Когда строился Дом, один из младших ангелов внес в проект постройку подвала. Многие противились, но ангел настоял на своём. Имени брата уже никто не помнил, он погиб в одной из войн с Тантаосом, а подвал вскоре начали использовать целители для хранения редких зелий и свитков с заклинаниями, которые не выносили света солнца или луны.
Именно здесь Риет Зиен предложил провести обряд разрушения Кокона.
Подготовка была долгой, но целитель и Всадник старались максимально ускориться — ведь время Михаила стремительно уходило.
В утро обряда бывший архистратиг даже не смог подняться с постели и в подвал его пришлось спускать на носилках…
Высокие своды терялись во тьме, несмотря на огромное количество факелов на стенах. Здесь было сухо и прохладно, воздух пах цветами и чуть-чуть тлением.
Несколько стеллажей, на которых хранились книги, сдвинули к стенам, освобождая место для большого топчана, больше похожего на высокий стол. Топчан накрыли суровой тканью, по бокам в высоких подсвечниках горели яркие красные свечи.
Михаила, погруженного в глубокий не-сон, осторожно переложили на ложе. Элоиза несколькими уверенными движениями срезала с него белую хламиду, осторожно поправила волосы — так, что они раскинулись большим седым ореолом вокруг головы. Поправила бороду, уложила руки Михаила вдоль тела и повернулась к собравшимся.
— Все. Готово.
Всадник, кивнув, взял в руки небольшую чашу, в которой уже лежал невзрачный серый кристалл. Рахиль отвела взгляд — несмотря на кажущуюся неказистость, этот камушек пугал. Он не отражал свет, а словно поглощал, образуя вокруг себя почти невидимое облачко тьмы.
Варахаил уложил на подставку небольшой потрёпанный фолиант, взял в руки кисть — эту кисть он делал почти пять дней. Рукоять он выточил из ясеня, покрыв мелкими рунами, а вместо обычной щетины использовал мягкие хвостовые иглы восьмиголова.
Элоиза встала у изголовья топчана, прижав ладони к вискам Михаила.
Рахиль стояла за спиной целительницы. Ее никто не приглашал, но и гнать никто не собирался.
Низкий голос Всадника заполнил помещение. Он медленно выговаривал
Слова, одновременно с этим растирая серый кристалл в пыль. Когда он закончил, Варахаил обмакнул свою кисть в порошок и осторожно провел ей по телу Михаила, от лба до диафрагмы. Потом коснулся пальцев на левой руке.
И снова —
Слова. И снова — движения кистью.
Серая пыль постепенно покрывала тело Михаила. Рахиль вздрогнула, когда Всадник звучно хлопнул в ладоши. Звук отозвался болезненной пульсацией в висках.
Сначала ничего не происходило. А потом ангелесса почувствовала дуновение ледяного ветра. Сначала еле слышное, просто намек. Потом — всколыхнулась ткань, покрывавшая ложе. А следующий порыв чуть не сбил ее с ног.
Странно, но серая пыль, плотно укутавшая тело Михаила, даже не двинулась.
Всадник нахмурился, снова хлопнул в ладоши. И снова зазвучали
Слова. Только теперь ветер выл непрерывно, сильно, словно пытаясь сдать все на своём пути.
Варахаил, отворачиваясь от потоков воздуха, бросил кисть и с силой надавил на грудь лежащего Михаила. Раздался громкий хруст, и серая корка начала змеиться тонкими трещинами. Яркий свет заполнил подвал, и Рахиль на миг зажмурилась.
— Держи его, ангел! — голос Смерти был ужасен. — Держи, иначе все зря!
Рахиль замешкалась, и Элоиза буквально пинком толкнула ее к топчану.
— Ну же!..
— Как?! Как я могу его держать! — ангелесса в отчаянии схватила Михаила за руку. И закричала — серая корка жгла адским пламенем.
— Не отпускай. Иначе он уйдет. — голос Варахаил был тих, но она слышала каждое слово, несмотря на завывания ветра. — Мы поможем, но если он и вернётся, то только за тобой.
Она больше не чувствовала своей боли. Но чувствовала, как утекает ее сила. Чувствовала, как руки целителей и архангела держат ее, отдавая свет и силы.
И чувствовала, насколько больно сейчас Михаилу. Архангела словно выворачивали наизнанку. Взрывали каждую клетку — а он даже не мог ни пошевелиться, ни закричать.
Внезапно свет вспыхнул сверхновой, и порыв ветра бросил в лицо вязкий песок.
И все закончилось.
Рахиль все ещё держала Михаила за руку, с ужасом понимая, что боится открыть глаза и увидеть, как Всадник поднимает свой посох.
Тишина.
Тьма.
Рахиль всхлипывает, а потом замирает — ледяные пальцы Михаила слабо шевельнулись.
Она открывает глаза.
Архистратиг лежит так же вытянувшись. Только ореол волос больше не белый, а темный. И борода больше не седая. Тело архангела стремительно меняется — исчезают шрамы и морщины, сходит черный загар. Выпрямляются изувеченные старческим артритом пальцы. Разглаживается лицо и наливаются силой мускулы.
Тихий дружный выдох, кажется, даже колеблет пламя красных свечей. Рахиль ещё успевает удивиться — и как слабые огоньки не затушил ветер?
А потом Михаил открывает глаза…
***
Габриэль сидел на вершине Эльбруса. Разреженный воздух и ледяные радостные ветра совсем ему не мешали. Изредка он бросал в пропасть очередной камушек и бездумно смотрел, как вихри, весело поскрипывая, ловят скинутое и начинают вертеть во все стороны, перекидывая друг другу.
Архангел сбежал с Небес, в тот самый момент, когда в комнату Михаила вошёл бледный Варахаил и сказал, что все готово.
Теперь Габриэль только сам себе мог бы признаться, что сбежал. Испугался — кажется, впервые с того момента, когда он осознал свои чувства к Роузи. Но и тогда не было настолько страшно.
Этот обряд мог забрать его брата. Михаил всегда был некоей постоянной константой в его жизни и в жизни братьев и сестер. И мысль о том, что Михаил может...
Габриэль от души выругался, вскакивая. Из-под ног предательски поползли камни, и он взмахнул крыльями. Ветры взвыли, когда вниз ринулась лавина.
— Не смей и думать, идиот! — Габриэль крутанулся вокруг оси. — Дебил! Только и умеешь, что жрать да ржать! Не смей!
Он кричал — в небо, в пропасть.
Он кидался на заснеженные склоны, и даже вихри испуганно забились под валуны.
Он пинал камни и разбивал снежные накаты.
И даже не замечал слез, ледяной коркой застывших на лице.
В глаза блеснуло рубиновым отсветом. И это привело Габриэля в себя. Он с удивлением посмотрел на руки, на разбитые в кровь костяшки. Провел ладонью по онемевшему лицу.
— Гейб…
Архангел огляделся: в своём сумасшествии он опустился почти к самой земле и сейчас под ним зеленела трава и ветерок покачивал невысокие кусты. На краю поляны, на упавшем дереве, сидел Варахаил, устало оперевшись руками на ствол.
Габриэль опустился на землю, вгляделся в лицо брата.
— Нет.....
— Мы справились, — сказал Варахаил и слабо улыбнулся. — Ох, свет… Как же я устал. Ты можешь его навестить. Михаил слаб, и ещё какое-то время будет набираться сил. Но он все помнит. Самое сложное уже позади.
Габриэль плюхнулся на траву, взъерошил волосы. От души выругался. И исчез.
А Варахаил, закрыв глаза, подставил лицо неяркому вечернему солнцу. На краю поляны появилась Мириам. Помешкав, ангелесса отступила под тень высокого клена — лучше архангелу сейчас побыть одному…
***
В комнату, где разместили архистратига, Габриэль вошёл с опаской. Ещё и несколько минут топтался у порога.
Михаил полулежал в кровати. Рахиль сидела рядом в кресле, держа его за руку и вид у нее был… Габриэль даже улыбнулся растерянно — обычно строгая ангелесса сейчас светилась изнутри.
Михаил медленно повернул голову и усмехнулся уголком губ. Волосы пушистой волной лежали на плечах, борода почти закрывала грудь. Но он больше не был седым. И старым.
— Привет, братишка, — голос архистратига был ещё слабым.
— Плагиатишь! — автоматически огрызнулся Габриэль.
Михаил промолчал, только слабо двинул рукой и снова улыбнулся.
— Ну, ты даёшь, архистратигище! Такую нам всем встряску устроил — Папочке однозначно икнулось!
Габриэль все болтал и болтал, а Михаил смотрел на него. И видел и красные воспаленные глаза, и разбитые костяшки, и порванную тунику.
— Все хорошо, Гейб. Я вернулся. И фиг вы теперь от меня избавитесь.
Габриэль запнулся, замолчал ошарашенно. А потом расхохотался, бессильно облокотившись на спинку кровати.
За дверью Всадник кивнул и, сделав шаг, исчез в неярком свете портала…
