седьмой день седьмого месяца

thrice — red sky

во рту до сих пор чувствуется привкус зубной пасты пополам с утренним крепким кофе. хотя можно ли назвать утром время, когда часы пересекают отметку «четыре часа»? Чангюн не знает наверняка, но кофе хорош в любое время суток, в этом он уверен. на улице довольно прохладно: он зябло кутается в чёрную толстовку, потирая ладони друг о друга, внимательно смотрит на пустынные улицы внизу, будто надеясь увидеть там кого-то в самый последний момент. кого именно — не важно; видимо того, кому может понадобиться помощь. ему как-то сказали, что приступы беспричинного героизма его когда-нибудь погубят — собьёт случайным самолётом или же придавит огромной железной сваей. «это опасное дерьмо, братан» — говорит Чжухон, прежде чем уехать из города (а может быть, даже из страны), — «здесь главное вовремя завязать». Чангюн пытается согреть пальцы дыханием, но даже в конце мая на такой высоте изо рта валит только белый холодный пар. на секунду ему хочется оказаться дома, завернуться в немного колючий плед и проспать двое суток подряд. чтобы проснуться без ощущения горького кофе на языке и горы невыполненных дел за плечами. чтобы не беспокоиться за то, что случайного прохожего может сбить пьяный ублюдок (или кто-то, засыпающий за рулём). всего на секунду ему хочется вернуться на полтора года назад; хочется, чтобы его раздавила огромная грузовая, сплющило в гармошку, вместе с родителями и тем обдолбанным водилой с забитыми кривыми татуировками руками. всего на секунду ему хочется вылечить свой синдром героя и стать обычным: покупать мороженое в ларьке, курить дешёвые сигареты и перебиваться мелкими заработками между сессиями. секунда проходит. Чангюн смотрит вниз, сканируя взглядом редкие машины и пару случайных прохожих. город спит спокойно. Чангюн не спит уже три дня, хотя сегодня даже не вторник.