The force of action is equal to reaction force

— Что ж, идем дальше, — сказал нам кондитер, не останавливаясь. Мы уже вышли из орехового цеха и теперь направлялись куда-то. Все мои мысли были забиты Верукой и как она выберется из мусоропровода. Хотя я бы просто вжалась в угол и побоялась бы передвигаться в полной темноте, поэтому моей сестре повезло. — Лифт — самое эффективное средство передвижения по фабрике, — сказал Вилли, при этом странно косясь на меня. — Здесь не может быть много этажей, — пробурчал Майк, недовольно смотря на кондитера, впрочем, как и всегда. — Откуда вы знаете, мистер Всезнайка? Это не обычный лифт, который ездит только вверх и вниз. Это лифт может ездить и вправо, и влево, и наискосок — как угодно, — с этими словами шоколадный магнат впустил нас в лифт. Господи, где он откопал данную технику? Да в помине не было стеклянного лифта, а он ещё и ездит куда угодно. Вонка чёртов волшебник. — Нажимаешь любую кнопку и дзинь — летишь. Вилли не смотря нажал на какую-то кнопку, и лифт сначала поехал вправо. Ну как? Расскажите мне, будьте так добры. Мы проезжали мимо какого-то цеха, который выглядел, как Альпы. Даже снег там был, а гора… Если бы я рассказала об этом всему миру, то все сказали бы, что я идиотка и упекли бы в психиатрическую больницу. — Смотрите! Смотрите! Дамы и господа, это Помадковая гора, — показал нам пальцем Вонка, как-то странно улыбаясь. Да господи, он итак странный, чему тут удивляться?! Далее мы проехали мимо умпа-лумпов, стригших… овец? Причём овцы не были грязно белого цвета или какого-нибудь коричневого, эти животные были розовые. Неужели они из этого сахарную вату делают? — Об этом лучше не говорить. Проехав странный цех, мы попали, в какую-ту больницу. И ладно бы они лечили тут умпа-лумпов, но даже со своим зрением я могла разглядеть сгоревших кукол. Вонка, что — больной? Нет, не физически, друзья мои, а психически.  — Кукольная больница и Ожоговый центр. Он сравнительно новый. — Мы заметили, — хмыкнула я, вспоминая, что ещё вчера куклы загорели от фейерверков. Проехав местную больничку, лифт поехал в диагональ, и остановился около административного корпуса. Напротив нас находился переодетый в женщину умпа-лумп. А мне интересно, умпа-лумпы — это только мужчины или есть и женщины? — Привет, Дорис, — сказал кондитер работнику (работнице), который сидел и что-то усердно печатал, но на приветствие Вонки, умпа-лумп тоже помахал ручкой кондитеру. Мы везде ненадолго останавливались, но тут мы поехали в какой-то цех, где работнички Вилли играют в дартс. И нет, умпа-лумпы не использовали дротики, они использовали лазеры… ЛАЗЕРЫ, матерь божья! — Почему здесь все такое бессмысленное? — спросил Майк, на что я только усмехнулась. Да тут всё не имеет смысла, но это очень красиво, и вообще какая разница: имеет это всё смысл или нет. — У конфет нет смысла. На то они и конфеты. — Вот тут я с Чарли не согласна. Конфеты имеют смысл — поедая эти сладости, дети чувствуют себя счастливыми, ведь попробовали эту вкуснятину. — Это глупо. Конфеты — это пустая трата времени. — Я хочу выбрать цех, — заголосил Тиви. Он по-любому выберет цех, связанный с компьютерными играми.  — Давай, — оскалился Вилли, что аж я перепугалась. Майк нажал на кнопку «ТЕЛЕВИЗИОННЫЙ ЦЕХ», и лифт куда-то поехал. То ли в сторону, то ли по диагонали. Честно, я не очень хочу ехать именно в тот цех, не люблю я всякие такие вещи. Вот если бы была библиотека с шоколадными книгами, то я бы выбрала именно её. Хотя откуда мне знать, есть ли эта библиотека или нет.  — Сюда. — Вонка повёл нас в какую-то комнату. — Скорее надевайте очки и ни в коем случае не снимайте. От этого света можно ослепнуть. Мы ведь этого не хотим, верно? — Так эти очки вы надевали, чтобы выйти из фабрики. Вы боитесь ослепнуть от света с улицы? — Я хихикнула, ведь кондитер и правда были эти очки, когда он нас встречал. — Те очки были немного другими, — попытался отмазаться Вилли, но я-то помню. — В этом цехе проходят испытания моего последнего и величайшего изобретения — телевизионного шоколада. Однажды я подумал: «Если телевидение может разбивать изображение на миллионы и миллионы крохотных частиц, передавать их через эфир, а потом снова собирать на другой стороне, то почему-то же нельзя сделать с шоколадом? Почему нельзя передать по телевидению настоящую плитку шоколада, которую потом можно съесть?» — Я к этому не прикоснусь! — крикнул Майк, тем самым поймав на себе мой укоризненный взгляд. — Я не пойду в этом направлении. Это вряд ли возможно. Это невозможно. Вы ничего не понимаете в науке. Во-первых, волны и частицы — это разные вещи. Во-вторых, чтобы превратить энергию в материю… — Так, я уже не догоняю. У нас тут, что битва умов? В таком случае я буду болтать про кодекс Америки. — Нужна мощность 9 ядерных бомб.  — Болтун! — не выдержал Вонка, крикнув на Тиви, который был в шоке. — Серьезно, я ни слова не понимаю из того, что ты говоришь. Я сейчас отправлю плитку шоколада из одного конца цеха в другой с помощью телевидения. Принесите шоколад. — Но как? — спросила я, но не получила ответа. — Плитка должна быть большой, потому что на телевидении снимают обычного человека, а на экране он выглядит вот такусеньким, — показал на пальцах шоколадный магнат. — Здесь тот же принцип. Положив на центр цеха огромную шоколадку, умпа-лумпы направили на эту сладость лазер и нажали на кнопку. И шоколадка полетела вверх. Да, вы не ослышались. Шоколадка полетела, чёрт возьми! И знаете, это кондитерское изделие напоминало Бога, ведь позже оно озарилось белым светом. — Она исчезла, — только и могла сказать я, ведь это восьмое чудо света какое-то. — Я же говорил. Та плитка шоколада сейчас летит по воздуху над нашими головами в виде миллиона крохотных частиц. Идите сюда. Идите, идите! Скорее! — побежал шоколадный магнат, как он вообще бегать может на своих-то туфлях? — Внимание на экран. Вот она. Глядите. — Твою ж овсянку! Шоколад появился в экране телевизора, прямо рядом с обезьянами. А мне интересно, а можно оттуда взять одну обезьянку? — Бери ее! — сказал Вонка Майку. — Это только изображение на экране, — возмутился мальчик. — Ну и вредина. Елена, возьми ее. — Эмм, это сейчас мне? А мне руку случайно не отрубит? — Смелее. Протяни руку и возьми. Бери же! — уже злился Вилли, и я быстро засунула руку в экран и взяла эту чёртову шоколадку. К-как? — О, Господи! — только и смогла выговорить я, смотря на этот предмет, который лежал у меня в руках. — Ешь. Не бойся. Это вкусно. Это та же самая плитка. Она просто уменьшилась в пути, только и всего. — Иди к чёрту, я не буду это. Чарли, будешь? — улыбнулась я мальчику, а он только закивал, и я протянула ему эту плитку. Вилли же только фыркнул. — Вкусно. — Волшебство! — наконец-таки сказал дедушка Чарли, смотря на то, как его внук ест шоколадку. — Вообразите: вы сидите дома и смотрите телевизор. И вдруг начинается реклама, и голос говорит: «Шоколад Вонки — лучший в мире. Если не верите, попробуйте сами». Ты просто протягиваешь руку и берешь плитку. Ну, как? — Кондитер осмотрел нас всех, но взгляд остановился на Чарли. — Значит, можно передавать и другие вещи? Ну, например, кукурузные хлопья? — спросил Чарли, восхищённо глядя на Вилли. — А вы знаете, из чего делают кукурузные хлопья? Это же стружки из точилок для карандашей. — Лицо шоколадного магната скривилось от одного упоминания об этом. — Но их можно передать, если надо? — Конечно, можно. — А людей? — спросил Майк. Это он сейчас на телепортатор намекает? — Зачем мне передавать людей? Они совсем невкусные. — Вы что, не понимаете, что вы изобрели? Это же телепортатор! Самое важное изобретение в мировой истории! А вы думаете только о шоколаде. — Майк, успокойся, — сказал ему отец, но кто такие родители и старшие сёстры, чтобы их слушать? — Мистер Вонка знает что говорит. Если верить Вилли, то есть обычный человек переместиться в телевидение, то он уменьшится раз в десять. — Не знает! Он и понятия не имеет. Ты думаешь, что он — гений, а он — идиот! Но я — нет! — Ну, я согласна, что Вонка — идиот, но слушаться его порой надо. — Эй, мальчик! Не нажимай кнопку! Мелкий Тиви побежал к тому прибору, перепрыгивая и расталкивая бедных умпа-лумп, которые просто стояли и следили за ним. Ну почему маленькие дети такие непослушные? Нажав на кнопку, Майка подняло в воздух, где он корчил нам разные рожицы. Показушник. — Исчез, — только и смог выговорить мистер Тиви, смотря на то место, где только, что был Майк. — Идем к телевизору. Посмотрим, что получилось. Надеюсь, от него ничего не потеряется. — В какой раз понимаю, что Вилли вообще не умеет никого успокаивать.  — О чем вы? — недоумевал Тиви.  — Иногда доходит только половина частиц. Если бы пришлось, какую половину вашего сына вы бы выбрали?  — Ну и вопросы у вас! — возмутился мужчина, в упор смотря на кондитера. А Вонка не мог промолчать? Нет, но должен был. — Не надо кричать. Это только вопрос. — Заткнись, Вонка, — прошипела я так, что слышал только шоколадный магнат. И я волшебница, он послушал меня. — Переключайте каналы. Я начинаю нервничать. — А ещё громче нельзя было сказать? — Вот он. — Майк! Маленький мальчик застрял в телевизоре, где сидел умпа-лумп и что-то читал с листочка. Но если вылетает из конкурса, и что делают маленькие человечки? Правильно: начинают петь песню. На свете есть одно Что всего важней Всего важней из всех вещей Тех, что касаются детей Нельзя, нельзя им разрешать Про телевизор знать А чтобы не было проблем Разбейте эту дрянь совсем! Нельзя, нельзя им разрешать Нельзя, нельзя им разрешать Нельзя, нельзя им разрешать Нельзя, нельзя им разрешать Он пищи не дает мозгам Он засоряет разум нам Он делает тебя слепым Ребенка делает тупым Тупым! Тупым! Он стал неумным пошляком! С волшебной сказкой не знаком! С волшебной сказкой не знаком! Его попробуй, удиви Не зная дружбы и любви Он только смотрит телеви О, бедный глупый Майк Тиви Тебя мы можем лишь жалеть Тебя жалеть Нам остается лишь смотреть Смотреть и ждать Смотреть и ждать Смотреть и ждать Смотреть и ждать Нам остается лишь жалеть Нам остается лишь смотреть Он снова станет ли большим А если нет И Бог бы с ним — Эй, хватайте его. — Помогите! Помогите! — писклявым голосом кричал Майк. А вот его мне жалко, ведь он один из умных участников экскурсии. — Слава Богу, он цел и невредим. — Невредим? Вы в своем уме? — возмущался папа Майка, показывая своего сына кондитеру. Ну, что есть, то есть. — Передайте меня в обратную сторону! — Это к Богу, что ли? — Обратной стороны нет. Это телевидение, а не телефон. Большая разница. — Что вы предлагаете с этим делать? — Не знаю. Но молодые люди эластичны. Они отлично тянутся. Положим его в тянутель тянучек! — Он хочет Майка плоским сделать? — Тянутель тянучек? — Эй, это моя идея. — Вилли сейчас в такой позиции, что возмущаться просто глупо, но он же упёртый баран. Будем скалится и возмущаться! — Какой же он будет тощий. Да. Тянутель тянучек. Отведите мистера Тиви и… этого мальчика в цех тянучек, хорошо? Растяните его. — Кондитер обратился к умпа-лумпу, который стоял ближе всех. У меня назрел вопрос. Почему работники Вонки общаются только с ним? Почему не со мной? Почему не с Чарли? *** — Идем дальше. Нам надо еще много посмотреть. Итак, сколько детей осталось? — повернулся к нам кондитер, смотря на Чарли, который улыбался во все тридцать два зуба. — Мистер Вонка, остался один Чарли, — сказал дедушка Чарли.  — Ты остался один? — Да, Вонка, он остался один. Или ты видишь кого-то ещё? — съязвила я, ведь у меня есть дела поважнее, чем слушать то, как Вилли будет три часа поздравлять Чарли. Мне ещё и Веруку нужно найти.  — Что случилось с остальными? — Даже не знаю. Один в мелкого превратился, другая в чернику, из жирного хотели шоколадную помадку сделать, а капризную хотели сжечь.  — О, мой мальчик, это значит, что ты выиграл! Я тебя поздравляю. От всей души! Я так и знал. С самого начала. Молодец! Не будем терять времени. До конца дня нам надо переделать еще много дел. — Кхм, мистер Вонка, а как же Верука? — ядовито спросила я, ведь родители с меня шкуру сдерут, если узнают, что я бросила свою младшую сестру в мусоропровод. Ну, точнее это сделали белки. — Ах, да. Чарли и его провожающий, не могли бы вы нас подождать в стеклянном лифте? Нам с Еленой нужно найти её сестру. Чарли с его дедушкой только кивнули и зашли в лифт и принялись нас ждать. Вонка же схватив меня за руку, вывел из цеха и повел по разным коридорам. Чувствую, идти нам нужно будет долго. — Вилли, а почему ты вдруг решил подарить кому-то фабрику? — неожиданно спросила я, да и кондитер вдруг застыл на месте. Неужели это настолько личное? Да ну, нет. — Видите ли, полгода назад я подстригался и сделал в высшей степени странное открытие. В этом серебряном волоске я увидел отражение всех моих трудов моей фабрики, моих любимых умпа-лумпов. Кто будем за ними следить, когда я умру? В этот момент я понял: Я должен найти наследника. И я его нашел — это Чарли. — Вот к чему весь этот конкурс, — я наконец-то поняла, зачем все эти прелюдии. Грузовики с тоннами сладостями. Шоколадному магнату нужен наследник. Но тогда и Чарли в скором времени он понадобится. — Именно, — прошептал мне на ухо кондитер, опаляя мою шею горячим дыханием. — Вилли, если ты ещё раз так сделаешь, то клянусь, я тебя кастрирую, — более громко сказала я последнюю фразу. Но Вонка ничего не услышал, он одним движение прижал меня к стене, которая находилась совсем рядом. Губы кондитера прикоснулись к моей шее, которая была открытой. Шумно выдохнув, я обхватила шею шоколадного магната, прижимаясь к нему на максимально близкое расстояние.  — А ты, похоже, заядлый мазохист, да ещё и любитель БДСМа, — прошептала я, мысленно усмехаясь. — Кхм, БДСМа? — кондитер приподнял брови, немного отстраняясь от меня, от чего я облегчённо выдохнула, ведь мне только возбудится не хватало. — Ну, да, — пожала я плечами, нагло смотря в глаза кондитеру. — Плётки, ремни, цепи. «Я отшлёпаю тебя, если ты будешь плохой девочкой», — томным голосом протянула я, и Вилли передёрнуло. — Замолчи, прошу тебя. — Он поморщился и даже слегка покраснел. — А, что, Вилли, тебе не нравятся жестокие игры? — Вонка вздрогнул, когда я коснулась языком мочки уха и слегка прикусила её зубами, давая почувствовать лёгкую боль. — Прекрати, — сквозь зубы произнёс он и резко выпрямился, отчего я пошатнулась. — Ты первый начал, — усмехнулась я, касаясь губами шеи кондитера, от чего второй вздрогнул, шумно выдыхая. — Нам же нужно найти твою сестру, забыла? — От этой фразы меня передёрнуло, и я моментально отстранилась от шоколадного магната.