Вечер весны

      Мы живём, чтобы в итоге стать историей. Я хочу быть таинственной городской легендой, я согласна даже на участь страшной байки у костра, лишь бы не быть тишиной. О, только бы не быть тишиной! О, я была рождена, чтобы создать отличную историю, чтобы рассказать её, чтобы стать ей.       Но вместо того, чтобы создавать невероятные воспоминания, вместо того, чтобы влезать в неприятности или разбивать сердца парням, я предпочитаю ехать вечерней электричкой в Минск и наслаждаться проплывающими мимо предзакатными видами. О, как красив вечер! Как печальна природа в золотистом свете умирающего солнца. Как много оттенков жёлтого, какой грустный цвет! Только подумайте, а ведь кто-то может видеть в нём радость! В этих жёлтых бескрайних полях, волнующихся, как море, в этих несчастных цветах, выросших по бокам от железной дороги, и, главное, в Солнце, которому тысячи лет ещё светить над бессмысленно копошащимися людьми, убивающими друг друга и рождающими детей, непременно обречённых на смерть.       Напротив меня сидел парень, у него не было модной причёски и точёных скул. Он был обычным парнем настолько, насколько я обычная девушка. Я была крайне угрюмой, а он сидел напротив, и мне не было понятно, насколько угрюмый он. Казалось, будто бы парень этот совсем не угрюмый, но я уже не верю, что люди могут быть такими. И он мне чем-то понравился. И я долго ломала голову: чем? А потом до меня дошло. Люди придают такое значение фигуре, шее, запястьям, глазам… но мне кажется, всё, что важно, — это пальцы. Пальцы этого парня были изящными, они были пальцами художника или музыканта. Они были пальцами просто хорошего человека. Нелепо, но я как-то это чувствую. И это как-то связано с пальцами.       Спустя несколько остановок, он вышел и вернулся с мальчуганом лет пяти, судя по всему, его братом. Парень достал ему из рюкзака напиток, потом оттуда же достал шоколадку, и я вспомнила о Диме, с которым мы перестали общаться. И мне не было грустно по этому поводу, мне просто было грустно. Без повода.       Но весь путь до Минска, братья, сидящие напротив меня, без умолку болтали и играли в глупые игры. Мальчишка спел песенку, которую выучил в садике, а потом начал петь: «О, боже, мама, я схожу с ума! Её улыбка, мама, и кругом голова!» И я тогда даже улыбнулась. И когда мальчик прятался за спиной брата, а потом закрывал тому глаза, я тоже улыбнулась. Так хорошо, что другие люди могут вот так резвиться, улыбаться, смеяться, а не пребывать в непонятном мрачном тумане, как я.       Когда я ехала в той электричке, и за окном виднелась радуга, мне пришло письмо от подруги по переписке. Да, я рассказывала вам о красавице Ане, о Рыбке, Лапке, Энжи и Ане, с которой мы познакомились меньше года назад, но я ещё не рассказывала о Фикусе. Фикус — моя подруга, которую я никогда не видела в жизни. Она проверяет на ошибки тексты, которые я пишу, и поэтому знает меня лучше многих. Но у неё, у неё я почему-то не спрашивала: «Кто я такая?» И, знаете, в чём заключается истинная дружба? Тебе не обязательно произносить вопрос вслух, настоящий друг сам всё скажет.       Фикус написала мне длинное письмо, приправленное фотографиями (перед этим я тоже прислала ей несколько фотографий себя, моих собак и Беларуси, ведь она здесь никогда не была), но вот, что из её ответного письма мне хочется вам показать: «Ты выглядишь очень взрослой. И уверенной. И вообще я осталась приятно удивлена. Ань, а ты, оказывается, не умеешь оправдывать мои ожидания. Тот образ, который я себе уже прочно выстроила в голове, рассеялся, как туман. И мне такая действительность нравится. У нас с тобой одинаковые носы, начну с этого и закончу тем, что у нас есть общность духа, что ли. И я рада, что не постеснялась написать тебе когда-то. Реально, я думала, что до таких, как я, никому нет дела. Я выстроила образ напряженно-авторитарной красноволосой Анны Фаер, а нашла Анну. Тоже Фаер, но эта Анна намного круче. Потому что она настоящая. (И я всегда мечтала быть светловолосой, как ты, аааах)»       Боже мой, как жаль, что мы с ней никогда не держали друг друга за руку и ни разу не обнялись в трудный час! Как стыдно, что раньше мне не приходила в голову упомянуть о ней. Как жаль, как жаль…       Электричка, казалось, ехала целую вечность тем вечером. И я наблюдала за милым парнем, играющим со своим беззаботным братишкой, я смотрела в окно на печальный прекрасный мир, я чувствовала грусть, прорастающую в благодатной почве моей души и думала обо всех тех людях, которых я никогда не видела, но которые могут быть моими друзьями. И, мой милый человек, читающий это, я ведь тогда думала именно о тебе. После всего, что ты узнал, разве не стали мы друзьями?