It does matter

«Weightless and fall on your body 'Til we're invisible I'm with you throughout it, choose Busted and blue» Gorillaz – «Busted ans Blue»

Юнги за месяц проходит, кажется, все степени отчаяния. От смс в стиле: «Ну и катись, ты, придурок!» до «Скучаю, вернись». У него скачет настроение постоянно, работа идет очень плохо, потому что нет больше главного источника вдохновения. Намджун помогает, пишет вместо него до утра, не спит, но смотрит постоянно с неодобрением, в глазах читается немое: «Чимин не заслужил подобного отношения». И Юнги согласен, действительно. Чимин достоин намного большего. Такого заботливого альфу, который еще и не будет к тебе относиться с презрением, просто потому что ты по своей природе слабее, не найти. Юнги просматривает их фотографии на телефоне, улыбается и не до конца понимает, как смог все это допустить. Чимин – его личное солнце, рассвет утром, легкость поцелуев. Его дом. А он все это упустил – как обычно. Проебался по полной, и даже лучший друг не поддерживает, тут оправдывать нечего уже. Юнги теперь из студии выходит совсем редко. Не потому что работы много, просто квартира их холодная, а по ночам кажется огромной и удивительно страшной. Чимин даже вещи свои вывез, тихо. Юнги тогда не было дома. Да если бы и был. Это мало что изменило. Очередной скандал? Крики, искаженное болью лицо Чимина, обидные, колкие слова? Юнги мог снова наболтать всяких гадостей, его язык – грязный и ядовитый, он плохо следит за ним, особенного, когда сам не может разобраться в мыслях, чувствах. Чимин – это просто слишком для его промерзшей, увядающей (гниющей) души. В двадцать два надо любить – ярко и красиво, улыбаться своему человеку по утрам, ходить за руки, совершать глупости – вместе. А он заперся внутри себя, забаррикадировался в студии, на работе, и сгорел внутри – а потом вообще замерз, застыл. Чимин так долго пытался растопить айсберг, своими чувствами – любовью – но предел есть всему, и даже ангелы не способны терпеть так долго. Юнги бесконечно долго жалеет себя, под столом скопилось уже так много пустых бутылок от пива и соджу, что уже не сосчитать. Окурки вываливаются из неглубокой пепельницы, сигареты крепкие и дешевые. - Хён, хватит. Сходи хотя бы в душ. Позвони снова Чимину. Поверь, еще не поздно. Он любит тебя все так же сильно, - Намджуну приходится прикрыть нос ладонью – затхлый запах в студии его чувствительное обоняние перенести не в силах, за ним даже родной аромат Юнги почти не распознать – так, только горечь какая-то и острота, напоминающая скорее о Чиимне. - Отстань, Джун. Не тебя меня учить. Намджун другого ответа и не ожидал. Поэтому он насильно поднимает Юнги с дивана, лицо его зеленовато-бледное, с кое-где уже виднеющейся щетиной, скулы заострились, губы – явно пересохли и потрескались, даже корка сошла до крови. Футболка – Чиминова – вся помятая, заляпанная, в пятнах и Намджуну даже немного противно касаться такой грязной одежды. - Боже, Юнги, как ты себя запустил. - Я хён. - Ты – чмо. И это уже Юнги крыть нечем. Кроме Намджуна больше никто ему так правду в лицо и не скажет. Потому что просто некому. Друзей то не осталось. Да и были ли они вообще? Юнги позорно начинает плакать, вытирая слезы о чужую рубашку, обещая обязательно купить новую. Намджун вздыхает – картина перед ним действительно жалкая. Однако, Юнги сам виноват, и надо приводить его чувства. Иначе он снова закроется, отгородится и уже никому не даст подступиться к тебе. Что ни говори, а Чимин - особенный во многом. Намджун отвозит Юнги к себе в крохотную квартиру, снимает старое шмотье, предварительно выпив свои таблетки и защитившись марлевой повязкой – резкий омежий запах ему сейчас совсем не нужен, насильно запихивает в ванну с горячей водой и половиной упаковки сладкого геля для душа, и уходит. Пусть подумает. Ему есть над чем. - Алло, Чимин? – робко начинает Намджун, переживая, что на том конце сейчас вполне могут бросить трубку. - На..Намджун…Хён? – голос Чимина высокий, но тихий. Неуверенный. - Да, это я. Слушай, только не сбрасывай, ладно? - А…Да, окей. Хорошо. - Вам надо встретиться с Юнги. Это правда важно, - предлагает Намджуна. Его друзья – упертые бараны, и сами же до этого точно не додумаются. Будут грызть себе локти, убиваться и плакать ночами – но гордость – святое, не посягнуть. - Хён, это пройденный этап. Нам нечего с ним обсуждать. Чимин скорее спрашивает, чем утверждает, и это не может Намджуна не радовать. - Чимин-и, он очень скучает, и действительно сожалеет. Просто… Ну, ты знаешь его. Он очень сложный человек. С тех пор, как все узнали его субгендер, многое пошло не так. Семейные скандалы, унижения. Даже любимый старший брат отвернулся. На работе он вообще старается это скрывать. Юнги и в школе был не самым легким подростком, а потом вообще словно с катушек съехал. Его может успокоить только музыка. Или ты. Но скажу по секрету – как только вы разошлись, он ни строчки не написал. А это очень плохой сигнал для его творчества. Но хороший для тебя – Юнги влюблен. Нет… Не так, - Намджун на пару секунд задумывается, пытаясь подобрать слова, - Он любит. Чимин, правда любит. На том конце провода молчат долго. И Намджуну даже кажется, что связь прервалась, но спустя невыносимо долгую минуту Чимин, наконец, отвечает сорванным голосом: - Он у тебя? - Да. Отмывается после месячного запоя. - Я… Я приеду. Через пару часов. Хорошо? – уже более уверенно спрашивает Чимин. - Да, конечно. Как только приедешь, я освобожу вам квартиру. Мне все равно надо в студию. - Хорошо. И спасибо, что заботишься о нем, когда я не могу. - С тебя должок. С вас, - Намджун смеется в трубку и сбрасывает вызов. До приезда Чимина надо привести одного очень своенравного омегу в чувства. Юнги после ванны выглядит заметно посвежевшим, но все еще довольно осунувшимся и каким-то почти больным. - Жрать хочу, - констатирует Юнги, оттягивая слишком длинные рукава намджуновой толстовки. Он ее уже не носит почти год, и запах совсем выветрился. Так что Чимин не должен включить одержимого альфу и начать ревновать. - Конечно, хён. Ты неделю питался максимум раменом и чипсами. Странно еще, что язву не нажил, - язвит Намджун, разогревая недавно привезенную курьером еду – куриный суп со стеклянной лапшой и большую порцию риса с овощами и говядиной. Юнги с заметным аппетитом уплетает теплый ужин, запивая, наконец, не пивом, а апельсиновым соком. Щеки его розовеют, мышцы расслабляются, и на лице даже появляется улыбка. Как мало надо человеку для счастья. Вылизав тарелку с рисом до зеркального блеска, Юнги довольно откидывается на стуле и поглаживает удовлетворенно живот – впервые за прошедшие пару недель нормально заполненный. - Спасибо, Джун. Ты – лучший. Юнги лениво поднимает вверх больший палец и сонно прикрывает глаза. - Спать не время, хён. Скоро Чимин приедет. Вам явно есть, о чем поговорить. Юнги удивленно поднимает брови и недоверчиво смотрит на друга: - Чего? Что он тут забыл? - Тебя, придурок. Не вздумай строить из себя конченую сучку, и сильную-независимую ом…личность. Просто скажи все, что чувствуешь, окей? – настаивает Намджун, снова переодеваясь, ему уже скоро надо быть на работе – Чонгук приезжает записывать вокал. Юнги хмурится, на его лице нельзя прочитать доволен он или не очень. - Ладно. Хорошо, уговорил. Сделаю все, что в моих силах. - Лучше бы тебе так и поступить. Я уже устал нянчить половозрелого мужика. Пусть этим Чимин занимается. Намджун выбегает из квартиры, снимая, наконец, маску и уже не видит, что в спину его прилетел снова средний палец. Чимин, конечно, кода от квартиры Намджуна не знает, поэтому дрожащими руками нажимает на кнопку звонка. Юнги подходит к двери неохотно, разморенный теплой ванной и вкусным ужином. На крохотном экране домофона он видит потерянное лицо Чимина и решает, что впустить его все же надо. Дверь открывается медленно. Юнги, на самом деле, тоже немного боится и волнуется. - Привет. Хён. Чимин по-дурацки кланяется, словно впервые Юнги видит. - А, да. Заходи, не стой на пороге. Чимин кивает, аккуратно вытирает подошвы кроссовок о коврик на площадке и проходит внутрь. В квартире заметно теплее, чем на улице. Чимин довольно жмурится. - Ага, спасибо. Он скидывает обувь и рюкзак на тумбочку, вешает любимую джинсовку в коридоре и следует за Юнги на кухню. - Я чай заварил. Зеленый, с ромашкой. Как ты любишь, - говорит Юнги и сам не может поверить тому, что смущается и краснеет, как первоклассник. - О, спасибо большое, хён. Я как раз замерз немного. Чимин с удовольствием отпивает ароматный чай из большой кружки и вопросительно смотрит на Юнги. - Ну, хён, я думаю, нам надо поговорить. - Ага. Согласен. Кто первый начнет? – с надеждой спрашивает Юнги. Он точно не хочет, ведь может уже вначале все испортить. - Давай я, - все-таки предлагает Чимин, отставляя кружку, и Юнги с облегчением вздыхает. Серьезные разговоры никогда не были его сильной стороной. - Хён, все те очень обидные слова, что ты сказал, мне тогда… Это правда? - Нет… Нет, Чимин-и, конечно. Это все были гормоны. Юнги улыбается, обнажая десна. И Чимин не может не поверить. - Хорошо. Давай еще. Ты действительно считаешь, что нам больше не стоит быть вместе? - Я… Я считаю, что ты достоин намного больше и лучшего. Но не хочу расставаться с тобой. Может, это звучит эгоистично и глупо, но так оно и есть. Я действительно плохая пара, не смогу дать тебе многого, да и характер у меня скверный. Однако, Чимин-и, мои чувства к тебе – самое лучшее, что я когда-либо испытывал. И я не хочу это упустить. Юнги ненавязчиво кладет свою ладонь поверх чиминовой, и это – как ответ на все вопросы, которые у них были друг другу. Жесты говорят намного больше, чем слова. Слова – ветер. А когда от одного прикосновения столько любви глазах… Это важнее. Лучше намного. И Чимин правда готов расплакаться – здесь и сейчас. - Юнги… Хён, я так тебя люблю. Этот месяц был невыносимым. Хоть мы еще и ненастоящая пара, и ты не меченный, но я чувствовал наше расставание каждую секунду. И это было очень больно, понимаешь? Чимин все-таки не сдерживается и начинает тихонечко всхлипывать: - Прости… Я – альфа и должен быть сильным, а расплакался, как девчонка. - Солнце, ты ничего никому не должен. Юнги подвигается ближе и целует Чимина – сначала просто касаясь его губ своими, а потом – глубже. Просовывает язык и пробегается по ровному ряду зубов, касается нежного неба. Посасывает легонько полную нижнюю губу и прикусывает ее игриво. С пошлым чмоком они отлипают друг от друга – оба красные и довольные. Счастливые. - Значит, снова вместе? – с надеждой спрашивает Юнги. - Да… Да, только есть одно «но», - тихо шепчет Чимин. - И? - Я на следующей неделе улетаю в Японию. На пятнадцать дней. У нас с Хосоком там соревнования. Чимин зажмуривается, ожидая любой реакции от Юнги, но только не искреннего смеха. - Дурак. Ну, ты и напугал меня. Конечно, какие проблемы. Я как раз успею привезти нашу квартиру в порядок. Юнги хохочет еще пару минут, и Чимин фотографирует все это на телефон. Подобные моменты должны оставаться с тобой навсегда. Чтобы можно было пересмотреть.