The Intruder

      Мы спешно шагали по узенькой тропинке, рассекавшей зеленый холм пополам. Солнце уже окончательно спряталось за горизонтом. Зажигая звезды на небе, Луна медленно, но верно взбиралась на самый верх Кристальных гор. Впереди уже виднелся домик Флаттершай, у порога тускло светил рыжий огонек. Быстро передвигая коротенькими ножками, серая пегаска семенила рядом со мной, голубые глаза роняли слезы и украдкой пытались заглянуть в мои. Откуда она взялась? Что случилось с ее передними ногами? В голове не укладывается... меня вернули к жизни, выходит, и ее тоже? Не понимаю, на этот раз в головоломке слишком много неизвестных. Йими, да? Я постоянно оглядывался на пегаску с протезами. Искусственный интеллект, что осуществлял поддержку в управлении лабораторией? Да, конечно, мне должен был кто-то помогать, и создание «ИИ» - лучшее решение. Но ведь это слишком важно для того, чтобы просто забыть! Я ведь все помню! Помню даже события тысячелетней давности вместе с лицом того опьяненного видом льющейся крови мальчишки! Флаттершай уже называла это имя, говорила, что Йими много для меня значила, но тогда почему же я ничего о ней не помню? Что я упустил? – Как ты погибла? – спросил я, не оборачиваясь. – Сбросив вас с башни Кантерлота, Твайлайт подготовила мощное заклятье, – заговорила серая пегаска, – вы собрали значительные объемы энергии в щитовой батарее левой руки. Там я и находилась, когда вы приняли удар. – Понятно, – я кивнул, – но если ты действительно та, за кого себя выдаешь, ты должна понимать, что перенести искусственный разум в тело живого пегаса невозможно! – Я была не обычным «ИИ», вы мне сами об этом говорили! – плаксиво заявила пегаска. – Этого быть не может, не неси чушь! – я остановился и грозно зарычал на малышку. – Машина не может возыметь душу благодаря каким-то словам! – Не говорите так! Я ведь живая! – всхлипнула она. – И как вы, я могу чувствовать! Голос Йими задрожал, ошеломленная таким натиском, она оступилась и, негромко пискнув, уронила свой круп на землю. Своим жалостливым и беспомощным видом она на миг напомнила мне Флаттершай. При нашей первой встрече, она забилась в угол, стоило мне лишь шевельнуться. Ох, второй такой мне не хватало! – А, может, ты просто пони, что решила подурачить меня... – Что? Вы мне не верите? – испуганно спросила пегаска, выдавливая из себя целый ручей слез. – Я верю, я же сказал, слишком много совпадений... Вид несчастной кобылки, умывающейся собственными слезами, вдруг заставил меня пожалеть о сказанном ранее. В одно мгновение я понял, что мне ужасно неприятно наблюдать за тем, как эти создания плачут или горюют. Дэш, Флаттершай, Кризалис, еще и она. Неприятные чувства, уже не раз терзавшие красный комок в груди, вновь начали одолевать меня. Казалось, будто я с минуты на минуту забуду обо всех странностях и начну ползать перед ней на животе, умоляя перестать плакать. Как же меня легко пронять понячьими слезами, даже не верится, что это действительно я. – Прошу, не обижайся, – потерев переносицу, я зажмурил глаза, стараясь выдворить из головы мысли о чувстве вины и жалости к пегаске, – просто пойми, в какой ситуации я оказался! Наверное, со стороны выглядит так, будто я отобрал у маленького ребенка конфету. Хоть сейчас я и выгляжу по-другому, я по-прежнему представляю себя громадной страшилой со звериным оскалом. Интересный вопрос - изменился ли я внутри? Изменился, определенно, но не до конца - это факт. К сожалению, воспоминания о прошлой жизни не выкинешь, как чемодан с ненужными вещами. Однако, если эта малышка говорит правду, выходит, в моем чемодане все-таки кто-то порылся. Как только я присел рядом с Йими, она тут же придвинулась и медленно и боязливо потянулась ко мне носом, в конце концов пегаска просто уткнулась мордочкой в мою грудь, где продолжила рыдать. – Я боялась того, что вы скажете... что я вам не нужна, – выплакала Йими прямо у меня под носом, – но все оказалось гораздо хуже! Железные ножки обвились вокруг моего копыта, пегаска прижалась ко мне всем своим телом, будто ребенок, страшащийся того, что мать вот-вот его покинет. – Но знаете, несмотря на то, что вы меня не помните, я так счастлива, что вы меня не оттолкнули! Я так рада, что сейчас я могу вас обнять! Знали бы вы, как я об этом мечтала! Йими вдруг начала плеваться и фыркать, высовывая розовый язычок. – Простите, я зажевала вашу шерсть... – Я бы тоже хотел сказать, что я рад тебя видеть, но... – Но только тогда вы соврете? – перебила меня Йими. – Нет, все не так... – я приобнял пегаску и задумчиво промычал, подбирая подходящие слова, – пока что я ни в чем не могу быть уверен... но мне определенно кажется, что меня провели. – Что? Вы думаете кто-то помог вам меня забыть? – О, извини, сейчас мне сложно о чем-либо думать, – я пожал плечами, – в голове лишь одни вопросы. – Тогда спрашивайте! Я отвечу вам на все!

* * *

Появлению Йими Флаттершай была удивлена не меньше моего, однако отсутствие объяснений и причин моего беспамятства ее смущали не так сильно, как заплаканные глаза гостьи. Флат, в привычной для нее манере, сию же секунду начала ее холить и лелеять. Она быстренько усадила Йими на диван, мигом метнулась наверх за пледом и, укрывшись им вместе с ней, начала расспрашивать о том, чем же ее обидел этот косматый хрен. Фирменная пододеяльная «Флаттотерапия». Я понимаю, Флаттершай по-другому не может, но все-таки нам бы следовало сперва во всем разобраться, прежде чем устраивать эти девчачьи поболтушки. В конце концов, я не могу быть уверен до конца, что эта Йими действительно та, за кого себя выдает. Из-под пледа тем временем слышалось лишь одно хихиканье. Над чем это они смеются? Нашли время! Как только я посмел приблизиться к дивану, девочки тут же притихли. Флаттершай высунула мордочку наружу и, сморщив нос, постаралась отпугнуть меня грозным взглядом. Еще б зашипела! Сделав два шага назад, я с шумом уронил свой круп на пол и в знак протеста недовольно фыркнул. Детский сад. Благо это представление продолжалось недолго, спустя пару минут Флат с Йими выбрались из-под пледа и уставились на меня. – Ну что, нажаловалась? – спросил я, бросив злобный взгляд на Йими. – Н-нет! Я не жаловалась! – голубые глаза пегаски вновь выдавили пару слезинок, а железные ноги вплотную прижались к груди. – Честное слово! – Ан, почему ты повел себя так грубо? – спросила Флаттершай грозным тоном. – Она ведь сказала тебе, что ее зовут Йими! Ты что забыл, что я тебе говорила? Ты ведь умный, неужели ты не смог свести концы с концами и догадаться? Буквально с языка сняла. – Флат, не надо на меня так смотреть, я... – Зачем ты довел ее до слез? – Да послушай же! Она сказала то, что никто кроме меня знать не мог! И меня это напугало... – Флаттершай, Ан меня не помнит, поэтому он себя так повел! – встряла Йими, ухватив Флат за копыто. Хоть на этом тебе спасибо. – Выходит, ты ее правда совсем не помнишь? – неуверенно спросила Флат, взглянув сперва на Йими, а затем на меня. – Ни капельки? – Ох, да неужели! – усмирия жар в груди, воскликнул я. – Было бы иначе, мы б сейчас сидели за столом, пили чай и мило беседовали! ... Наконец, покончив с этим, мы смогли перейти к обсуждению по-настоящему серьезных вопросов. Разговор с Йими проходил под строгим надзором Флаттершай. Два бирюзовых глазика пристально наблюдали за моими действиями, а желтые ушки внимательно следили за моим языком. Причин не доверять этой Йими у меня не оставалось, пегаска отвечала на любые вопросы о моем прошлом так, словно она сама прожила все те годы. Она помнила все до мельчайшей подробности, даже того самого мальчишку с водным кнутом. Но из этого следует интересный вопрос - почему тогда «ИИ» загруженный воспоминаниями о чужой жизни просто не стал вторым Аном при воплощении в живом теле? Почему мои воспоминания просто не вытеснили ее личность? Или, выходит, та жемчужина действительно была пристанищем живой души, а не простым ядром искусственного интеллекта? Что б меня, это вообще возможно? Душа слилась воедино с машиной? Я не могу даже слова подобрать... После, Йими поведала мне о своем пробуждении, о своих первых мгновениях и о том, что чувствовала, когда очнулась в своем новом теле. Пегаска рассказала мне и о Селестии: как принцесса обучала ее, как выхаживала и помогала учиться ходить и говорить. Солнечный аликорн произвел на нее впечатление соответствующее своей персоне, но, к сожалению, и тут не обошлось без странностей. Йими сказала, что как только она очнулась, Селестия в первую очередь назвала мое имя, сказала: «Ан жив». С чего бы это вдруг? Откуда она знала, что Йими это поможет? Что единственное, что ей нужно - знать жив ли какой-то Ан? И что самое странное - почему принцесса не соизволила рассказать обо всем мне? Если она умышленно это скрывала, за этим следует вопрос - она знала о том, что я не помню Йими? В ближайшее время мне непременно стоит наведаться в Кантерлот. Советую Селестии придумать действительно значимый повод для оправдания своих поступков! – Ан, а можно теперь мне у вас кое-что спросить? – вдруг произнесла Йими. – Да, конечно, спрашивай. – А вы... с Флаттершай... пара? – подминая под себя плед, спросила серая пегаска. – Ведь так? К несчастью, эти слова добрались и до ушей Флат, что укладывала спать птенцов на верхней полке шкафа. Как только она поняла о чем идет речь, желтые крылья поневоле сложились и так резко прижались к спине, что пегаска даже не успела сообразить, как рухнула на дрожащие копыта. – А... я... Ан, ты... – лишь пискляво выдала она. – Вы ведь... уже спали вместе? – спросила Йими, лишний раз подливая масла. О, Селестия, она хоть понимает, что сейчас делает? Ну а уже после таких слов Флаттершай окончательно потеряла контроль над своим телом, с силой двинулась лбом об дверцу шкафчика и распласталась на полу. – О, нет-нет, простите! Я не это имела ввиду! – заголосила вдруг Йими, метнувшись к Флаттершай. – Я неправильно задала вопрос! Просто в гостинице я думала о том, как вы проводите время, и как... – Мое маленькое, хитренькое недоразумение, – медленно и отчетливо произнес я, приближаясь к голубоглазой пегаске, – ты ведь прекрасно знала о том, что она так отреагирует, не так ли, Йими? Под моим копытом скрипнула дощечка, и пегаска задрожала, как лист, мелкой дрожью. Зрачки мгновенно сузились, превратившись в пару голубых бусинок, а по ее лицу даже побежали судороги. Прижав к себе железную ножку, она раскрыла рот, будто бы собираясь вскрикнуть. Губы её перекосились так жалобно, как у маленького ребенка, когда он начинает чего-нибудь пугаться и пристально смотрит на пугающий его предмет. Она меня боится? Думает, что я посмею что-нибудь с ней сделать? Ударю? – Ан, пожалуйста, не злись! Я клянусь, я не думала, что она лишится чувств! Я просто хотела... – Йими, запомни, Флаттершай очень ранимая личность, которая питает ко мне теплые чувства, – я схватил Флат и поудобнее разместил ее у себя на спине. – Мы немного прогуляемся вокруг дома, подышим свежим воздухом. – А вы? – спросила Йими, окинув меня беспокойным взглядом. – А что я? Я люблю ее. ... На улице было свежо, ветер трепал гриву, подхватывая длинные пряди, бросал мне их прямо в лицо и глаза. Поодаль в стороне гудел Вечнозеленый лес, темные верхушки деревьев гуляли из стороны в сторону. Флаттершай лежала у меня на спине, я шел осторожно, размеренно, боясь пошатнуться и ненароком сбросить ее. Йими я попросил заночевать у нас, сказал, чтобы она постелила себе на диване, в конце концов, нам еще многое предстоит обсудить. С верхушки холма я окинул взглядом ночной Понивилль, заснеженные верхушки великих гор и прекрасный замок Кантерлот. Столько раз уже видел эту картину и все никак не могу налюбоваться. Интересно, как на это все смотрят другие? Видят ли они то же, что вижу я? Дорожат ли каждой секундой, прожитой в этом месте? Так или иначе, спустя целую вечность, проведенную в пустоте и бесконечных поисках чего-то, я теперь здесь. И теперь я понимаю, что искал. Присев и аккуратно стянув Флаттершай со спины, я упёрся задними копытами в землю и поднял пегаску перед собой. – И так счастлив, что нашел... Да, она мне нравится. Меня влечет ее тело, манят изгибы. Ее душевная чистота, ее невинность - запретный плод для меня. Когда я впервые ее встретил, я и подумать не мог, что все так обернется. Что я буду держать ее в своих копытах, осознавая, что передо мной самое ценное сокровище из всех, что мне суждено было найти. Я впервые чувствую себя так. В первый раз... влюбляюсь. – Ан, – вдруг тихонько сказала Флаттершай, поджав к себе копытца, – опусти меня, пожалуйста. – Я люблю тебя, - произнес я, прижав свою драгоценную пегаску к груди. Маленькое желтое тельце задрожало, но чувства, попытавшиеся сковать ее движения, не помешали ее передним ножкам обвиться вокруг моей шеи, а задним - обхватить поясницу. Такая мягкая, кажется, что обнимаю пушистое желтое облако, полное доброты, заботы и чистейшей любви. И вся моя прошлая жизнь не сравнится с этим мгновением. В эту самую секунду в грозовых тучах зажегся огонек - моя надежда, шанс разогнать всю чернь, смыть кровь с рук и забыть. Мое блаженное беспамятство и только она одна. Я так хочу этого, хочу больше всего на свете. Так хочу. Чувства били по сердцу, как молот по куску железа на наковальне, сжимали красный комок крови в тисках, скребли по нему точилами. Закалялось ли оно так? Нет. Не теперь. Теперь я хочу чувствовать это вечно, всегда. – Я люблю тебя, Флаттершай, – задрожал мой голос. Потеревшись своим носом о мой, пегаска слегка отпрянула назад и провела по моей щеке розовеньким языком. Смотрела она на меня так, будто бы уже все давно знала и лишь ждала этого самого момента. – Пойдем домой? – улыбнулась она. – А то простудимся. ... С порога домика все так же светил путеводный огонек. Шумел лес, холодный ветер тормошил верхушки деревьев. Флаттершай бодро шагала по тропинке, напевая себе что-то под нос. Я не спеша плелся следом и внимательно глядел под ноги, стараясь не наступить на кончик розового хвоста. Перебрав в голове мысли, я вспомнил о несчастной королеве оборотней, что лишилась сегодня своего замечательного вечера. Ох, если б только не эта паникерша Рарити! Какой черт ее за язык потянул? Хотя, если так подумать, именно благодаря этой белой пони я встретился с Йими в «Карусели», а затем и признался Флаттершай... Отложить свои размышления меня неожиданно заставил странный звук, прервавший на миг шум листвы и гул ветра. Кажется, в лесу что-то лязгнуло, а после звонко надломилась сухая ветвь. Конечно же, сперва я подумал, что первое мне просто послышалось, и я даже ухом не повел. Но на этом странности не кончались. Через мгновение я заметил, что шелест листвы начал постепенно сменяться металлическим скрежетом. А желтая пегаска продолжала весело шагать по тропинке, будто бы ничего не замечая. «Мое!» – Что, прости? – спросил я, замерев на месте. – А? – Флаттершай обернулась и как-то по странному на меня посмотрела. – Ты что-то сказал? – Ты разве этого не слышишь? – я перевел взгляд на мрачный лес, и гуляющие в нем тени. – Слышу что? – неуверенно произнесла Флат. – Ан, это просто ветер и шелест листвы... – Скрежет! Ты его не слышала? – Что? Скрежет? – удивилась пегаска. – Ан, это просто листва шумит, ничего более! – Прости, кажется, я просто замечтался, вот и взбрело в голову, – произнес я, ни на секунду не отрывая взгляда от черных деревьев, – ступай домой, я тебя догоню. – Ан, ты уверен? – Да, это... человеческие заморочки, ну ты знаешь... Пегаска шагнула ко мне и, поднявшись на задние ножки, осторожно поцеловала меня прямо в нос. – Только догоняй поскорее, ладно? Свернув с тропы, я направился прямо в лес навстречу жутким звукам и трещащим веткам. Тело сопротивлялось воле разума, дрожало, пыталось сбить мне дыхание, всячески хотело напугать. И стоит признаться, у него это выходило отменно. Я прекрасно знал, что нас пугает именно наш организм, что страх - это всего лишь его защитная реакция, что, забив голову всякими страшилками, мы просто хотим уберечь себя. Но, как оказалось, просто понимать было недостаточно. Не успел я и проникнуться атмосферой ночного леса, как на его пороге меня встретила чья-то темная фигура. Она стояла прямо рядом со стволом дерева, сперва я принял ее за простой кустарник, но подойдя ближе все же разглядел очертания. Это был, определенно, не пони - уж слишком высок, даже по моим меркам. И что самое главное, стояло оно на двух ногах, рассмотреть отчетливее мне мешала, то ли накидка, то ли сами тени. Я не видел его лица, но меня не покидало чувство, что оно пристально смотрит прямо на меня. В сознании снова заскрежетало железо, металлическая какофония обратилась в слова... в жуткий голос. Меня в миг прошибло холодным потом. «Вор-р-р!» «Оно мое!» «Оно принадлежит мне по праву!» «Оно не должно было достаться тебе!» – Ан? – сиреневое копыто неожиданно резко дотронулось до моего плеча. – О, Твайлайт! – выкрикнул я, подскочив на месте. – Ты так меня напугала! В ушах стучала кровь, а сердце, просто колотило изнутри грудную клетку. Сколько себя помню, ни разу не чувствовал подобных ощущений. Мне было сложно даже моргнуть, веки будто бы окаменели. – Я? – аликорн удивленно посмотрел мне в глаза. – Тебя-то напугай! Когда я обернулся, странного силуэта, конечно же, уже не было. – Эй, ты неважно выглядишь... – Воображение разыгралось, не обращай внимания, – унимая дрожь, я сделал глубокий вдох и выдох, – ты что-то хотела? – Да вот, Рарити на тебя жаловалась... – Ох, правда? – Ага, – грустно произнесла Твайлайт, – сказала, что ты подвесил ее за копыто над сценой в бутике и оставил. – А она ничего не напутала? – Ан! – кобылка недовольно фыркнула и топнула ножкой. – Да, признаюсь, согрешил, завтра я перед ней обязательно извинюсь и целый день буду целовать ей копыта! – недолго думая, выдал я. – Ну, с этим тебе придется повременить! – Твайлайт дернула меня своей магией за ухо и состроила самую что ни на есть серьезную мордочку. – Ты ведь помнишь? Завтра тот самый день! – Признаться, я и забыл, – я покачал головой и снова глубоко вдохнул, – извини, сегодня как-то вечер не задался. И спасибо, что напомнила... – Да... жаль, что с Кризалис так вышло, – Твайлайт потормошила себя за гриву, – я буду ждать тебя утром в назначенном месте, постарайся не притащить за собой никого, хорошо? – Я постараюсь... – И кстати, по поводу целования копыт... – И не надейся! – я усмехнулся с трудом. – Ох, ну я попыталась... – Спокойной ночи, принцесса Твайлайт, – я учтиво поклонился сиреневому аликорну и, в очередной раз взглянув с опаской на Вечнозеленый лес, направился домой. – Спокойной ночи, Ан! По спине бежали самые настоящие мурашки, а из головы не выходила мысль о том, что тот безликий все еще смотрит, наблюдает за мной, крадется. Вор? Но что я украл?