зашло, что мешало сразу разглядеть фигуру, скрытую в тени. Как давно он здесь стоял? Прошел через Сумрак? Ему настолько нечего делать, что вместо сериалов, он подслушивает их разговоры? Последнюю мысль, казалось, Темный маг засёк и насмешливо глянул на Антона. — Что тебе нужно? — холодно спросила Светлана. Они всё так же остались сидеть на ступеньках, смотря на незваного гостя снизу вверх. — Тоже хочу поговорить с тобой, дорогая невестка. Мне нужен Целитель, и я указал это, как одно из условий того, что тебя сюда пропустили. — Я помню, неужели твое лечение не может подождать, пока мы не поговорим? — Светлана все же встала, скрестив руки на груди и с вызовом глядя на Завулона. Тот скучающе оперся на стену, барабаня пальцами по ноге. Антон все также сидел, разглядывая их. Свет и Тьма. Тьма и Свет. Лучшей картины не придумаешь для политагитации: Светлана в голубом простом платье и ясным взглядом, расправив плечи, презрительно смотрит на Темного, Великая, Светлая, будто святая; Завулон в своем неизменном темно-сером костюме, с опущенным взглядом хитрых глаз, притворно смиренный, побежденный черт. — Голубка моя, вряд ли ты сможешь меня вылечить , я — знаешь ли — не болен. Мне нужен твой совет как Целительницы. Да и подумай: чем раньше начнем — тем быстрее закончим, и тогда вы сможете разговаривать сколько захотите, и никакой злой темный маг вас больше не прервет. Звучит неплохо, не правда ли? Светлана убрала мешающуюся прядь со лба и задумчиво посмотрела на Антона. Тот слабо улыбнулся ей и кивнул. Да, иди, дорогая, помоги моему несносному родственничку. Поговорим с тобой потом. Он надеялся отложить этот разговор как можно дальше. Светлана повернулась к Завулону и спокойно сказала: — Хорошо, пойдем на кухню, мне понадобится вода. Антон, ты с нами? — Нет, посижу пока тут. Она улыбнулась ему и зашла в дом. Он запоздало ответил на улыбку. Завулон пошел за ней, не оглядываясь. Скажи спасибо, что вовремя помешал ей дальше тебя допрашивать Антон не понимал, как все же Завулон обходил все его амулеты ментальной защиты. Он не смог сдержать смешка, несмотря на то, что не считал разговор с собственной женой допросом. И не подумаю Неблагодарный. Кто так недоглядел за твоим воспитанием: Сергей или его жена? Все время забываю ее имя. Городецкий хотел ответить чем-то колким на очевидную провокацию, но не успел. Завулон закрыл за собой дверь, и он услышал последнее: Не уезжай. Я же знаю, что ты не хочешь. Почему-то все вокруг него считали, что знали его лучше, чем он сам. ** За столом сидели трое. Он, он, она. Высший, Великая, человек. От перестановки слагаемых сумма не поменяется. Она, ее муж, чужак. Третий лишний. Ему стоит уйти. Почему же тогда она чувствует себя третьей? Светлану не покидало чувство неясной неправильности. Антон сидел рядом с ней, она чувствовала его тепло, их ноги соприкасались. Стул Темного был отодвинут как можно дальше от стола, чуть ли не возле стены. Он скучающе расположился, уткнувшись в телефон, который только недавно мелькал еще на экранах телевизоров, как новинка технической мысли. Никто почти не говорил, и она даже не особо поняла, почему они вообще собрались вместе. За окном стояла глухая тишина, и Светлане казалось, что она провалилась на новый уровень Сумрака. Где-то же лаяла собака, где же она, почему замолчала?.. Ей хотелось уйти, уехать отсюда как можно скорее. Почему Антон так сопротивляется? Ну что его здесь держит? Когда общество Завулона в изолированной Инквизицией зоне, которая постоянно находится под угрозой нападения, стало для него предпочтительнее их квартиры в Москве, их жизни? Светлана хотела схватить Антона за руку, убедиться, что он точно рядом, что он вообще есть. Ее не покидало чувство его потери чуть ли не с самого момента, когда он очнулся человеком. Она просто слишком хорошо знала Антона, чтобы понимать, что больше ничего не будет как прежде. Рядом с ней он не сможет смириться, как бы она не старалась. Она боялась за мужа: после краткого обследования Завулона она поняла, с ним что-то не то. На самом деле, она всегда могла сказать, что голову ему надо полечить, но сейчас всё, что сидело раньше в нем внутри или было тщательно замаскировано, казалось, начало показываться. У него изменился даже взгляд: вместо привычной насмешки она видела не скрытую тьму, старую, больную. Когда они разговаривали, ей хотелось скорее уйти. Когда она его осматривала, она поняла, что он ее не слишком замечает; он смотрел сквозь нее в реальность, которая была глубже Сумрака. Но Антона он видел. Антон существовал в его нуль-пространстве. Ее это не могло не пугать. Светлане казалось, что в ауре Антона мелькают странные непонятные всполохи темно-красного цвета, которых раньше у него не было, но когда она пыталась аккуратно их коснуться Силой, они исчезали, будто их и не было. Неужели Темный что-то сделал?.. — Светочка, как там поживает Гесер? — Завулон спрашивает, не отвлекаясь от телефона, лениво покачиваясь на стуле. Зачем он спрашивает? Глупый вопрос. Очередная провокация. Хватит, Свет, хватит себя накручивать. Ты уговоришь Антона, и вы скоро уедете. Все будет хорошо. Главное — чаще это себе повторять. Может сбудется. — Он мне ничего не передавал? Весточки, любовного письма? — Нет. — Грустно, совсем не соскучился. Придет на мое место кто-нибудь вроде Юры, убежавшего сейчас в Беларусь, и тогда старый интриган будет умолять меня вернуться. — Да, сама Инквизиция отправится за тобой, а во главе Неихам, — лениво усмехнулся Антон. — Тебе совсем меня не жаль, верно? — Абсолютно. Усмешки. Завулон все также печает что-то в телефоне, Антон размешивает чай и держит ее за руку. Его рука расслаблена, он нежно гладит ее по тыльной стороне ладони. Она опять не может избавиться от липкого ощущения, что ее нет. В этой комнате место либо для двоих, либо для одной. За окном слышен тихий шорох листьев. Светлане кажется это таким странным: ощущение, что под куполом замерло само время, нет ветра, нет дождя, нет ничего. И тут какие-то ветки… — Ты в порядке? Антон слегка сжимает ее руку, в его глазах — беспокойство. Светлана слабо улыбается и кивает. Она пытается не думать, что взгляд Антона стал тоже другим. А может это уже давно? — Пошли спать, — предлагает она. Ей не слишком хочется спать, в конце концов она Иная , но темные круги под глазами Антона и его худоба заставляют ее хотеть заботиться о нем еще больше, только эту заботу надо скрыть под несколькими слоями собственной притворной слабости, иначе он ее не поймет. Как тяжело мужчинам пытаться быть мужчинами. — Ты устала? Ложись, я подойду через пару минут. Она не смотрит на Завулона, но почему-то уверена, что тот улыбается. У нее начинает формироваться вопрос, который мучает ее весь день. — Хорошо. ** Антон осторожно присаживается на край кровати, рассматривая в слабом свете ночника — старого детского ночника Светы с забавными насекомыми неестественно желтого цвета — ее лицо. Умиротворенное, словно с иконы. Он нежно проводит пальцами по лбу, разглаживая мелкую морщинку. Ее ресницы слегка дрожат, она открывает глаза и с улыбкой смотрит в ответ. Он ложится рядом, обнимая ее за плечи. Светлана прижимается ближе, они смотрят друг на друга и улыбаются. Он впервые за долгое время чувствует себя спокойным, он неторопливо целует ее, вспоминая. Она отвечает в таком же ритме. Он отрывается от ее губ и убирает выбившийся локон за ее ухо. Она смотрит на него так, как давно не смотрела. Она прекрасна. Он приникает губами к ее шее и неторопливой цепочкой поцелуев спускается к ключицам. Светлана прикрывает глаза, едва слышно вздыхает. Антон медленно оглаживает ткань шелковой ночнушки и оттягивает бретельку в сторону. Ночнушка обнажает ее грудь, и он ведет языком от ключицы к соску. Светлана сжимает его рубашку: — Не надо. Он поднимает голову и вопросительно смотрит на нее: что не так? сменить позу? Света почему-то отводит взгляд в сторону двери и прикусывает губу. — Я не хочу здесь. Антон не понимает. — В этой спальне? В спальне дома твоего детства, где мы занимались сексом не раз? — Сейчас все другое. — Ты из-за Завулона? — он усмехается. — Он не подсматривает за каждым нашим действием. Она молчит. — Свет, ладно, если не хочешь — хорошо. — Антон чувствует легкую досаду, но он не успел полностью возбудиться из-за таблеток. Он вздыхает и укладывается в удобную позу, обнимая ее за талию. — Ты ни разу не спросил за сегодня, как Надя. Он прикрывает глаза: что сегодня с его женой не так? — Я знаю, что у нее все хорошо. Один из моих амулетов связан с нею. Иногда она слабо транслирует свое состояние. Насколько я понял, с утра она играла в приставку с Кешей. И я ждал, когда ты сама захочешь о чем-то рассказать. Света беспомощно улыбнулась и уткнулась ему в ключицу. — Я сегодня сама не своя. Знаю же об амулете, но что-то… Этот дом будто выталкивает меня. Он погладил ее по волосам. За окном кто-то завыл. Опять эта собака? Нет, завтра он все же сходит и посмотрит, что с ней не так. Возьмет с собой Завулона, на всякий случай, или Светлану… — Этот дом завязан на кровной защите, наоборот он тебя оберегает, — он тихо шепчет. — Да. Да-да… Собака больше не выла. Антона это напрягало больше, чем вой. Эта вечная тишина, хоть сейчас он и слышит дыхание Светы. — Она сегодня вечером ходила на местную речку купаться, но там же холодно… — Подожди, речка, которая недалеко от нас? В которой купаться запрещено? Тихий смех. — Да. Они в итоге не искупались. Потом с ними поделился рыбой какой-то местный рыбак. Теперь у нас дома есть сом, и я без понятия, что с ним делать. Они рассмеялись. — Ты так волнуешься за нее? Постоянно проверяешь, как она. Я думаю, ей это не нравится, она уже самостоятельная личность, — улыбнулся Антон. — Я проверяю ее слишком часто, чем должна, но по-другому не могу. Я боюсь за нее постоянно, Антон. — Ты мне не рассказывала. Я тоже волнуюсь за нее, но в конце концов, с ней всегда бригада Темных, Светлых, Инквизиторов, больше нет никаких Двуединных, и сейчас с ней Ольга. Светлана задумчиво водила пальцем по его руке. — Я не знаю, как о таком рассказывать. Это уже как неизбежная часть наших с ней отношений. Когда я только забеременела, я была в ужасе: у меня в животе Мессия! И кто я? Разве я достойна быть ее матерью? Я не Дева Мария, я ощущала себя двадцатипятилетней дурочкой-врачом, которая толком и не жила. И тут ты, Дозор, Мел судьбы, Надя… Знал бы ты, сколько я советов выслушивала каждый день. Я тебе не рассказывала, потому что наслушалась от своей матери, что мужчин к таким вещам не привлекают. В целом, у нас так и происходит. Почти постоянно я слышала напутствия, упреки, советы, замечания в стиле «ну кто еще тебе это скажет». Я хотела иметь ту же уверенность, что все эти советчики. Господи, Гесер, да-да, не смотри так, даже Гесер давал советы мне не на духовную тему, а советовал рецепты по питанию Мессии. Он ошибся, кстати. Мессии едят тоже самое, что и обычные дети, а не настойки из женьшеня и экстракта гингко билоба. Сейчас это прошло, но не намного. Я просто каждый раз думаю, что мы дали Наде детство. Странное, беспокойное, но мы сделали все самое лучшее, что только могли сделать, — Света проговорила это все полушепотом, ее голос то повышался, то понижался. Антон обнимал ее и чувствовал, как с каждым словом у него внутри все цепенеет. Боже, какая сильная у него жена. Каким слепым он был, каким слепым он является. — Я люблю тебя, — всё, что он смог выговорить. Светлана посмотрела на него и поцеловала в лоб, выключив ночник. — Я тоже тебя люблю. Это ощущалось, как прощание. Он старался не думать об этом, лишь сильнее сжал ее в объятиях и провалился в сон. Ощущение чужого взгляда не покидало его. * Утром они всё же нашли собаку. Мертвую.