Лебединая песня

Рейвен

Я, наверное, уже в сотый раз подхожу к зеркалу, поворачиваюсь то вправо, то влево, чтобы как можно лучше рассмотреть свое отражение. ― Превосходно! ― в который раз повторяет Акбулог. ― Да, ― неуверенно говорю я, ― но мне бы хотелось быть абсолютно уверенной, что это платье мне идет. ― Ты в нем просто неотразима, ― улыбается отец. ― И ты будешь красивее всех, милая моя, ― вторит ему дед. ― А когда я закончу, господин Абаж, ― отвечает госпожа Арахна, модистка, продолжая сосредоточенно наметывать подол, ― вы увидите, что красивее платья я еще никогда не шила! Госпожа Рейвен будет и в самом деле ослепительна, как и полагается невесте в день свадьбы. Я еще раз смотрю на свое отражение, и иду переодеваться. Эти предсвадебные хлопоты отнимают столько сил, никогда бы не подумала, что это так трудно: выйти замуж! К тому же последние месяцы у нас и так выдались, скажем прямо, не слишком-то спокойными. Сначала это ужасное происшествие с Анидаг: негодяй Мэйпл похитил мою дочь, намеревался бежать за границу вместе с ней. Меня до сих пор трясет, как подумаю, что было бы, удайся этот адский замысел. Я умерла бы, это я могу сказать совершенно определенно. Все, что я запомнила из тех дней ― это беспросветное отчаяние и одно лишь желание: вновь увидеть и обнять свою дочь. Никто не мог меня утешить, хотя, признаюсь, поддержка родных все же помогла, иначе я просто сошла бы с ума. Абихорро, Акбулог, отец и дед были рядом со мной, и все вместе мы находили друг в друге поддержку. Бедный мой дед даже слег от горя, и я усиленно молилась, чтобы произошло двойное чудо: вернулась моя малышка и выздоровел дед. Я не знаю, как я смогу жить без них, и не хочу даже представлять. К счастью, деду стало лучше, доктор сказал, что опасности для жизни нет, ему просто нужно больше отдыхать. Вскоре моему брату удалось выследить мерзавца Мэйпла, и они вместе с отцом и Абихорро отправились к нему ― выручать мою дочь. Я места себе не находила, весь вечер, ходила из угла в угол и не могла ни есть, ни спать, ― у меня даже мыслей никаких не осталось, кроме одной: лишь бы моя девочка была жива. ― Успокойся, милая! ― в один голос твердили мне дед и Акбулог. ― Скоро они вернутся, и мы заживем по-прежнему, все будет в порядке. Ближе к полуночи Акбулог отправилась укладывать детей спать, а я спустилась вниз, хотела попросить у кухарки горячего чаю и отнести деду. Ему не помешает, ― подумала я, ― да и я могу составить ему компанию. Когда он рядом, я чувствую себя спокойнее, и так было всегда, с самого детства. Я уже шла наверх с подносом, как вдруг снаружи послышался шум, дверь распахнулась, и вошел Хоук с моей дочкой на руках. ― Анидаг! ― закричала я, быстро поставила поднос на стол и бросилась к брату. ― Девочка моя, родная! ― Мама! ― она увидела меня и протянула ко мне руки. ― Мамочка! Я взяла ее на руки, прижала к себе и расплакалась. ― Хоук, милый, спасибо… а где же отец и Абихорро? ― я только в ту минуту заметила, что брат вернулся один. ― Они поехали к доктору,― сообщила Анидаг, целуя меня в щеку. ― Но зачем? ― дочка повернула голову и вопросительно взглянула на моего брата. ― Пусть деда приедет домой. И дядя Хоро вместе с ним. ― Сестра, послушай, ― начал Хоук, ― ты… уложи дочку, она устала. Я должен кое-что тебе сказать, но… пойду пока поищу маму. ― Да что случилось? Какой доктор? ― крикнула я в спину уходящему брату. Я перепугалась не на шутку, но Хоук меня уже не услышал. Дочка прижалась ко мне и положила голову на мое плечо: ― Мне так страшно было, ― прошептала мне на ухо Анидаг. ― Тот дядя сказал, что он мой папа, а ты меня больше не любишь. Я ему сказала, что это неправда! ― она еще сильнее стиснула мою шею. ― Конечно же, неправда! Он все выдумал, потому что… это очень злой и нехороший дядя. Но не думай больше о нем. Все позади, крошка, и мы снова вместе, да? Анидаг, ― засмеялась я, ― ты же меня так задушишь. ― Я тебя так сильно люблю! ― отозвалась дочка. ― А где деда? ― Идем скорей, деда так по тебе соскучился, он ждет тебя. Я отнесла дочку в комнату к деду, и, конечно же, следом за этим последовали слезы, объятия, радостные восклицания. ― Родная ты моя! ― дед ласково гладил Анидаг по голове, и по щеке его медленно скатилась слеза. ― Хорошая моя, как же мы все за тебя переволновались. ― Я так по тебе соскучилась, ― сонно пробормотала Анидаг, поудобнее устраиваясь у деда на коленях. ― Я по всем скучала. А он не хотел меня отпускать. ― Никому больше не отдадим тебя, ― улыбнулся дед. ― Где Кайт и Абихорро? ― шепотом, чтобы не разбудить уснувшую Анидаг, спросил дед. ― Я ничего не понимаю, ― пожала плечами я, ― Хоук вернулся один. И… В эту секунду в комнату заглянула бледная и встревоженная Акбулог. ― Девочка уснула? ― тихо спросила она. ― Да, ― дед осторожно положил Анидаг на кровать, и мы с ним заботливо укрыли ее одеялом. ― Что произошло? На тебе лица нет, Акбулог. ― Кайт, ― всхлипнула Акбулог. ― Что с ним? ― хором воскликнули мы с дедом. ― Он… Хоук сказал… он серьезно ранен. Мэйпл стрелял в него… и Абихорро повез его к доктору. ― Боже мой! ― у меня словно земля ушла из-под ног. ― Не может этого быть, ― прошептал дед и без сил опустился в кресло. ― Я немедленно еду туда! ― сказала Акбулог. ― Я с тобой, ― отозвалась я, оглянувшись на деда. Только бы ему не стало хуже, ― пронеслось у меня в голове, но в то же самое мгновение дед решительно поднялся на ноги. ― Поехали! ― воскликнул он. ― Господин Абаж, ― нерешительно проговорила Акбулог, ― может быть, вам лучше остаться? ― Нет, ― отрезал дед, ― я должен быть рядом со своим сыном! Не волнуйтесь, ничего со мной не случится, ― добавил он. Перепоручив заботу о моей дочери Хоуку, мы помчались в больницу, где нас встретил встревоженный Абихорро, который рассказал обо всем, что произошло, а также и о том, что в больнице уже побывали полицейские. ― Я им обо всем рассказал, и они уже отправились к этому негодяю. ― Да и черт бы с ним, ― махнула я рукой. ― Что сказал врач? ― Как Кайт? ― спросила бледная, как полотно, Акбулог. ― Доктор сказал, что рана тяжелая, ― вздохнул Абихорро. ― Но он делают все возможное, надо подождать, ― так он мне сказал. Я прильнула к нему, уткнулась в его плечо: ― Отец! ― прошептала я. Этого просто не могло быть: за что такая несправедливость? Мой отец, с которым я без конца ссорилась, которого упрекала в том, что он не любит и не понимает меня, рисковал собой ради меня! Он не может умереть, ведь я… так много не успела ему сказать. Я только в ту минуту поняла, как на самом деле люблю отца, и что он значит для меня. Несмотря ни на что, он мне бесконечно дорог. Почти всю ночь мы провели на ногах, молча смотрели друг на друга, и каждый читал в глазах другого безмолвную молитву. Время тянулось безумно медленно, казалось, оно совсем остановилось, и мы теперь навсегда будем обречены терпеть этот ужасный, липкий страх неизвестности. Акбулог тихо плакала, спрятав лицо в ладонях, дед, бледный и сосредоточенный, не отрываясь и не мигая, смотрел в окно. Такого печального и обреченного взгляда я не видела у него со дня похорон бабушки… Я же наоборот нервно металась взад и вперед по коридору, меня это успокаивало, хоть немного, но все же отвлекало от страшных мыслей, которые упорно лезли и лезли в голову. Абихорро по очереди подходил к нам, старался, как мог, ободрить и утешить, повторял, что нельзя терять надежду, и тогда все непременно образуется… Мы все хотели только одного: чтобы этот кошмар закончился как можно скорее. Под утро доктор, наконец-то, вышел к нам и сообщил, что жизни отца, к счастью, уже ничего не угрожает. Хотя рана довольно серьезная, и отцу потребуется немало времени, чтобы выздороветь, все же его жизнь вне опасности, и это самое главное. Акбулог расплакалась, на этот раз от счастья, а дед обнял ее в ответ, прижал к себе: ― Не надо, дочка, ― тихо проговорил он, ― слава богу, все обошлось. ― Я хочу его видеть! ― Акбулог достала платок, чтобы втереть слезы. ― Я должна быть с ним рядом! ― Пока, ― сказал доктор, ― мы дали ему снотворное, и он крепко спит. Господину Кайту нужно набираться сил. Вы можете войти к нему, но, разумеется, не все сразу. И буквально на несколько минут! По очереди мы заходили в палату, где лежал отец; Акбулог ринулась к нему первой, и через приоткрытую дверь я могла видеть, как она держала отца за руку, гладила его по лицу и что-то тихо и нежно говорила, наклоняясь к нему и целуя в губы. Когда очередь дошла до меня, я, дрожа всем телом, приблизилась к постели. Отец был очень бледен, глаза его были плотно закрыты, руки лежали поверх одеяла… Я никогда раньше не видела его таким, я привыкла к тому, что мой отец всегда был здоров и полон сил. Я присела у его постели, осторожно дотронулась до его руки. ― Вы обязательно поправитесь, отец! ― прошептала я, и слезы сами собой хлынули из глаз. ― И мы вновь с вами будем ссориться по любому поводу, и вы накричите на меня. А потом, когда мы помиримся, вы скажете, что любите меня. И я… я очень вас люблю, отец! Я наклонилась и поцеловала его в щеку. Она была теплой и мягкой, и это меня успокоило. Ведь мой отец был жив! ― Рейвен, ― дед тронул меня за плечо, ― с ним все в порядке! Я подняла на него заплаканные глаза и нашла в себе силы улыбнуться: ― Да, дед, ― кивнула я. ― Иди, ― сказал он, ― поезжай домой вместе с Акбулог и Абихорро. Успокойте Хоука и будьте рядом с детьми; отдохните немного, а я останусь с ним. ― Но врач сказал… ― Да мне наплевать, ― перебил меня дед, ― что там сказал этот врач. Я останусь здесь, со своим сыном. Уже на пороге я обернулась и увидела, как дед ласково погладил отца по голове и, как чуть ранее Акбулог, взял его за руку. Уже на другой день отцу стало значительно лучше, он пришел в себя, и когда я приехала в больницу (мы все навещали его по очереди, кроме деда, который, как его не упрашивали, отказался оставлять отца одного) и вошла в палату, то застала отца, переругивающимся с врачом. ― Какой толк мне тут валяться? ― возмущался он, хотя голос его был еще очень слаб, да и выглядел отец по-прежнему изможденным. ― Я прекрасно могу это делать дома. ― Даже и не мечтайте, господин Кайт, ― отрезал врач. ― Не раньше, чем через несколько недель! ― Безобразие! ― проворчал отец, устало прикрывая глаза. ― Мне ведь уже лучше, и я очень хочу домой. ― Потерпи, сынок, ― улыбнулся дед, ― ты должен вылечиться. ― Я здоров! ― не уступал отец. Он попытался было привстать, но тут же застонал он отболи и откинулся на подушки. ― Осторожно, ― дед покачал головой и подоткнул отцу одеяло, ― не нужно сейчас геройствовать, сынок. Так ты только навредишь себе, лежи спокойно, ведь рана может открыться. Право, ты как ребенок, Кайт, а ведь даже Анидаг знает, что нельзя вставать с постели, если ты болен. ― Я сейчас и впрямь чувствую себя так, словно мне лет пять, и я заболел, ― улыбнулся отец. ― Я так и норовил улизнуть играть с Доу, а мама сердилась, что я такой непоседа. ― Ну, вот, ― дед поправил отцу подушку и погладил по щеке, ― а теперь я буду следить, чтобы ты исправно выполнял все предписания врача. ― И поверьте, отец, ― рассмеялась я, ― вам лучше смириться. Уж я-то знаю, что дед позволит вам встать только тогда, когда доктор скажет, что вы абсолютно здоровы. Через три недели врач разрешил отцу вернуться домой, к вящей радости всех нас. В тот же день начался суд над Мэйплом. Еще до того мы все по очереди побывали в полиции, давая показания. Они даже к отцу в больницу не поленились приехать, а все потому, что у Мэйпла хватило нахальства заявить, что, мол, это мои отец и брат напали на него! Якобы они ворвались к Мэйплу в квартиру, принялись его избивать, и он был вынужден защищаться. Отец послал полицейских к черту, а мы с дедом потратили почти час, объясняя, как все было на самом деле. Хорошо, что комиссар вспомнил о нашем обращении к нему по поводу пропажи моей дочери. Мы сообщили ему и о том, как госпожа Уиллоу призналась, где Мэйпл спрятал девочку и отвезла туда Хоука, Абихорро и отца. И вот тогда Мэйплу пришлось туго: уже одно покушение на жизнь отца тянуло на серьезное наказание, а похищение ребенка значительно отягощало его вину. Госпожа Уиллоу, к слову, несколько раз приезжала к нам домой и умоляла меня не давать показаний против ее внука. ― Он сделал это из любви к тебе, девочка моя, ― плакала она. ― И потом… ты ведь сама виновата в том, что не рассказала ему о дочери. Он пришел в бешенство! ― Я тоже пришла в бешенство, госпожа Уиллоу, ― вспылила я, ― когда узнала, что он женился на другой и заимел от нее ребенка. А спустя три года он явился, как ни в чем ни бывало, надеясь, что я прощу. Я уж молчу о той дикости, которую он сделал! Бедняжка Анидаг до сих пор просыпается по ночам от кошмаров. И после всего у вас хватает наглости приходить сюда и просить о снисхождении для этого подлеца! Отцу и деду я ничего не сказала о визитах госпожи Уиллоу, поскольку мне прекрасно было известно, как они возмутятся (и совершенно справедливо). Мэйпла приговорили к пятнадцати годам каторжных работ; в последнем слове подсудимого он прокричал, что я буду гореть в аду за все страдания, что причинила ему. Я встала и вышла из зала, не дослушав приговор, мне было наплевать, я боялась лишь одного: сорваться, вскочить с места, подойти к этому недоумку и плюнуть ему в глаза. Слава богу, думала я, что мне удалось избавиться даже от тени привязанности к нему. Этот человек больше ничего не значил в моей жизни, и я была рада этому. Госпожа Уиллоу умоляла простить ее и позволить изредка видеться с правнучкой, но я, честно признаться, не хотела, чтобы хоть что-то продолжало связывать меня с прошлым. Я, разумеется, не смогла сказать ей об этом прямо, обещала подумать… Но видимо, госпожа Уиллоу все поняла и без моих слов, уже через неделю после вынесения приговора Мэйплу она уехала в столицу к дальним родственникам. ― Скатертью дорога! ― проворчал Хоук. ― Раньше я бы сказала, что это слишком жестокие слова, ― задумчиво произнесла Акбулог, ― но после всего, что произошло, я вынуждена согласиться с тобой, сынок. ― Нам остается лишь одно, ― поддержал ее отец, ― забыть обо всем и как можно скорее. ― Тем более, ― обнял меня Абихорро, ― что нам давно уже стоит подумать о более приятных вещах. Господин Кайт, господин Абаж, госпожа Акбулог,― обратился он ко всем моим родственникам сразу, ― я прошу у вас руки Рейвен. ― Наконец-то! ― хором отозвались все трое. А я рассмеялась и обняла моего любимого. Я застегиваю платье, надеваю туфли и поправляю прическу. Ну, вот, свадебный наряд почти готов, праздничным ужином занимается Акбулог, отец и дед взяли на себя всю организацию торжества, а нам с Абихорро вроде бы и делать нечего. Правда, мне стало известно, что мой будущий супруг тайком готовит какой-то сюрприз, чтобы, как он выражается, сделать мне приятное. А мне осталось одно: проследить, чтобы вовремя доставили мой подарок, который я ему приготовила. Просто не верится, что уже через три дня я стану женой Абихорро! Наконец-то все горести и переживания останутся позади, и мы станем жить счастливо и спокойно ― все вместе. Я собираюсь пойти и посмотреть, как там дети, но в комнату вдруг робко заглядывает Хоук. ― Сестренка, ты не слишком занята, можно мне с тобой поговорить? ― спрашивает он. ― Конечно, ― улыбаюсь я, ― проходи! ― Рейвен, ― прямо с порога начинает он, ― мне очень нужна твоя помощь, иначе я погиб. Ты и представить себе не можешь, в какой переплет я попал.