Bittersweet symphony

Решив пустить корни в Норвегии, я познакомился с Хельгой и Мортеном, супружеской парой, которая для всех, а позже и для меня стала моими родителями. Я полагаю, это судьба, потому что впервые, во вторые и в третьи разы в своей жизни я попадал под колеса именно их автомобиля. Все три раза. Я всегда говорил, что им лучше не садиться за руль. Хельга взяла меня на работу. Они оба держали свою ферму, а я стал жить и работать в их семье. До того, как пара узнала о моем маленьком секрете, они думали, что я просто ребенок без родителей, выходец из детского дома. Но правда раскрылась через несколько лет, и, к моему великому удивлению, Хельга и Мортен приняли меня и такого, и ничего между нами не изменилось. Я любил их, за столь длительное время мы очень сблизились. Они действительно стали для меня родными, а супруги, в свою очередь, относились ко мне, как к сыну. Удивительно, необычно, но я безумно рад этому. Именно Хельга и Мортен уговорили меня пойти в школу. Ведь, не смотря на то, что двести лет назад я окончил Оксфордский университет, школу так и не удалось осилить. В моей, еще человеческой жизни, обучение вели гувернантки, а потом все как-то было не до этого. Не знаю, почему. Наверное, просто никогда не видел в этом смысла. Ведь моя жизнь теперь бесконечна. И ценности в ней стали отличаться от ценностей простого смертного человека. Я посещал одну школу перед Первой Мировой и две после нее. И никогда не задерживался там дольше, нежели на полгода. Однако Хельга убедила меня попробовать еще раз. И я благодарен ей за это. Я встретил его в первый учебный день, в школе Хартвига Ниссена в Осло, в которую Мортен с женой помогли мне поступить сразу на третий курс. Скромно улыбаясь лишь уголками губ, худой кудрявый мальчик стоял во дворе, перед главным входом, со своими, очевидно, друзьями. Трое подростков что-то яро рассказывали, перебивая и споря друг с другом, размахивая руками. Но не он. Юноша молчал, просто наблюдая за своими друзьями, переводя взгляд с одного на другого, но оставаясь, словно бы где-то вне этого мира. Он ничем не отличался от остальных учеников. Но все же чем-то отличался. И я не могу себе объяснить, чем этот мальчик привлек мое внимание. Я, словно бы почувствовал некую особенную, странную связь между нами, о которой мы оба ничего не знали. Какую-то мистическую необъяснимую тягу и, поддавшись ей, решил, во что бы то ни стало, узнать этого человека. Когда я, наконец, решился подойти к нему, особо даже не представляя, что буду говорить юноше, он развернулся и с тремя своими друзьями вошел в здание школы. В тот день я его больше не видел. Зато искал после, просто выходя на каждом уроке из аудитории и бродя по коридорам, заглядывал через стекло двери в каждый кабинет. Но все попытки терпели фиаско, и мне никак не удавалось найти юношу. Однако мы увиделись снова, так неожиданно, в столовой на следующей неделе. Тогда нам отменили два занятия и я, пользуясь случаем, пошел в столовую, где еще ни разу не был. А зачем? Ведь еда мне не нужна, а перерыва как такого между уроками за эти пару дней не находилось. Ведь, отсидев свое, я сразу же отправлялся домой. Да и друзьями обзаводиться мне не хотелось. Наверное, я слишком привык к одиночеству. Имея свободных полтора часа, я, для приличия взяв лишь бутылку колы, со вздохом уселся на черный диванчик где-то в конце помещения, удобно располагаясь на нем и по-хозяйски закидывая ноги на столик рядом. Я думал о том кудрявом юноше с золотыми, как спелые колосья пшеницы волосами. С отрешенным томным взглядом каких-то серо-зеленых глаз. С прямым носом, чей кончик так игриво был вздернут вверх. С белоснежной кожей и ярко выраженными скулами, о которые точно можно порезаться. С тонкими губами, наверняка очень мягкими и сладкими…. Меня вернул в реальность высокий женский голос, похожий скорее на тот, которым можно было бы озвучивать принцесс в мультиках. Я дернулся, и ручка выпала из моих рук. А я поразился тому, что и не заметил, как достав ее и тетрадь, погрузившись в мысли о таком идеальном юноше, принялся наносить его образ на бумагу. - Привет! – Радостно воскликнула приятная блондинка, а девушка – мусульманка расплылась в самодовольной усмешке, заметив мою реакцию. - Привет, - слегка рассеяно ответил я, поспешив поднять ручку и перевернуть листок тетради. - Меня зовут Вильде, а это Сана, - вновь отозвалась блондинка, легким движением руки указывая на подругу. - А я - Эвен, - переводя непонимающие взгляды с одной на другую, просто сказал я, будучи в замешательстве: чего эти две от меня хотели? Но, к счастью, Вильде сама, буквально сразу, ответила на мой немой вопрос: - Мы – представители группы «Атмосфера». В нашей группе мы… А потом я увидел его. И Сана с Вильде исчезли. Ровно, как и все остальные. Это был короткий момент. Короче, чем одна секунда, но мне показалось, что длился он бесконечно. Стоило мне отвести глаза в сторону, как мой взгляд наткнулся на того самого идеального юношу, кого я искал все эти несколько дней. И, о боги, он тоже смотрел на меня! Что-то в груди внезапно подскочило, а мертвое сердце забилось быстрее, чем живое. Но, стоило нам встретиться взглядами, как парень, сидящий напротив меня, опять-таки в компании своих друзей, поспешил стыдливо опустить глаза вниз в надежде, что я не замечу. Глупый. Но такой прекрасный. В красно – белой толстовке, капюшон которой был натянут на серую кепку, козырьком назад. Вновь отрешенный, вновь где-то далеко. - Придешь? – Спросила Вильде, во второй раз опуская меня с небес на этот черный диван. - Я подумаю, - заулыбавшись и притворившись, что слушал ее все это время, отмахнулся я. Блондинка кивнула и со своей подругой радостно удалилась, подходя в этот раз к столику, за которым сидел он. Я ушел только после того, как компания из четверых парней покинула столовую. Все это время я сидел напротив, желая еще один, хотя бы один раз поймать томный взгляд, сводивший меня с ума и превративший вновь в девятнадцатилетнего мальчишку, которым когда-то я был и которым остался навсегда. Но он не удостоил меня такой чести. Зато по громким разговорам друзей я узнал, что его зовут Исак Вальтерсен. И все, о чем я мог думать – это о Исаке Вальтерсене.