Новое испытание

      Несмотря на угомонившуюся панику, Рэнди не смог уснуть этой ночью. В пижамных штанах, лёжа под одеялом до ключиц и с руками за головой, он смотрел в потолок и думал. Думал о Намо. Прошло достаточно времени, чтобы мысли об этом брюнете не доставляли такой боли, как месяцы назад. И всё же, сегодняшнее событие не давало Рэнди покоя. И дело было не в воспоминаниях или инстинктивном страхе: Каннингем начал быстро преодолевать это, вытягивая из себя разумное мышление каждый раз, когда его сердце ёкало при образе рубиновых глаз и чёрно-пепельных волосах. Закрыв глаза, парень вспоминал и другие события с Намо, целясь затмить ими плохое.       Испустив долгий вздох, Рэнди открыл глаза и повернулся к лежащему на тумбе Ниндзя Номикону. Он был уверен, что его наставник наблюдает за ним всё время, но сейчас ничего не говорил на беспокойную ночь юного ниндзя. Вновь уставившись в потолок, Рэнди перечислял ВСЕ запоминающиеся моменты с его альтер-эго:       Первое утро, когда Намо облил его водой и надел ведро на голову. Несмотря на неприятное утро, Рэнди сделал завтрак для них обоих.       Как Рэнди нарисовал кошачьи усы на спящем лице Намо, за что тот сильно укусил его в шею. Позже Намо действительно сожалел о содеянном.       Тёмный дождливый вечер, когда Намо сбежал из дома и был избит до потери сознания. Рэнди забыл про его проступок, испуганный состоянием брюнета, и, кончено же, вернул его домой и позаботился о ранах.       Своё возмущение утром, когда Рэнди проснулся в своей кровати в объятиях Намо. Он был так смущён, что сбежал к Говарду без особых объяснений.       Как Намо стоял с кровоточащим носом, и Каннингем потащил его в ванную, где снова помог ему, взамен попросив помощи с бинтами на своей шее. В тот момент брюнет был очень смущён и впервые поблагодарил его за заботу.       Какой Намо мирный и даже милый, когда спал на диване в гостинной. Рэнди достал для него одеяло и укрыл, прежде чем уйти в свою постель.       Солнечный день в парке, где они шутили и ели мороженое, пока изобретение Вайсроя в виде овчарки не напало на них. Из-за этой штуки Намо чуть не попал в руки МакФиста, как настоящая личность ниндзя, но всё обошлось, и Рэнди повёл Намо домой буквально держа его за руку. Брюнет отблагодарил его вкуснейшим самостоятельно приготовленным ужином.       А потом произошло то самое, и Намо был навечно заточён в храме Ниндзя-Номикона…       Синие глаза заблестели от нежелательных скапливающихся в уголках слёз. Зажмурившись, Каннингем прогнал их и сосредоточился на своём дыхании. Прошло много времени, хватит горевать из-за прошлого. Начиналось всё вполне нормально, для такого человека, как Намо-Рэнди, и бывали даже милые моменты, иногда смущающие, но приятно тёплые. Рэнди сконцентрировался именно на этих воспоминаниях, и его сердце быстрее успокоилось.       Ему были дороги эти воспоминания. И хорошие и плохие. Каннингем не мог больше скрывать это от себя. Намо был не самым притяным сюрпризом в его жизни, но всё же украшающим её. Хотя парню всё ещё хотелось забыть некоторые мгновения, чтобы не разрываться между сердцем и разумом. Похоже, что жизнь юного ниндзя никогда не станет лёгкой…       Внезапно глаза парня расширились от осознания одной очень важной вещи: он не всегда будет ниндзя. Предстоит время, и с последним уроком Рэнди Каннингем забудет ВСЁ что знал о ниндзя и любое событие, происходившее с ним в течении того срока, когда он являлся героем Норрисвилля.       Сбросив с себя одеяло, парень резко сел в постели, его фиолетовые локоны свисали и торчали в беспорядке. Книга ниндзя встревоженно засияла, привлекая внимание своего всполошившегося ученика. Рэнди повернулся на красное свечение и на миг задержал дыхание. В его голове быстро созрел любопытный вопрос, однако задать его оказалось сложнее. Подсознательно он понимал, что он уже знает ответ, и всё же ему нужно было убедиться.       — Номикон, — еле нарушив тишину ночи, обратился он к наставнику, — У-у меня есть вопрос.       — Что тебя беспокоит, мой ученик? — Выстроился текст над книгой.       — Когда я пройду… последний урок, я забуду… забуду всё, верно? — Голос Каннингема подпрыгнул и застрял в глотке. Он через силу смотрел на книгу пристальным взглядом.       — Именно так, — ответил ему Ниндзя-Номикон, следом задав свой вопрос, — Почему тебя вдруг это забеспокоило? Когда ты в первый раз узнал об этом, то отнёсся с разумным пониманием.       — Потому что… — Рэнди подавленно опустил взгляд с Номикона на пол, — Потому что это значит, что я так же забуду и Намо-Рэнди. Да?.. — Его голос звучал совсем тихо, немногословным шёпотом в стенах его комнаты.       Ниндзя-Номикон сознательно тяжело вздохнул, прежде чем ответить малым текстом:       — Да. Ты забудешь его. И всё, что между вами было. И Говарду тоже придётся пройти через это, как ты можешь догадаться.       Каннингем замолчал, встретившись с твёрдым утверждением, с которым нет ни смысла, ни сил духа спорить. А нужно ли? Таковы правила. Он ничего не может сделать с этим, это его долг, как ниндзя. И он знал это уже давно.       Фиолетоволосый издал долгий тяжёлый вздох обречённости и плюхнулся обратно на подушку. Он ещё некоторое время пялился в потолок в натянутой тишине мрака, словно гитарная струна, готовая вот-вот лопнуть от тревожного напряжения, которое поселилось в сердце юного героя. Его мучал ещё один важный вопрос, задать который оказалось ещё сложнее…       — Когда я всё забуду, — начал Рэнди, не моргая смотря в потолок, — Намо исчезнет, как моё альтер-эго? — Ниндзя-Комикон не сразу дал ответ, что заставило Рэнди повернуть голову к тумбе, — Ответь мне. Честно. — Твёрдым шёпотом просит он, выуживая слова из книги.       — Я не знаю. — Это было всё.       — Ты врёшь мне? — Невольно слетело с губ Каннингема.       — Я не смею лгать тебе. Только не снова. Я правда не имею понятия, что произойдёт с твоим альтер-эго, когда ты получишь свой последний урок. — Это была правда. Текст был твёрдым и ровным, полностью наполнен серьёзностью и честностью. Рэнди быстро научился различать по разным шрифтам, после предательства наставника.       — Это как-то связано с тем, что ты дал ему собственное тело? — Вопросительно высказал тот свою догадку, смотря куда-то в доску стенки прикроватной тумбочки.       — Ты очень умён, юный ниндзя. Да, ты прав. Из-за его собственной оболочки я не знаю ответа на твой вопрос. А лишить тела твоего альтер-эго может только смерть. Но, из-за того, что Намо-Рэнди всё ещё остаётся связанным со мной, он не может умереть в моём мире. Только во внешнем, где боль имеет для него реальный вес. — Объяснил ему Номикон.       Рэнди, всполошившись, ещё раз вскочил в кровати и полностью повернулся к книге.       — То есть, Намо останется в том храме навсегда? Типа, навсегда, в смысле, на веки вечные?! — Удивлённо воскликнул он в шоке. Почему-то эта новость только сильнее огорчила и встревожила его с головы до ног.       Чёрная лента выскочила из-под пожелтевших страниц и мягко обвилась вокруг запястья юного героя. Ткань тихоньком в успокаивающем жесте потёрла чужую кожу. Рэнди на секунду закрыл глаза, чтобы взять себя в руки. Верно, не стоит кричать. Особенно, когда его мать была дома и могла зайти с вопросом, почему её сын кричит на странную книгу.       — Ты знаешь, что это наказание за его ужасный поступок. Подобное не должно повториться ни с кем и никогда. — Вразумил его наставник.       — Я знаю, просто… Вечность — это слишком долго. Слишком мучительно. Даже для него, — пробормотал Каннингем, сжав в руках край одеяла.       — У тебя большое сердце, мой ученик. Но то, что уже попало в храм — не может быть выпущено на волю.       — Я понимаю, — устало выдохнул он и зарылся пальцами в волосы, устроив ещё больший беспорядок на голове. — Когда я забуду всё, у Намо же останутся воспоминания, что если он будет всю эту вечность корить себя? Разрушать себя изнутри чувством вины? Я же знаю, что у него есть совесть. Я смог увидеть её отблески ещё до того, как он… сделал это, — парень немного охрип из-за подавляющего чувства бессилия и напрашивающихся слёз. Но он сдерживал их, сжимая фиолетовые волосы под пальцами.       — Он уже преисполнен чувством вины, поверь мне. Его эгоцентричная личность разрывалась на части, заставляя его поведение разниться рядом с тобой. Он не мог принять свои чувства должным образом. У него получилось сделать это только после вечного заключения.       Пальцы ослабли в волосах, и Рэнди медленно опустил руки. Прочитанные слова Ниндзя-Номикона вызвали у него недопонимание, из-за чего его брови слегка нахмурились. Он посмотрел на книгу с подозрительным прищуром.       — О каких… чувствах ты говоришь? — Тихо спросил он, и Номикон ощутил нарастающее шипение в словах юноши. — Что, чёрт возьми, Намо чувствовал ко мне?       Ниндзя-Номикон, прежде чем сказать что-то, приготовил под своими листами чёрные ленты для смирения распаляющегося эмоциями парня.       — Он был влюблён в тебя.       Рэнди замер, как и его дыхание. Сердце, после пропуска одного удара, забилось вдвое быстрее. Мельком в памяти промелькнули маленькие моменты, где Намо кидал смущающие намёки, сам смущался и смотрел так томно и пристально в редкие секунды. Каннингем судорожно вдохнул, краснея до кончиков ушей и прикрыл рот ладонью. Его плечи задрожали. Он не знает — не понимает — хочет ли он верить в такие чувства Намо к нему. Рэнди был слишком рассеян с такими вещами, чтобы нормально заметить раньше.       Ленты осторожно обвились вокруг его плеч в утешительно-удерживающем жесте, и парень выпрямился. Он даже не заметил, как сгорбился в сидячем положении от осознания такого факта.       — Ты знал об этом? — Испустив дрожащий вздох, спросил он у наставника, с трудом поднимая голову и сдерживаясь от нарастающего напряжённого желания закричать. Эта новость слишком ошеломляла его с тем, что он имел на своих плечах о прошлом.       — Я начал догадываться только после того, как выпустил Намо-Рэнди во внешний мир. Я говорил раньше и скажу снова — мне очень жаль, я не должен был уступать своему любопытству. Я должен был учесть всевозможные последствия. Это моя, вина, Рэнди. Я прошу прощения.       Чёрные ленты сжались вокруг плеч Каннингема, и тот понял, что Номикон искренен с ним. Книга так же была напряжена из-за всего этого. Ведь его наставник так же будет всё помнить долгую вечность в то время, как Рэнди сможет освободить свою память от плохих событий. Он расслабил кулаки и мягко прикоснулся к шелковой ткани, обнимая себя руками и обхватывая ткань пальцами. Такими же успокаивающими движениями, какие недавно даровал ему его наставник, юный ниндзя гладил ленты, и те вскоре прекратили отчаянно сжимать плечи ученика и спешно отступили под страницы. Рэнди невольно подумал, как это забавно мило и улыбнулся краями губ.       — Ты уже извинялся. И я давно простил тебя, Номикон, — Рэнди взял книгу с тумбы и в полусидячем положении лёг на кровать, удобно устроив подушку под головой. Он обнял книгу и мягко прижал к своей груди. Ниндзя-Номикон только изрисовано вздохнул. Его ученик любил обниматься с дорогими ему людьми. И с предметами. — Мне просто нужно время, чтобы переварить услышанное. Не каждый день узнаёшь, что твоё собственное альтер-эго влюблён в тебя. — Он издал смешок, чтобы разрядить обстановку. Его наставник отозвался тёплым свечением.       Некоторое время они молчали. На этот раз тишина была более умиротворённая, но сон пока не приходил к парню. Он тихо дёргал пальцами, поглаживая обложку книги, и задумчиво всматривался в разные точки тёмной комнаты, слабо освещаемой неполной луной через незашторенное окно. Рэнди неспеша скатился по подушке в лежачее положение, с накатывающей дрёмой сопя и не отпуская своего наставника. Усталость начала брать своё, но прежде чем парень успел полностью закрыть глаза, Ниндзя-Номикон обратился к нему неяркими буквами:       — Рэнди. Я считаю должным сказать тебе ещё кое-что.       — Что это? — В полусонном состоянии синие глаза открылись немного шире, чтобы сфокусироваться на книге.       — Когда Намо-Рэнди был заточён в храме, — неспешно повествовал Номикон, — первое время он был лишён всего. В течении нескольких дней он был предоставлен сам себе, наедине с собственными мыслями. Из-за всё ещё существующей связи между моим миром и его телом, я мог ощущать его чувства. В том числе и чувство вины. — Он ненадолго остановился, стараясь не нагружать и так загруженного этой ночью юношу, — Его сердце полностью погрузилось в это чувство. Его совесть грызла его с каждым днём всё сильней. Его беспокойство стало настолько сильным, что его тело начало увядать, несмотря на то, что оно не имеет никаких нужд, пока Намо-Рэнди в моём мире.       — И ты, ощущая всю его боль и раскаяние, просто смотрел всё это время? — Слабо, без желания влезать в спор, спросил юный ниндзя, на что наставник тихонько пощекотал шёлковой лентой его ладонь и пальцы.       — Мне несколько сотен лет, мой ученик. Я могу выдержать больше, чем это. — Фиолетовые брови чуть нахмурились от этих слов, но книга успокоила парня, — Но я не мог проигнорировать тот факт, что его сожаления искренние и полностью сердечны. Он каждый день отдавал себе отчёт в своих прошлых действиях. Иногда на него находила истерика. Он незаметно начал губить самого себя, съедая изнутри печальным самобичеванием. И я решил дать ему немного милосердия.       — Что ты сделал?       — Всё, чего Намо-Рэнди по настоящему хотел — это знать, в порядке ли ты. Это всё, что его волновало с самого первого дня заточения.       Сердце Каннингема немного ёкнуло слабым теплом, и он почти улыбнулся, но был сейчас слишком усталым.       — И ты сказал ему. — Не вопрос, а утверждение.       — Нет. Я послал ему свиток с сообщением. Я… всё ещё был зол на него за его поступок. Но в этом есть и моя вина…       — Ну хватит уже с этим, всё в порядке, — Рэнди погладил корешок книги, прерывая её. Узоры красных колец немного замерцали от щекотных ощущений. — Продолжай.       — Хорошо… В общем, это дало ему покой на несколько недель. А потом я дал ему другой свиток, в котором он видел внешний мир моим взглядом.       Дрёму, как рукой сняло, и Рэнди резко поднял книгу над собой.       — Твоим взглядом? — недоумевающе уставился он на наставника. Зелёный значок быстро блеснул в темноте комнаты, и парень возмущённо набрал воздуха полную грудь, — Ах ты!.. — Он быстро сел и накрыл книгу своей подушкой. — Ты просто дал ему возможность подглядывать за мной в любое время? — Как можно тише возмущался раскрасневшийся полуголый Каннингем, в смущении избивая книгу подушкой. Подсознательно он понимал, какая эта забавная сцена со стороны.       Ниндзя-Номикон светился в своеобразном приступе смеха над поведением юного героя. Своими лентами он обхватил его руки, притормозив следующий удар подушкой над головой парня.       — Не в любое время. Я контролирую свиток и не показываю то, что ты не хотел бы показывать кому-то другому. К тому же, твоё альтер-эго очень много спит и попросту пропускает половину суток. — Заверил Номикон своего ученика, и тот быстро остыл, хотя по краске на лице так не скажешь.       — Раз так, то ладно, — пробубнил себе под нос синеглазый и вернул подушку на место. Отбросив глупое смущение, Рэнди положил Ниндзя-Номикон рядом со своей головой и укрылся одеялом по шею. Немного помолчав, он задал ещё один вопрос, смотря в потолок: — Намо был рад увидеть меня через свиток?       — Да. — Вырисовался ответ на потолке, — Он каждый день засыпает с этим свитком в своих руках.       — Вот как… — сердце Рэнди опять приятно ёкнуло, и на этот раз его губы смогли растянуться в мягкой улыбке. — Должен сказать, это довольно мило.       — Как и то, что ты засыпаешь в обнимку со своим наставником-книгой. — Пошутил Номикон, и Рэнди прыснул со смеху, улыбаясь шире.       — Ой, да пошёл ты! — Так же шутливо выплюнул он в ответ, успокаивая свой смех.       — Уважение, мой ученик! — На потолке образовалась карикатура строгого учителя, укоризненно грозящий указательным пальцем. Юный ниндзя разразился тёплым смехом, прикрывая рот рукой, чтобы не быть слишком громким.       Успокоившись, он повернулся боком к книге и блаженно закрыл глаза, чувствуя лёгкость от небольшого веселья и ответов, которые Номикон дал ему этой ночью.       — Спокойной ночи, Номикон.       — Спокойной ночи, мой ученик.       — И ещё… — не унимаясь, Рэнди поднял голову и неловко посмотрел на книгу. — Передай Намо «спокойной ночи» от меня, — и тут же зажмурил глаза, прижавшись щекой к подушке и притворившись моментально уснувшим.       Ниндзя-Номикон только мягко сверкнул своими узорами, молча выполняя просьбу. В его храме, за деревянным стуком свитка о чёрную макушку и ворчания последовало очередное пожелание о спокойной ночи для юного ниндзя, пропитанное хриплым теплом.