Лишние

Та беременная женщина, которую привязали почему-то стоя и которой, по неизвестной причине, единственной заткнули рот, в каких-то несколько секунд состарилась, сжалась, иссохла, будто разом из неё выпили всю воду. В те же мгновения её живот принялся раздуваться до невероятных размеров. Когда он уже превышал метр, из него, разорвав мышцы и кожу, вырвались две уродливые ноги, спустя секунду — руки. Ещё один миг спустя c противным треском четыре раны на животе слились в одну и из неё вывалилось существо, обладавшее пропорциями человеческого зародыша, но высотой в полтора метра. Ругавшегося мужчину с отвратительным хлюпаньем начало выворачивать наизнанку через рот; посаженный напротив многодетный отец, похоже, просто лишился разом всех костей и осел на пол бесформенной кучей. Ближайший к платформе человек словно оказался внутри невидимой гигантской раскалённой до предела печи — его кожа моментально почернела, появился запах запечённого мяса, но сильно отличный от того приятного аромата, что Инуяша любил чувствовать в своей тарелке — этот вызывал тошноту. Парень отшатнулся, запнулся и упал на спину, сильно ударившись копчиком и локтями. Он оглянулся, ища крепко державшего его за локоть ещё несколько секунд назад бугая, но ни его, ни кого-либо иного не оказалось на панели. — Ж-ж-жаа ш-ш-х-хтоооо. — Маленький алхимик с ужасом огляделся и увидел, как к нему на платформу взбираются все жертвы страшного преобразования. Мужчина с полопавшейся кожей, сквозь трещины которой было видно покрасневшую и почерневшую плоть, перелез через парапет прямо перед подростком; невероятный ребёнок, волоча за собой на ноге кишки своей матери, забрался следом; двое мужчин — справа и слева по сторонам, прочие — кто где… В нос парня ударил запах горелого, кала и ещё чего-то столь же мерзкого; он не выдержал, и его вырвало. — Спа… спасите… — ноги Инуяши разъехались по полу, он, пытаясь встать, упёрся руками, но они тоже заскользили. – На помощь!!! Простите!!! — За что? — уже внятнее произнесло то ли то же тело, то ли иное, непонятно чем интересуясь — почему с ними так поступили, или почему его стоило бы простить… — Аааа… Нет! Пожалуйста!!! Алхимик почувствовал на своих руках и ногах противные, склизкие пальцы, чем-то сочившиеся; ощутил сквозь брюки и рубашку могильный холод, исходящий от ладоней пришедших покарать его. Тела легко подхватили скулящего парня, который слабо пытался отбиваться и умолять, отволокли к краю подиума. Незаконнорожденный увидел, что преобразовательный круг по-прежнему сияет, явно ожидая свою следующую жертву. — Пожал… — и он почувствовал, как руки, цепко его державшие до сего момента, разжались; закреплённый на стене прямоугольник платформы устремился вверх, вдаль, плиты стен рванули мимо него следом. — За что? — очередной вопрос настиг его уже в полёте. — Неееет!!! Подиум мгновенно сжался в точку, стоявшие на нём создания исчезли из вида, но пола всё не было и не было. Инуяша спиной чувствовал: ещё немного, и его полёт закончится. Он даже ощущал жаркое дыхание круга, жаждущего новое тело, но секунды текли, лишь преумножая ужас. Серые, холодные плиты, облицовывавшие стены, продолжали мелькать с умопомрачительной быстротой, и парень попытался хотя бы перевернуться, чтобы знать, сколько ещё ждать конца, однако это ему не удалось; падение продолжалось и продолжалось, создавая ощущение, что алхимика скинули не на расположенный в полутора десятках метров пол, а прямиком в преисподнюю. Его, впрочем, по-прежнему догоняли всё те же слова: — За что? За что? За что? Инуяша наконец-то смог крутнуться и, до предела скосив глаза, поглядеть себе за спину. Преобразовательный круг стал просто невероятно огромен, он уже занимал всё обозримое пространство внизу; Инуяша ясно видел, что составляющие его линии шире, чем он сам. И что линии состоят из бесчисленного множества увечных рук, тянущихся к нему, ждущих его, жаждущих его; желающих получить для воздаяния его тело и душу. — За что? За что? За что? Страшный вопрос уже даже не догонял падавшего — казалось, сам окружающий воздух раз за разом выкрикивает ему эти осуждающие слова, звеневшие от боли и ненависти, страха и отчаяния людей. Парень уже и не помышлял о спасении, лишь мечтал, чтобы этот ад наконец прекратился. Круг лучился настолько ярко, что его свет обвивал Инуяшу со всех сторон, от полыхания теперь невозможно было скрыться, как и от множества голосов. — За что? За что? За что? Свет и звук проникали в самый мозг, совершенно подавляя волю. Слова и сияния стали настолько густыми, что незаконнорожденный начал задыхаться в них. Воздуха не хватало, он отчаянно вдыхал в себя то, что разрушало его, и, казалось, теперь и его тело само вопит: — За что? За что? За что? — За что?!! — разразился отчаянным криком Инуяша, не сразу понимая, что перед ним — девственная белизна.