Somebody to love

Seems to matter what I say, so I'll hold my tongue at bay And rather use my lips to kiss your frown away So your doubts no longer darken your day So you can hold your head up high come what may

– Может быть, на сегодня уже достаточно? – мягко спросила Мария. Она стояла в дверном проёме, одетая в длинное зелёное платье в пол, и держала в руках две чашки, над которыми вился пар. Комнату тут же наполнил аромат приятных успокаивающих трав, только его жена умела делать этот напиток. Альтаир отложил перо и откинулся на спинку стула. – Возможно. – Он посмотрел на аккуратно исписанные бумаги. Ему ещё много нужно рассказать, так много… Хватит ли на это жизни? А достаточно ли будет слов? Мария приблизилась к столу и подала ему кружку. Альтаир с благодарностью принял угощение и сразу же пригубил, рот наполнил горьковато-сладкий привкус. Он протянул руку и привлек жену к себе, усадил на колени. Мария обхватила его рукой за шею и поцеловала в нос. Затем она перевела взгляд на столешницу и нахмурилась. – Не думала, что эта идея тебя действительно так увлечёт. – Так же, как и я. Но я чувствую, что должен закончить. Возможно, именно это дело всей моей жизни. Из двора, через распахнутое окно, до ушей донёсся звон меча о брусчатку и недовольный вопль, которому вторил ещё один, более громкий. Мария закатила голубые глаза и, поставив чашку на стол, поднялась на ноги. – Кстати, о делах всей нашей жизни, – она подошла к окну и опёрлась ладонями на подоконник. Альтаир последовал за ней и замер позади, смотря на улицу поверх её головы. Не удержался и поправил выбившуюся прядь чёрных волос над ухом, Мария лишь повела плечами. Окна выходили как раз на тренировочный двор. Малик застыл на краю площадки, раздражённо поглаживая лоб пальцами. Дарим и Сеф стояли друг напротив друга, Сеф обиженно потирал руку. – Я поднимал меч, ты не должен был меня бить в это время! – воскликнул Сеф. – Ты думаешь, что врагу будет дело до того, что там у тебя не так! – парировал Дарим. – Так, разошлись по разным углам, – скомандовал Малик. – Клянусь, ещё раз начнёте препираться, нажалуюсь отцу. – Возможно, тренировки сближают их не так, как я планировал, – рассудил Альтаир, заметив, как неодобрительно поджала губы жена. – Сейчас они явно ладят хуже, чем когда подкладывали козьи какашки под дверь нашего кузнеца. Мария повернулась к нему. Никогда раньше ему не попадалась женщина, чьи губы складывались в такую удивительно очаровательную улыбку… …Улыбку Эцио почти стёр с лица приступ боли. Он старался, чтобы ни единый мускул не дрогнул, но всё равно это было сделать чертовски трудно. – Эцио Аудиторе, и как же меня угораздило с тобой связаться, – вздохнула София. Она стояла перед ним на коленях, зажав в пальцах проспиртованный кусочек тряпицы. Взору Эцио открывался великолепный вид на декольте её зелёного платья, её пышную грудь с бархатной белоснежной кожей, и отвести от такого зрелища взгляд составляло большого труда. Очень большого. – Сам удивляюсь. Наверное, в тот день ты просто была не в себе. София изогнула тонкую бровь, насмешливо глядя ему в глаза, и словно бы в наказание промокнула рану на его шее, почти заставив его зашипеть. – Ну, теперь вроде бы всё, – она отвела руку, в какой-то мере любуясь достигнутым результатом. Бросив на пол тряпицу, она провела указательным пальцем по груди Эцио, повторяя очертания изогнутого шрама, идущего дальше по рёбрам. Он бы не сказал, что подобное приводило его в восторг, но то было с прошлыми женщинами. Софии он почему-то позволял всё. – А по тебе и не скажешь, что ты любишь мужчин со шрамами, – сказал асcасин, бережно беря её ладонь в свою, и теперь уже вместе с ней путешествуя по следам битв, оставленных на его коже. – Честно говоря, я просто поражена, что ты до сих пор жив. Нет, серьёзно, ты должен был умереть по крайней мере раз пять. – Она обеспокоено взглянула ему в глаза. – Эцио, если с тобой что-то случится… Он помотал головой и осторожно коснулся её лица, нежно провёл большим пальцем по нижней губе. – Этого не произойдёт. Что поделать, я до ужаса живучий тип, – он усмехнулся и, наклонившись и не обращая внимания на возмущение израненного бока, поцеловал её в губы… …Губы этой девушки были просто невероятные. Ему так и хотелось украсть её поцелуй, впиться в алую кожу, и целовать, целовать, целовать. Но вместо этого он прислонился к стене дома и выставил букет из полевых цветов перед собой, словно надёжный защитный заслон. Кэролайн скрестила руки на груди. – Кенуэй, это снова вы. Какая неожиданность. Он ухмыльнулся. – Ну, я просто человек-сюрприз. Люблю появляться внезапно. Это вам, – он ткнул в неё букетом. – О, наверное, всё утро собирали, не так ли? Сколько клумб пострадало от вашего варварства, страшно подумать, – тем не менее, девушка приняла его подарок, и её щёки тронул румянец. Рыжие волосы Кэролайн были собраны в высокую шишку, оставляя совсем незащищенной шею и в какой-то мере лишний раз подчёркивая идеальные высокие скулы и овал лица. Эта причёска, достаточно скромная и чинная, всё равно не могла избавить Эдварда от мысли, как бы её длинные густые волосы разметались по подушке. – Для вас мне ничего не жалко, в сам деле. Хотите, в следующий раз букет будет больше? Я могу. – Я нисколечко не сомневаюсь. Она обошла его и двинулась дальше по узкой улице, Эдвард последовал за ней. Длинная юбка её зелёного платья шуршала в такт шагам. – Вы что, никуда не торопитесь? – она посмотрела на Кеннуэя. – Считайте, что сегодня я ваш личный охранник. И к тому же, хочу скрасить ваш день. – О, на самом деле, это было бы прекрасно. Мне ещё не помешала бы ваша грубая мужская сила… – Ох, неужели? Это звучит так заманчиво! – он согнул руку, демонстрируя свои мускулы. – Вот, видите, я на многое сгожусь! А если ещё и рубашку снять… – Полегче, – она засмеялась. – Вы просто поможете донести до дома ткань. Не поверите, сукно очень тяжёлое. Вперёд, мой верный рыцарь Кенуэй. Она подарила ему мимолётную улыбку и взгляд из-под густых ресниц. Он мог бы заполучить любую девушку в городе, пожалуй, в гораздо меньшие сроки и уж с куда меньшим количеством усилий. Но всё это было неважно. С того дня, как он увидел Кэролайн, она никак не шла из его головы. Это было похоже на новую игру, такое странное чувство, манящее и загадочное, и Эдвард собирался идти до конца, чего бы это ни стоило. В конце концов, он всегда был авантюристом и никогда не отказывался от приключения, особенно если приз – красивая барышня.