Сборник желаний.

Финляндия; Швеция; Дания; Россия; Исландия/Норвегия. Я буду здесь. *** Секундная стрелка поспешно наматывает круги, минутная отсчитывает время негромкими ударами, а часовая, кажется, и вовсе двигаться не собирается. Темнота за окном всё такая же непроглядная, просто смотреть, осознавать, что сойдёт она нескоро; и от неё как будто веет холодом. И в доме, там, где круглый год работает отопление, там, где мерно похрустывают дрова в камине, где, если собрать все одеяла, то можно полностью заставить кухню, холодно. Я не знаю отчего, вроде бы привык, но всё равно неудобно. И металл холодит, а выглядел ведь всегда тёплым, золотистым. Я до сих пор не могу понять, как так получилось. Ты же всегда был таким сильным, независимым. Может многие не замечали, но ты дорос до Дании, стал тише, и даже ваши бессмысленные драки куда-то испарились. Часто ты стал сидеть у меня, прямо вот там, где сейчас сижу я, на диванчике у камина, положив одну руку на подлокотник, а другой, держа книгу. Очень часто я тебя совсем не замечал, словно ты не здесь, не прямо у меня перед носом, а где-то далеко-далеко. И твои дискуссии на тему "Кровного родства" прекратились. Ты не говорил ни слова, сам приходил, сам уходил, слово это твой дом. Но сколько бы это не повторялось, книга в твоих руках всегда была одна и та же. Небольшая, в синей обложке, её вполне можно прочитать за пару часов, но ты не делал этого. Ты просто смотрел на слова, скользил взглядом по строчкам, находясь точно не в этом мире. А я не обращал внимания, как ты и хотел. Тебя для меня не было, я просто выполнял твою немую просьбу: "Не замечай". Но однажды по дому не разнёсся запах дерева, диван по-обычному не скрипнул, как бывало, когда ты на него садился. Не было и ровных шагов, раздающихся на лестнице, чтобы проверить, здесь ли я. Ничего не произошло, всё оставалось так же тихо, как и днём. Ты не пришёл. Не знаю почему, но тогда я действительно испугался, глупо, по-детски. Тишина огромным грузом давила на уши, руки тряслись, очень хотелось убежать, но я не мог, хотелось закричать, но голос внезапно пропал. Этот огромный дом был слишком пустым для меня. И я ждал. Я ждал час, два. Неделю, месяц, но тебя не было. Никого не было. Ни Швеции, ни Финляндии, ни Дании - они как будто забыли про меня, забыли, что есть такая страна, совсем не далеко, всего лишь переплыть море. И я не вытерпел, сорвался. Ничего толком не взяв, только бумажник, я вылетел из дома. Хотелось увидеть тебя, убедиться, что ты цел, что всё в порядке, но этот порыв быстро утих. Так же внезапно, как и начался, при таких же невероятных обстоятельствах. Я застыл, просто то, что я увидел, было как минимум невозможным. В моих глазах ты всегда был сильным, несокрушимым, с вечной маской равнодушия, как не от мира сего. Но сейчас, пусть взгляд и сохраним свои обычные, равнодушные нотки, ты казался совсем другим. Вся форма изрезана и висит на теле бесформенной тряпкой, на лице царапин просто не счесть, и кровь течёт по левому глазу, пачкая заколку, смешиваясь с тонкой струйкой, что берёт своё начало в уголке рта. Зрелище не из приятных, такое, что сердце сжимается сильно-сильно, превращаясь в простой сгусток мышц, да и русские солдаты за твоей спиной не особо радовали. Из шока меня вывели тонкие пальцы, аккуратно проскользнувшие по моей щеке, легонько дотронувшиеся до губ и застывшие на подбородке. Я приподнял голову, чтобы увидеть тебя, в то же время твоя рука исчезла, потянувшись к заколке. Тишина была недолгой, минутной, а ведь этого хватило. Теперь уже небольшой крест был зажат в моих ладонях и сверху накрыт твоими, а наши лица были совсем рядом, в паре сантиметров, ещё чуть-чуть и мы соприкоснёмся губами. Ты впрочем это и сделал, легонько, почти невесомо, на долю секунды позволив себе эту маленькую слабость, а после, почти не отстраняясь, прошептал: "Я ещё вернусь". Ну, вот на кой чёрт ты сдался России?! Зачем он позволил это последнее желание?! Я ведь ещё жду! Целых пять лет жду! Жду один, совсем один. Может про меня иногда вспомнит Дания или Финляндия, приедут, поделятся новостями, составят какую-никакую компанию. Но мне это неинтересно, приятно, конечно, что про тебя ещё не совсем забыли, но они не говорят ничего, касающегося тебя или того же Брагинского. Как будто специально избегают этих тем, что-то скрывают от меня. Сумрак всё также маячит за окном, не торопясь заканчивать свои дела и уступать место рассвету, последние дрова догорают, съедаемые яркими языками пламени, и твоя заколка так красиво сияет при этом золотом свете. Немного поцарапанная, с засохшей кровью, что я не стал оттирать, она всё такая же красивая. И я не понимаю, зачем ты отдал её мне? Как напоминание? Как единственное, что у тебя осталось, что ты хотел сохранить? Или что-то большее? Я не знаю... Но я всё также думаю, всё также убеждён, что ты сильный, ты справишься, ты исполнишь своё обещание, ты вернёшься. Ты же всегда был честен, никогда не предавал, помогал, чем мог, так и сейчас, не бросай эти слова на ветер! А я буду сидеть здесь, на диване, у камина, положив одну руку на подлокотник, а в другой держать книгу, перечитывая её в сотый раз, с заколкой в волосах, прикреплённой на твой манер. Ты только возвращайся, а я буду здесь.