Конец начала

Я решила выложить немного сегодня, потому что мне стыдно за задержку. Продолжение попытаюсь написать к концу марта. Темная и холодная ночь окутала Лукан своими мрачными сетями. Весь мир погрузился дрему, навевавшую одиночество и чувство трагедии. Бесконечное количество маленьких огоньков высыпалось на темном покрывале, окутывавшем планету. Самый большой фонарь-спутник указывал дорогу в никуда, потому что никто не знает, куда он идет. Мы все живем, но никто точно не знает, для чего дана нам жизнь. Никто, кроме одного человека. Она прячется в маленьком домике на окраине Лукана, куда не сунется ни один здравый человек. Этот дом окружен лесом и высокими травами, которые вырастают до уровня груди. Он – как маленькая крепость, куда так просто не попасть, потому что уже за десять метров от него ветер несет страх. Это то чувство, которое невозможно объяснить, потому что оно находится глубоко в человеческой сущности. Иногда оно приятно разливает в твоих жилах адреналин, а иногда убивает тебя изнутри. Тот разрывающий сознание страх, который необоснован ни на чем. Ты просто стоишь, видя перед собой обыкновенный маленький дом, но тебе почему-то страшно. Тебе страшно даже не за свою жизнь, ты просто боишься чего-то, что прячет неизвестность. Кара раскачивалась в деревянном кресле-качалке с кульком простыни на руках. Простынь равномерно поднималась и опускалась, иногда тихонько посапывая. Кара напевала какую-то заунывную мелодию, от которой ребенок уснет, а взрослый передернется от жуткого мотива. Девушка встала и положила ребенка в маленькую плетеную кроватку, села рядом и продолжила колыбельную: «Закрывай глаза дружок, Все тяжелеют веки, Повернись на свой бочок, Ты окутан царством неги. Засыпай, мой милый друг, Ты будешь вечно счастлив В мире без костра из мук, Что жжет мирские страсти. Попрошу тебя, малыш, Вернуться из сна снова, Ведь ночью ты так сладко спишь, Но утро будет скоро». Когда Кара закончила свою песню, она пошла на кухню, оставив камин убаюкивающе потрескивать дровами. Сделав себе кружку крепкого кофе, она села за стол, на котором горела одна единственная свеча. Достав из кармана небольшую книжку в кожаном переплете, девушка открыла ее на заложенной страницу и принялась в сотый раз изучать. Отметив галочкой пару пунктов, она отложила книжку в сторону и достала из другого кармана фотографию. На обороте девушка прочитала: «Померой парк, 14 апреля, семейное фото». Год был не указан, но она и так прекрасно знала, когда фотография была сделана. На Кару смотрели четыре пары глаз. Двое взрослых, двое деток. Высокий мужчина с большими зелеными глазами смог бы разбивать сердца миллионы девушек, но тут он женат. Его жена, Кара, счастливо положила голову на плечо своему избраннику. Ее длинные черные кучерявые волосы рассыпались по его груди, блестя на солнце. Миндалевидные темные глаза буравили фото изнутри, не давали оторвать от них взгляд. У молодой пары на руках сидели двое замечательных детишек. Мальчик, с еще пока редкими темными волосами и огромными мамиными черными глазами, сидел на руках у мужчины, морщась от утреннего солнца. Девочка выглядела старше, но все так же красива. Большие зеленые глаза, короткие темные волосы, заплетенные в маленькие косички. Фотография наполняла эмоциями, в частности, счастьем. Кажется, это семья была самой счастливой на свете, но что-то было не так. Кара улыбнулась и прошептала: -Время покажет. **** Эдвард проснулся из-за яркого солнца, пробивавшегося сквозь занавески. Потянувшись, он сел и осмотрелся. Вспомнив, что было вчера, он, наконец, узнал свою локацию и посмотрел на часы. 8:30 утра. Он никогда не вставал так рано. К счастью, сегодня было воскресенье, поэтому никто не смог разбудить его хлопотными подготовками к детскому саду. Если дети Джона, конечно, ходят в детский сад. Кстати о Джоне, он уже должен был прийти. Встав с дивана, Эдвард, покачиваясь, пошел в коридор. Тихо, как в гробу. Парень нашел ванну, умылся и по дороге обратно к своему дивану столкнулся с Анной. Она все так же была одета в свой белый передник, как будто и вовсе не переодевалась на ночь. В руках у нее был тазик с чистым влажным бельем. -О, доброе утро, мистер Граймс. Как вам спалось? Не тесно? – Заботливо поинтересовалась она. -Доброе утро. Нет, все было просто отлично. – Эдвард посмотрел на таз, который держала женщина. - Вам помочь? -Нет-нет, спасибо большое, я справлюсь сама. -Как скажете. Если что, зовите. А где Джон? – Задал он, буравивший его вопрос. -Он совсем недавно пришел. Сейчас сидит на втором этаже в своем кабинете. Вверх по лестнице и направо до упора. -Спасибо, я тогда навещу его, - сообщил Эдвард и отправился на поиски цели. Сегодня думать о том, что он нашел своего брата, было как-то… более странно и необычно, чем вчера. Эдвард как будто бы понял, что все-таки произошло: он нашел Джона, своего близнеца, которого не видел около пяти лет, в месте, где они провели первые годы своей жизни. Это новое ощущение охватывало его сердце и душу, как первый поцелуй. В нем уже не было злости, в нем было только непонимание намерений своего брата. Эдвард постучал в белую дверь и услышал едва различимое «Войдите». -А, Эдвард, доброе утро. Как спалось? - Непринужденно спросил Джон, отложив в сторону утреннюю газету. -Замечательно, - отозвался младший близнец и принялся крутить головой, чтобы осмотреть помещение. Кабинет не представлял из себя ничего особенного: маленькая комната, небольшой стеллаж с различными книгами и папками, совершенно не роскошный стол, обложенный немногочисленными бумагами. Ковер отвратного зеленого цвета давно выцвел, и между ворсинками застряли клочки бумаг, крошек еды и пыли. В общем, кабинет выглядел совершенно не так, как во многих кинофильмах, где за огромным кожаным креслом восседает полу лысый увесистый мужчина с дорогой сигарой в зубах. Все было намного проще. -Садись, - пригласил Джон, указывая на обыкновенный деревянный стул, подле стола, - кажется, вчера мы так и не успели договорить. -Да, есть такой грешок. -Ну, значит, продолжим прямо сейчас. Рассказывай, как дела дома? Как ма… папа? Как Кевин? – Джон покраснел из-за сделанной ошибки и мгновенно погрустнел. Он отвел взгляд от глаз Эдварда, уставившись на собственные пальцы. Эд решил не обращать на это внимания. -Нельзя сказать, что все отлично, но довольно неплохо. Кевин углубился в дело дрессировщика, поэтому у нас не дом, а скорее рай собакофила. Он сейчас работает в довольно-таки неплохом центре. Уж не знаю, в чем именно заключается его работа, но платят там не миллионы. Девушкой он так и не обзавелся. А папа… папа сам не свой после этого… несчастного случая. Все так же работает с компьютерами, но боится, что недолго ему осталось заниматься этим. В общем, у всей семьи депрессия, - неутешительно закончил Эдвард, вальяжно положив ногу на ногу, как бы намекая на то, что во всем виноват Джон. Тот оторвался от изучения пальцев и поспешил перевести тему: -Сегодня неплохая погодка, а? Может, когда дети проснутся, выйдем прогуляться в парк? Я вас познакомлю. -Хорошая идея, - кивнул Эдвард и удалился, оставив Джона наедине с газетой.