Глава 3
3 сентября 2017 г. в 13:53
Место это, откровенно говоря, не тянуло на фешенебельное кафе, или же заведение на звание оного претендующее. Простенькие деревянные столики были застланы не первой свежести клетчатыми скатертями, блеклые занавески на небольших окнах создавали некое подобие домашнего уюта, а из динамиков старенького радио звучала «Neighborhood threat» в исполнении Боуи. От вещицы этой Джиму было немного не по себе: он нервозно поедал заказанный им завтрак, глядя на красующийся на стене календарь на восемьдесят шестой год, и старался воспринимать звучащую песню исключительно как фон. Но это ему почему-то плохо удавалось. Соавторство на старых альбомах, время, что они провели вместе, все то, что Дэвид сделал для своего друга… И хотя не стоит отвергать того факта, что от того времяпрепровождения Боуи получил не меньше удовольствия, насладившись компанией американского панка, последний все же склонен был считать, что спас его в свое время именно Дэвид.
— Слишком много Боуи и в этом времени, — покачал головой Винсент, замечая напряжение своего друга.
— Возможно, — как-то нервозно кивнул Джим, после чего добавил, — можешь считать меня конченым параноиком, но периодически у меня складывается такое навязчивое чувство, что во всем этом сквозит некий «знак свыше».
— Кто знает… — уклончиво произнес Винс, делая неопределенный жест рукой с зажатым в ней кусочком хлеба, — этот парень был живой легендой, и нет ничего удивительного в том, что звучать он может повсеместно…
Фурнье заглотил немного яичницы и бекона, запив все это кофе. Затем он помакал желток яйца хлебцем и, положив его в рот, принялся сосредоточено жевать. Мысли его при этом крутились исключительно вокруг Боуи: его музыки, текстов, личности музыканта как таковой, и тех не слишком частых случаях, когда им доводилось пересекаться по какому-либо делу.
— А ведь, если подумать, то он был удивительным человеком, — внезапно, с нотками легкой полумеланхолической скорби в голосе, заметил Винсент, — поразительный талант сочетался в этом парне с очень хорошими его качествами как личности…
— Да по этому поводу я поспорить с тобой не могу, — тоскливая ухмылка скользнула по лицу юного Джеймса.
Парнишка бегло проводил взглядом проходившую мимо их столика официантку с кофейником в руках, после чего вернулся к мысли излагаемой им ранее:
— Когда-то он плюнул на свои планы ради меня, чтобы помочь мне с альбомом. Потом преодолел свой страх полетов, ибо лететь самолетом в том путешествии было проще и я говорил, что это сэкономит массу времени… А уж о той помощи, которую он мне оказал, сам того, не подозревая, не стоит и вспоминать.
— Да, накануне знакомства с Дэвидом, ты был просто в ужасной форме, — хмыкнул Купер, про себя невольно отмечая, что сам был не намного лучше прежнего Игги в определенный момент своей жизни.
— Я никогда не забуду, как в самом начале нашего знакомства мы отправились на другое побережье, проделав путь через всю страну на автомобиле, — задумчиво произнес Джим, будто пропуская слова своего собеседника мимо ушей и всецело погружаясь в собственные ностальгические воспоминания. — Тогда Дэйв сказал, что, возможно, мне просто нужно сменить обстановку и что, согласно его предположению, «шизит» меня просто с определенного места, где я обитаю и на другом побережье дела у меня пойдут лучше. И, знаешь, та вылазка на меня очень благотворно подействовала.
— Да, я помню, ты говорил, что он, можно сказать, именно он спас тебя тогда… — Винс на мгновение замолчал, внезапно переключаясь на воспоминания о чем-то своем. — «Спас»… — задумчиво произнес он. — Я когда-то очень хотел спасти того парнишку — Дэйва, — странная полуностальгическая грустная улыбка скользнула по лицу Винсента. — И я очень надеюсь, что мне это удалось… — Фурнье запнулся на полуслове и внезапно добавил, словно не решаясь льстить себе, — …хотя бы отчасти.
Воцарилось молчание. Родоначальник шок-рока невольно погрузился в воспоминания и какое-то время они сидели в тишине, уйдя каждый в свои мысли, наслаждаясь легкой разнеженностью, принесенной вкусным сытным завтраком, почти полностью уже приконченным.
— Дэйв… И все же, как его порой не хватает… — внезапно печально произнес Джим, так напомнив своему спутнику себя образца две тысячи семнадцатого: скорбь подобного типа просто не могла была быть выражена юнцом — лишь человеком зрелым, знавшим жизнь.
Винс промолчал в ответ — говорить что-то утешительное, казалось, не совсем уместно, как и разводить печальные беседы о давно покойных друзьях. Про себя он подумал, как многих дорогих людей он потерял за свою долгую жизнь, и как порой всех их не хватало — словно совершенно вполне реальной, материальной конечности или же внутреннего органа, столь жестоко ампутированного безжалостной жизнью.
Купер перевел взгляд на идущих по улице ребят о чем-то весело спорящих. Как они еще молоды! Как мало знают о жизни… хотя и думают они совершенно иначе. Все когда-то были такими… Сколь много дорог еще только предстоит этим юнцам пройти, сколько лишений познать и до чего много ударов судьбы перенести.
Этими мыслями Фурнье внезапно очень захотелось поделиться со своим другом, однако когда он повернулся к нему, выражение лица Остерберга вдруг резко изменилось словно во внезапном божественном озарении.
— А ведь мы сейчас в восемьдесят шестом… И, значит, где-то в этом времени сейчас ошивается живой и здоровый Дэйв!
Купер с долей тревоги в своих серых глазах посмотрел на Джима, словно пытаясь понять, обманывает его или нет дурное предчувствие по поводу того, что спутник его намеревается повидать своего давнего друга, несмотря всю глупость и неоправданность этого поступка. И в следующую же секунду Игги подтвердил его опасения:
— Насколько мне помнится, сейчас он находился в Нью Йорке — там он пробыл около двух недель, после чего…
— Уж не предлагаешь ли ты рвануть в Нью Йорк, чтобы повидаться с Зигги? — недовольно покосился на друга Элис.
— Не предлагаю, — ответил Джим, чем-то в тот момент очень напоминая какого-нибудь шального злодея из старых мультфильмов, — пока не предлагаю. Но, если подумать, то можно прийти к выводу, что вся эта история, так или иначе крутится вокруг нашего общего товарища, которого, к тому же, мы оба были бы безмерно рады видеть…
Винс нахмурился. В голове его метались сотни мыслей и предположений по поводу того, какие можно было бы привести логические доводы, чтобы доказать абсурдность попытки отправиться на поиски Боуи, находясь в восемьдесят шестом году и будучи при этом омоложенными на пятьдесят с лишним лет.
— Все бы замечательно, но ни прав, ни каких-либо еще документов у нас нет, — вполне резонно заметил в какой-то момент Купер, отпивая немного кофе из своей чашки и тоскливо бросая взгляд на улицу, пытаясь скрыть подобие облегчения.
— Да, но сделать поддельные вполне реально, — не вполне довольно хмыкнул Джеймс. — Благо денег на это у нас хватит.
Парень достал из кармана бумажник, чтобы оценить состояние своих финансов. Он быстро пересчитал крупные купюры, находящиеся на виду, затем открыл другое отделение бумажника, где обнаружил деньги более мелкие и где-то между стареньким долларом и банкнотой в пять долларов обнаружил два водительских удостоверения.
Брови Джима непроизвольно поднялись вверх. Удивительный и невероятно полезный сюрприз, которым их снабдили помимо всего прочего, обнаружился невероятно вовремя. Но почему его положили в раздел с мелкими купюрами, а не оставили в месте более обозримом? И почему мелкие купюры «спрятаны» надежнее, чем деньги более крупные? Впрочем, разве все это могло иметь хоть какое-то значение?
Остерберг извлек документы из бумажника и передал права, на которых красовалось фото юного Винсента Фурнье, Куперу. Винс взял протянутое ему удостоверение и крайне удивился, обнаружив рядом со своей фотографией имя и фамилию Винсента Стивенсона к которым так же прилагалась дата рождения: «18.04.1965».
Путем несложных математических подсчетов, Элис вычислил, что согласно этому документу ему было ни много ни мало, а двадцать один год!
— Но я ведь не выгляжу даже на двадцать, — удивленно произнес парнишка, показывая права своему товарищу по несчастью.
— Зато мы оба теперь официально совершеннолетние, — тоном, призывающим не скулить и не искать правды, обратился к Винсу Джим. При этом он словно ненавязчиво просил принимать подарки судьбы с неким подобием благодарности, а не прикапываться к мелочам и формальностям.
Мельком взглянув на права Остерберга, Купер обнаружил на них имя и фамилию Джеймса Ньюелла рожденного седьмого июня шестьдесят пятого года.
— Ох, не спалиться бы нам с такими документами, — ворчливо и одновременно с тем как-то немного боязливо сказал Элис, поднимаясь из-за стола и отсчитывая деньги за обед.
Джеймс же лишь ухмыльнулся в ответ. Почему-то вся эта неофициальность, обладающая еще и легким привкусом опасности и авантюры, начинала ему по-настоящему нравиться.