Дом

Господин Бонфуа пробирался на кухню, пока супруга в магазине выбирала между черникой и малиной на начинку одинаково смертоносных булочек. Руки известного модельера, винодела и извращенца тряслись. - Где? Где моя прелесть? - его вой, пробив стены дома, заставил нервного соседа, мсье Цвингли, засадить ряд дыр на общем заборе. "Так, если мои запасы похитила она, то надо искать логически, дедуктивным методом. Успокойся, красавчик." Поразительно, но вино под кроватями, в ящиках белья и стиральной машине не обнаружилось. Даже в бачке унитаза. Зато нашел чулки времен Людовика XIV. Он упал у холодильника. В холодильнике ничего, кроме утреннего омлета, не было, и Бонфуа предпочел умереть голодной смертью. В затуманенном, отравленном недостатком алкоголя мозгу проскользнул последний кадр: Москва, вьюга, адский мороз. Брагинский возвратил его к жизни щедрым пинком из сугроба и водкой. На вопрос, как живут, когда кончается спиртное, русский дружески хлопнул нового друга краном по спине, что тот чуть не просыпал щетину. - Эх, Француаша, слушай сюда,- и поведал дедовский метод. Очи умирающего воспламенились, и он, собрав последние силы, пополз. Полчаса спустя он блаженно валялся на коврике супружеской спальни, негалантно рыгая Герлен и Шанель. Тут же грустно лежали пустые флаконы духов. Жизнь была прекрасна и виделась в розовом цвете, он вдруг узрел давнего дружка жены - единорога, вон с гномами на туалетном столике в покер режется. Над ним плясали канкан обнаженные фейри, а господин Бонфуа довольно хихикал. Волну эйфории сменили раздражение и желание нагадить ближнему. Женушка, вот кто во всем виноват! И Азенкур, и несварение желудка, и самоубийство китов, и прыщ на кгхм... - все из-за нее, да! Преисполненный хмельной отваги, он зацепился взглядом за семейный портрет над кроватью. В остатках ума зародился гениальный план. "Усы! Дорогая, я сделаю тебе усы!" - дьявольски хохоча, Бонфуа вскарабкался на подушки. Тяжелая рама не поддавалась снятию. Он взбесился. - Ах ты ...(непечатные слова)...! Да я тебя шатал! В этот же момент картина отошла, и по голове треснула книга. То был дневник с замком. Злобная улыбка перечеркнула лицо вконец бешеного Бонфуа. На код он фыркнул и набрал "SHERLOCKHOLMES". Нет. Он поморщил лоб. Хорошо: "IMSHERLOCKED". Voilà! Кто в доме великий дешифровщик? Наивный не знал, что супруга взломала пароль его заначки и еженедельно наводит там ревизию посредством фразы "MONSIEURLUPINFEMMESCHAMPAGNE". Бонфуа думал думу крепкую, как надругаться над дневником. Прочесть-порвать-съесть? Или измазать кетчупом? Слишком по-Альфредовски. Про усы он забыл. В дневнике нашлось фото четырех смазливых мальчиков, исцелованное вдоль, поперек и до дыр. Один из них был очкарик наподобие Гарри Поттера без шрама, однако подписанный Джоном. Снисходительный Бонфуа такое не ревновал - ибо догадывался о собственной неотразимости. Был и гербарий: сухие розы, клевер, мак, конопля. Несколько страниц покрывали загадочные письмена (он перекрестился), там же приклеили газетную вырезку "100 советов по приданию длины, блеска и шелковистости бровям + предотвращение ломкости и выпадения". Он бессмысленно листал, пока не натолкнулся на это. Бонфуа, как бы ни парадоксально это звучало, протрезвел. Жена вроде писала детские сказки для издательства, но тут сказка что-то мало подходила детишкам. Прилагались веселые картинки. Углубляясь в описание, он понял, насколько невинна и жалка его хваленая изощренная фантазия. К концу чтения он мог только утереть пот, слюну и кровь из носа. Месть забылась. - Ай да шалунья, - по физиономии Бонфуа блуждала уже пошленькая улыбка. Аккуратно хлопнула входная дверь: вернулся Мэттью. Младшего отец любил, а по поводу старшего нередко строил мучительные предположения. - Нет, не мой, - горестно констатировал Бонфуа, отбирая у старшего взрослые журналы и отпихивая от телевизора. Хорошему отцу не терпелось поделиться с любимчиком находкой, заодно уж приобщить его к мужественности. Ведь не дело, когда парень его возраста живет будто монах и тискается с мягкой игрушкой. Пыл просвещения поумерила появившаяся следом супруга. Заметив его на лестнице, она гаркнула: - Ты, виносос проклятый, чего глазеешь? Или я похожу на лягушачьи лапки? Какого черта ты не на работе? Бонфуа смущенно потупился, пряча дневник. "Ах, моя выдумщица!" - Дорогая, позволь сегодня мне приготовить ужин, - он церемонно поцеловал жене пальцы. Этого показалось мало, и он хотел присосаться к шее. Его встретил хук справа окороком в пакете. Прежде чем провалиться во тьму, Бонфуа припомнил, где хранит афродизиаки. Шлепнулся на пол он счастливый. Младший сын вздохнул: жертву домашнего насилия, как правило, тащил до дивана он.