***
Меня разбудил громкий настойчивый стук в дверь. Не вставая с кровати, я недовольно прокричала: — Что надо? — Я готов! — К чему? — спросила я, узнав бодрый голос Дьярви. — Ну это… Идти за Словом Силы. — Ой. Подожди минут пять, мне надо собраться. Второпях я умылась, оделась, причесалась и спросонья криво-косо сделала всё то, на что у меня обычно уходит час. Норд смиренно ждал у моей комнаты, снаряженный в стальную броню, с оружием в одной руке и со шлемом в другой. — Ты помнишь, как называлось то место? — спросила я как бы между делом, провернув ключ в замке несколько раз и для полной уверенности проверив, закрыта ли дверь. — Нет. — Как туда пройти, хотя бы? — Только то, что Стена со Словом находится на севере острова. Память стала меня подводить в последнее время. У меня возникло бурное желание нагрубить: «То ли ещё будет лет через пять, если не перестанешь синячить». Однако, этот порыв я сдержала, ведь тоже ничего не запомнила, и ответила предельно уклончиво: — Надеюсь, ты взял с собой провизии на дня три-четыре. Поиски предстоят нам долгие. — Спросим дорогу у скаалов снова. Как дойти до их деревни, я точно знаю! — Не хочу туда идти. — Почему? — Представь их рожи, когда они поймут, что почти три недели поддерживали поле вокруг деревни зазря. Пока мы вспоминали как называется то местечко со Словом Силы. Спаситель Тамриэля бесстыдно хохотнул и сказал мне ту вещь, против которой возразить было нечего: — Лучших Довакинов у них всё равно нет!***
Когда город был уже полчаса как за нашими спинами и постепенно превращался в пятно на горизонте, Дьярви задал вопрос, терзавший его, по-видимому, с самого момента моего ранения в храме Мирака: — Как ты стала вампиром? — Тут история недолгая. Нанялась охотницей на вампиров, сходила в одну из пещерок… там встретила девушку Серану, ты с ней уже знаком — она к тебе приходила за свитком вместе с той рыжеватой девчонкой, Террелл. Вернула Серану к её бате-кровососу, а тот меня наградил даром вечной жизни. От бати мы потом избавились, так что его вампирская свита и мрачный замок теперь мои. Отчасти. — Отчасти? Это как? — Ну… тут всё становится веселее. Помнишь того высокого эльфа? Я с ним припёрлась на твою свадьбу. Вы всё в шутку называли его талморцем. — Да, помню. — Про талморца оказались не шутки. Он отвёл меня к какому-то придурку — талморскому чиновнику, который собирался меня убить. — Но ты всё ещё здесь. — Ты невероятно проницателен, Дьярви. Короче, талморец оказался не талморец и, вместо того, чтобы перерезать мне глотку, порешал всех своих нанимателей. Потом долго каялся, что вообще так меня подставил. — Хм-ф. А причём тут замок? — Слушай дальше. Я почему-то решила, что ничего страшного не произойдёт, если довериться ему снова. Взяла с собой «поохотиться на кровососов» и потом попросила вампирского горе-папашу поделиться силой со мной и с ним сразу. Типа так будет легче. Я в более развёрнутом варианте рассказала братцу, как Мерион оказался втянут мной в весь тот вампирский бал-маскарад. Как он сначала оставался на пассивных ролях, а потом, после смерти Харкона, прибрал всё к своим рукам. Одновременно я не утаила от норда как человека, который стал мне родным, про чувства, что испытывала к эльфу, и про первый поцелуй в том треклятом Красноводном логове. Под конец рассказа мой слушатель напрягся, и уголки его губ нервно задёргались. На словах «Ну вот, теперь я здесь» он не сдержался и разразился едва ли не гомерическим хохотом. Я остановилась опешив. — Никогда бы не подумал, — сказал он, давясь смехом и утирая слёзы, — что тебя сможет так развести какой-то талморский обормот. — Спасибо за поддержку, братик, я знала, что ты поймёшь и посочувствуешь. — Где ты его нашла? — В пещере под Виндхельмом. Если кратко. — Понял. Больше ни ногой в Виндхельм. А Ульфрик еще говорит, что Скайрим для нордов! — Дай договорить. У Гильдии воров были проблемы с обнаглевшими Саммерсетскими тенями. Ну и я, как дура, — хотя почему как, — попёрлась прямо в их логово, и там меня подстрелили. Пришлось бы туго, если бы Мерион не перебил своих дружков. Оказалось, он помог мне, чтобы потом сдать другим дружкам, поважнее, а не потому что я ему так понравилась. Что было дальше, тебе известно. — То есть, он был из Саммерсетских теней? — сурово спросил норд. От прежней улыбки не осталось и следа. — Да. — Тогда это мне стоит тебя опекать. Ты могла бы выбрать себе в компаньоны кого угодно, и он бы всё равно оказался лучше того мерзавца. — Он не такой плохой. По крайней мере, по отношению ко мне. Дьярви молча вперил в меня взгляд, в котором читалось: «Да ну?» — Поверить не могу… Я это сказала, да? — Ха. — Блин. Скольких же горя он причинил другим людям? Думаю, побольше, чем мы с тобой вместе взятые. Он как-то говорил, что был доминионским офицером. Сразу получил высокий чин как дворяшка. Решил, наверное, вспомнить старые времена и покомандовать. Дьярви воздел свой боевой молот вверх, посмотрел на его навершие и снова обратился ко мне: — Если снести вампиру голову, он потом будет бегать вокруг и разбрызгивать кровь, как курица? — Точно нет. — Жаль, я бы с удовольствием глянул. Будет тебе твой замок. Вдвоём мы с ним справимся. Надеюсь, потом я останусь у тебя желанным гостем. А не стану закуской для твоих дружков-вампиров. — Конечно. Тех, для кого ты не желанный гость, спрашивать никто не собирается. Мы некоторое время шли вдоль берега, каждый в своих томительных раздумьях. Первые дни с того момента, как я попала в Тамриэль, меня заботило только выживание. Как бы утолить голодные боли в желудке, где бы переночевать, что бы выпить, дабы не отравиться, и где раздобыть денег. Прошло уже больше полутора лет — вот-вот будет два года, и вот я гуляю в обществе Довакина, считаюсь его двоюродной сестрой, и меня тоже по счастливому стечению обстоятельств нарекли Довакином. Скоро замок тоже станет моим. Я точно поймала удачу за хвост, и даже все те неприятности, что случились со мной, — всего лишь неприятности, для которых всегда найдётся какое-нибудь решение. Главное, не опьянеть от чувства всесилия окончательно. Попаданцы, оказывается, тоже смертны. — Всегда было интересно, — теперь я завела беседу. — Какие у тебя отношения с имперцами и с Братьями Бури? — Я сам жил в Сиродиле до недавних пор, но не могу поддержать ни тех, ни других. Мне пришлось вести переговоры между Туллием и Ульфриком у Седобородых, ещё задолго до нашего путешествия в Совнгард. Ради перемирия Братья Бури забрали себе Маркарт, а Империя — Рифтен. Плохой из меня политик. — Самое оптимальное решение, — сказала я, растерянно пожав плечами. — По крайней мере, эти придурки тебя послушались. Как же ты оказался в Скайриме, если жил в Сиродиле? Этот вопрос показался бы довольно глупым раньше. «Как норд оказался в Скайриме?» Пф. Но, раз Дьярви жил в Сиродиле, то имеет смысл вытянуть из него какую-нибудь информацию. Ловили ли его вместе с Братьями Бури, как «по канону». Хотя я бы о таком не распространялась. — Пересёк границу, — туманно ответил он. Да, норд иногда прям непозволительно непонятлив для человека его-то положения. — Хорошо, а что тебя побудило покинуть Сиродил? — О, — он встрепенулся, будто сам только догадался, что я хотела от него услышать. — Мы с моим отцом жили в Бруме. Когда он умер, я больше не смог оставаться в его доме и решил отыскать себе новый дом на родине наших предков. — Так ты всё-таки норд или имперец? — Оба моих родителей были нордами. Хотя отец служил в Имперской армии во время Великой войны и потом получал жалованье до конца жизни. Это он научил меня сражаться. — А что с матерью? — Я её почти не помню. Она умерла вместе с моей сестрёнкой, когда мне был только пятый год. Во второй раз отец уже не женился. Он заговорил таким тоном, что если бы не вампиризм, то у меня навернулись бы слёзы. Также в голове промелькнули смутные догадки, будто в какой-то момент норд мог увидеть во мне замену младшей сестре. Я отгородилась, натянув капюшон, защищавший меня от жгучего полуденного солнца, на самые глаза. — Как же мне хотелось бы встретиться с отцом тогда, в Совнгарде. Неужели Пожиратель Мира до него добрался? — Совнгард большой. Было б странно, если бы ты нашёл его сразу. Про большой Совнгард я сказала, скорее, в утешение. Уже никак не узнать, присутствовал там его отец или нет. Но то, что он не видел своего вусмерть пьяного сына, вдобавок, в обществе немножечко поддатой данмерской девушки, определённо, к лучшему. — Как ты узнал, что ты Довакин? Спрашивать его про Хелген и первую встречу с Алдуином было бы слишком смело. Я и так чудом не навлекла на себя подозрения. — Отец говорил мне, что в нас течёт кровь Драконорожденных. Я едва ли слушал. Думал, что это всё сказки, которые ему рассказал его отец. А тому — его отец. Они-то ту’умом не владели. Потом, уже в Скайриме, я выучил первое Слово Силы. Дьярви упоминал при нашем первом разговоре, что довакинство у них семейное, но не стало понятнее, соответствует ли оно канону, заданному игрой. Так ловили его имперцы у Хелгена или нет? Возможно, стоит перестать сравнивать Тамриэль виртуальный и реальный. Всё равно мне это не даст никаких ответов. Внезапно Дьяр отошёл в сторону к чахлому подлеску, на который так или иначе натыкаешься по всей южной части острова. Он недолго вглядывался в проросшую через пепельную почву траву, тихонько бормоча что-то себе под нос. — Ты алхимией увлёкся? Серьёзно? — Как считаешь, ей понравятся? — спросил Довакин, наклонившись и сорвав что-то, у чего были мелкие белые цветки. Никогда не разбиралась в растениях. — Кому ей? А-а-а… — Я даже бороду отпустил. У них все там так ходят. Вообще я этого не планировал, но после моей болезни как-то само получилось. Мне стало смешно и неловко в то же время. Интересно, он постоянно грезил о той воительнице-скаалке? Или только сейчас вспомнил? Я собрала волю в кулак и постаралась донести свою мысль максимально дипломатично: — Дьрви, подумай ещё раз: нужно ли это тебе? Она же разобьёт тебе сердце. И, вполне вероятно, лицо. — Когда меня это пугало? — Хм. Раз этот аргумент не годится, то вот ещё: мне стоило бы рассказать Изольде, что ты ищешь себе кого-то на стороне. Хотя бы из женской солидарности. Он глупо засмеялся, оторвался от сбора букета и посмотрел своими светло-голубыми глазищами на меня. — Лина, не переживай. Тебе мы тоже кого-нибудь подыщем! — Я не переживаю. Мне и так хорошо. — Ха! Это ты сейчас так говоришь. Пока никого подходящего не нашлось. Ты же сама говорила, что испытывала рядом с этим… талморцем. — Ладно, — перебила его я, быстро сдавшись в нежелании опять-таки прокручивать в голове те события. — Разве что… давай не кого-нибудь из скаалов. Мне не нужен мужчина, для которого ванна ассоциируется со смертью от обморожения. Говоря, что у меня всё и так хорошо, я немножечко слукавила. Забавно, но тот парень, Эрвас, смог меня заинтересовать. Да, чуть меня не прикончив и лишив магических сил, осознанно он это сделал или нет. Возможно, я даже затосковала по нему, но боялась себе в этом признаться. В отличие от ситуации с альтмером, здесь после расставания преобладала вина, а не злоба. Оставшийся отрезок пути я, прикусывая губы, отгоняла назойливые мысли о том, как молодой данмер вернулся бы и добивался моего прощения, а потом — расположения. Те красочные фантазии не были совсем уж невинными. Потом, через пару лет, можно было бы попросить Серану сделать из него вампира высшей крови. Хотя нет, во второй раз я на те же грабли не наступлю. Да чего меня на остроухих тянет? Связано ли это как-то с переносом сознания именно в данмерское тело? Что, если бы я оказалась в теле каджитки? Стали бы мне интересны их мужч…самцы? От одной мысли уже не по себе.***
В поселении скаалов всё было как прежде, будто мы оттуда не уходили. Шаман деревни, припорошенный снежной крупой и оттого напоминавший Джонни из «Сияния», сидел в окружении двоих таких же чудиков рядом с главным залом. При нашем появлении Сторн приоткрыл глаза и спросил: — Вы узнали то слово? — Мы пришли уточнить дорогу, — пропищала я, не дождавшись, когда Дьярви возьмёт инициативу на себя: тот уже вовсю высматривал Фрею. Долг Драконорожденного оказался менее важной штукой, чем обыкновенная погоня за очередной юбкой. Инструкция «Застава Сиринга находится меж двух горных вершин, что на севере от древнего нордского кургана» едва ли облегчила нашу задачу. Дядька сам там вряд ли был когда-то, но зачем-то попытался объяснить. Придётся покружить. — Давай только побыстрее, — с раздражением сказала я Довакину, прислонившись к одному из деревянных домиков. Норд устремился прямо к скаальской воительнице, укутанной сегодня в грубую меховую одежду из лоскутов, а не в резные доспехи, как тогда в храме Мирака. Поддавшись любопытству, я чуть-чуть повернулась в сторону Дьярви и Фреи и напрягла вампирский слух. Вот он своей неуклюжей походкой подошёл к ней. Явно волнуется. Ничего не говоря, протягивает букетик. На её лице абсолютное равнодушие. Странная женщина. Я бы улыбнулась, хоть из вежливости. Она же тяжёлым взором обвела Драконорожденного и отчётливо произнесла: — Скаалы не берут у природы ничего лишнего. Тебе тоже стоило бы поучиться. «Ой, ну ты и дура…» — проворчала я себе под нос, после чего осмотрелась вокруг, удостоверившись, что меня никто не слышал. Кузен по возвращении казался настолько опечаленным, что во мне даже пробудилось давно пропавшее сочувствие. Не придумав ничего получше, я набралась наглости, в которой всё-таки оставалось место нерешительности, и сама направилась к той скаалке, наказав Дьяру ждать за деревней. — Как у вас принято ухаживать за девушками? — Зачем это тебе? — сурово спросила воительница, скрестив руки на груди, и взглянула на меня сверху вниз, будучи более рослой. — Для друга интересуюсь. Она недовольно сверкнула глазами, хотя явно ожидала подобного ответа. — Раз он хочет заполучить расположение у скаальской женщины, то пусть для начала принесёт ей голову одного из наших злейших врагов. — Эм. Я ему передам. Спасибо. Не успела я повернуть по дорожке, ведущей из поселения, как Дьярви подскочил ко мне и сразу перешёл к делу: — Что она сказала? — Дьяр, это бесполезно. — Почему? — Дружище, у неё с кукушкой проблемы. Притом серьёзные. — Так что она сказала? — Цитирую: «Пусть принесёт мне голову одного из наших злейших врагов». — Да? А кто это может быть? Ты не спрашивала? — Нет. Не спрашивала. В таких условиях все враги. Ты тоже им рискуешь стать, если не бросишь свои попытки к ней подкатить. Влюбленный воитель упёр руки в бока и слегка огорчённо отметил: — Как бы то ни было, я у тебя в долгу. — Рассчитаемся как-нибудь.***
Когда стало совсем темно, мы разбили скромный лагерь между двух сосен. Продрогший Довакин наскоро разжёг костёр из сосновых веток, которые удалось насобирать вокруг, и без особого удовольствия принялся жевать солонину, припасённую для нашего похода. Я по-прежнему ощущала холод, но не испытывала такого дискомфорта от него, как в первые дни начала новой «жизни». Меня это более чем устраивало. В меховой спальник я завернулась лишь из привычки. Интересно, что ещё мне предстоит потерять из того, что делает меня живой? Жалеть тут не о чем, но есть, о чём можно поскучать. Еда изредка была вкусной, а под одеялом, нагретым теплом собственного тела, гораздо приятнее засыпать. Образ Дьярви, греющегося у огня, постепенно размывался в глазах. Я почти погрузилась в дрёму, предшествующую сну, но раскатистый рёв, отразившийся от окружающих гор, мигом вывел меня из полусознательного состояния. — Слышишь? — прошептала я Довакину, подорвавшись и схватив арбалет, оставленный неподалёку. «Вы не можете спать, пока рядом враги», — в настоящей жизни. — Нет. — Там дракон. Мы расположились слишком близко к нему. — Может, тебе просто приснилось, — сказал он, вяло позёвывая. — Мне не приснилось! Это точно был дракон! Гаси костёр и собирай вещи. Норд недовольно ворчал про то, что он «нагрудник только снял — и вот снова пора его надевать», и про то, как ему хотелось бы, «чтоб драконы побыстрее закончились». Спустя некоторое время братец всё же собрался. На наше недавнее пребывание на том месте указывали лишь тлеющие угольки присыпанного костра.***
— Ну теперь-то ты слышишь? Драконорожденный угукнул, сосредоточенно нахмурился и зашагал увереннее к источнику рыка, сильно вырвавшись вперёд. Вскоре я заметила, как крылатая бестия тенью проскользнула на усыпанном звёздами ночном небе. «Всего-то ещё один дракон», — вскользь подумала я и едва сдержала смех. — «Для нас всех будет лучше, если он улетит прочь, сделав вид, что ни его, ни нас тут не было». Дракон развернулся и нырнул в пространство между двух горных вершин. В какой-то момент я понадеялась, что он увидел нас и смылся, чтобы пожить пока. Увы, когда мы с Дьярви поднялись по одной из горных тропинок, то вновь его обнаружили. Стена Слов для Довы, которую он зачем-то так ревностно сторожил, оказалась важнее чувства самосохранения. Либо он переоценил свои силы. — О! — я невольно остановилась, уставившись на небольшую равнину, на которой вполне смогло бы приземлиться существо таких же размеров. Довакин также притормозил и непонимающе взглянул на меня. — Ты когда-нибудь встречал драконов-некромантов? — Нет. — Большое упущение. Ничего, сегодня познакомишься. Только не пугайся его внешнего вида. «ДЮР-НЕ-ВИР!» Вроде мой Крик сработал, отдавшись болью в горле, как при лёгкой простуде, но Дюрневир не материализовался передо мной и будто не собирался. — Хорошо, обойдёмся без него. Дракон, давно догадавшись о наших намерениях, взмыл ввысь со Стены Слов, которую он до этого обхватывал исполинскими крыльями, и уже стремительно сокращал дистанцию между нами. Мы бросились прочь с открытого пространства, где мы были бы как на ладони, и скрылись за ближайшим осколком скалы. Я пожалела, что не взяла посох молний с собой. Арбалет такой бестии будет что щекотка, если не целиться специально в уязвимые места. С моей-то посредственной меткостью. — Так вот он какой… — задумчиво сказал Дьярви, задрав голову вверх. Над нами кружил тот самый дракон, который словно грозился вот-вот развалиться на части в воздухе и обрушиться нам на головы. Дюрневир. Хотелось прокричать «Чего так долго?!» и выговорить дракону за то, что он уже во второй раз опоздал. «Ах! Наконец можно глотнуть свежего воздуха Вус! Как обещал, я научу тебя первому слову Разрыва Души: «Рий», сущность жизненной силы твоего врага». «Вус»? А это что значит? Нирн, что ли? Драконы вплетают слова собственного языка в человеческую речь, и звучит это порой так же неуместно, как вставки английского языка в русский. «Рий. Всё за ними надо записывать», — проворчала я в продолжение мысли, заряжая арбалет. — «А ещё было бы неплохо отдать убийство драконов кому-нибудь на аутсорсинг». Два дракона обрушились друг на друга ту’умами, что в их случае можно интерпретировать как до боли оскорбительную словесную перепалку, и вскоре разлетелись в разные стороны, на второй заход. — Дьяр! — А? — Не тупи! Мы с тобой уже не с той стороны скалы! Скрывшись за противоположным краем, я обнаружила, что теперь пялюсь на горстку призванных Дюрневиром чёрных скелетов с топорами наперевес. Светящимися глазницами они послеживали за враждебным драконом, ожидая, пока тот наконец приземлится. — Он не мог поднять кого-нибудь с луком? — насмешливо спросил норд. — Да не говори. В противники нам достался огненный дракон, поэтому, когда оба Довы опять встретились, местность вокруг на миг озарилась яркой вспышкой, за которой не было видно ни звёзд, ни лун. Воспользовавшись первой такой возможностью, я высунулась из-за валуна, как только обмен ту’умами закончился, и выстрелила из арбалета. Болт глубоко вонзился крылатому созданию в брюхо, заставив его взреветь и покачнуться в воздухе. Братец, оказавшись на сей раз сообразительнее, крепко взял меня за плечо и потащил обратно, по другую сторону скалы. С высоты драконьего полёта, наверное, выглядело комично: два человечка-муравья метались туда-сюда, опасаясь, как бы дракон не приземлился с их стороны или просто не сжёг своим смертоносным огненным дыханием по пути. — Снижается, — прошептала я своему спутнику, в который раз выглянув из-за камня. — Ой, на его месте я бы туда не падала. Дракон приземлился, смяв своей тушей половину призванных скелетов. Резко отбросив крыло, он смёл ещё часть из них. — Э, нет-нет-нет! Даже не думай! Пусть они его сначала изведут! Конечно же, Дьярви меня не послушал и ринулся в гущу битвы, энергично размахивая молотом. Я осталась прикрывать его и, перезарядив арбалет, повторно выстрелила, попав в драконью шею. Довакин перебежками почти добрался до рогатой башки бестии, но та резко развернулась и сбила мужчину с ног так, что он перевалился через её хвост и чудом не насадился на шипы. Не успела я броситься на помощь, как норд поспешно поднялся на ноги, внешне целый и невредимый, а затем схватил выроненный молот. Дова, позабыв о своей главной угрозе, крадущейся позади, изогнул шею, раскрыл пасть и посмотрел прямо на меня. Я, застыв в оцепенении, смогла только нажать на спусковой крючок. Не уверена, что успела бы увернуться от потока огня, гибельного для вампиров, вовремя. Болт удачно погрузился дракону в язык. Теперь гад не будет разбрасываться своими ту’умами направо и налево. Дьяр, улизнув от очередного удара крылом, поднырнул под плечо твари и, взмахнув молотом сверху вниз, всадил навершие острым концом дракону в челюсть. Создание заревело и дёрнуло башкой вверх, едва не оставив Довакина без оружия. Впрочем, держать голову высоко оно уже не могло, и вскоре Драконорождённый, подпрыгнув, со всей тяжестью обрушил молот на его черепушку. Кровь заструилась по драконьей морде, но у рептилии всё же хватило сил боднуть и отбросить Дьярви на несколько метров. Я подбежала к нашему огромному противнику настолько близко, насколько смогла, и снова выстрелила ему в башку, помешав закусить нагрудником братца. Последний времени зря не терял, и воспользовался замешательством дракона, чтобы садануть по нему ещё раз. Когда молот опустился на лоб чудища, раздался противный хруст, после чего оно грузно рухнуло и более не подавало признаков жизни. Я вернула арбалет на место и вздохнула, морально готовясь к поглощению драконьей души. У меня по-прежнему не получалось хоть как-нибудь это контролировать. Просто стоишь над тушей убитого дракона, и тебе почти сразу в голову загружается невнятная каша на их языке, из которой сложно что-либо вычленить. Почувствовав, что чуда не происходит, я посмотрела на Дьярви. Душа не переходила к нему тоже. «Хорошая работа. Ваши старания только приближают моё появление в Тамриэле!» — Ах ты поганая крыса! С щупальцами! — закричала я на фантомное изображение Мирака, к которому потянулись яркие нити энергии. Он прямо сейчас жрал нашу драконью душу. Не найдя ничего получше, я отколупала маленький камень и швырнула его в полупрозрачного жреца. Камушек пролетел сквозь него, не причинив никакого вреда. Мирак обернулся на меня напоследок, пока его силуэт растворялся в воздухе. — Ну и паскуда! Будто бы мы дракона для него убивали! — Не принимай его глупые выходки близко к сердцу. Мы с ним ещё поквитаемся, — с поразительным спокойствием сказал норд, опустив молот навершием на землю и оперевшись о его древко. Вдобавок к тому, что у нас похитили драконью душу прямо из-под носа, у меня осталось всего три арбалетных болта. Ну что за день! Придётся нанести повторный визит кузнецу в Вороньей Скале. — Лина, как считаешь, драконы — враги скаалов? — Без понятия, — тихо ответила я, ладонью счищая снег со Слова Силы, которое испускало неяркое сияние. — Ты понял, что это за слово? — Да. «Гол». Земля. А если мы принесём ей череп дракона? — Опять ты за своё. Как ты это себе представляешь? — Мы берём череп и несём в деревню скаалов. Ты мне помогаешь. — О-о-о, теперь понимаю. Хорошо придумал. — С твоей вампирской силой… — Не-не-не, остановись. С чего ты решил, что я буду тащить такую тяжесть ради твоей интрижки на стороне? — Но ты мне будешь только помогать! — Сколько там? Несколько сотен фунтов — или в чём вы там измеряете вес? Скорее, это ты мне будешь помогать. Забудь. — Какой тогда прок в твоём вампиризме? Я посмотрела на его ехидную физиономию и больше не смогла сдерживаться. Вскоре в Довакина прилетел снежок. Тяжёлая броня сковывала его движения, и он словил ещё парочку, пытаясь скомкать рыхлый снег в что-то пригодное. — Вот косой! — крикнула я, отойдя в сторону от неумело запущенного снежка. Дьярви не сдавался, с азартом отвечая на мои атаки. Несколько раз даже попал, если попадание по касательной будем считать за полное. — Ты чего? Устал уже? Кузен замешкался, наклонившись и пропуская один снежок за другим. Я увлеклась добиванием противника и не заметила, как в его руках очутился крупный снежный ком, с которым он двинулся на меня и в итоге загнал в угол. Нужно отдать должное, его подход оказался эффективнее моего: отряхиваться пришлось долго и тщательно. Норд посмеивался так, что поневоле я сама развеселилась. То были драгоценные моменты со времени приезда на Солстхейм, когда меня совсем не тяготило его общество.***
По мере приближения к деревне скаалов Дьяр снова опечалился. Меня его любовная хандра достала уже! Я чуточку романтик и могла бы посочувствовать, если бы он испытывал тоску по супруге, с которой не может сейчас быть рядом. При всей моей нелюбви к Изольде. В глубине души я стала надеяться, что она ответит ему взаимностью. Довакин вернётся домой и обнаружит жену с… кто там был в игре? Ну пусть с Назимом. А тот ему скажет сразу, даже не отлипая от Изольды: «Часто приходится бывать в облачном районе? Ох, что я такое несу, конечно же, нет». — Может, сразу сходим к тому камню стихий рядом с деревней? Нужное Слово мы знаем. Норд угрюмо кивнул и снова уставился куда-то себе под ноги. Так мы шли, словно играя в молчанку, до самого Камня Ветра. Вокруг по-прежнему располагалась куча строительных лесов, но работа уже явно близилась к концу. Порабощённые неустанно корпели над зловещими арками, вырезая на них загадочные волнообразные узоры. А ведь кто-то скажет: какой молодец этот Мирак, обеспечивает людей рабочими местами! — Мне же не кажется, что их стало несколько больше с последнего раза? — Эти, — Драконорожденный указал на нескольких трудяг, — точно не из деревни. Влияние Мирака распространяется, пусть мы и уничтожили парочку его жрецов. — Да, конечно, парочку… — пробормотала я и сняла меч с пояса, готовясь к нападению чудища, что выпрыгнет нам навстречу из камня стихий. Когда Дьярви произнёс ту’ум, окружающие, вопреки моим ожиданиям, не разбежались кто куда. Они распределились вокруг постройки и бессмысленно вытаращились на существо, стремительно выраставшее из-под воды. Опять дылда с рыбьей башкой! Царство Хермеуса Моры не терпит разнообразия. Я попробовала призвать огненный шар на ладони. Никакого ощущения лёгкой дрожи в руках, которое сопровождало сотворение заклинаний. Пусто, будто вся магия изначально была лишь плодом моего воображения. Раздался скрежет стальной брони о твёрдый камень. Ой. Пока я решала свои проблемы магического толка, братец отхватил по полной и распластался на земле. Теперь он пытается как можно быстрее подняться и вернуться в строй. И почему именно в этот момент в голову пришла аналогия с беспомощной черепашкой, перевернувшейся на свой панцирь? — Подойди сюда! — закричала я и, чтобы наверняка привлечь внимание чудовища, зазвенела мечом плашмя по каменной арке. Оно резко развернулось, позабыв о беспомощном Дьярви, и побежало на меня. Предупредив удар его внушительных размеров руки, я слегка отступила в сторону и по дуге взмахнула мечом. Увесистый кусок отрубленной конечности тотчас шлёпнулся рядом, а меня окатило склизкой лимфой с головы до ног. Разъярившись, существо предприняло попытку пнуть меня со всей силы. Сама не поняла, как так получилось, но я подскочила и вцепилась в его голень. — Давай, вот так! Держи его! — Нашёл время шутить! — прокричала я, обвив ногу создания, с которой оно норовилось меня стряхнуть. — Лучше сделай что-нибудь! Норд хрястнул его по свободной ноге, и существо наконец потеряло равновесие. При падении я невольно перекатилась на туловище исполина и, подтянув меч к себе, начала неистово колоть им куда придётся, пока уцелевшая огромная рука не ухватила меня за шкирку. Пьянящее чувство полёта продлилось всего долю секунды и резко прервалось ударом спины о каменную арку. Как же мне хотелось поквитаться с гигантом за столь болезненное приземление! Однако, Дьяр настиг его раньше и без всякого изящества проломил ему молотом грудь. Я оглянулась вокруг. Люди отошли от морока Мирака. Кто-то осторожно посматривал в сторону убитого нами существа, а кто-то стоял в ступоре или пятился. «Спасибо!» — воскликнул один из освобожденных, а какой-то мужчина-скаал даже подбежал к Довакину и пожал ему руку. Мне же только пробормотали нечто благодарственное и пару раз похлопали по плечу. — Я заметил… — начал Дьярви, когда люди уже разошлись. — А, впрочем, неважно. — Что? Раз начал, то говори. — Люди тут больше ценят то, что мы делаем. — Так всё-таки для тебя важно признание, а не просто приключения. — Ни то, ни другое не бывает лишним. Да и… Ты видела их лица? Ради такого я готов сражаться хоть всю жизнь. — Давай обсудим это после того, как навестим скаалов и вернёмся в Воронью Скалу. Мне, как видишь, надо привести себя в порядок. Срочно. Норд пристально посмотрел на меня, а потом спросил, указав навершием молота на сражённую тварь: — А они враги скаалов? Ведь они служат Хермеусу Море и Мираку. — Ну, наверное. — Фрея сказала, что надо принести ей голову врага? Верно? — Не ей, а скаальской женщине. — Так ты же говорила, что именно ей. — Не говорила я такого. Она точно сказала про скаальскую женщину, а не конкретно про себя. Вообще мне кажется, тут есть подвох. Вдруг «голова врага» — что-то иносказательное, то есть, в переносном смысле? Либо она чисто сдуру это ляпнула. — Всё же стоит попробовать, — он задумчиво пригладил свою неухоженную бороду, растущую пучками в разные стороны, и взглянул на убитое существо. — Я буду твоим вечным должником, если… — Если я отпилю эту рыбью башку, да? Ведь мне уже сильно не повредит, я и так вся измазалась в каких-то соплях! — Лина, прошу тебя как Драконорожденный… — Я тоже как бы Драконорожденная. Дальше-то что? — Тогда прошу тебя как твой дорогой и единственный кузен. — Ладно, дорогой и единственный кузен, — язвительно процедила я и подступила к убитому существу из даэдрического плана.