It does matter

"I tell you I want you I'll tell you I need you I... the blood aint on my face Just wanted you near me" Kasabian - "Club Foot"

Телефон Намджуна грустно бренчит новым треком Касабиан. — Пиццу привезли? — лениво спрашивает Юнги, сползая со стула на пол. От усталости у него уже голова кружится, в глазах муть какая-то и пелена, еще и спина гудит от неудобной позы. Намджун кивает, объясняя курьеру, с какой сторону лучше зайти в здание лейбла. Ночью тут никого, кроме охранников, поэтому кому-то надо в любом случае спуститься вниз и забрать еду. Секьюрити все равно курьера не пропустят просто так. — Джу-у-у-у-н, пожалуйста, сгоняй ты, я слишком стар для этого дерьма. Чтобы казаться еще более убедительным Юнги кряхтит и тихо постанывает. — Хорошо, хен, уговорил. Только подкинь денег на пиво, я тогда еще в магазин сбегаю. Забыл карточку с собой. Намджун накидывает теплую и очень уютную на вид толстовку, пропахшую фисташками, оливками и сигаретами, заныривает в покоцанное нутро любимых желтых Вэнсов и хватает на лету карточку Юнги. — И, если будет где аптека рядом, купи какой-нибудь анальгетик, голова болит — пиздец. Будто в запое дня три был. Намджун смеется неслышно, шлепает Юнги по плечу и выходит, обещая поискать обезболивающее. Дверь студии закрывается с глухим хлопком, вокруг разом становится тише и спокойнее. Пусто и заброшенно. Юнги достает телефон, неспешно пролистывает социальные сети, новости, отправляет зачем-то уже явно спящему Чимину фотку своих тапочек, которые он любит носить в студии, и, не придумав ничего лучше и интереснее закуривает. Сигареты легкие, четверка, и тянутся удивительно просто. Дым тонкими, прозрачными струйками оседает на его бедрах, зависает в воздухе серой вуалью. Юнги наблюдает за ним, улыбается и записывает Чимину голосовое сообщение: — Ты уже наверняка спишь, но просто захотелось сказать, что я тебя люблю, хотя, так и не скажешь. Не подумай, я не выпивал, по крайней мере, пока, но просто… Слышишь, да? Только попробуй свалить к какому-нибудь сладкому омежке, я тебя кастрирую нахуй, понял? На этом Юнги решает закончить со своими ночными откровениями, нажимает отправить и жмурится, потому что голова начинает болеть еще сильнее, словно вот-вот треснет. У него уже давненько такого не было. В студии из таблеток лежат только его экстренные на случай течки и намджуновы, притупляющие обоняние. С его острым нюхом иногда это просто самая необходимая вещь на свете. Спину ломит еще сильнее, Юнги морщится и едва зубами не скрипит. Что ж с ним не так? Неужели старость подобралась так быстро? «О, нет, мне всего двадцать два, почему мироздание так жестоко?». Юнги с хрустом в коленях поднимается, виски гудят, давление фигачит так сильно, что еще немного и кровь носом пойдет. Он миллиметровыми шагами подходит к мини-холодильнику, достает бутылку ледяной воды и прикладывает ее ко лбу. Но это мало чем помогает, просто охлаждает взмокшую от летней жары кожу. Юнги стонет, в этот раз намного громче, и тянется к сумке Намджуна в надежде найти там хоть самый простой анальгин. И, как только он наклоняется к тряпичной почтальонке, его сразу же окатывает сильным запахом альфы. Тягучий и густой аромат Намджуна ощущается в десятки раз сильнее, и Юнги с ужасом понимает — течка. Он совсем не ожидал ее так скоро, после последней не прошло и двух месяцев, да и соответствующих симптомов, как обычно, Юнги не испытывал. Но вот сейчас он стоит посреди студии, голова его раскалывается на части, а по бедрам уже течет ебаная смазка. Юнги в срочном порядке хватает телефон и набирает сначала Намджуну: — Быстрее в студию. У меня тут… непредвиденная ситуация. Но сначала купи экстренные омежьи таблетки, фармацевт поймет, это такие бежевые капсулки. Намджун, как и положено лучшему другу, вопросов лишних не задает, и коротко отвечает, что будет через пятнадцать минут максимум, он как раз уже заходит в аптеку. Дозвониться Чимину оказывается сложнее. Он спит очень крепко и берет трубку только раза с десятого, когда Юнги от боли уже готов кататься по полу. Никогда течка еще не начиналась так мучительно для него. Лоб горит, позвоночник выламывает тугой лентой, а низ живота просто адским пламенем горит. — Хен, если ты в задницу пьяный и просто хочешь поболтать, то спокойной ночи, я дальше спать, — на одном дыхании выдает, наконец, Чимин. Голос его хриплый и недовольный, — В отличии от некоторых, мне на работу вставать рано утром. — У меня течка, Мин-и. Причем настолько отвратительно-болезненная, что я сейчас вскроюсь. На другом конце линии молчат с полминуты, а потом Чимин выдает обеспокоенно: — Ты же носишь всегда экстренные, да? И…нуу… контрацептивные? Юнги рычит в динамик телефона: — Конечно, я же не дурак. И Намджун мне сейчас еще одно лекарство принесет. — Да-да. Хён, я выезжаю, буду где-то через двадцать минут, пожалуйста, потерпи. — Хорошо, жду. Юнги откидывает в сторону телефон и достает из сумки аж три упаковки лекарств, которые он обычно начинает пить где-то за неделю до течки. Но сейчас времени выбирать и дозировать нет, поэтому он глотает все три таблетки (и две порции контрацептивов, чтобы наверняка, зная любовь Чимина к вязке и узлам), и свернувшись калачиком на полу ждет появления хотя бы Намджуна. Обычно, течки у Юнги проходят очень спокойно, почти безболезненно и тихо. Врач как-то сказал, что это связано с его гормональным сбоем и поздним половым созреванием. У некоторых омег и пять лет все эти дурацкие циклы выстраиваются, а Юнги-то всего три года прожил в подобном «амплуа», и поэтому такие режущие боли для него конечно в первой. — Хен, я принес то лекарство, что ты просил, — Намджун заходит в студию, прикрывая нос ладонью. Пахнет от него убийственно сильно, и Юнги тошнит в пустую миску с чипсами. — Давай быстро сюда и вали. Жди Чимина на первом этаже, он скоро приедет. Намджну аккуратно вкладывает коробочку с таблетками Юнги в руки и пулей вылетает, плотно закрывая дверь. — Чимиииин, быстреее, где же ты, бля-я-я. Юнги готов по-настоящему на луну выть. Его снова выворачивает, на этот раз уже просто желчью. Он с трудом запихивает в себя мощные капсулы-контрацептивы, которые по идее должны и общие симптомы течки облегчить, и преданно ждет, валяясь на холодному полу в позе эмбриона прямо у двери. *** Чимин залетает в студию минут через десять, глубоко втягивает носом аромат Юнги — терпкий и в сто раз более мощный, и помогает ему встать с пола: — Хен, поднимайся. Давай, поехали домой. Я передал Хосоку, что не буду работать в ближайшие три дня и написал официальное письмо в деканат. Мы хоть и не меченные, но, надеюсь, они пойдут на встречу. Юнги из этого потока слов почти ничего уже не различает. У него подскочила температура, руки трясутся, словно у наркомана, и весь он сейчас бледный и до предела возбужденный. — Я не понял ни слова из того, что ты сказал, но надеюсь это было: «Прыгай на мой член». Чимин немного краснеет, в конце концов, он плохо себя контролирует, когда Юнги находится в таком состоянии, и пытается с наименьшими потерями вывести его из здания, кивая на выходе Намджуну. На улице удивительно жарко для поздней ночи, и в их ситуации это скорее огромный минус. Чимин опускает Юнги на пассажирское сидение, пристегивает его аккуратно, стараясь не потревожить, и на секунду задевает руками чужие бедра. Между ними уже очень влажно. — Чимин, быстрее садись за руль. Я сейчас или испорчу тебе чехол или застрелюсь. И я не шучу. Юнги стонет тихо, лоб его мокрый, щеки красные и вообще выглядит он скорее болезненным, чем возбужденным. Но натянутые до предела джинсы в области ширинки говорят об обратном. Чимин включает музыку в машине на полную и срывается с парковки, вдавливая педаль газа почти до упора. Оглушительно громкие басы приглушают хриплые выдохи Юнги. В конце концов, в аварию попасть сейчас было бы наивысшей глупостью. Почти бессознательный Юнги крепко держится за край сидения, сводит ноги и смотрит в открытое окно. Ночь — бесконечна, но не им решать, сколько она будет длиться в этот раз. Фонари проносятся мимо сплошной размытой полосой (и нет, дело не в том, что Юнги уже давно и упорно сажает себе зрение), велосипедные дорожки пустые и кажутся почти пугающими и забытыми. Кислотный неон утопает в билбордах, дымном небе, раскаленном и плавком асфальте. Кусочек какого-то парка зеленью дышит в лицо — свежо и успокаивающе. Они на полном ходу обгоняют чей-то Форд, однако Чимин даже не обращает на это свое внимание. Взгляд Юнги блюром скользит по черно-фиолетовому небу. Его пронзают тысячи высоток и башен, а оно все такое же чистое и нетронутое, как прекрасная картина за пуленепробиваемым, но прозрачным стеклом. Углекислым газом дышит воздух, и это очень знакомо, привычно. Однотипные супермаркеты запоминаются разве что мощной подсветкой, но уже спустя секунду тухнут в омуте более важных образов и событий. Юнги закрывает глаза и на пару минут даже блаженно отрубается. Чимин на фоне облегченно выдыхает, сворачивая к ослепительно-яркому мосту через Хан.