***
На Уолкер-стрит был коллапс. Утро понедельника, разгар рабочего сезона, самое сердце даунтауна* — ко всему этому, наверное, уже давно стоило привыкнуть, ведь гораздо удивительнее, здесь, скорее, была бы пустота и тишина без сигналов клаксонов, ежесекундно нетерпеливо разрезающих воздух. Однако то ли расслабляло удивительно теплое для середины октября солнце, которое так беззаботно вмешивалось в наполненные рутиной рабочие будни, заставляя забывать о сумасшедшем ритме, которым живет мегаполис, то ли всему виной была тысяча мелких дел, которые неизменно напоминали о себе с утра и благодаря которым так остро начинала ощущаться нехватка пары лишних часов в сутках, но для Кэролайн эти утренние часы, пока она, исхитряясь, петляла по всевозможным переулкам, всеми правдами и неправдами стараясь избегать пробок, по-прежнему были худшим наказанием. «Господи, как же я хочу жить в деревне!» Кэролайн, кажется, даже сама не заметила, как произнесла эту фразу вслух, захлопнув дверь своего любимого Мини-Купера. Спустя почти полтора часа в практически неподвижной колонне разномастных автомобилей с непрерывными гудками, резкими возгласами водителей и нервными звонками Валери, давно миновавшей статус коллеги и ставшей, скорее, боевым товарищем, который прикроет в любой форс-мажорной ситуации, объяснив все начальству, с вопросом о том, не началась ли «летучка» по поводу выпуска нового номера, наконец припарковать машину на крытой стоянке сорокадевятиэтажного небоскреба, на нескольких этажах которого и располагалась редакция, было сродни настоящему чуду. Уже оказавшись в лифте и немного переведя дыхание, Кэролайн мельком посмотрела на часы: 10:03. И в голове в этот момент совершенно удивительно в первую очередь пронеслась мысль не о том, что она каким-то фантастическим образом опоздала всего лишь на три минуты, а о том, что сейчас в самом разгаре очередной семинар по истории. «Прости, Говард, но ты сегодня абсолютно не в тему», — мысленно усмехнулась Кэролайн. Тридцать первый этаж и кипящая жизнь Лос-Анджелеса — как на ладони. Постоянные звонки и стук пальцев по клавиатуре. Кипы бумаг и горячие споры до испарины на лбу — из-за пустяков. Все это было уже давно знакомым и каким-то родным, очень нужным. К команде популярного американского журнала «Billboard» Кэролайн присоединилась еще около двух дет назад, в конце третьего курса — в те времена, когда ее и еще нескольких ее однокурсников редакция приняла на практику. Трудолюбивая, полная энтузиазма и невероятно энергичная девушка сразу обратила на себя внимание руководства, которое после окончания срока практики расставаться с таким сотрудником не спешило. Сначала Кэролайн лишь изредка писала обзоры и некоторые статьи, в глубине души не надеясь закрепиться в основном составе редакции журнала с таким известным именем — по крайней мере, в ближайшее время, — однако к ее искреннему изумлению и вместе с этим — безграничной радости — они практически всегда попадали в итоговые варианты выпусков. Время шло, Кэролайн оттачивала свои писательские навыки, и эта работа над собой была ей только в радость: в «Billboard» она могла совмещать то, чем она всегда мечтала заниматься и что приносило ей удовольствие каждую секунду рабочего процесса со своей давней страстью — музыкой. Самые разные стили — от рока до RnB, рейтинги и чарты, бешеная энергетика, которая с лихвой перекрывала всю рутинную часть работы, — еще недавно все это казалось сном, и Кэролайн, осознавая, что все это происходит в реальности, была готова вечно благодарить судьбу за такой шанс. Постепенно работы становилось все больше, и совмещать с ней график занятий в университете становилось сложнее, но Кэролайн, хотя прекрасно понимала важность теоретических знаний, никогда не делала выбор в пользу учебных пар, если нужно было выбирать между ними и каким-то важным собранием в редколлегии: для себя она давно уяснила, что ни один семинар даже с самым опытным преподавателем не сможет заменить такую практику. Впрочем, такой подход не помешал закончить ей бакалавриат с отличием. Свое обучение, получив перспективы работы в одном из престижных американских изданий, Кэролайн не остановила, но, чем дальше шло время и чем надежнее становилось ее место в редакторском составе, тем больше учеба для нее отходила на второй план. Сейчас все свои силы она направляла именно на работу в «Billboard», в котором сейчас уже имела свою должность, — с этим были связаны все ее планы, все надежды, все мечты. Кэролайн была здесь счастлива. -…Информации — масса, нужно ее как-то обработать и привести в надлежащий вид, так что… Судя по словам главного редактора, Майкла Макферсона, опоздание Кэролайн в это утро было действительно незначительным: собрание было в стадии даже не начала, а своеобразного предисловия, а сотрудники только «раскачивались», отпивая из стаканчиков ароматный кофе или чай в зависимости от вкусов и изредка кивая руководителю. — Кэролайн, ты как раз вовремя, — кивнул Майкл, когда та, извинившись за опоздание, прошла в просторный конференц-зал. — Кэр, ты на чем там добиралась? На реактивной ракете? — на полном серьезе шепотом спросила Валери. — Ты десять минут назад была на Миллениум-Авеню, там же полная задница! — Честно? Вэл, сама в шоке. — Итак, что у нас сегодня на повестке дня? — обратился к редакции Макферсон. — American Music Awards, которая была в субботу, — послышалось несколько голосов. — Верно, — кивнул Макферсон. — Джес? — Статья с выдержками из интервью победителей готова, — отозвался парень. — Фотоотчет в стадии обработки. Фотографий куча, их все в один выпуск не поместишь, даже если его весь посвятить премии. — Я скину на флешку все наиболее подходящие по формату и тематике, — продолжил один из фотографов, работавших на премии, — и принесу, чтобы показать. Но это будет возможно только к вечеру среде. Макферсон несколько секунд стоял в раздумьях, озадаченно потирая лоб. — Ладно, к среде, так к среде, — пробормотал он. — Но пусть это будет окончательным дедлайном, о’кей? Не позднее. Ребята кивнули. — Майкл, а что с обложкой? — спросила Кэролайн. — Я говорил это еще на прошлой неделе: если отследить статистику за последние полгода, то можно увидеть, что в последнее время у нас в журнале произошел перегиб, — сказал Макферсон. — Большая часть статей связана с поп-музыкой, роком, при этом некоторые жанры остаются не настолько освещенными. Сейчас я имею в виду в первую очередь рэп, и мое предложение провести интервью с человеком, который близок к этой культуре, остается в силе. Нам нужен человек, который по-настоящему одержим этим, кто мог бы передать запал читателям, — Майкл активно жестикулировал, пытаясь подобрать слова, которые могли помочь ему донести свою мысль до сотрудников, и все равно он чувствовал, что объяснить идею ему сложно. — Дрейк? — неуверенно предположила Валери. — В субботу он взял две награды… — Ребят, АМА — не панацея, — сказал Майкл. — Ей у нас будет посвящен специальный раздел с рейтингами, отчетом и списком победителей. В мире музыки США каждый день происходит масса событий, чтобы так акцентировать внимание на одной лишь премии, пусть и очень престижной. Что касается лица обложки… Если честно, — признался он, — у меня давно на примете есть одна кандидатура, но, конечно, прежде всего я хотел бы обсудить ее с вами. Журналистов слова Макферсона заинтересовали, и в конференц-зале повисла тишина: не отводя взгляд от начальника, они ждали, пока он продолжит. — Кстати, если возвращаться к нашей любимой American Music Awards, в субботу этот парень награду не взял. Но он совсем недавно он закончил тур по США. Билеты на его концерты разбирали за полгода, а два его трека уже полтора месяца стабильно держатся в первой десятке нашего HOT 100. Кэролайн была далека от рэпа, но не от мира музыки. Поэтому, чем дальше говорил Макферсон, тем яснее у нее в сознании складывалась картина возможных вариантов развития событий. — Стэн, — с нескрываемым удовольствием проговорил Джесси. — Серьезно? — не до конца веря, переспросила Валери. — Черт возьми, если это действительно он, — отличная идея! — воскликнула она. — Это он, — с улыбкой кивнул Майкл. Кэролайн почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она не очень верила в такие совпадения, поэтому в глубине души ожидала услышать имя другого исполнителя. Однако в голове набатом, словно какая-то навязчивая идея, стучало имя Энзо — и, наверное, судьба в этот день решила показать ей, что не все в этой жизни зависит от человека. «Бон-Бон будет визжать от восторга», — мысленно усмехнулась Кэролайн. — Вы видели его выступления? — спросил Майкл. — У этого парня бешеная энергетика. — Кстати, на АМА я болел за него, — сказал Джесс. — Уверен, интервью с ним получится интересным. В какой-то момент от тишины, царившей в помещении еще минуту назад, не осталось и следа: ребята начали активно обсуждать творчество Энзо, его последний альбом и недавний концерт в Лос-Анджелесе. — Кэр, как тебе? — спросила Валери. — По-моему, отпад! — Что? — встрепенулась Кэролайн. — Да, отличная идея, — с улыбкой ответила она. — Я так понимаю, никто ничего не имеет против? — подытожил Макферсон. — Только за, — отозвались журналисты. — Только что насчет интервьюера? — спросил Джесси. — Для этого у меня тоже есть несколько кандидатур, не волнуйтесь, — выставив ладонь вперед, улыбнулся Майкл, — но для начала нужно связаться с PR-менеджером Сент-Джона и уладить все формальности. И уже после этого я скажу о том, кто, по моему мнению, должен заняться этим интервью, хорошо? Вскоре тема разговора ушла далеко от личности Энзо и рэпа — нужно было обсудить еще несколько важных деталей, связанных со следующим выпуском журнала. Встреча продолжалась около часа, и время прошло совершенно незаметно за бурным обсуждением, так что Кэролайн сумела отойти от удивления таким совпадением и отвлечься на собственные мысли. — Кэролайн, можно тебя попросить остаться на пару минут? — попросил Макферсон, когда собрание было окончено, и сотрудники начали расходиться. Кэролайн подняла на главного редактора изумленный взгляд. — Да, конечно, — пожала плечами она. Через полминуты конференц-зал опустел, и после этого Макферсон закрыл дверь. — Кэролайн, я хотел поговорить с тобой о предстоящем интервью с Энзо. Услышав слова начальника, Кэролайн почувствовала, как по коже прошел холодок, но свои эмоции попыталась от него скрыть. — Что-то не так? — спросила она. Майкл сделал небольшую паузу. — На это интервью я возлагаю действительно большие надежды. Рэп очень популярен в Штатах, но «Billboard» уделяет этой культуре слишком мало внимания, я уже говорил об этом сегодня. Энзо действительно неординарен, и я уверен, что разговор с ним привнесет новую струю в тематику нашего журнала, не говоря уже о том, что он, безусловно, будет интересен его поклонникам. Поэтому в этом случае нужен человек, который не только познакомил бы читателей с личностью Сент-Джона, но и открыл бы посредством беседы с ним особенности течения, которому он принадлежит. Музыка для людей, настолько одержимых ею, как он, — это уже стиль жизнь. Макферсон поднял взгляд и посмотрел Кэролайн в глаза. — В нашей редакции очень много талантливых ребят-интервьюеров. Я доверяю каждому из вас. Но… Майкл опустил глаза и вздохнул. — У каждого из вас есть свои плюсы и минусы, — проговорил он, сделав несколько шагов в сторону своего кресла, отстучав каблуками туфель незамысловатый ритм. — Но я прочитал десятки ваших интервью и заметил неутешительную тенденцию. Одна половина говорит исключительно о музыке — и тогда получается, что о самом человеке, о его личности, о его взглядах читатели из интервью не узнают вообще, как будто это два разных человека — один музыкант, другой — обычный, «повседневный». Другие же, наоборот, ударяются в разговоры о личной жизни, и в итоге из интервью можно узнать чуть ли не цвет его трусов, а о музыке — ничего. Из всей нашей редакции я знаю только одного человека, который совмещает все это в своих интервью. Майкл вновь поднял взгляд на Кэролайн. Сердце в груди пропустило удар. — И этот человек — ты, Кэролайн. Кэролайн потерла похолодевшие пальцы. — Я знаю, что ты не являешься поклонницей рэпа, поэтому решил поговорить с тобой один на один, чтобы не ставить перед фактом и дать тебе право выбора. Кровь с силой ударила в виски, а в ушах зашумело, и то, что сказал Макферсон в следующую секунду, очень ясно показало Кэролайн: случайности точно не случайны. — Но я бы хотел, чтобы интервью с Энзо провела ты.***
— Ребекка, спасибо, что постоянно приезжаешь, — сказала Эстер. — Ты, правда, очень помогаешь. Услышав эти слова матери, Ребекка ощутила, что внутри разлилась какая-то теплота. Минутами, когда они не спорили и не ругались, она очень дорожила. И пусть эти слова звучали сухо, Ребекка понимала, что ей, уже взрослому человеку, по-прежнему было нужно это материнское тепло, которое она, несмотря ни на что, слышала в голосе всегда жесткой и бескомпромиссной Эстер. — Мам, ты могла бы даже не говорить об этом, — ответила Ребекка. — Я буду приезжать всегда, когда это будет необходимо. — Будешь кофе? — предложила Эстер, достав пачку молотого. В этот момент, ощутив характерный кофейный запах, Ребекка почувствовала, как к горлу подкатил ком, и мотнула головой. Ребекка не могла подумать, что изменения в состоянии и вкусовых пристрастиях, связанные с беременностью, наступят настолько быстро. Еще недавно она не представляла без кофе свою жизнь, и количество выпитого напитка на двоих с Деймоном в неделю исчислялось литрами, а теперь ей казалось, что ее начинает тошнить от одного только упоминания о нем. Справляться с этим было пока тяжело. Руки похолодели, потому что именно эта реакция организма на резкий запах заставила вновь вспомнить о том, о чем Ребекка сейчас беспокоилась, пожалуй, сильнее всего. Деймон был против того, чтобы она рассказывала матери о беременности сейчас и предлагал подождать до того момента, пока срок не станет больше, чтобы «избежать лишней нервотрепки». Деймон, зная Эстер, был уверен в том, что позитивной реакции с ее стороны на такую новость, которая любых других родителей только обрадовала бы, не стоит, и хотел оградить Ребекку от лишних стрессов. Однако сама она была прямо противоположного мнения. Несмотря на все конфликты с Эстер, на то, что она не хотела даже задуматься о том, насколько больно она делает дочери, заставляя ее делать выбор между любимым мужчиной и семьей, в душе Ребекки по-прежнему жила вера в то, что материнская любовь окажется сильнее предрассудков и эгоизма. Ребекка прекрасно понимала беспокойство Деймона и сама ловила себя на мысли, что рассказывать обо всем Эстер ей страшно — и в то же время она чувствовала, что скрывать от матери эту новость она не может. Ребекка сама не знала, что за сила ею движет, но очень ясно чувствовала: она должна сделать это. Быть может, именно в этой искренности, в этой откровенности для нее была та нить, которая связывала их. — Ты мне не нравишься в последнее время, — сказала Эстер, внимательно посмотрев дочери в глаза. — Ты нормально себя чувствуешь? — Да… — пересохшими губами произнесла Ребекка. — Вполне. — Тогда в чем дело? В нашем доме раньше никто не выпивал кофе больше тебя и Майкла. Ребекка с грустью улыбнулась, поджав губы, услышав об отце. Многие в окружении Майклсонов замечали: из всех детей Майкла на отца больше всего похожа она. Ребекка не знала, так ли это, но каждую минуту, каждый миг она чувствовала какую-то необъяснимую связь с ним. И сейчас принять то, что он ушел, отучить себя ждать от скорой встречи с ним, поверить в то, о чем когда-то боялась даже думать, было очень трудно. На мгновение Ребекка подумала: как бы Майкл отреагировал, если бы узнал, что она беременна? Ответ она знала наперед. Он был бы счастлив. В последнее время разговоры о внуках он заводил очень часто. Майкл давно хотел оставить бизнес и отойти от дел и представлял, как вскоре его будни займут совершенно другие хлопоты, а сам он быстро отвыкнет от того, что его будут называть не «господин Майклсон», а намного теплее и так приятнее — «дедушка». Однако Клаус и Ребекка в ответ лишь отшучивались и откладывали разговоры о семье на далекое будущее. Сейчас же осознавать, что до момента, которого он так ждал, отец не дожил чуть-чуть, было невообразимо больно. Но именно сейчас, когда Эстер вспомнила о Майкле, от этих мыслей совершенно неожиданно исчез страх. Ребекке сейчас как никогда нужна была поддержка кого-то родного и близкого. Ей, как воздух, нужно было понимать: она не одна. И, быть может, именно в Эстер она сейчас искала эту поддержку, которую всегда находила в Майкле. Словно кто-то другой внушал ей: сейчас она не должна скрывать от матери то, что хотел сохранить в тайне Деймон. Последние сомнения исчезли, как дым. — Мам, — негромко позвала Ребекка. — Мне нужно кое о чем рассказать тебе. — Что-то случилось? — насторожилась Эстер. — Нет, — мотнула головой Бекка, — все хорошо, просто… Она с шумом выдохнула, подбирая слова. — Мы хотели немного подождать, прежде чем рассказать тебе об этом, но я чувствую, что хочу сделать это сейчас, потому что ты — одна из самых близких людей для меня. Ребекка перевела взгляд на мать, и их с Эстер глаза встретились. Девушка молчала на протяжении нескольких секунд, чувствуя каждый удар сердца в груди. — Мы с Деймоном ждем ребенка.***
Ледяные руки дрожали так, что, казалось, еще немного, и лист А4, который Елена держала в руках, выпадет. Буквы перед глазами расплывались, и читать текст документа было очень тяжело, однако этого, наверное, можно было и не делать: нотариус, с которым она попрощалась десять минут назад, все детально ей объяснил. Сейчас в голове звучала лишь одна фраза, принадлежавшая Деймону: «если речь идет о наследстве, тебе кранты». Теперь Елена была абсолютно уверена в том, что судьба решила над ней посмеяться, потому что среди беспорядочной кучи букв, которой казался сейчас документ, который она держала в руках, она с усилием, но все-таки выделила три слова: свои имя и фамилию и статус — «наследница», — стоявший в строке напротив них. Нотариус, высокий мужчина в строгом деловом костюме, очень долго говорил ей о завещании Майкла, разъяснял ей ее права и говорил о том, что она должна вступить в наследство в течение полугода со дня оглашения завещания, однако сейчас Елена едва ли помнила о том, о чем он ей рассказывал. Минуты шли, но привести мысли в порядок так и не удавалось. Среди их беспорядочного роя, мешавшего сосредоточиться, набатом в сознании звучал вопрос: что делать? Им Елена задавалась уже не раз за эти дни. Но ответа по-прежнему не было. Еще раз взглянув на лист, будто бы желая убедиться, что это точно не сон и не галлюцинации, Елена, не чувствуя собственных рук, достала из кармана мобильный телефон. Сейчас она даже не вполне понимала, зачем звонит Кэролайн, и действовала, скорее, на автомате, но другого выхода просто не видела. — Привет, Гилб, — спустя всего три гудка послышался на другом конце телефонного провода знакомый голос. Кэролайн была заметно чем-то взволнована, и это не предвещало ничего хорошего. — Как ты? — спросила она. — Как? Кэр, тут полная задница, — нервно усмехнулась Елена. — От меня только что уехал нотариус. В трубке на несколько секунд повисло молчание, и, хотя оно пугало Елену, прервать его она не решилась. — Ну что, подруга, — наконец произнесла Кэролайн, — поздравляю, пазл сошелся! Сейчас все Майклсоны на ушах. Елена закрыла глаза и устало провела ладонью по лицу. Сейчас сильнее всего ей хотелось, пожалуй, одного: порвать на клочки это чертово завещание и сжечь его. — Гилб, ты помнишь адрес моего отца? Можешь сейчас приехать? — спросила подруга. — Да, — обессиленно выдохнула Елена. — Тогда ждем. Елена нажала на «отбой». «Похоже, Деймон был все-таки прав», — мысленно пробормотала она. Елена не помнила, как она по лос-анджелесским пробкам через весь город до дома Джузеппе. Мысли путались, а руки дрожали, и сейчас Елене отчаянно казалось, будто она от кого-то бежит — а вот от кого, она не понимала и сама. Встреча с нотариусом, который оповестил ее об открытии завещания, послужила для нее чем-то наподобие холодного душа и лишило самой последней надежды на то, что письмо Майкла было какой-то ошибкой. Елена была не из робкого десятка, но сейчас чувствовала, как от совершенно дикого страха дрожат колени. От этого ощущения самой становилось мерзко, но ничего поделать с собой она не могла. Сердце в груди начинало биться быстрее, чем ближе она подъезжала к назначенному адресу. Что ей могут сказать Кэролайн и ее отец, Елена не знала — и эта неизвестность угнетала. Оказавшись в доме Джузеппе, она сразу увидела его и Кэролайн. Они, хоть и были взволнованы, но выглядели все же спокойнее Елены, и это внушало надежду. Однако по спине словно бы пустили разряд электрического тока, когда, пройдя в дом, на пороге гостиной, Елена увидела… Деймона. Он внимательно смотрел на нее, прислонившись плечом к двери, и с усмешкой махнул ей рукой, когда они встретились взглядами. Однако сейчас, встретив его, она не чувствовала страха, как в несколько дней назад. — Господи, сегодня просто сумасшедший день, — пробормотал Джузеппе, увидев документы, которые ему показала Елена. — Ну, по крайней мере, стало одной загадкой меньше, — сказала Кэролайн. — Теперь точно ясно, что речь шла о наследстве. — Майклсоны сейчас только из-за этого на ушах? Или?.. Что случилось? Елена понимала, что этот вопрос, наверное, звучит достаточно глупо, потому что она спрашивала об очевидном. Но контролировать мысли было по-прежнему тяжело. — Ничего не случилось, — беззаботно ответил Деймон, — просто Майкл отстегнул тебе двести лимонов в ущерб своей жене и законному сыну, не оставив им ни цента. Их, в особенности его жену, Эстер, сей факт очень заинтересовал. Деймон сделал паузу, а затем проговорил, посмотрев Елене в глаза: — Знаешь, Елена, в прошлый раз я ошибался. Тебе не кранты. Тебе пиздец. — Деймон, — устало пробормотал Джузеппе, хотя и понимал, что призывать Деймона быть менее резким бесполезно. Смотреть на Деймона было удивительно: он говорил обо всем так спокойно, словно о каких-то совершенно бытовых вещах. Для него это было будто и вправду забавно. — Ты можешь толком объяснить, что происходит? — потеряв терпение выпалила Елена. — От радужных перспектив, которые ты рисуешь, мне ни тепло, ни холодно. — А знаешь, почему ни тепло, ни холодно? — с лица Деймона в одно мгновение исчезла улыбка, а в голосе появилось нескрываемое раздражение. — Потому, что ты просто не знаешь семью Майклсонов. — Деймон, конечно, драматизирует, — сказал Джузеппе. — Но, Елена, доля правды в этом есть: Эстер и Клауса ваша личность заинтересует точно. С автоматами к Вам в дом они не заявятся, но познакомиться точно захотят. Елена не сводила с Деймона взгляд на протяжении нескольких секунд, а затем негромко, но вполне уверенным голосом спросила: — Что тогда с этим можно сделать? — Отказаться от своей доли в наследстве в пользу любого члена семьи Майклсонов — хотя в твоем случае вариантов, кроме Эстер и Клауса у тебя нет, — свалить из города, а лучше — из страны, переехать в Колумбию, стать какой-нибудь Хуанитой Веласкес, замутить наркобизнес и жить припеваючи. Деньги те же, зато безопаснее, — ответил Деймон. — Деймон, сейчас, правда, не до шуток, — сказал Джузеппе. — Пап, ты еще какие-то варианты оставляешь? — изумился Деймон. — Ты серьезно думаешь, что Эстер и Клаус придут к Елене и искренне пожелают ей счастливой жизни с двумястами миллионами, которые они считают своими? Они ее в порошок сотрут, и это нихера не шутки! — А ты думаешь, что эти двести миллионов успокоят Эстер и Клауса? — спросила Кэролайн. — Тут размер наследства не играет никакой роли. Сам факт того, что Майкл их в завещание не включил вообще… Деймон на секунду задумался. — Да, Барби, тут ты права, — сказал он. — Представляю, как сейчас пригорает у этого соплежуя, — с нескрываемым удовольствием произнес Деймон, судя по всему, имея в виду Клауса. — Надо будет спросить у Ребекки, сколько этажей пробила его челюсть, когда нотариус огласил завещание. — Я откажусь от этого чертового наследства в пользу того, кого нужно, — сказала Елена, — мне эти деньги не нужны. Но… Девушка облизнула пересохшие губы. — Майкл ведь не был умалишенным, чтобы оставлять такое состояние совершенно незнакомому человеку. Он откуда-то знал о моем существовании, и… — И ты хочешь узнать правду. Так? — спросила Кэролайн, переведя взгляд на подругу. Елена на мгновение замерла. — Да. — Уверена, что хочешь узнать об этом? — скептически изогнул бровь Деймон. — Меньше знаешь — крепче спишь. Знаешь такую поговорку? — Крепко спать я теперь все равно вряд ли смогу, — пожала плечами Елена. Деймон, опустив взгляд, отчего-то усмехнулся. — Я не понимаю, почему Вы с такой уверенностью сейчас отказываетесь от этого имущества, Елена, — наконец сказал Джузеппе. — В конце концов, есть официальные документы, это была последняя воля Майкла, и… — Я не хочу, чтобы эти деньги стали яблоком раздора, — ответила она. — Я сама не имею ни малейшего понятия, почему Майкл принял такое решение. И моя безопасность мне намного дороже. — Это ваши деньги, Елена. Так хотел Майкл, и не нам спорить с его волей. Помнится, в своем письме Майкл говорил, что если Вы будете со мной, то ничего не случится, — произнес Джузеппе. Елена подняла голову и встретилась глазами с Джузеппе. — И я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы эти слова были правдивы.