Вен небесных просинь вторглась в мои сны.
Это просто осень поперек весны.
О.С. Ладыженский
Это нельзя было в полном смысле назвать библиотекой. Всё же у нее не замковые хоромы, чтобы так расточительно обращаться с пространством. Но отдельная комната под книги — мечта любой бывшей всезнайки. И дело тут даже не в многообразии представленной литературы, всё же она давно вышла из возраста, когда маниакально читала всё, что имело буквенные символы или было толще, чем меню в забегаловке. Просто атмосфера «книжных стен» — это ни с чем несравнимая атмосфера. Давно забытое ощущение сказки и полной защищенности, то чувство, которое она однажды испытала в школе волшебства. Когда куда ни глянь, всюду стройные ряды книг. И тут вовсе не обязательно кидаться от полки к полке, с жадностью выдирая «кирпичики». Достаточно сесть в мягкое кресло, расслабиться, и мысли сами лягут в нужное русло. Прямо как в детстве: идеи обретут форму, и страх перед неизвестностью отступит. Всё можно будет разложить по полочкам, и любая проблема станет простой и понятной. Потому что это поистине магическое место. Место сосредоточения мыслей, её персональный думосброд, её личный аквариум для неразрешимых задач. А задачка была та ещё. Гермиона сидела в кресле перед миниатюрным столом в окружении книг и смотрела, что называется, «в никуда». Газета, приведшая её в подобное смятение, лежала на полу. «Эпидемия! Медицинский факт или вымысел? Магическую общественность Британии всколыхнула новость о новой неизвестной болезни. Министерство магии пыталось предотвратить утечку информации и держало нас в неведении. Напомним, что первые слухи о странной хвори появились ещё весной этого года, когда в больницу Им. Св. Мунго поступили первые пациенты, больные «волчьей хворью». Именно так окрестили её колдомедики. Что общего имеют «волчья болезнь» и ликантропия? Чем они отличаются? И есть ли возможность уберечь себя и своих близких? Все эти вопросы мы задали в эксклюзивном интервью опытному колдомедику больницы Им. Св. Мунго. Мы просим наших читателей с пониманием отнестись к тому, что имя этого человека из соображений безопасности мы не называем. «— Доктор, правда ли, что в клинике сейчас находятся больные, страдающие неизвестной до настоящего времени болезнью? Расскажите, пожалуйста, об этом. — Да, к сожалению, мы вынуждены констатировать, что болезнь для нас новая и совершенно неизученная. Поэтому весь уровень, где находятся палаты с пациентами, больными «волчьей болезнью», закрыт для посещений и охраняется. Просим родственников отнестись с пониманием к нашим мерам предосторожности. — Как проявляется болезнь, и кто эти люди — заболевшие? — Это совершенно обычные маги. Есть среди них и министерские работники, и продавцы, и банковские клерки. В общем, весьма уважаемые люди в своих кругах. Что до проявлений болезни, то внешне они сходны с ликантропией: сначала лихорадочное состояние, которое длится около суток, а затем болезненное превращение в зверя. — Скажите, а в таком состоянии они понимают, что происходит? Сохраняется ли разум? — Пока трудно что-либо сказать на этот счёт. — Простите, доктор, но в чём же в таком случае отличие «волчьей болезни» от ликантропии? — Оно заключается в способе передачи. Дело в том, что этих людей никто никогда не кусал…». Дальше читать не имело смысла — стандартные фразы в стиле «Мы не можем разглашать информацию…» и «Мы все дали подписку…». День в клинике был хлопотным, и наспех прочитанная статья вылетела из головы Гермионы практически сразу. Кто же мог знать, что по возвращении домой придется выучить её практически наизусть? Смена в клинике, казалось, завершится благополучно — никто не умер, к тому же удалось немного поспать. Просто идеальное дежурство. Если бы не последние минуты, которые многое изменили в клинике, да, пожалуй, и во всей Канберре. В тот самый момент, когда Гермиона осматривала ослабленного пациента с гектической лихорадкой, поступившего в последние минуты её смены, видимо, везение было на её стороне, так как парамедики всё ещё присутствовали в смотровой, что совершенно не в их стиле. Как правило, они моментально испарялись после передачи пациента на руки клинике. Её коллеги даже шутливо переиначили название алгоритма оказания помощи парамедиков «хватай и беги» в «отдай и беги». Но сегодня, хвала Мерлину, всё было по-другому. Сегодня главным в бригаде был Стивен. Влюбленный в неё по уши Стивен. Стивен, назойливое внимание которого выводило из себя, раздражало даже на расстоянии, а в особо тяжкие смены заставляло вспомнить о наличии во вселенной непростительных заклинаний, и в итоге… спасло ей жизнь. Потому что в тот момент, когда мистер Оллфорд, а именно так звали нового пациента, начал превращаться в зверя, доктор Грейнджер увлеченно пальпировала ему лимфоузлы. Первым оценил ситуацию именно Стив. И среагировал тоже первым. В ту же секунду Гермиона почувствовала, как её грубо толкнули в сторону, и в той точке пространства, где секунду назад была её грудная клетка, сомкнулись гигантские клыки. Память услужливо вспыхнула фразой из учебника по защите от тёмных искусств за третий курс: «На вервольфа плохо действует палочковая магия…». И чем его? Дубинкой по башке? Хотя, на тролля же подействовало… Мерлин, о чём она сейчас думает?! После, видимо, сработали военные навыки: мысли понеслись в голове с бешеной скоростью, а палочка в руках запорхала, как бабочка. Отбежать к двери, одновременно заставляя кушетку подбить зверюгу под лапы (или что там у него?). Невербальная Левиоса в громоздкий стол, и внушительная челюсть волка потеряла пару острых компонентов. На шум сбежались остальные парамедики и практически вручную скрутили огромного зверя под его оглушительный вой. Профессионализм не пропьёшь: им и не таких приходилось скручивать, одни сумасшедшие маги чего стоят. И рычат почти так же. Правда, на то, чтобы полностью угомонить пациента, понадобилось всё имеющееся в приёмном отделении Зелье Мгновенного успокоения. Но вряд ли кто-нибудь из начальства будет возмущаться по этому поводу. Так что это и вправду было замечательное дежурство. Да что там, её же не убили — это было лучшее дежурство! После того как Гермиона ответила на, казалось, нескончаемый поток вопросов авроров, подписала кипу бумаг о неразглашении и поругалась на эту тему с заведующим приемного отделения, она наконец-то имела полное право покинуть больницу. Усталости и страха не было совершенно, наоборот, ее переполняли приятное волнение и какая-то бесшабашная радость. По дороге домой мисс Грейнджер в приподнятом настроении забрала ребенка из детского сада и гуляла с ним до самого вечера, поедая мороженое и позволяя себе пройтись по восхитительно шелестящему листьями парку. Правда, ситуацию слегка омрачил какой-то городской сумасшедший. А как ещё можно назвать маггла, ни с того ни с сего пытающегося напугать твоего ребенка? Хорошо бы она смотрелась, если бы успела обездвижить бедного старика. Или того хуже. Ей вполне хватило одной беседы с представителями правопорядка, второй раз за день видеться с аврорами что-то не хотелось. «Адреналинщица», — сидя на скамейке, вынесла себе приговор мисс Грейнджер. И пусть какая-нибудь зараза ещё раз скажет, что она убежала куда подальше из Англии и выбрала спокойную, не связанную с опасностями профессию. Мол, всё ясно (эдак, понимающе кивая головой), девочка просто не хочет вспоминать прошлое. Всё понятно — девочка не сделала карьеру аврора потому, что всё ещё боится (уже несколько разочарованно). Да ничего вам не понятно, господа. И работа у неё просто отличная — каждый день кто-нибудь умирает или, наоборот, чудом спасается. Каждую неделю какой-нибудь сбрендивший волшебник кидается на нее и пытается ни много ни мало — убить. Через день находится кто-нибудь из начальства, готовый самозабвенно прессовать не важно за что. И каждую минуту найдётся коллега, готовый прикрыть спину. Аврорам и не снилось. И кто она после этого? Девочка, которая боится? Ха! Идите вы, господа, в … сад. После непредвиденной прогулки уже дома Гермиона поняла, что откат после утренних событий всё же накрыл ее — дикая слабость валила с ног. Ничего не попишешь, за подобный выброс гормонов и магии нужно платить. Это когда тебе семнадцать, ты можешь носиться по лесам на одном адреналине. Дико хотелось спать, тело ломило, а ноги еле передвигались. Но отдых являлся непозволительной роскошью, во всяком случае, пока она не обдумает всё по горячим следам, спать не имеет смысла. Именно поэтому выбор пал на домашнюю библиотеку. Неужели то, что описывали в газете, над которой ещё утром она дружно потешалась с коллегой, о совершенно далёкой больнице, в совершенно другой стране, как будто даже в другом мире, теперь произошло тут — в спокойной Австралии? Или настоящее событие не имеет ничего общего со случившимся в Мунго? А если имеет, то какая между ними связь? Как много вопросов, словно рой потревоженных пчёл в голове. Что же ей делать? Написать письмо Гарри или, может, сразу министру Кингсли? Поразмыслив еще несколько минут, она поняла, что это будет верх глупости. Всё-таки нужно попытаться узнать как можно больше о сегодняшнем «австралийском случае» непонятной хвори, прежде чем писать на другой конец земного шара. Да и не в тех они были отношениях с Бруствером, чтобы посылать ему письма с вопросами. Ночь застала Гермиону сидящей в окружении разбросанных листков газеты. Взгляд её был направлен в сторону окна. На Канберру неслышно опускались осенние сумерки, убаюкивая город. Зелёные листья тихо шелестели, напевая свою тихую мелодию. Вечер был по-летнему тёплым, но в густом тёмном небе что-то неуловимо изменилось. Как бы хотелось просидеть без забот всю ночь у окна, вдыхая свежесть ночного воздуха… и наблюдать, как за окном тёплая австралийская осень медленно завоевывает город, и он, сам того не ведая, проигрывает сражение.