Жизнь "После" VI. Тьма и Свет

      Две фигуры были почти неразличимы в темноте. Только сполохи ярких городских огней бросали отблески на спокойные лица.       Создатель подтянул колени к груди, положив голову на скрещенные руки, а Всадник оперся о серебряный набалдашник трости.       — Как они? — наконец нарушил молчание Создатель.       Смерть помолчал, вздохнул, повернулся к другу.       — Твоим детям тяжело, друг мой. Слишком быстро все произошло. Слишком много несказанных слов осталось. Слишком тяжелы потери… Проклятие ведь разрушено, друг. Почему ты не хочешь вернуться в Дом, чтобы дать детям утешение, которое им сейчас так нужно?       Создатель отвернулся, покачал головой.       — Мне нет больше места там, друг мой старинный. Небеса больше не пускают меня. После последнего сражения... Не пускают... — он покрутил в руках крохотный перламутровый камушек. — Вот… Это все, что мне осталось от моего Дома.       Всадник отвернулся, и отблеск рекламных огней далекого города сверкнул серебром в зрачках.       — Расскажи мне, друг мой… Расскажи о моих детях, — попросил тихо Создатель.       Воцарилась долгая пауза, и даже пташки больше не нарушали ее.       — На Небесах теперь воцарилась Тишина, — наконец тихо начал говорить Всадник. — Дориэль вновь взял на себя обязанности архистратига. И он справляется хорошо. Твои дети слушают и слышат его.       Михаил больше не выходит из своего обиталища. Он запечатал двери Словом, и даже мне очень трудно проникнуть в его мир. Я был там лишь однажды. Твой сын живет на верхушке маяка, усмиряя бури и находя утешение в воспоминаниях. Я дал ему Дар — видеть сны. Это все, что я мог сделать для него. Он сильный. Он справится — и когда-нибудь Небеса вновь поведет твой старший сын.       Роузи ушла к людям. Выкупила у последних владельцев свою старую лавку, назвалась правнучкой Люции. Живет теперь, давая утешения в болезнях и горестях. К ней я заглядываю чаще. Мы сидим ночами у огня — и вспоминаем. Она сильная. Она справится. Но ее путь мне неведом. Думаю, что вскоре она последует за своим золотым фокусником…       Люциферу очень тяжело. Смерть любимых братьев ударила по нему, наверное, больнее, чем других. Может быть, потому что он слишком мало с ними смог побыть. Сейчас твой сын продолжает учение у Гролла, вместе с Тариэль. Думаю, он справится — ведь спокойствие Титанов, мудрость Оракулов и присутствие родной души идут на пользу даже таким непоседам, как этот архангел.       Молох и Лориэлли тоже исчезли, почти сразу после войны. Я не знаю, где они. Но, уверен, у них все хорошо. Твоя дочь всегда была сильнее всех твоих детей, она справится.       Вельзевул по-прежнему правит Адом. Но теперь в их тронном зале стоит два трона, и Катарина всегда рядом с ним. К ним я тоже часто прихожу. Пожалуй, эти двое способны справиться со всем, что угодно. Рядом с ними оживают даже те, кто ушел уже очень давно… Но когда-нибудь, друг мой, я все-таки сильно укорочу язык твоего сына!       Создатель тихо хмыкает и пожимает плечами.       — Тут нет моей вины, мой старинный друг. Я создал всего лишь оболочку и вложил в нее зачатки разума. А дальше они шли своим путем, развиваясь самостоятельно. И, что уж греха таить, совершенно не слушали меня. Но, наверное, так правильно. Ты молчишь, друг мой. Так грустно молчишь. Рассказывай…       Всадник сжал рукоять трости.       — Твои сыновья — Леосил и Кастиэль… Когда закончилась битва, Леосил нашел темницу, где держали плененных ангелов. Он смог освободить почти всех. Но тут появились левиафаны, те, которых я упустил. Твои дети, друг мой, храбро сражались, спасая тех, кого еще могли спасти…       — Но? —Создатель вздрогнул.       — Я не успел… — Всадник понурился. — Последним решением Михаила, перед тем, как закрыться от всех, было разрешить душе Кастиэля присоединиться к тем людям, которых он так любил…       — Но… как это возможно? — удивился Создатель. — Я думал, не тебе это решать.       — Я смог договориться с самой Пустотой. И с Хранителем, — слабая усмешка тронула губы Смерти. — Не спрашивай, друг мой, как мне это удалось. Но теперь твой сын счастлив. А Леосил наконец встретит Наоми…       Друзья замолчали, рассматривая светлеющий край небосвода.       — Мне пора, друг мой. Но мы скоро встретимся, — Всадник поднялся, стряхивая травинки с черного пальто. — Живи, друг мой. Живи — за всех, кто ушел за грань. И когда-нибудь…       Он не договорил. Серебристая вспышка — и рядом с Создателем уже никого нет.       — Когда-нибудь, мой старинный друг… — тихо повторил он.

Очень далеко… За тысячами лет… За миллионами миров…

      — Здравствуй, любовь моя…       — Здравствуй, Мириам…       Хранитель смотрел на них — и видел лишь теплый свет, который теперь всегда будет сиять в их Раю…