Сборник желаний.

Финляндия; Дания; Россия; Норвегия/Исландия. Карамель. *** Исландия - это что-то сладкое, липкое, тягучее. Что-то ужасно приторное, но невероятно вкусное. Она такого приятного янтарного цвета, как карамель, только жидкая. Именно так я всегда представлял себе Исландию. Как нечто приятное, притягивающее. С ней у меня всегда ассоциировался горячий шоколад, полярные ночи, щиплющий щёки мороз и карамель. Самая настоящая, не та, что производится на фабриках и продается огромными партиями, а та, что родители делают вручную своим детям, насквозь пропитанная любовью и заботой. И даже сейчас, стоя на этой самой земле, я ни на миг не сомневаюсь в своём убеждении. Тёплое солнце, прохладный ветерок, и даже запах рыбы, вызывающий небольшое отвращение в моём организме, ни за что не сможет переубедить меня. Если честно, то иногда, забывая про своего соседа Финляндию, я начинаю думать, что Санта Клаус живёт именно в Исландии, что именно она - его родина. Но даже после того, как множество людей, несогласных с моим правителем бежали туда, я сам никогда там не был, просто не было времени. Я ничего не знаю о ней, мои ноги впервые ступают по этой земле, и, признаюсь, мне немного неловко. Точнее, даже стыдно. Я толком не знаю, как отреагирует Исландия на моё появление. Она может разозлиться на меня за то, что мои люди стали жить на её территории, что мы мешаем её народу, хотя ранее я никогда не слышал о ней. Вот мои солдаты вслед за мной спустились на сушу и, разделившись, почти скрылись из моего поля зрения. Я, также как они, хотел уже направиться исследовать остров, желая найти беглецов, но меня остановил негромкий звук, что-то похожее на "бум". Обернувшись, я увидел мальчика, маленького, лет трёх. Его растрёпанные волосы были белоснежными, с лёгким отливом сиреневого, а глаза и вовсе фиалковыми. Немного покраснев и пару раз моргнув, останавливая навернувшиеся слёзы, он поднялся. Белая сорочка приобрела лёгкий коричневатый оттенок, а коленки, которые она немного прикрывала, стали бордовыми. Это падение оставило свои следы. "Ты в порядке?" - подойдя к мальчику, спросил я. С жителями этого острова я должен быть приветлив и обходителен, а то как-то неудобно выходит, что моих людей как родных приняли. Мало-помалу, но отплачивать надо. "Д-да", - ответил он, переминаясь с ноги на ногу. Я присел на корточки, легонько дотрагиваясь до ранки. "Ай!" - тут же отскочил он. Его лицо приняло обиженно-злое выражение, отчего мне захотелось улыбнуться. Все дети такие милые. "Извини", - всё же позволяя себе чуть приподнять уголки губ, я выпрямился. Мальчик приподнял одну бровь, всё ещё с недоверием смотря на меня. "Кто ты?" - сейчас он глядел куда-то за меня, но всё равно спросил это. "Я - Норвегия", - стараясь сделать голос как можно мягче, ответил я. Только встретили друг друга, а он мне уже не доверяет. Нехорошо выходит. - Н-Норвегия? - мальчик тут же впился в меня взглядом, приоткрыв рот. Ещё с минуту помолчав, он робко сделал ко мне пару шагов. - А меня зовут Исландия, братик. И всё же, когда дети вырастают, они становятся совсем не милыми, и маячащее на кухне чудо - прямое тому доказательство. День, когда я нашёл его, теперь записан в исторических документах, как дата открытия острова Исландия, и даже я, не покопавшись хотя бы минуты две в своих воспоминаниях, не мог сразу сказать её. Также времена братика-Норвегии прошли, оставив после себя только некий, непонятный осадок, а Исландия стал независимым, островным государством. Немного проблематичным, с долгами, с друзьями и врагами, но зато без внутренних конфликтов и так любимым туристами. "Когда они уже придут? Я почти закончил!" - повзрослев, он изменился. Если раньше на его лице редко когда можно было увидеть спокойствие, а не радостную улыбку, то сейчас всё наоборот. Вполне возможно, что перенял он это от меня, ведь я тоже редко когда улыбаюсь. И опять мне стыдно. Я испортил такого хорошего ребёнка. Может, и правда надо было отдать его Дании, он хотя бы улыбается всегда... Нет! Исключено! Не хочу я, да и, наверное, тогда тоже не хотел, чтобы он стал как этот придурок! "Норвегия!" - это прозвучало как-то грозно, даже слишком. А после, послышался удар, громкий крик и отчётливое "шмяк-бум", что не могло оставить равнодушным. Быстро вскочив с дивана, я ворвался на кухню и тут же замер. Исландия лежал на полу: слева от него немного, покачиваясь с бока на бок, маячила большая кастрюля, справа расположились осколки несколько секунд назад бывшие тарелкой, а с щеки текла тоненькая струйка крови. Ну, порезался, испугался, что такого? После этих мыслей краем глаза я заметил рыбину, что в довольно потрепанном состоянии медленно сползала со стенки. А, ну ещё поскользнулся. В то же время, пока я размышлял над этой ерундой, Исландия поднялся, и, зло сорвав с себя синий фартук с изображением дельфина, который когда-то подарил ему Финляндия, пыхтя как паровоз, вылетел из кухни. И снова послышался шум. Тяжело вздохнув, я вышел в гостиную и, как и ожидалось, обнаружил парня, растянувшимся за спинкой дивана. Он всегда здесь спотыкается. Всегда. Даже несмотря на то, что дом его. Ещё с минутку повалявшись, он всё-таки встал и, немного прихрамывая, продолжил свой путь к лестнице, но я его остановил. Потянув за руку, я усадил Исландию на диван и отошёл. Ненадолго, всего лишь взять в ванной аптечку. "Отстань, я и сам в состоянии сделать это", - отмахнулся он, когда я поднёс ватный диск, смоченный перекисью водорода к его щеке. "Молчи", - что-что, а вот затыкать я умею, хотя с ним это редко прокатывало. Он - дерзкий мальчишка, и ответить неплохо может. Но на этот раз промолчал. Лишь свёл брови на переносице и закрыл глаза. Ну хотя бы не дёргается. "Всё. Впредь будь осторожней", - сообщил я, наклеив на рану пластырь и с чувством выполненного долга закрывая небольшой чемоданчик с красным крестом. "Угу", - он, что, обиделся? За что? Я ему вообще-то помог! Детей так трудно понять! Стоп, он же уже не ребёнок... Ну и пусть! Ничего не ответив, я вышел. Вначале аптечку на место вернул, а после на кухню перешёл. Там хотя бы потеплее. Исландия в это время, бормоча что-то вроде "Хрен я им теперь готовить буду", крутился у плиты, всё время что-то помешивая, нарезая и пробуя. Нередко он заглядывал в какую-то книгу, хмурился, да и вообще, метался по комнате, словно птица в маленькой клетке. Хотя кухню маленькой-то не назовёшь. Совсем не назовёшь. Совсем. "Кстати", - неожиданно заговорил он, доставая что-то их морозилки. Через секунду на столе, прямо передо мной, стоял поднос с множеством странных формочек-"петушков", заполненным чем-то коричневым, нет, даже янтарным. "Мне их недавно Россия подарил. Зачем - не знаю, но всё же пригодились", - он негромко хмыкнул, слегка краснея, а я наконец понял, почему эти странные изделия кажутся мне такими знакомыми. Когда-то давно Иван угощал меня этим, правда я подумал, что меня хотят отравить, поэтому не принял их, но всё же я вспомнил - это карамель. Карамель на палочке в форме "петушков" - в лучших традициях России. Если честно, то я никогда и не ел её, просто не раз видел, слышал, как хвалят, и подумал, что это невероятно вкусно. "Спасибо", - я аккуратно взял одного и полностью засунул в рот. Сначала повеяло только холодом, а после - резкая сладость. Такая непривычная, приторная, но невероятно вкусная. Я был просто поражён. "Э-это...Великолепно!" - кажется Исландия совершенно не ожидал от меня такой реакции и, покраснев, улыбнулся куда-то в сторону. А я был в восхищении, просто не мог оторваться от угощения, никаких сил не хватало! Кинув на меня радостный взгляд, он вновь повернулся плите, на этот раз спокойно помешивая содержимое небольшой кастрюльки. А ведь карамель и правда сладкая, приторная, даже в твёрдом виде. И цвет у неё красивый, тёплый. И как-то всё равно, что он холоднее, иногда отдает горчинкой; мои мысли о нём до сих пор не изменились. Я всё так же думаю, что они похожи, совсем одинаковые. А теперь я ещё и попробовал эту самую сладость и убедился, что из всех кондитерских изделий мне больше всего нравится именно она - карамель. Потому что она, в первую очередь, ассоциируется у меня с Исландией.