The Intruder

       Походочка у меня была ещё та. Хромая от дерева к дереву, я уже который час продолжал пробираться через чащу леса. Пару раз даже пришлось свалиться в овраги, окунуться в непролазные тернии и запутаться в злорадных плющах. К несчастью, из-за того, что мне пришлось перейти на ручное управление, я не мог залатать раны и остановить кровь. Иглу из пальца не достанешь, с катушки леску не утянешь, да… вот — железа недостаток. Спустя некоторое время моих тяжких скитаний по непролазной чащобе, мне начали мерещиться среди стволов вековых деревьев странные черно-белые полосы. Казалось, что они преследовали меня, шли за мной по пятам, следили. Метаясь от куста к кусту, я постоянно оглядывался и видел эти самые полосы. Жути нагоняла и окружающая атмосфера. Цветы-огоньки превратились в обозленные желтые глаза, которые однозначно были не рады моему визиту. Собственно, это было не удивительно, ведь я здесь чужой, незваный гость, вторженец… Мрачный лес гнал меня прочь — это было очевидно. Прозрачные силуэты следили за мной, громко шелестели густые кроны, точно по ним кто-то крался. За каждым камешком, за каждой веточкой мне слышался шепот. Шептались обо мне… Тут же участился пульс, начало перехватывать дыхание — не самый удачный поворот событий, учитывая обильную потерю крови. Казалось, даже лес желал мне смерти. Находясь в такой обстановке, было сложно контролировать ход мыслей, думать в принципе. Все что я мог — это продолжать идти, волочить свое медленно умирающее тело по продуманному за меня маршруту. Медленно, но верно просыпалась в теле боль, действие препаратов ослабевало. Начала ощущаться усталость, вновь заломило кости. Вместе с моей живой составляющей начала ослабевать и механическая. Сперва отключилась оптика, и я ослеп на один глаз, затем вышла из строя и звуковая плата — правое ухо перестало слышать. Оставалось мне недолго. Осознавая это, у меня перед глазами, вернее, перед моим единственным глазом, начали мелькать воспоминания. Страшные отголоски прошлого… столько черни… столько зла, заставляющего свернуться сердце в комок, столько мыслей о жизни, прожитой зазря, о бессмысленно потраченном времени. Пустые идеи, пустые эксперименты, придуманные для того, чтобы просто заполнить пустоту. Цели, созданные лишь для того, чтобы они были… только вот смысла в них не было. И спрашивается, зачем все это? И каждый раз, когда я был близок к ответу, от меня что-то ускользало. Что-то совсем очевидное, быть может, даже незначительное, но в то же время и до смерти важное. Я искал себя, искал везде — в гуще битвы на полях сражений, у штурвалов исполинских кораблей, рассекающих небесную гладь, в бумагах, чертежах, в технологиях, в науках, призвание которых открывать новые горизонты познания, и нигде себя так и не нашел. И тут же у меня возник страшный, роковой вопрос: не из-за этого ли я потерял себя? — Так умирать просто обидно… — прохрипел я, невольно ухмыльнувшись. Почему только сейчас, на смертном одре, я это осознал. Почему только сейчас я все понял: что я хочу жить по-другому, что смысл надо искать не в великих свершениях, а быть может, в простом говорящем камушке на моем запястье! Почему именно в этом месте, после всего, что произошло? Окончательно обессилев, я завалился в густую траву у корней старого дерева. В то же мгновение усмирилось сердце, затихла боль. С легкостью разжались кулаки, вкопавшись в землю, застыли побледневшие пальцы. Секундная дрожь прошлась по всему телу и затихла где-то глубоко в груди, последний импульс жизни… смешно и нелепо… говорить так… почему я только сейчас это понял? Глупец… слепец… и идиот. Лежу теперь здесь и сейчас и, испуская дух, осознаю то, что жил не тем, жил не так. И так обидно, и так жаль, что ничего не изменить, никуда не деться. Глупо, очень глупо, я никогда на себя так не злился. Смерть ласковым ветерком поглаживала по голове, прохладой сдувала запах крови, наполняя легкие ароматами леса… задувала жизнь… Живительный глоток воздуха каким-то образом «ударил» по моему плечу, снова проснулась боль и заколотилось сердце. Могильный холод пробрал до костей, оживив все тело, заставил чувствовать. Руки зашевелились сами собой, ладони вдавились в мягкую землю и принялись поднимать истлевшее тело. Казалось, что старое дерево поддело меня корнями и помогало мне встать. Только вот увидеть этого я не мог. Оптика накрылась, а в живом глазу была мутная пелена, навеянная дыханием смерти. В один миг вернулся ясный рассудок, неожиданный прилив сил позволил мне встать на ноги. А спешить не стоило, закружилась голова, не удержав равновесие, меня повело в сторону, однако снова упасть мне не позволили. Что-то мягкое и шерстяное юркнуло мне под руку и помогло устоять на ногах. Убедившись в том, что я пришел в себя, мой спаситель легонько пнул меня в спину и негромко шепнул: — Поспеши! Без всякого желания оборачиваться назад я захромал в том самом направлении, в котором меня толкнули. Мутная пелена в глазу превратилась в туман, и буквально через пару мгновений и десяток тяжелых шагов я выбрел из леса. Передо мной оказался домик с зеленой крышей, с дверцей и желтым огоньком в окошке. О том, что меня могло там ожидать, я мог только догадываться. Но поворачивать уже было поздно, а тем более бессмысленно. Постепенно возвращалась страшная усталость, а холод, пробравший все тело, заставлял меня трястись, подобно листочку на ветру. Перебравшись через мост, с горем пополам я добрался до двери и тут уже, не обессудь хозяин, с грохотом все того же шкафа ввалился внутрь. На этот раз я распластался на мягком ковре, подле высокой белой печи. Прямо надо мною висела пустая птичья клетка, справа стоял шкаф, а у окна напротив — кресло и диван. На секунду мне показалось, что хозяев дома нет, но это предположение было развеяно звоном бьющегося фарфора и последующим негромким визгом, донёсшимся со второго этажа. — Кто там? Твайлайт, это ты? — послышалось с лестницы. По деревянным ступеням кто-то начал спешно спускаться, а мне больше ничего и не оставалось, кроме как ждать. Силы, что довели меня до сюда, решили покинуть меня в самый неподходящий момент. Руки онемели и в наглую отказывались меня слушаться, вновь остервенело сердце и участилось дыхание. Сейчас я находился в таком же положении, что и тот сиреневый единорог. Но ведь я пощадил её, сохранил ей жизнь, несмотря на то, что она пыталась меня убить. Отплатит ли мне судьба тем же? Или же меня просто добьют? Ведь для этого мира я бельмо на глазу, чужой, незваный гость, вторженец. Одно я знал точно — сейчас моя жизнь в руках того, кто спускается по этим ступеням. А более я сказать и не…