Демон-хранитель

ХЭ обещан, и он будет. Выше нос, наши принцы не пальцем деланы, справятся. Дродан с совершенно дурацкой улыбкой на клыкастом лице любовался своим спящим супругом. Темные ресницы эльфа трепетали, как крылья бабочки, пухлые губы, доставившие ему ночью самое острое наслаждение, складывались в улыбку, а перламутровые щеки заливал розовый румянец, совсем как тогда, когда это красивое лицо искажалось от страсти, а из нежного горла вылетали только хриплые стоны. Ощутив нестерпимое желание повторить все снова, орк прижался к спящему мужу так, чтобы тот даже во сне мог ощутить его напряжение. Делинталиор вздохнул и открыл туманные от недосмотренного сна глаза. Тонкие пальцы обхватили крупный член орка и ласково сжали его, вызывая утробный стон. - Делли… - Ненасытное зеленое чудовище, - улыбнулся эльф, облизнув губы. И тут же отдернул руку, уставившись на свой брачный браслет. - О, Эру! Он вскочил, как был, голый, со спутанными волосами, весь покрытый темными засосами, и принялся быстро одеваться, нервно дергая завязки своей повседневной одежды. - Дро, поднимайся, - поторопил он орка, ошарашено глядящего то на него, то на свой собственный артефакт, охватывающий все предплечье. - Сир умирает. Мой Король… Дро! Он… Орк быстро оказался рядом и встряхнул готового разрыдаться эльфа за плечи. - Не смей сырость разводить! Ежели помочь можем – то идем. Хватай свои склянки, я одежку соберу. И не реви! - Не реву, - тут же успокоился Делли, сосредоточившись на приказе «собрать склянки». Мужа, похоже, он себе правильно выбрал. Буквально через десять минут они уже стояли посреди сильнейшего шторма. Злые магические смерчи рвали на части крепкие плетения защитной сети, но сложенные на совесть стены замка еще стояли, страшно ревели оба дракона, исторгая из глоток столпы фиолетового огня. Деревья в саду были вырваны с корнем, кругом царила кромешная, страшная тьма. Орк сориентировался первым. Упершись огромными сапожищами в перепаханную, изрытую воронками землю, он забросил невесомое тело эльфа на плечо и пошел к эпицентру этой бури. Бедствие следовало унять, пока все тут не обратилось в развалины. Будучи сам неслабым магом, Дродан понимал, чем вызван весь этот Апокалипсис. Знал, и не хотел верить. Он видел, как тесно весь этот маленький мирок был связан с устроившим его Высшим. Именно демон был тем Атлантом, на плечах которого держался небосклон этой семьи, да и половины здешней магической общины. Сейчас все, кому в свое время помог Балтазар, кого подпустил слишком близко, в полной мере ощутили, что такое магический откат, сколько мощи сдерживало одно-единственное существо, сколько нитей в руках держало. В спальне было тихо. На широком ложе, на изорванных в клочья простынях лежали оба супруга Господина, в безумии своем льнущие к холодному, мертвому мрамору, зажатому между их совершенными, но покрытыми синяками телами. Король выглядел ужасно. Губы искусаны в кровь, ногти содраны о бездушный камень, все тело в синих разводах внутренних гематом. Именно его беснующаяся магия устроила то безумие, что творилось сейчас вокруг. Тхашш не осознал одиночество, не хотел жить и не мог умереть. Его Светлое Высочество визуально был чуть спокойнее. Мертвенно-неподвижное лицо, судорожно сжатые вокруг мертвого супруга руки, стиснутые зубы. Он выжигал себя изнутри, а не выпускал разрушительную силу наружу. Умирал так же как и жил, оставляя эмоции при себе. - Ваше Величество! Сир! Северус не слышал своего целителя, он продолжал, набивая синяки, вжиматься в белый мрамор, биться о него головой и тихо поскуливать. - У вас сын, опомнитесь! Вы убьете его! И леди Роуз! Сир, я вас умоляю! Дродан с тоской смотрел на совершенную мраморную статую, в которую обратился демон после своей смерти. Лежащий на животе, прекрасный и совершенно холодный Балтазар, казалось, вот-вот закончит начатое: чуть вытянутые пальцы коснутся белых волос Люциуса, а холодные изумруды глаз наполнятся любовью и легкой иронией. Но этого больше не будет. Никогда. И чем раньше принцы поймут это, тем лучше и для них, и для окружающих. - Он не услышит, Делли. Супругу его надо бы сюда. У них дите общее, кровная связь, как-никак. Я схожу. Эльф кивнул, соглашаясь, и достал флакон темного стекла. Редкий эликсир на крови самого Балтазара, сваренный в тайне даже от Короля по личной просьбе господина. Как же Делли надеялся, что он никогда не пригодится! Всего несколько капель, попавших за разжатые кинжалом зубы, и из Люциуса вырвалась сокрушительная волна ярости и отчаяния, разрушавшая его изнутри. Лопнули стекла, обрушилась люстра, сам принц забился в страшной агонии, низко, отчаянно застонав. Северус сопротивлялся до последнего, отворачивая лицо, сжимая челюсти, но и ему достались те несколько спасительных капель, что призваны были поддержать его тело, не дать умереть. Дродан нашел дверь, всю сплошь покрытую охранными рунами. Они были выписаны кровью хозяина мэнора и активизировались, видимо, с его смертью, защищая матерей и наследников от разрушительного буйства магических потоков. Выйти оттуда было бы невозможно, даже если бы все остальные стены замка рухнули, но орк был боевым магом, много повидавшем на своем веку. Поэтому он достал нож-артефакт, выигранный в карты у одного некроманта, и разрезал себе ладонь. Щедро плеснув темной крови на дверь, он переместился внутрь, использовав портал. Руны, моргнув, пропустили его. На полу около колыбелек сидели перепуганные насмерть леди и плакали. В небольшой комнатке стояла удивительная тишина. Дети спокойно спали, посапывая во сне, надежно защищенные мертвым уже мессиром от страшного внешнего мира. Мира, в котором не хотели жить их отцы. - Дродан! - обе дамы бросились к орку, тянули его за руки, перебивая друг друга. - Что? - Дродан! - Где? - Мы выйти не можем… - Буря за окном… - Мессир помер, - коротко оборвал их воин. - И ваши мужья вот-вот за ним последуют. Худо им. Делли сам не справится. Розалинда замерла, а потом зашипела, как рассерженная кошка: - Я ему последую! Маленький эгоистичный… Веди меня к нему, Дро! Я ему сейчас устрою! Нарси, покормишь Блейза, если я вовремя не вернусь. Орк хмыкнул. Вот это темперамент! Подхватив даму под локоток, он снова переместился порталом в коридор, а потом, подхватив ее на руки, пошел, преодолевая встречное бурное течение магии. Едва достигнув спальни, в которой она никогда не была, Розалинда высвободилась и фурией подлетела к мужу. Оторвав его от тела возлюбленного и стараясь не смотреть на то, что осталось от безумно любимого мессира, она залепила Северусу звонкую пощечину, прошипев ему прямо в искаженное мукой лицо: - Не смей оставлять меня вдовой, Северус Принц! Ты, черт бы тебя побрал, обещал мне! У нас сын! Страдай, сколько влезет, но не смей делать моего сына сиротой! Я не для того выходила за тебя, слышишь?! Блейз не должен страдать! Он и так потерял одного из отцов! Давай, еще ты оставь нас! Я не смогу, я не справлюсь сама!!! Принц! Северус! Слезы все-таки хлынули у нее из глаз, когда она увидела, как измученный супруг открыл затуманенные, совершенно больные глаза и прошептал: - Я не могу, Роуз. Отпусти меня… - Нет! - рявкнула Розалинда. - Ты будешь жить, потому что у твоего сына такие же вьющиеся волосы, такая же смуглая кожа и такой же чертов характер! Потому что я не справлюсь сама с родом, потому что… ты нужен нам. Сев, пожалуйста! Клянусь, я больше ничего у тебя не попрошу! Сев… Именем Балтазара заклинаю тебя, муж мой! Ради памяти… Лицо Северуса исказила страшная судорога и во дворе рухнула одна из башен. Он прерывисто вздохнул, поманил к себе орка и с трудом сел. - Дел, иди в Принц-мэнор и сделай все, что сможешь. Дро, помоги мне встать. Бери Люциуса. Дорогу в ритуальный зал я покажу. Роуз, ты еще пожалеешь, что не дала мне умереть. С этими словами он, не оборачиваясь, как был, обнаженный, пошатываясь, пошел к двери. Орк с Люциусом на плече последовал за ним. Эльф исчез, прихватив Розалинду. Выйдя из комнаты, в которой прошли самые счастливые часы его жизни, юный Король бросил последний взгляд абсолютно пустых глаз на мраморную статую на кровати – точную копию его личного божества, и, плотно притворив за собой дверь, прислонился к ней лбом, что-то зашептав по-эльфийски. Каменная стена дрогнула, повинуясь его воле, и срослась, закрывая от всего остального мира то, что осталось от его возлюбленного. И то, что осталось от него самого. Пошатываясь, но неизменно отклоняя все попытки Дродана поддержать его, Северус, с трудом переставляя ноги, пошел по коридору. С каждым шагом ссутуленные плечи все больше распрямлялись, подбородок поднимался все выше, походка становилась твердой и уверенной, а глаза – холодными. В ритуальный зал уже вошел Принц, полностью оправдывающий свою фамилию. По дороге нагота его и Люциуса будто кончилась сама собой, магия обернула их тела тонкими мантиями, расшитыми рунами. Отпустив Дродана, Северус отточенным движением влил в Люциуса одно из своих зелий, моментально возвращавших к жизни даже живые трупы, правда, весьма ненадолго, и сказал, твердо глядя в больные синие глаза: - Мы не умерли, и это у нас уже не получится. Твой отец, мой дед и Чарльз Поттер вряд ли пережили сегодняшнюю ночь. Думаю, За… - он запнулся, не в силах выговорить когда-то любимое имя, - ОН позаботился о том, чтобы отдача от его… ухода не раздавила нас, перекинув часть отката на ближайших родственников. Ничего не изменить. Я буду жить. Как смогу. Ты со мной? Без тебя… я боюсь не справиться, Люциус. Люциус на мгновение прикрыл глаза и, тяжело поднявшись, кивнул. - Я поддержу тебя, что бы ни случилось. Всегда. Кроме тебя у меня больше никого нет, Северус. Буду любить его в тебе, в сыне… в этом мэноре. Обещай мне только одно. - Я слушаю. - Одну ночь в году мы будем прежними. Будем вспоминать. Позволим себе оплакивать… его уход. Северус сжал кулаки и ответил побелевшими губами: - В ночь Пробуждения. Только на Иссинавалле. Остальные триста шестьдесят четыре дня в году мы не упоминаем его имени, не вспоминаем… - Не говорим по-эльфийски, не выглядим, как эльфы, - закончил за него Люциус. - Я согласен. - Тогда начнем. Готовься к аду… - Самое страшное уже произошло, Сев. Мы живы. - Уверяю тебя, это слишком легко исправить теперь… без него. У нас будет много врагов. - Тем хуже для них. Ритуал принятия магии трех родов начался.