dickseption

Он школьник. Но он красивый. Он школьник. Но у него такой смех. Он школьник. Ему семнадцать! В семнадцать и такое тело…. ЕМУ СЕМНАДЦАТЬ, ЧОНУ! И так каждый раз. Просто нет сил терпеть. Пак Чимин, второй класс старшей школы, хорош в пении и танцах, но полный профан в математике и других точных науках. Чону вздыхает и складывает тетради со стола в ящик. Недолго он радовался, что его направили на практику в одну из лучших школ города, ох недолго… Тетрадь Чимина лежит в стопке на самом верху. Чону уже знает что там: биология, самостоятельная, неуд. Работа промежуточная и в целом ни на что почти не влияет, но после уроков Чимин все равно придет извиняться. Спрашивать, что не так. Робко интересоваться, можно ли повысить оценку. Будет стоять у стола Чону, мять края своей запрещенной вообще-то школьным дресс-кодом баскетбольной майки, будет смотреть своим вытренированным жалобным взглядом, хлопать ресницами и говорить тихо-тихо, будто стесняясь, пока Чону не согласится… Да черт возьми. Чону согласен наставить ему «отлично» просто так, лишь бы чертов школьник никогда не переступал порог крошечного кабинета Чону. Кабинета, который засунули в самый глухой угол большого помещения школы, куда редко заходят даже уборщицы, и который явно наталкивает на не самые приличные мысли, особенно когда школа пустует… ДА ЧЕРТ ВОЗЬМИ. Чону с грохотом захлопывает ящик и запускает пальцы в выкрашенные в нежно-розовый мягкие пряди, сминая в отчаянии. Пак Чимин, который на уроках сидит как пай-мальчик – спина прямо, взгляд внимательный цепкий, только ручка во рту. Или карандаш. А то и вовсе – чупа-чупс за щекой. Такое он позволяет себе только на биологии, потому что вся школа знает, какой Ким Чону мягкий и добросердечный сонсенним. Не накричит, не обидит, не нажалуется директору. Ученики его любят, он их – вроде как – тоже. Одного особенно. Пак Чимин, который имеет привычку раздеваться во время уроков физкультуры на улице, за что получает нагоняй от физрука и восхищенные взгляды от женской половины школы. Не то чтобы Чону наблюдал – просто его окна выходят на стадион, вот и все. Чону проверяет тетради или заполняет журнал, и взгляд нет-нет, да и падает сам собой на одного среди толпы. Симпатичного такого, вспотевшего, с разбитой коленкой, подкачанными руками и – вот чудо – покатыми плечами. В семнадцать лет – и такое тело… Семнадцать. Семнадцать, Чону! Почти шесть лет разницы – сейчас это слишком много. Чону вздыхает и трет лоб рукой. Чимин – это проблема. Он кланяется Чону при встрече и выговаривает «сонсенним» с положенной долей вежливости, но. Чимин – это проблема. В последнее время он смотрит на Чону совсем уж как-то по-особенному, и если он догадывается, что именно переживает внутри себя молодой практикант, то это катастрофа. А если он собирается что-то с этим делать… Даже подумать страшно. Это не катастрофа и не проблема. Это полный пиздец. Чону подходит к окну и дергает за жалюзи вверх. В комнату врывается дневной свет, а в поле зрения – уходящие со стадиона школьники. Физкультура, ага. Не будем уточнять, у какого класса, из-за чего Чону пришлось закрыть окна. А еще жара. Невыносимая духота. Чону распахивает окно, обмахивается рукой, но ничего не помогает. В конце концов, он ведь в школе почти один, не считая переодевающихся в раздевалке учеников, и его никто не потревожит… Чону расстегивает сначала верхнюю пуговку на рубашке, вторую, третью, стягивает галстук, а потом пальцы пробегаются до самого подола, и только когда полы рубашки распахиваются, дышать становится легче. Стриптиз на рабочем месте, усмехается про себя Чону, отходя от окна. Дел у него, по сути, осталось, не так и много. Чону быстро заполняет оставшиеся учебные планы, наводит порядок на столе, доделывает мелочи, которые не успел. Счет времени как-то теряется, но когда последняя бумажка подписана, Чону понимает: устал. За окном тишина. Чону снова подходит к подоконнику, жадно глотая остывающий воздух, когда раздается стук в дверь. Чону едва не подпрыгивает. – Сонсенним? Чону даже оборачиваться не надо, чтобы увидеть, кто потревожил его в такое неурочное, в общем-то, время. Он прекрасно представляет и так, как Чимин опирается плечом о дверной косяк, придерживая рюкзак одной рукой. Быть может, ерошит влажные волосы рукой – физкультура все-таки была. – Чего тебе? – Чону старается сделать свой голос строгим, когда оборачивается, но изумленное выражения лица ученика пресекает все попытки напрочь. Чону недоумевает целую секунду и мучительно краснеет. Он совсем забыл о рубашке. Собственной расстегнутой рубашке. – Я жду, – грубо бросает он, быстро отворачиваясь, чтобы Чимин, не дай бог, не заметил. Чону разрывается между начать истерично застегиваться или вообще выставить школьника вон – кто ж врывается, не дождавшись ответа, но выбирает вести себя так, как ни в чем не бывало. Может, даже сохранить показное самообладание. – Я… – Чимин мнется, но в голосе его слышится многозначительное «оу». – Я хотел узнать результаты контрольной. Неужели смутился? Чону чуть поворачивает голову, краем глаза выхватывая смущенный румянец на щеках мальчика. Что, серьезно? Вот так просто? – Завтра, Чимин. Завтра на уроке объявлю, и все узнаешь, – Чону засовывает руки в карманы, молясь про себя, чтобы Чимин быстрее свалил. Он и правда еще не до конца сухой после душа – вон, на шее блестят влажные дорожки. Чимин делает шаг в кабинет и прикрывает дверь. Нет, только не это. – Я хотел бы узнать сегодня, сонсенним. Я почти уверен, что завалил, поэтому…. Голос у Чимин вкрадчивый, шаг тихий, но уверенный. Он подбирается неожиданно близко – на расстоянии вытянутой руки. Чону оборачивается к нему полубоком и – о каком смущении он там говорил? Легкий румянец все еще играет на щеках, но вежливая улыбка превращается в развратную, стоит лишь Чимину прикусить свою пухлую нижнюю губу. – Сегодня очень жарко, сонсенним, – добавляет Чимин, ухмыляясь совсем уж нахально. Да, пожалуй. Но не так жарко, как у меня в штанах. Чону зависает на секунду и сам давится от вульгарности и примитивности того, что прозвучало в его голове. Серьезно, все, что касается соблазнения, дается ему плохо. А вот Чимин в этом, кажется, весьма хорош. – Жарко, – соглашается Чону и отворачивается. – Иди, Чимин, не задерживайся. Завтра все узнаешь. Чимин за спиной вздыхает с каким-то сожалением что ли и, когда Чону уже думает, что вроде бы обошлось, раздается стук опущенного на пол рюкзака. – Я бы не отказался, чтобы вы всегда приходили так на уроки, сонсенним, – последнее слово Чимин тянет с особенным паршивеньким полутоном. Однажды Чону видел порнушку, которая начиналась точно так же, ха-ха. – Ты забываешься, – обрывает его Чону, начиная лихорадочно застегивать пуговички на рубашке, но его останавливают руки. Умильные ладошки с короткими пальчиками ложатся на его запястья, разводят в стороны, и Чону офигевает настолько, что позволяет Чимину беспрепятственно касаться своих плеч и шеи, когда тот выпускает его руки. У Чону сердце колотится где-то под горлом, и блять. Блять. Блять. У него за спиной Пак Чимин, тот самый сучистый Пак Чимин, который только прикидывается примерным школьничком, а на деле – та еще самоуверенная малолетка. Господи. – У вас красивая спина, сонсенним, – вкрадчиво шепчет Чимин на ухо застывшему Чону, медленно скатывая рубашку с плеч. Он доводит ее до поясницы, и воздух слабо лижет обнаженную кожу. От Чимина веет жаром, даже когда он отступает назад. Чону боится обернуться, иначе самоуверенную малолетку ждет плохая участь. Его, собственно, тоже. Чону вцепляется в подоконник, когда Чимин ведет пальцем по выступающим позвонкам – от шеи вниз, оглаживая каждый подушечкой, пока рука не упирается в белую ткань полуспущенной рубашки. Чону не хочется думать, что Чимин сам едва ли одетый – майка да шорты. Чону думать не хочется вообще. А у Чимина, кажется, сбивается дыхание. – До завтра, сонсенним. И хлопок двери. Торопливые шаги по коридору. Чону не двигается, пока не видит Чимин в окне. Тот нахально машет рукой и спешит домой. Слишком спешит, и походка у него смешная, неуверенная такая. Как у молодого человека, у которого вдруг возникла деликатная проблема. Как у Чону сейчас, например. Пак Чимин, семнадцать лет. Отвратителен в биологии, хорош в соблазнении. Владение скиллом «динамить» – отлично.