***
— Расскажи свою историю, — сквозь сон услышала я левым ухом от любителя поговорить, — про семью, про то, как ты оказалась здесь. — Какой-то ты чересчур любопытный. Единственное, что я помню из своего малолетства — детский приют и несчастное существование в нём. В двенадцать я успешно сбежала оттуда. Так вот и дожила до нынешнего дня воровством, а теперь и поиском приключений, — повторила я историю, зазубренную мной ещё с той беседы с Дьярви. — А как насчёт тебя? — Ну… В этом плане мне повезло, разумеется, больше. Родился я на острове Саммерсет, в семье местного… Не имею понятия, как это перевести с альтмерского. По-имперски — граф. Едва успел подрасти, и меня отправили служить на «благо рода высоких эльфов» в регулярную армию Доминиона. Для меня всё закончилось битвой в Хаммерфелле во время Великой войны. После того, как мы едва ли пересекли Алик’рскую пустыню, у Скавена нас встретило несколько имперских легионов. Тот день я никогда не забуду. Кругом хаос, реки крови, грязь и палящее сверху на нас, смертных, солнце. В конце концов, остатки наших армий разбрелись в разные стороны. Домой я так и не вернулся, меня бы встретили там как дезертира. Один из моего отряда имел связи в «Саммерсетских тенях», а мне мало что оставалось. Два года назад я перебрался с группой в Скайрим. Вот и всё. Чтобы выказать своё «бесконечное понимание и сочувствие», я грустно вздохнула, и, чтобы хоть как-то разбавить неловкое молчание, воцарившееся в нашей комнате, спросила: — Ты активно участвовал в войне Доминиона с Империей, так сколько же тебе лет? Эльф ненадолго задумался, затем констатировал: — Шестьдесят один. Тот факт, что мой альтмерский компаньон старше меня на сорок с лишним лет, стал невыносимо напрягать. Конечно, он и третьей части своей увлекательной жизни даже ещё не прожил, и по эльфийским меркам (которые касаются и меня, в лучшем случае) ещё довольно юн. — А что насчет тебя, глава Гильдии? И тут я задумалась: а не накинуть ли мне к своему возрасту пару-тройку десятков? Чтобы смотрелось посолиднее. Ай, да ладно. — Мне семнадцать лет от роду. От удивления альтмер даже приподнялся с пола. Убедившись в том, что я не шучу, он снова лёг и больше не говорил до утра. Интересно, а на сколько я, по его мнению, выгляжу? На десять? Или на семьдесят?***
— Долго нам ещё? — Судя по карте…ещё километра два. Да! Именно так, — сказала я, вскинув голову вверх. Кажется, жизнь начала налаживаться. Факт того, что я скоро избавлюсь от Маркурио столь неприятным способом меня уже ничуть не пугал. Всё за спокойствие, всё ради спокойствия! За те два дня, что он с нами, кстати, маг не произнёс ни слова. Через некоторое время дорога пошла в гору. И тогда-то стало происходить что-то странное. По идее, сейчас должен был быть полдень, солнце находилось в своём зените, но небо начало стремительно темнеть, и чем выше мы взбирались, тем больше погружались в сумрак. Заметив это, мой эльфийский спутник уже потянулся к мечу. Подав ему знак остановиться, я вгляделась вдаль. — Стойте здесь. Я скоро вернусь, — сказала я, заправив ножны на поясе. — Ладно. Будь осторожнее. Слушая приятный хруст снега под ногами я подходила к своей цели всё ближе и ближе. Сердце судорожно стучало. За поворотом я увидела заднюю часть впечатляющего монумента Боэтии, вырезанного в скале. Лязг мечей. Арена впереди. Два данмера, потешая Боэтию, бились не на жизнь, а на смерть, что, собственно, было тут обычным делом. — Кто ты, и зачем ты являешься в это святилище? — прервал мои размышления тяжёлый женский голос, принадлежавший ещё одной тёмной эльфийке. — Всё просто. Я принесу жертву и призову Боэтию. — После того, как я сделаю своё тёмное дело, начнётся настоящая мясорубка. Будь начеку и прикрывай меня, как тогда. Договорились? — говорила я своему спутнику, пытаясь спрятать за пояс жертвенный клинок. — Договорились, — легко и просто ответил высокий эльф, снимая с плеча свой сияющий лук. — Хорошо. Маркурио, идём за мной, — обратилась я к магу-недоучке, от которого я избавлюсь уже через пару минут. Тот сразу оживился и молчаливо пошёл вслед за мной, не подозревая (а, может, и подозревая) о своей судьбе. Как только я подошла к жертвенной колонне, символы, вырезанные на камне, засветились ярким голубым светом. Святилище хотело крови. Мысль о нелепости происходящего донеслась до меня со скоростью почтового голубя, то есть, не очень быстро. Но что-то менять уже не хотелось. — Прикоснись к этой колонне. Маркурио последовал моему приказу, и через несколько мгновений уже прилип намертво к жертвенному столбу. Молча он и встретил свою смерть. Зайдя сзади, я выпустила вперёд руку с жертвенным клинком и стремительно перерезала Маркурио горло. Горячая липкая кровь залила мои руки. Вся злость вмиг улетучилась. Может, стоило его лучше запереть в тюрьме? Соглашусь, это уже слишком жестоко. Времени на размышления не было. В глазах у меня всё потемнело, в ушах отдавался громкий резкий звук. Передо мной стоял тот же самый «начинающий маг», но во взгляде его читалась только пустота. И тогда властный женский голос даэдрического Принца заговорил с нами. Когда Боэтия приказала нам биться друг с другом, на меня никто особо не обратил внимания, не восприняв мою персону всерьез. Лишь только тогда, когда один из амбалов заметил меня за углом и бросился с обнаженным мечом, мой спутник выстрелил, моментально покончив с жизнью норда. Неприятные слуху истошные крики прорезали морозный воздух. Когда последний выживший, окровавленный и обессиленный, ринулся ко мне, его уже остановил мой огненный шар. Поклонник Боэтии загорелся, словно спичка. — А вообще, я ненавижу даэдра, — сказала я, обгрызая яблоко, что мы взяли ещё из таверны. — Но ты помалкивай о моей авантюре, окей? — Так что насчёт Эбонитовой Кольчуги? — поинтересовался эльф. — Ну, если хочешь, можешь пойти и выбить её у нынешнего Чемпиона. Адресок-то у тебя должен быть. — Ага. Хребет Лезвие Ножа? — По-моему, Холм Острие Меча, нет? Я не помню. — Не Гора Лезвие Клинка? Мы посмотрели друг другу в глаза и разразились ужасающим смехом… Наконец-то кто-то такой же отбитый, как и я.