Часть 5
7 августа 2017 г. в 09:41
Накинутый на голову теплый шарф сбился и развевался теперь за моей спиной, точно жалкая пародия на обгрызенный злодеями супергеройский плащ. Выбравшись из метро, которое, по счастью, еще работало, я ощутила, как ночной ветер пронизывает насквозь, а голову просто адски ломит от холода. Изо рта клубами вырывался пар, пока я вприпрыжку бежала от станции подземки к отделению полиции, на ходу сверяясь с мятой бумажкой, на которой второпях начеркала нужный адрес со слов полисмена.
Сложно было ему гонять на своей чертовой тачке где-нибудь поближе к дому? Видимо, сложно, потому что карма в лице доблестной полиции Циндао настигла его где-то у черта на рогах и доставила в отделение, до которого я добиралась в общей сложности минут сорок. Зато надо отдать моей поездке должное: трясясь в полупустом вагоне и стараясь не превратиться в сосульку, я более-менее взбодрилась и уже не рисковала заснуть буквально на ходу.
Стуча зубами то ли от холода, то ли от ярости, я, наконец, влетела в нужную дверь, едва не снеся с ног какого-то молоденького парня в полицейской форме. Тот как раз спускался по ступенькам вниз, покидая отделение, и еле успел шарахнуться в сторону и избежать лобового столкновения с ошалевшей лохматой девчонкой в клетчатом пальто. Прямо скажем, без прикрас, я произвела сногсшибательный эффект. Дежурный у входа отреагировал несколько спокойнее, но все же подозрительно взглянул на меня, и я, в общем, могла его понять, учитывая то, как моя особа выглядела. Влажные спутанные волосы, наполовину размотанный шарф и безумный взгляд. И совсем не азиатская внешность. Все это в совокупности, я уверена, было зрелищем не для слабонервных.
– Чжан Эвелин, – не дожидаясь вопроса, выпалила я и бросила на стойку перед дежурным свой паспорт. Финский. Потом спохватилась и приложила загран. – Меня вызывал офицер Ан Кемин.
Пролистнув, дежурный вернул мне оба документа и жестом пригласил следовать за ним. Да уж, чрезмерной разговорчивостью этот парень явно не страдал.
Вперив взгляд в широкую спину в бронежилете, я семенила по узкому коридору за мужчиной, едва поспевая за его метровыми шагами. Бледно-голубые стены и лампы дневного света под потолком уюта отделению полиции не прибавляли. Впрочем, для чего, собственно, такому учреждению быть уютным? Я зябко передернула плечами и обхватила себя руками в надежде немного обогреться. В носу уже начинало предательски щекотать, горло саднило, а голову заволокло туманом неизбежной простуды. Виват, отсутствие центрального отопления, невысушенные волосы и гоняющее на спорткаре по ночному городу узкоглазое недоразумение.
Поворот, еще поворот. Серая металлическая дверь с блестящей табличкой. Дежурный поманил меня в кабинет следом за собой. За широким письменным столом, притулившимся у левой стены, рядом с окном, обнаружился плотного телосложения мужчина с залихватской щеточкой забавных усов. Он перебирал какие-то папки и отдельные бумаги, бормоча себе под нос и щелкая степлером. Рядом, полубоком ко мне, сидел Цзытао, небрежно закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку стула. Было заметно, что парню осточертело здесь находиться. Судя по его молчанию, казавшийся неиссякаемым источник сарказма все же имел свои пределы и усох еще до моего приезда. Слава Богу. Не хватало еще выслушивать его препирания с властителями закона. Мое дело отвезти его домой и постараться не убить в процессе.
– Офицер Ан, – окликнул дежурный. Я робко топталась за его спиной, не совсем понимая, что именно мне следует делать дальше.
Мужчина поднял голову и вопросительно взглянул на нас, оставив, наконец, степлер в покое. Парень же никак не отреагировал. Он продолжал сидеть, не снимая модных темных очков и массируя переносицу большим и указательным пальцами правой руки. Я слышала его тяжелое дыхание и видела, как вздуваются ноздри: верный признак, что ему едва удается держать себя в руках, чтобы не обрушить новую порцию праведного гнева на Ан Кемина, отделение полиции и вообще на весь белый свет.
– Это Чжан Эвелин, – продолжил дежурный и легонько подтолкнул меня к столу офицера. – Говорит, вы ее вызывали.
При этих словах Цзытао молча приспустил очки на кончик носа и посмотрел на меня поверх черных стекол. Я ответила самым испепеляющим взглядом, на который была способна, и громогласно чихнула.
Ан заставил меня внимательно просмотреть протокол и расписаться. В уголке последнего листа уже стояла размашистая подпись виновника торжества справедливости. Горе-водитель остался без прав на четыре месяца. С одной стороны, я внутренне возликовала: и на золотого мальчика нашлась управа. С другой, перспектива выполнения принятой мною на себя функции личного водителя замаячила на горизонте ярко, как никогда. При условии, конечно, что я сегодня же не получу пинок под стратегическую часть тела и не пойду искать новую работу. Или не умру от простуды.
Парень по-прежнему хранил молчание и лениво покачивал в воздухе ногой в высоком шнурованном ботинке. Я старалась не смотреть на смуглую физиономию в черных очках, потому что боялась: посмотрю – и меня охватит такой гнев, что я сама разнесу тут все к чертям.
Минут пятнадцать спустя нас проводили на штрафстоянку. Первым шел офицер, за ним, подпрыгивая, бежала я и шмыгала носом в такт собственным шагам. Цзытао нехотя следовал за нами, сложив руки в карманы и не выказывая ни малейшего интереса к происходящему. Выражение с трудом сдерживаемой ярости на его лице сменилось маской ледяного безразличия. Блики от фонарей нервно плясали в стеклах темных очков. Мокрый асфальт парковки блестел под нашими ногами.
– Скажите девушке спасибо, – Ан передал мне ключ от авто и обернулся к Цзытао.
Тот криво ухмыльнулся и не ответил.
– До свидания, – кивнула я на прощание и, все еще не глядя на парня, направилась к водительской двери автомобиля.
Хуан со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы, когда я открывала дверь. Наверное, опасался, что поцарапаю его драгоценную машину. Лучше бы за себя боялся, Шумахер долбаный.
Пытаясь скрыть неуверенность и унять дрожь в кончиках пальцев, я вставила ключ в зажигание и оглядела панель управления. Автоматическая трансмиссия. Вот гадство. На маминой машине была ручная.
– Ремень, – ядовито процедил парень, устроившись на соседнем сиденье.
Чертыхнувшись про себя, я пристегнулась.
– Ты водить вообще умеешь? – так снисходительно, с ноткой презрения. Он даже не повернул голову, продолжая смотреть прямо перед собой и сложив руки на груди.
Я, сама того не ожидая, резко развернулась к парню, вцепившись побелевшими пальцами правой руки в подголовник кресла в каких-то пяти сантиметрах от его уха. Ногти чиркнули по кожаной обивке. Он дернулся и удивленно взглянул на меня из-под очков, явно не ожидая такого поворота событий. Голова закружилась, в глазах поплыл вязкий туман, и мне пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем я смогла говорить.
– Послушай, ты, – я сама испугалась своего тихого, хриплого и сочащегося ядом голоса. – Если ты думаешь, что я вылезла из постели и притащилась сюда посреди ночи, чтобы выслушивать твои оскорбления, ты ошибаешься. На самом деле, я сама не знаю, почему я здесь. Я чертовски замерзла и хочу спать, и мне совершенно не хочется видеть тебя ни сейчас, ни когда-либо еще.
Заложенный нос мешал говорить, и я снова взяла паузу, чтобы отдышаться. Цзытао молчал.
Прочистив саднящее горло, я продолжила:
– Поэтому если тебя что-то не устраивает, прошу на выход. Можешь ночевать здесь, пойти пешком или попробовать уехать без прав. Мне все равно.
Борясь с головокружением, я, наконец, отцепилась от подголовника и, оправив шарф, потянулась к застежке ремня безопасности с намерением громко хлопнуть дверью и гордо удалиться в ночи, оставив Цзытао и его непомерное эго на произвол судьбы.
– Подожди, – он вдруг ухватил меня за запястье, не дав расстегнуть ремень.
Я резко дернулась, но парень держал крепко. Основание кисти неприятно заныло.
– Что-нибудь еще? – прошипела я, не оставляя безуспешных попыток освободить руку. – Ах да, мне плевать на деньги, оставь себе. Я и так уйду. Мне здоровье дороже.
Цзытао прочистил горло.
– Прости, – процедил он сквозь сжатые зубы.
Странный, едва ли не истерический смешок вырвался из моего горла. Наверно, у меня уже поднялась температура и начались галлюцинации. Я вопросительно подняла брови, рискуя организовать себе преждевременные мимические морщины.
– Прости, – довольно сухо повторил парень и чуть ослабил хватку. – Я не должен был.
Слова явно давались ему с трудом, точно он не очень-то привык просить прощения. С премьерой тебя, Цзытао.
– Не думала, что доживу до этого момента, – хмыкнула я, освобождая запястье из его длинных тонких пальцев, казавшихся ледяными. Или это просто моя рука такая горячая?
Парень сомкнул пальцы в кулак и подпер им подбородок.
– Поехали домой, Эвелин, – сегодня мы поставили рекорд по количеству произнесенных друг другу слов в единицу времени.
Я вздохнула. Горло больно обожгло сухим горячим дыханием.
– Пожалуйста, – с нажимом добавил он.
С тихим урчанием завелся двигатель. Я собрала в кучку уплывающее сознание и поплотнее стиснула пальцы на руле. Всю дорогу мы не проронили больше ни слова.
* * *
Черед полчаса, следуя сухим инструкциям Цзытао, я медленно, но в целом благополучно запарковала машину в просторный гараж рядом с автомобилем его отца. Туман в голове уже клубился вовсю, а заложенный нос дико раздражал. Я укутала голову в шарф, но особо теплее не стало, и зубы стучали, будто барабанная дробь. Движения шеей отдавались резкой болью под нижней челюстью.
Мне казалось, что парень закрывает гараж целую вечность, специально тянет время, и что до рассвета осталось всего ничего. Головокружение усиливалось, и краешком сознания я поняла, что довольно серьезно простыла. Попробовав подпрыгивать на месте, чтобы согреться, я почти сразу же отказалась от этой идеи, потому что ботинки вдруг стали словно свинцовые, а ноги путались и не слушались.
Во всяком случае, если меня теперь уволят, мне хотя бы не нужно будет тащить себя на работу в несусветную рань. Поболею как нормальный человек, с аспирином, горчичниками и безлимитным постельным режимом.
Противный звук, с которым закрывалась автоматическая дверь гаража, длился и длился целую тысячу лет, а то и больше, свербя мозг, точно дрель.
Я покрепче прижала сумку к груди и решила в последний раз засунуть гордость куда подальше. Мне не привыкать.
– Цзытао, – голос совсем охрип.
Молодой человек развернулся ко мне, убирая ключ в карман пальто. В желтоватом свете фонаря он казался старше лет на пять.
– У тебя есть что-нибудь… от температуры? Я бы уехала домой прямо сейчас, но, кажется… – я закашлялась и смолкла, обхватив себя руками за плечи.
В два шага он оказался рядом и, ни слова не говоря, прижал ладонь к моему лбу. Я невольно отшатнулась. То ли от неожиданности, то ли оттого, что ледяные пальцы обожгли пышущую жаром кожу, словно металл на морозе.
– Ясно, – бросил парень и цепко ухватил меня за локоть. – Пойдем.
Не в силах сопротивляться, я плелась за ним, едва поспевая.
Свет, вспыхнувший в прихожей, неприятно резанул по слезящимся глазам, заставив зажмуриться. Словно в густом, вязком тумане, я ощущала, как Цзытао помогает мне снять пальто и расшнуровать ботинки. Если бы мозг не пульсировал щемящей болью при каждом движении, и если бы я была в состоянии адекватно соображать, я бы решила, что парень спятил.
– Да что ж тебя так развезло-то? – раздраженно процедил он, когда я чуть не потеряла равновесие и ухватилась за первое, что попало под руку. За его плечо.
Парень наскоро разулся сам и закинул свое пальто на вешалку рядом с моим.
– А нечего было… Апчхи! Нечего было вытаскивать меня ночью из дома. С мокрой головой. В собачий холод, – каждое слово давалось с трудом, потому что у меня зуб на зуб не попадал. – И вообще, дай мне уже какую-нибудь таблетку, и я пойду. Сложно было мне прямо здесь ее дать? Мне теперь еще обратно эти шнурки завязывать… Чтоб их.
– Глупая девчонка, – фыркнул парень где-то совсем рядом с моим ухом. – Замолчи уже и перестань дергаться.
– Эй, – прохрипела я, задохнувшись от возмущения, когда он вдруг рывком подхватил меня на руки и куда-то понес, игнорируя мои вялые попытки освободиться.
– Кажется, я просил замолчать, – его дыхание всколыхнуло волосы на моей макушке. – Мама тебе комнату выделила, останешься тут.
– Не могу я тут! – голос глухой, потому что я оказалась прижатой носом к воротнику его теплого кашемирового джемпера. – Пусти!
– Окей, раз ты так просишь, – и Цзытао довольно небрежно усадил меня в кресло.
Господи, какое мягкое. Я вспомнила, как сильно хочу спать.
– Погоди вырубаться, – предупредил парень, выходя из комнаты и включая маленький настенный светильник. – Сейчас лекарство принесу.
Нет, с ним точно что-то не так. Может, это не меня, а его продуло? Или стрессы на мозг такое осложнение дали?
Здоровенная горькая таблетка чуть не встала поперек горла. Я закашлялась.
– Господи, как ребенок, – раздраженно пыхтел Цзытао, забирая у меня пустой стакан из-под воды и отставляя его на тумбочку. – Иди сюда. За шею держись.
Он снова поднял меня на руки, и через пару секунд я очутилась на белой простыни. Налитая свинцом голова утонула в мягкой прохладной подушке. Я не удержалась от глубокого вздоха – горизонтальное положение принесло пусть и не полное, но такое долгожданное облегчение.
Проваливаясь в беспокойный, болезненный сон, я ощутила, как холодные пальцы медленно, осторожно убрали прилипшие к вспотевшему лбу пряди волос, а широкая мужская ладонь на долю секунды задержалась на моей щеке. Бред. Господи, какой бред.
Уверена, что в этот самый момент на горе Хуашань вовсю свистали и заливались раки.