Вечер весны

      Я стояла под Рыбкиным подъездом, слушала гудки и думала о том, почему всякий раз, когда я звоню в её квартиру, мне никто не отвечает. Ко мне подошла высокая худая собака, и я сказала ей:       — Здравствуйте-здравствуйте, хотите, чтобы я вас погладила? — и протянула ей руку, в которую она сразу же уткнулась своим чёрным лбом.       Дверь мне не открыли, поэтому я позвонила на мобильный подруги. И в тот момент, когда я решила, что она не ответит, из динамика раздался голос, который я не слышала уже как месяц или даже чуть больше.       После этого она впустила меня в подъезд, а я в свою очередь впустила в подъезд чёрную собаку, которая приветливо виляла мне хвостом. Из темноты улицы мы вместе вошли в мрак подъезда. Было тепло и даже как-то уютно, после моросящего дождика, под которым пришлось стоять до этого.       На мне вместо привычной чёрной шляпы был надет праздничный колпак, а во рту я держала праздничную дудку, чтобы придать больше торжественности (?) предстоящему событию.       И вот она появилась в лестничном проёме: прекрасные, как луна, глаза, светлые короткие волосы, неуверенно-уверенная улыбка и пальто, которое напомнило о том, как мы возвращались вместе из школы домой. Тогда она только-только купила это пальто, а теперь оно уже не то чтобы старое, но точно бывалое. И от него веет не запахом нафталина, а воспоминаниями и ностальгией. И только из-за этого одного его и хочется назвать старым.       Она дёрнулась (как и собака), когда я громко дунула в дудку, зажатую во рту. И, освободив рот, я почти крикнула:       — С восемндацатилетием!       — Что это за собака?..       — Мы познакомились у подъезда, и я впустила её погреться. Хочешь, подарю тебе собаку? У тебя же как раз нет питомцев! А тут ещё и повод!       — Спасибо, но нет: родители меня выставят вместе с этой собакой.       — Тогда держи стартовый пакет под названием «Взрослая жизнь». Правда, пакет порвался. Буквально порвался, это не метафора.       И я достала из-за спины пакет с вином и презервативами, которые мы с Аней купили на зимних каникулах.       — Что? Серьёзно? Вино?       — Ага. И, вроде бы, даже хорошее.       — Пробовала?       — Нет, но оно почти старое, а ещё оно красное и полусладкое. И сделано не в Беларуси.       — Утешает.       Я хмыкнула, а потом издала звук умиления, потому что заметила, как собака устроилась на коврике перед дверью в подъезд.       — Ты уверена, что не хочешь забрать собаку? Она кажется очень умной и милой.       — Нет.       — А погладить?       — У меня нет сил шевелиться, так я объелась.       — Ладно, кстати, это был шуточный подарок… настоящий подарок у меня в кармане.       Она приподняла бровь.       — Это наклейки: там с растениями и космосом. Твоя тема, держи, — и я достала из кармана наклейки, а потом я достала оттуда мисо-суп быстрого приготовления. — А это как в Корее, они же там супчик вместо торта едят.       В прошлом году я так же дарила ей брикет горохового супа, поэтому она на эту попытку создать традицию улыбнулась шире, чем было до этого.       — А теперь пришло время настоящего подарка! И я даже слова продумала, но сейчас всё забыла, дай мне секундочку, — я отвернулась и тут же, повернувшись к её лицу, сказала: — Сегодня мы создадим ТОЛЬКО НАШЕ общество четырёхлистного клевера! А ещё я нечаянно села на упаковку, но, думаю, подарок не пострадал, — и я достала из кармана точно такую же упаковку с кулоном, которую получила от Рыбки по почте в свой День Рождения.       Она готова была обнять меня, но я сказала:       — Можешь меня не обнимать, я на прошлый День Рождения обещала тебе, что не буду нарушать твоё личное пространство слишком сильно, поэтому…       Я протянула указательный палец, а она дотронулась до него своим указательным пальцем. Наш жест. Наша история. Вся наша дружба.       — А к чёрту всё! — вдруг вырвалось у меня, и я не заметила, как мы с ней уже стояли, обнявшись, а потом она спохватилась и всунула мне в руки какой-то пакет, с которым она спустилась.       — Там тортик для тебя!       — О! Самодельный?! Мне так понравился торт, которым ты угостила меня на Новый Год! Он был просто потрясным!       — Спасибо.       — А знаешь, у меня лук в банке в шкафу пророс.       И мы начали говорить обо всё, о чём не могли поговорить с нашей последней встречи. Она в апреле пойдёт в морг, а я в конце марта попробую сдать в Минске кровь, ведь будет уже полгода, как я там прописана. Надоедливая девочка-Лев из её комнаты тоже звонила ей в полночь, даже дважды, а потом отправила ей СМС.       — Соперница, — прошипела я, сощурив глаза, и мы рассмеялись.       А потом мы попрощались. Она стояла в подъезде, я была на улице, а между нами на коврике лежала чёрная собака. Я протянула указательный палец, она до него дотронулась, и я, улыбнувшись, сказала:       — Проведи хорошо этот вечер! Пока!       …       — Люблю тебя.       И дверь закрылась, но я осталась стоять, как стояла, какое-то время. Это ведь Рыбка. Она такими словами не разбрасывается. Ей такое даже написать сложно. Она контролирует всё, что говорит и… не удивляйтесь, почему я стояла там, как дура, смотрела на металлическую дверь и улыбалась.       А потом я подошла к соседнему дому: там живёт Лапка. Она тоже приехала на выходные домой, и мы решили устроить у меня ночёвку. Ждать долго не пришлось, она ответила на звонок, вышла из подъезда, и мы сели в машину моего папы, который привёз меня сюда и ждал, пока я поздравляла Рыбку.       — Представляете, — не могла усидеть я на месте, — она сказала, что любит меня!       — Это до того, как ты подарила ей вино или после? — пошутил папа.       Я посмеялась, но ведь тут же дело совсем не в подарке. Тут дело в том, что я приехала из другого города и, не заезжая домой, сразу помчалась к ней, чтобы её поздравить. Потому что я всем сердцем хотела, чтобы в свой День Рождения она была так же счастлива, как я была счастлива в свой.       Мы с Лапкой поужинали у меня на кухне, она рассказала про мерзких девчонок из своей группы. Про то, как Юля из-за них взбесилась, резко встала с места, стул отлетел, она ушла с пары, а они стали её обсуждать. Тогда и Лапка решила уйти, но прямо в двери столкнулась с преподом, поэтому пришлось сесть на место. А в электричке к ней то и дело подсаживались пьяные мужчины, пропахшие табаком и спиртом.       — И вообще всё отстой, — сказала она фразу, которую я от неё слышу изо дня в день.       — Ничего! Мы сейчас посмотрим «Моцарта»! О, рок-опера — это для меня что-то новенькое, но не думаю, что сильно будет отличаться от мюзиклов.       — О, да! «Моцарт» способен исправить этот день.       И представьте наше разочарование, когда оказалось, что Интернет вовсе не настроен на подключение к моему ноутбуку. А братьев дома не было, чтобы они мне помогли. И, провозившись с ноутбуком больше часа, мы опустили руки.       И хотя это должно было закончиться тем, что мы ляжем спать до полуночи, всё закончилось иначе.       — Займёмся этим по старинке! — сказала я, и мы захихикали.       — Что ты имеешь в виду? — успокоившись, спросила Лапка.       — Ну, чем-то ведь девушки занимались на девичниках до того, как появился Интернет. Будем в карты играть, есть, краситься.       — Ага, краситься, конечно. Мы же не умеем.       — Научимся.       И знаете что? Мы сделали чертовски хороший макияж! Я нанесли вокруг глаз и на губы фиолетовые блёстки, которые Аня подарила мне на 1 февраля. А Лапка сделала тёмными тенями коричневые губы и надела украшение, которое было у меня на шее в выпускной на голову, создав тем самым корону.       И мы стали фотографироваться на фоне звёздной карты, доставшейся мне от Энжи перед её отъездом. Напротив неё мы с Лапкой делали фото в нашу первую совместную ночёвку. А потом мы сняли несколько видео. И поиграли в Симс. И как-то совсем незаметно часы показали 6:20. Только тогда мы легли и заснули почти сразу же.       Я проснулась через четыре часа и спать мне больше не хотелось. Лапка проснулась где-то через три часа после меня, но, будь её воля, она бы не просыпалась вовсе. Мы позавтракали (в середине дня) чипсами, которые остались со вчерашнего вечера, собрались и вышли на улицу. Я надела перчатки и взяла с собой Урана. Перчатки я надела не из-за холода, а из-за Урана. Его шерсть полностью облезла на боках и, возможно, это лишай. Поэтому я решила перестраховаться.       На улице было тихо и мрачно. Прекрасно. Голые деревья, сухая трава, холодный бодрящий воздух и полный штиль. Никаких людей, никакого шума. Все словно вымерли. Маленький городок — это всегда ощущение какой-то загадки и тайны, которую не знаешь и не узнаешь никогда.       — Встретимся завтра, — предложила я Дарине, спуская на поле Урана с поводка. — Сводим его к ветеринару. Мама говорит, что хочет его усыпить. Я сказала, что она не посмеет этого сделать. И я даже знаю, где мы можем достать денег на лекарства: я нашла объявление на доске у магазина о покупке рогов оленя и лося. У нас этот хлам на чердаке валяется вот уже как восемь лет.       — Так в чём, собственно, проблема?       — Моя мама сказала, что не станет продавать рога. Мол, в баню как вешалку повесим. А они лежат без дела восемь лет! Я не понимаю этого! Не понимаю этих людей! Это же просто вещь, а это собака! Что важнее?! Я готова потратить все деньги, которые каплю на визу в Латвию на Урана, если это понадобится. Но я не дам его усыпить! А им всем жаль продать какие-то чёртовы рога!       И дальше мы шли молча. Но я знала, я прекрасно знала, что с Ураном всё обойдётся. Нельзя умереть весной. Такого не бывает. Когда угодно, но только не весной. Так нельзя. О, нет, весной не умирают.       Слышите меня?! Никто не умрёт весной! Только не весной! О, когда угодно, но только не весной!