Кома. Первая и вторая книги.

      Суеты вокруг меня развели столько, что я пожалел, что не остался мертвым. Дал бы василиску себя разорвать – лежал бы сейчас девицей, реабилитацию проходил. А тут маги сначала чуть не прибили с перепуга, потом замотали в превращенный из простыни плед и начали меня проверять. Причем проверки были какие-то странные. Меня заставили лизнуть серебряную ложечку, посмотреться в зеркало, помахали передо мной кусками сырого мяса различного уровня тухлости, сунули под нос чью-то порезанную ладонь, которую я машинально залечил, облили водой и поставили на солнечный свет.       - Может, хватит уже? – жалобно спросил я, переступая с ноги на ногу; пол был каменным и холодным, а из одежды на мне были лишь кулон с ящерицей, плед да тапочки, и они совсем не спасали. – У меня насморк, я все равно ничего не чувствую.       Локонс на правах борца с темными силами с вдохновенным видом скакал вокруг меня, размахивая тлеющим пучком каких-то трав.       - А так? – он сунул «благовония» мне под нос, и я глотнул порцию дыма.       - Апхчи!       - Достаточно! – не выдержала профессор Спраут. – Совершенно очевидно, что мальчик жив, здоров и не превратился в нежить.       - Насчет «здоров» я бы поспорил, - буркнул я.       В горле першило, голова наливалась тяжестью, меня начинало лихорадить. Я заболевал. После шести часов лежки голой попой на холодном мраморе это не удивляло. Наконец, маги сжалились и отвели меня в Больничное крыло, где при виде меня мадам Помфри чуть не грохнулась в обморок.       Насчет своей победы над василиском я успел хорошенько подумать во время проверок и в первый же час после воскрешения сбежал к Локонсу.       - А, вот и наш герой! – кисло улыбнулся мне обладатель самой очаровательной улыбки. – Поздравляю тебя, Вадим, прекрасная победа! Прекрасный трофей!       Выражение лица учителя ЗоТИ было унылым. Конечно, столько свидетелей, столько сильных магов. Только попробуй заколдовать на забвение и так огребешь!       - Здравствуйте, профессор, - я сел в кресло напротив и кашлянул в ладонь; лечение самого себя мне пока давалось с трудом. – У меня к вам деловое предложение по вашей профессии.       - Хочешь, чтобы я описал твои подвиги? – в глазах писателя мелькнул расчетливый огонек.       Я кивнул.       - Самые интересные подробности, самые невероятные предположения и несколько практических секретов. Надеюсь, вы понимаете, что этот материал не должен искажаться в угоду сюжету?       - На какой процент от гонорара ты рассчитываешь? Будут еще какие-то условия? – Локонс взмахнул своей мантией, материализовал откуда-то контракт и с бодрым видом заполнял строчки. Видимо, ему не в первый раз заказывали книгу.       - Мои условия таковы – один флакончик яда василиска, три метра его шкуры и моё имя среди благодарностей за консультацию. Моё имя должно быть только там. Надо же как-то объяснить ваши знания о друидах?       Локонс потрясенно распахнул глаза. Рот у него раскрылся, а перо выпало из рук. Я улыбался.       - Я правильно понял тебя, Вадим? – слабо спросил он. – Ты хочешь отдать свою славу мне? Всю?       - Именно так, профессор, - я закинул ногу на ногу и расслабленно откинулся в кресле, копируя Люциуса Малфоя. – Василиска, награду, орден и прочее, что там полагается, тоже забирайте. Мне не жалко.       Локонс смотрел на меня, и в глазах его безо всякой магии читалось: "Мальчик, ты совсем дурак?"       - Но… Ты хоть понимаешь, какая это огромная сумма? Это не только деньги, это еще слава и власть в определенных кругах!       Я переплел пальцы по примеру Дамблдора и посмотрел его фирменным взглядом умудренного жизнью старца.       - Меня это не интересует, - четко сказал я. – Я ненавижу шумиху вокруг себя. Я и эти танцы вокруг моего дара выношу с трудом, а слава подобного толка сведет меня с ума. Меня безумно нервирует внимание. Деньги и славу я ценю гораздо меньше своего покоя. Гораздо меньше. Скажу больше, это прямо противоречит заветам моего рода. Понимаю, для вас это звучит дико, но мне хватает проблем из-за моего дара. А еще я не представляю, что делать с целым василиском. Вы же, как я успел убедиться, человек достаточно тщеславный. Вам этот подвиг нужнее. Я помогу вам сочинить убедительную историю, а взамен попрошу очень и очень немного: флакончик яда, три метра шкуры. Вы согласны?       - Вы очень странный человек, мистер Волхов, - наконец, обрел Локонс дар речи.       - Я часто слышу это от своих пациентов, - я безмятежно улыбнулся.       – А как же Колин Криви? Он всё видел.       - Колин Криви наверняка в моих действиях ровным счетом ничего не понял. К тому же, тот факт, что он не видел вас, не доказывает того, что вас там не было. Ведь такой прославленный чародей наверняка знает множество способов стать невидимым.       - Что ж, тогда я, пожалуй, потребую с вас клятву, мистер Волхов - сказал Локонс. – Я должен быть уверен, что вы не передумаете.       - Конечно, - я с легкостью кивнул. – Мы договорились?       Локонс колебался. Понимаю, он впервые видел, чтобы человек отказывался от того, что являлось смыслом его жизни, и подозревал подставу. Вот только в чем она заключалась, понять никак не мог. Я смотрел в ответ спокойным, слегка отрешенным взглядом старого деревенского пастуха и терпеливо ждал. Правильное молчание – лучшее средство убеждения.       - Договорились, - наконец кивнул он.       Мне не жалко, а человеку приятно. Я дал клятву, рассказал костяк сюжета его героических приключений, обсудил с ним его показания в суде, поспорил над моментами с моим участием, раскрыл пару секретов и со спокойной душой ушел лечиться. Теперь ему либо повезет, либо судьба его все-таки накажет. К тому же, несмотря на его непомерную любовь к заклятью Забвения, он неплохой писатель, эдакая Донцова магического мира. Интересно будет почитать то, что выйдет из-под его пера. Локонс охотно согласился высылать мне черновые варианты глав.       Я три дня не вылезал из кровати и отбивался от посетителей вместе с медсестрой. Она надо мной тряслась, как орлица над орленком, но её попытки отогнать от меня народ были безуспешны. Сначала меня допросили авроры с Дамблдором, которым я ничего внятного рассказать не смог - нечего было. Затем клан Уизли слезно умолял меня повлиять на попечителей и отмазать их младшенькую. Следом слезами и соплями облила Золотая троица. Потом затискали Грей, Флинт и прочие во главе с четой Малфоев. Ну, как затискали? Высокопарно жали руки, радостно сверкая глазами. Я не запустил в них подушкой только из-за их щита – корзинки с киндер-сюрпризами и российским шоколадом. Как чистокровки узнали, что я его люблю и где они его достали, история умалчивает. Так что когда в Больничное крыло просочился младшекурсник с громоздким фотоаппаратом наперевес, я был уже доведен до точки кипения.       - Привет, - Колин ослепил меня вспышкой. – Я Колин. Колин Криви. Я пришел сказать тебе спасибо, что ты спас мне жизнь. Ты так круто этого василиска уделал! Прям с закрытыми глазами! Ты долго тренировался? Ты такой герой! А правда, что ты умер, а потом воскрес?       Я минуты три слушал восторженные вирши героическому мне, чувствуя, как начинает дергаться глаз. Боги, как же хорошо, что я отдал василиска Локонсу!       - …Я все-все рассказал аврорам! Ты видел авроров? А можно тебя сфотографировать?       - Мадам Помфри, спасите меня!!!       А еще в Хогвартс вместе с аврорами просочились журналисты, возглавляемые скандальной Ритой Скитер. Наше с ней общение меня позабавило. Она пыталась высосать из пальца какие-то грязные подробности об ужасном русском, а я с любезной улыбкой перехватил контроль над Прытко Пишущим Пером и написал им в ответ грязные подробности о безопасности Хогвартса и болячках Скитер, посоветовав их не множить. Рита оценила предоставленный материал и проехалась по мне лишь краем своего острого пера, обозвав «дремучим сибирским шаманом, неспособным на настоящее колдовство».       Мертвый василиск, растянувшийся на весь коридор с распахнутой пастью, из которой влажно блестели четыре клыка, произвел впечатление на всех. Хотя, в моих видениях он был больше раза в полтора. Авроры послушали Локонса и свидетельство Колина Криви, подкрепленное фотографией – и вопроса о невиновности Джиневры Уизли даже не возникло. Специалисты обследовали остатки дневника и заключили – да, темный артефакт паразитического типа, да, влияние было, но он лишь подогревал существующие эмоции, да, одержимость могла развиться, но лишь ближе к концу учебного года. Так что полностью свалить вину на тетрадку не получилось. Нападая на Криви, девчонка хоть и была в состоянии, подобном легкому опьянению, но вполне отдавала отчет своим действиям. Установить владельца дневника не получилось, потому что обложка была слишком сильно повреждена ядом, а я так и не раскрыл этот секрет, потому что откуда бы я его узнал? Да, о некоторых подробностях инициации я скромно умолчал. Погиб тот юноша в клыках василиска страшной смертью, и всё тут. Кто он был таков, мне не ведомо.       Когда выяснилось, что дневник, оказывающий на девочку влияние, находился у неё еще с лета, затрясли старших. Куда они смотрели? Почему сотрудник Министерства, регулярно имеющий дело с проклятыми вещами, прошляпил такое в своем собственном доме? Почему родители не научили своего ребенка правилам обращения с магическими предметами? МакГонагалл чудом удержалась на посту декана, потеряв должность заместителя, поскольку на всё её явно не хватало. Дамблдора оштрафовали, обязали найти другого кандидата на должность заместителя директора и обновить защиту замка до приемлемого уровня. Молли и Артура долго чихвостили в суде, подумывая лишить родительских прав, но Дамблдор подключил здесь меня. Честно, я сам не понял, как дал себя раскрутить на рассказ о горькой сиротской доле и важности родительской любви. Семья Уизли осталась целой.       Вообще, судебная система магов меня впечатлила. Если нет прецедента, всё решалось тем, кто кого переболтает. Учитывался социальный статус осужденного и его семьи, их репутация, чистокровность и еще куча всего – рехнуться можно! Джинни Уизли повезло, что её чистокровные родители считались хоть и придурковатыми, но маглолюбцами, что все её деяния ограничились надписью из куриной крови да окаменевшей кошкой. Если бы я не находился под покровительством священных семейств, среди которых у меня были пациенты, писающие кипятком от того, что истинный целитель столкнулся с василиском, девчонка вообще отделалась бы легким испугом. Подумаешь, детская влюбленность в героя! Ну, пусть эта увлеченность под влиянием опасного артефакта переросла в нездоровую манию. Да добрая четверть волшебного сообщества имела какую-то причуду.       А насчет моей смерти… Дамблдор приседал мне на уши задолго до судебного процесса и на правах моего усыновителя разливался соловьем, не давая вставить мне ни слова на суде. Инициация – элемент шаманизма и волхования, она все равно бы состоялась, не так ли? Ты бы все равно пережил этот опыт. Василиск мертв, и инициация прошла, всё отлично. По факту погибших нет. Не губи девочке жизнь, откажись от претензий, не обвиняй в своем убийстве, ты же сам пошел туда ночью, ты добрый мальчик и не хочешь, чтобы маленькая беззащитная девочка попала в страшный Азкабан. Второй шанс надо давать всем, мальчик мой!       Так что от Азкабана мне все-таки пришлось её отмазать и отказаться от обвинения в убийстве, я ведь такой хороший.       Однако за меня отыгрался Златопуст Локонс. То, что эта маленькая беззащитная девочка могла просто показать подозрительный дневник взрослым в любой момент, он подметил. То, что эта маленькая беззащитная девочка совершила покушение на убийство, он тоже не упустил. То, что эта девочка могла не удержать контроля над василиском, вообще рассмотрел подробнейшим образом со всем своим талантом. Но она же такая маленькая и беззащитная, а дневник такой нехороший! С подачи Локонса Визенгамот пожалел чистокровного ребенка, и я их понимал. В конце концов, ей всего одиннадцать лет, и смотрелась она совершеннейшей невинностью в своем скромном платьице и косичках.       Так что Джинни Уизли лишь исключили из школы, лишив права на ношение волшебной палочки. За то, что это был василиск, на Уизли наложили штраф. Учитывая искреннее раскаяние подсудимой, право на ношение волшебной палочки отобрали на четыре года. В общем, признали дурой, опасной, но не безнадежной. А еще, лица у старших Уизли были такими, что я на месте Джинни попросился бы в Азкабан.       Локонс получил свою награду и купался в лучах славы, не слезая с газетных страниц и строча свой шедевр. Многие в Хогвартсе подходили ко мне и спрашивали, правда ли это. Особенно были поражены слизеринцы, Колин Криви и Гарри Поттер. Я заверил, что Локонс герой, а я просто мимо пробегал и выжил лишь чудом. Слизеринцы пожали плечами, Колин зафанател от Локонса, а Гарри мне не поверил и правильно сделал. В любом случае, доказать он ничего не мог.       В общем, скандал стоял до небес.

***

      Волхов изменился неуловимо, незаметно. Он вел себя так же, говорил по-прежнему, выскакивал к месту и не к месту, дрался с близнецами Уизли и порой выкидывал что-то такое, отчего его хотелось прибить на месте, но что-то было по-другому. Как будто с Волхова стряхнули грязь, а боль перекалили в сталь. Северус поймал себя на том, что ему трудно оторваться от взгляда мальчишки. Как будто тот видел его душу насквозь и грел её шрамы одним своим взглядом. Черт знает, может быть, после инициации так оно и было? Один старый сибирский колдун, с которым Северус сталкивался на конференции в СССР, смотрел очень похоже.       После суда Вадим возобновил прием. Первыми его клиентами стали Гринграссы. В ответ на категорический запрет он лишь улыбнулся и твердо сказал: «Мне нужно». И посмотрел так, что Помфри только махнула рукой, а Снейп, скрипя зубами, пошел варить уже привычный набор зелий. Всё равно имя мальчишки прогремело на всю страну, его не оставили бы в покое.       Проклятье Астории мальчишка снял буквально за полчаса, а потом долго отбивался от помолвки со старшей дочерью сияющего Гринграсса. Оплату он получил сразу: бесплатный доступ в их теплицы сроком на десять лет. Лучше всего у рода Гринграсс получалось работать с растениями. Настолько лучше, что Невиллу Лонгботтому до них было очень, ну очень далеко.       Затем к Волхову потянулись семьи полукровок. Из тех, кто в силу разных причин не мог обратиться к истинным целителям других стран, а обычные колдомедики не могли помочь. Волхов никому не отказывал, плата для всех оставалась стандартной: то, что получалось лучше всего. Своё расписание он составил грамотно, и его учеба не страдала. Исцеление ему явно стало даваться легче, а по нескольким фразам, сказанным ему с глазу на глаз, Северус понял, что и дар ясновидящего тоже развернулся на полную мощь.       Но пусть хоть трижды истинный целитель, а от ошибок Волхов не был застрахован. Четырнадцатого февраля Дональд Трип, отец третьекурсницы Анны с Рейвенкло притащил его на себе и остался в Больничном крыле на подхвате, улыбаясь как ненормальный. Северус по стечению обстоятельств был там весь день и помог уложить Волхова в его кровать. Да, у Вадима в Больничном крыле уже была своя личная койка.       - Он сказочный, настоящий ангел, - делился Дональд впечатлениями, вытирая испарину с лица Вадима. – Стоит, разговаривает, улыбается, а из глаз смотрит бесконечность. Теперь я понимаю, почему истинные целители всегда были в стороне от войн и политики. Им просто до этого нет дела.       Вадим застонал, не приходя в сознание. По телу пошли позывы к рвоте.       - Как бы этот ангелок себя не угробил, - озабоченно проворчала Помфри, подставляя тазик, и свесила его голову набок. – Что это за черная дрянь?!       Северус чуть не выронил флаконы. Из Волхова выходило что-то черное, тягучее, по виду очень напоминающее деготь. Запаха у непонятной субстанции не было. Раньше ничего подобного с целителем не случалось.       - Удалите… - прохрипел Волхов, выныривая из беспамятства. – Это проклятье…       Северус сунул ему под нос один из флаконов, и светло-зеленые глаза перестали закатываться.       - Волхов, соберитесь и скажите, что с вами.       - Переклад… - Волхов позеленел и снова свесился с кровати; в тазик полилась очередная порция черной дряни. – Ошибся с перекладом и перетянул проклятье не в могилу, а на себя… Уф! Чернота – оно и есть. Пусть выходит. Удалите его. Да не волшебной палочкой!... Буэээ…. Выливайте в фикус.       Немагический фикус Бенджамина в Больничное крыло притащил сам Вадим еще на первом курсе. Большое и раскидистое дерево в огромном горшке было торжественно подарено мадам Помфри и поставлено в угол. В магическом замке фикус чувствовал себя просто превосходно и зеленел круглый год, обогащая помещение кислородом. Мадам Помфри заколебалась, а Северус безо всяких раздумий отлеветировал тазик и опрокинул над горшком. Черная субстанция вылилась на землю и тут же впиталась, оставив почву чуть влажной. Фикус подумал, подумал и вдруг прямо на глазах выпустил еще одну ветку, на которой стали распускаться листья.       Трип помог Волхову улечься обратно и вытер ему лицо губкой. На губке остались черные разводы.       - Эта дрянь с потом пошла! – радостно объявил он.       Северус с ругательствами потащил полуобморочного мальчишку под душ, по пути выпутывая из одежды. Трип семенил следом и подбирал то мантию, то рубашку, не уставая расточать комплименты величию целителя. Он и в ванную комнату хотел сунуться, но Снейп захлопнул дверь перед его носом.       Северус усадил Волхова на лавку у стены, снял с него обувь. Когда Снейп затеребил пояс брюк, Вадим дернулся, приоткрывая глаза. В их уголках набухала чернота.       - Не надо! – на бледных щеках появились пятна румянца.       - Волхов, перестаньте, вы не трепетная леди и устроены точно так же как я, - раздраженно буркнул Снейп, стаскивая с ребенка брюки вместе с трусами, и потянулся к собственной мантии.       - Вот теперь точно не надо! – завопил Волхов, цепляясь за стену, пытаясь встать. – Вы с ума сошли, профессор? Искупаетесь вместе со мной, а потом и вас лечить прикажете? Нельзя прикасаться к этой дряни голой кожей!       Северус бросил свою мантию на лавку, закатал рукава рубашки и посмотрел на целителя. Тот сидел, опираясь спиной на стену, и гневно смотрел на зельевара, забыв о наготе. Из глаз потекли черные слезы, грудь влажно блестела такой же чернотой, которая собиралась в небольшие капли и стекала вниз вдоль пупка, пачкая кучерявые завитки мягкого золотистого пуха на лобке. Его тело уже начало вытягиваться, становиться угловатым.       - Вы меня еще оближите, чтоб наверняка! – жарко краснея под его взглядом, выговаривал ему ребе…       «Подросток», - поправился Северус. – «Он уже не ребенок».       - Избавьте меня от ваших нездоровых фантазий, мистер Волхов, - поморщился зельевар. – Успокойтесь, под душ я с вами не полезу. Но вытерпеть помывку вам придется, хотите вы этого или нет. Медицинские перчатки в качестве моей защиты вас устроят?       Волхов подумал и кивнул, мазнув рассеянным взглядом по метке. В его глазах вспыхнул интерес, но комментариев и вопросов не последовало. Точно, он же раньше её не видел. Снейп махнул палочкой, приманивая перчатки, и потащил вялого подростка в душ, стараясь не испачкать свою одежду в проклятии.       Попав под воду, чернота зашипела, теряя цвет. «Ключевая вода – основа лечебных зелий, универсальный растворитель и очиститель, а Хогвартс берет воду из подземных источников», - вспомнил Северус. Вадим покачнулся, и Северус едва успел подхватить его под локоть, помог сесть. Схватив воздух ртом пару раз, Вадим согнулся, и его вновь мучительно вырвало. Вода на полу закипела, нейтрализуя проклятье. Брезгливо поморщившись, Северус наколдовал стакан и напоил незадачливого целителя. Волхов раскашлялся, закатил глаза. Чернота полезла из пор по всему телу, потекла из ушей, вскипела на губах. Северус зафиксировал его голову, чтобы тот не задохнулся, и стал ждать.       - Волхов, вы безответственный, самоуверенный выскочка, - устало выговаривал зельевар мальчишке через час, вытирая его пушистым полотенцем. – Никаких больше пациентов. Никакого свободного времени. Занятия, учебники, эссе и отработки до конца года. У меня есть другие дела, помимо возни с вами! Будете сидеть и переводить исследование Менделеева. Все три тома!       Волхов умиротворенно улыбался, сонно моргал и кивал в ответ на каждое слово.       - Хватит улыбаться, идиот! – припечатал Снейп и, замотав в полотенце, поднял его на руки.       - Извините за беспокойство, сэр. Я буду послушным, - согласился Вадим, устраивая голову у него на плече, и сладко зевнул. – Спасибо вам большое. Я бы без вас не справился.       В нос ткнулись влажные пряди. Северус поправил кулон на тонкой шее целителя, чтобы цепочка не врезалась в горло, увидел себя в зеркале и поспешно согнал с лица улыбку.