— Где мы можем встретиться? — спросила Елена.
— Я сейчас дома, — сказала Ребекка. — Это район Хомвуд-роуд. Это совсем рядом с кампусом, и здесь есть достаточно хороших кафе, так что можно встретиться здесь.
Елена наморщила лоб, судорожно перебирая названия всех близлежащих к кампусу микрорайонов, проспектов и улиц, но где находится Хомвуд-роуд, она вспомнить так и не могла: возможно, это название и проскальзывало в разговорах с однокурсниками, но спустя пару секунд Гилберт поняла, что это, как раз, наверное, единственное, что она знает об этой улице. Мысленно укорив себя за такую невнимательность и вместе с этим удивившись тому, что, за несколько месяцев исследовав, кажется, сотню уголков Лос-Анджелеса, они с Кэролайн и Бонни там не побывали, Елена смущенно спросила:
— А где это?
Ребекка замолчала, видимо, удивившись этому же.
— Это на пересечении Ханли-Стрит и Мандевилл-каньон, она упирается в Берлингейм… — пробормотала себе под нос она, но объяснять сейчас подробно Елене расположение улиц совершенно не хотелось, поэтому она Ребекка решила пойти по другому пути. — Ладно, не суть, в общем. Где ты сейчас?
Ответ она услышала моментально, и Елена, кажется, даже сама не успела сразу осознать, что сказала это вслух, как незамедлительно всегда отвечала друзьям, когда они спрашивали, еще, очевидно, не привыкнув к тому, что сейчас даже с разговорами о собственном местоположении лучше быть осторожнее.
— В Западном Голливуде.
Впрочем, испугаться сказанного Елена не успела: в голову сразу пришла идея встретиться с Ребеккой в одном из местных кафе, ну, а как Гилберт оказалась в районе, расположенном от кампуса достаточно далеко, она была уверена, Ребекку интересовать не будет.
Услышав ответ Елены, Ребекка поняла, что такой расклад даже к лучшему. Они с Деймоном по-прежнему иногда приезжали в его квартиру, бывало, проводили там выходные и, как следствие, нередко оставляли там какие-то мелочи вроде наушников, зарядки от смартфона или пачки сигарет. Но вот если с потерей сигарет можно было смириться и Деймон ради них вряд ли бы поехал на другой конец города, то без чего-то более значимого было уже сложнее. Ребекка, в прошлые выходные в очередной раз оставив там свои часы, уже почти неделю собиралась заехать в Западный Голливуд, чтобы забрать их, но каждый раз либо забывала об этом, либо, возвращаясь после работы поздно и уставшей, в очередной раз откладывала это на потом. Сейчас, услышав о том, что Елена находится в этом районе, до которого на машине от микрорайона, где жили Деймон и Ребекка, добраться можно было гораздо проще, Бекка подумала, что таким образом можно убить сразу двух зайцев.
— Тогда давай встретимся где-нибудь через час, — предложила она, подняв глаза на часы на стене. — Мне как раз нужно заехать в квартиру, кое-что забрать.
И, кажется, именно в этот момент Елена поняла, что выражение «сердце ушло в пятки» может быть вполне буквальным. Внутри все скрутило ледяным холодом. За последние несколько месяцев Елена усвоила, что она, наверное, не самый везучий человек на этом свете, но была вынуждена признаться себе в том, что такого не ожидала точно. Прошло всего два дня. Ребекка приедет в квартиру Деймона. Хотя он почему-то и был уверен в том, что они с Еленой общаются, сама Гилберт была почти уверена в том, что с Ребеккой они больше не пересекутся, поэтому один ее звонок в этот день уже стал огромной неожиданностью, не говоря уже о планах приехать. Неужели Деймон ни о чем ей не рассказал? Да, в этом, наверное, весь он. Это было уже не так и удивительно: за время короткого знакомства с ним Гилберт уже успела понять, что мнение окружающих, будь то его подчиненный, сестра или невеста, волнует Деймона, скорее всего, в последнюю очередь. Однако гораздо сильнее, чем этот вопрос, Елену беспокоил другой: что делать? Уйти из квартиры, договориться встретиться с Ребеккой в каком-нибудь кафе, а затем, как ни в чем не бывало, делать вид, что все как обычно? Но Ребекка ведь все равно рано или поздно отправится в их с Деймоном квартиру, и тогда ситуация точно примет намного более серьезный оборот, причем в первую очередь для Деймона, — не до такой степени она стала блаженной, чтобы не заметить какие-то изменения и чужие вещи. Рассказать обо всем ей? Но как она отреагирует? Деймон просил Елену не говорить Ребекке об истинной причине ее переезда, опасаясь за эмоциональное состояние последней…
«А уж если Ребекка узнает о том, что в твоей квартире живет посторонняя девушка, она, конечно, будет спокойнее некуда! Господи, мужики, ну какая у вас логика…» — с отчаянием прозвучало в голове.
И все же, очевидно, другого выхода не было. Сколько раз Ребекка еще приедет в эту квартиру? Елене каждый раз прятаться, судорожно звонить Деймону, отслеживая ее местоположение и планы? Тогда, наверное, он бы и сам пальцем у виска покрутил. Это было и грустно, и противно, и смешно одновременно, и Елена сейчас чувствовала себя кем-то наподобие девушки, вынужденной скрываться от жены своего любовника. Какой смысл тогда был в перемене мест? Какая разница, скрываться от Клауса или от Ребекки? Сейчас Елена поняла, что чувство первоначального испуга, который на самом деле был какой-то вспышкой, длившейся всего секунду, уже давно испарилось — в душе бушевало совершенно другое. Елене до мурашек, до зубного скрежета не хотелось добавлять в свою жизнь еще что-то, что она должна будет скрывать. Головной боли было предостаточно и без этого. В конце концов, Деймон сам говорил, что Ребекке эта квартира безразлична, так что, может быть, он был прав, когда однажды сказал Елене, что она придумывает проблемы на ровном месте, и реакция Бекки будет совершенно не такой, какой Елена могла ее себе представить.
Было немыслимо, что весь этот круговорот мыслей и ощущений вызвала лишь пара слов, и Елена пережила их все за какие-то доли секунд — казалось, что Ребекка до какого-то момента даже не заметила ее ступора.
И все-таки в фразе, которую спустя несколько секунд озвучила Елена, не было ни грамма той внутренней уверенности — или, по крайней мере, того, что она за нее принимала.
— Что ж, наверное, там и можно будет встретиться.
Если бы Елена наблюдала за всем происходившим со стороны или это был какой-то фильм из разряда старых-добрых американских комедий девяностых и начала двухтысячных, которые она сама порой очень любила пересматривать, баррикадируясь дома с пледом, горячим чаем и кучей сладостей с Кэтрин, а, переехав в Лос-Анджелес, найдя себе компаньонов в лице Кэролайн, Бонни и Меган, она скорее всего, она бы в голос рассмеялась над этими словами и от всей души пожалела человека, который оказался бы в этот момент на месте Ребекки. Но все это происходило сейчас и с ней, было абсолютно реальным и поэтому совершенно не забавным. Голос Елены звучал тихо, едва слышно, и, может быть, другой человек, в телефонной трубке не расслышав то, что она сказала, попросил бы ее несколько раз повторить то, что она произнесла плохо различимым шепотом. Однако Ребекка почему-то очень хорошо услышала каждое слово. И, наверное, впервые в жизни в этот момент она почти всерьез подумала о том, что у нее начались галлюцинации.
— Там — это где? — несмело, растерянно, совершенно не веря и абсолютно по-детски спросила она.
Елена с каким-то отчаянием осмотрела гостиную, в которой в этот момент находилась. Что она сейчас чувствовала, объяснить было сложно, — что-то среднее между «ты сделала все правильно» и «Гилберт, ты полная дура», — но отступать было уже некуда.
— В квартире… В вашей с Деймоном квартире.
«В нашей с Деймоном квартире…» — мысленно повторила Ребекка, отчаянно пытаясь сосредоточиться на этой фразе, как обычно повторяют школьники совершенно непонятные формулировки из учебника, надеясь, что после пятого или десятого подхода все-таки хоть что-нибудь запомнят.
«Что за?..»
Ребекка не знала, как удержалась от того, чтобы произнести это вслух, но Елена ее опередила.
— Ребекка, я тебе при встрече все объясню, — уже смелее и чуть спокойнее пообещала она.
— Хочется верить, — пробормотала Бекка, но сказала это так тихо, что, кажется, Елена этого не услышала. — Ладно, я скоро приеду. До встречи.
Сказать что-то еще Елена не успела: начавшими дрожать пальцами Ребекка, словно боясь чего-то, быстро нажала на кнопку «Отбой». Однако еще несколько минут она не могла ни на шаг сдвинуться с места, словно в ноги залили свинец, и лишь смотрела куда-то вдаль абсолютно пустыми глазами, несколько раз переводя взгляд на все еще горящий экран своего смартфона, на котором светился телефонный номер Елены. Наверное, после этого разговора на нее должны были нахлынуть эмоции, а в голове появиться масса вопросов. Что в такие моменты обычно чувствуют девушки? Недоумение, злость, ревность, недоверие? Наверное, это правильно. Но не было ничего. Словно чистый лист бумаги. До этого момента Ребекка не знала, что такое правда возможно, но сейчас она действительно не чувствовала ровным счетом ничего: все происходившее казалось таким чуждым, настолько дурацким, что было будто из совершенно другой реальности, случилось не сейчас и не с ней. И вместе с этим этот казавшийся абсолютно бредовым факт, перед которым она была просто поставлена, был единственным, что она знала наперед. «И что с этим делать?» — возник в сознании совершенно отчаянный, по-детски растерянный и вполне объяснимый вопрос. И было очевидно, что пока на него был только один ответ: дождаться встречи с Еленой.
Вопреки собственным мыслям, после разговора с Ребеккой Елена почувствовала себя спокойнее: когда она обо всем рассказала ей, где-то внутри, быть может, даже сама не до конца осознав это, Елена преодолела определенный барьер. Она понимала: отступать некуда, и, чем дальше шло время, тем яснее Елена осознавала, что ее выбор был действительно правильным: скрыть все от Ребекки при таком раскладе она бы все равно не смогла. Однако Деймону Елена решила все-таки позвонить, чтобы хотя бы предупредить его о том, какую версию своего переезда в Западный Голливуд она собиралась выдвинуть. Но телефон Деймона был недоступен, СМС и звонки не доходили, и эти попытки пришлось оставить. Несмотря на это, сейчас страха уже не было. Устав от проблем, количество которых со временем только увеличивалось, Елена решила поступить так, как говорил Деймон, отключив собственные эмоции по этому поводу. Сейчас Елена уже не думала о том, какими последствиями их встреча могла бы обернуться для Деймона, — их отношения с Ребеккой ее точно не касались. Однако в глубине души она до сих пор не могла поверить в то, что Деймон мог так сглупить и пустить все на самотек.
Именно с такими мыслями у Елены прошел следующий час, пока она ждала Ребекку. Сердце дрогнуло, лишь когда Елена услышала звонок в дверь, в этот момент отчего-то показавшийся очень резким и громким. Ладони вновь похолодели, но, пересилив себя, отбросив все эти мысли, Елена, сделав несколько вдохов, отправилась открывать.
Взгляд Ребекки был нахмуренным и все еще искренне недоуменным и каким-то испуганным, словно она до последнего верила, что все окажется ошибкой. Едва слышно поздоровавшись с Еленой, она прошла в квартиру.
— Поговорим в гостиной? — Ребекка небрежно кивнула головой вперед.
Елена пожала плечами.
— Да, давай.
Девушки проследовали туда, и на эти несколько секунд между ними повисла тяжелая тишина. Когда они зашли в гостиную, Ребекка окинула ее взглядом. Сама она этого, скорее всего, даже не заметила, а вот со стороны это было отлично видно. От этого внимательного хозяйского взгляда, скользившего по уже давно знакомой фурнитуре, по спине пробежали колкие мурашки. Казалось, в гостиной не было никаких изменений, но в какой-то момент взгляд Ребекки зацепился за чемодан, стоявший в углу, и пару книг — кажется, учебников — на журнальном столике, где до этого их точно не было. Елене показалось, что Ребекка нахмурилась.
— Прости за нескромный вопрос, — наконец проговорила она, обернувшись, — но… Почему ты сейчас здесь?
Этот вопрос был, наверное, самым ожидаемым для Елены, но все равно, услышав его, она почувствовала, как сердце в груди бешено заколотилось. Однако она попыталась как можно быстрее взять себя в руки.
— В общежитии у меня были не лучшие соседи, — сказала она и поймала себя на мысли, что сама удивилась тому, насколько спокойно звучит ее голос. — Я совершенно не против вечеринок, но не каждый день и не в третьем часу ночи, когда на следующий день нужно быть в университете к первой паре. Переселиться в другую комнату возможности не было — свободных нет. Я стала подыскивать съемную квартиру, но Кэролайн сказала, что арендаторы вашей отказались, и предложила попробовать поговорить с Деймоном. Он был не против.
Елена долго думала о том, какую версию лучше выдвинуть, но вариант с шумными соседями был, наверное, действительно самым подходящим. Общежитие находилось на одной территории с факультетом журналистики, так что жаловаться на утомительную дорогу, отнимающую много времени, не приходилось, а само его здание было абсолютно новым и располагало всеми удобствами, необходимыми студенту, от библиотеки до спортзала, поэтому говорить о плохих условиях проживания было тоже странно.
Ребекка пристально смотрела на Елену, и по ее глазам Гилберт понимала, что она ей не очень верит — а точнее, не верит вообще.
— Деймон тебе разве ничего не сказал об этом?
По совершенно шокированному виду Ребекки было понятно, что задавать этот вопрос в высшей степени наивно и, наверное, уже не имеет смысла, но все-таки Елена надеялась на то, что ее переезд не принесет еще больше проблем.
— Если бы сказал, я бы, вероятно, не задавала таких вопросов тебе, — усмехнулась Ребекка.
И в этот момент, несмотря на относительное спокойствие, которое она ощущала всего несколько минут назад, Елене отчаянно захотелось схватить за голову. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, по реакции Ребекки чувствуя, что так просто этот разговор может не закончиться, но Ребекка ее опередила. И Елена должна была признать, что того, что она сказала, она услышать не ожидала.
— Ладно, — слегка тряхнув головой, выдохнула Ребекка, — Деймон может распоряжаться этой квартирой, как хочет. Это его дело. Тем более, если такая ситуация… Я все поняла, так что закроем эту тему.
Елена прекрасно видела недоумение и злость, плескавшуюся в глазах Ребекки, поэтому было очевидно, что слова ее мыслям не соответствуют точно. Однако почему-то Ребекка решила выбрать именно это — не позвонить Деймону с требованием все объяснить, не закатить скандал Елене, в конце концов, не выставить ее с чемоданами, заставив вернуться в общежитие, хотя в глубине души Гилберт уже была почти готова и к этому, — а просто не возвращаться к этому разговору.
Елена неловко кивнула в знак согласия.
— Так о чем ты хотела поговорить? — спросила она.
— Кое о чем поинтереснее, — с едкой усмешкой ответила Ребекка. — У меня сейчас не так много свободного времени для разговоров, поэтому долго разглагольствовать не буду.
Поджав губы и на мгновение опустив глаза, Ребекка сделала секундную паузу, будто пытаясь подобрать слова. Однако что-либо почувствовать — испуг, смятение, даже заинтересованность — Елена не успела.
— Эстер по-прежнему обеспокоена ситуацией с завещанием и очень хотела бы ее для себя прояснить. Поэтому от нашего семейного адвоката я сегодня узнала о том, что в ближайшее время она собирается провести ДНК-тест, чтобы понять, какое отношение ты имеешь к Майклу.
Вот и все. Две фразы, несколько слов. А ощущение — будто бы по голове ударили чем-то тяжелым, и из глаз вот-вот посыпятся звезды.
Елена, не моргая, на протяжении нескольких секунд смотрела на Ребекку, но та не говорила ни слова, то ли наблюдая за ее реакцией, то ли желая ее испытать.
— Ты… Ты серьезно? — только и смогла вымолвить Елена.
Ребекка абсолютно спокойна пожала плечами.
— Такими вещами не шутят, Елена. По крайней мере, у нас в семье.
Елена не знала, показалось этой ей или нет, но Ребекка сделала какой-то особый упор на последние слова про свою семью, и от этого по коже пробежал холодок. Чувствуя, как сердце, едва успокоившись, снова забилось в два раза быстрее, Елена медленно выдохнула и, пройдя к дивану, неловко плюхнулась в него, опершись на его спинку.
— Супер! — с каким-то отчаянием воскликнула она, и по ее голосу было даже не совсем понятно, заплачет она сейчас или истерически засмеется.
Елена смотрела какое-то время куда-то в пустоту, а затем перевела взгляд на Ребекку.
— Но ведь предыдущий тест показал…
— Именно, Елена. Ты не родственница Майкла, и, думаю, это сильно заинтересует моих мать и брата. Так что смею предположить, что следующий тест, если он будет, не облегчит тебе жизнь.
Ребекка замолчала на мгновение, а затем с усмешкой добавила:
— Если ты, конечно, не подделаешь его результаты, согласно которым будешь Майклу роднее всех родных.
Елена потерла виски, в которых больно начала пульсировать кровь. Деймон был прав. Не успокоятся…
В ушах зашумело. Елена изо всех сил пыталась сконцентрироваться на своих мыслях, но те превратились в шумный беспорядочный рой.
— Но ведь я могу и отказаться от него, — с какой-то детской надеждой в голосе сказала она. — Не будут же меня, не знаю, насильно держать и отрезать волосы!
— Елена, — начиная закипать то ли от наивности Елены, то ли от того, что теперь ее отношение к Гилберт заметно изменилось, сквозь зубы процедила Ребекка, — если моя мать захочет — а, поверь, она хочет этого — своего она добьется. Так что не советую жить в розовой надежде на то, что к твоему мнению и желанию кто-то будет прислушиваться.
Елена слушала Ребекку и не верила своим ушам: то, что она сейчас говорила об Эстер, быть может, уже ненавидя Гилберт всей душой, было очень схоже с тем, о чем ей уже так много времени твердил Деймон. Даже она, родная дочь Эстер, уже не отрицала того, что связываться с ней опасно.
«Кайф!» — с сарказмом раздраженно мысленно протянула Елена.
— Господи, как же меня все это достало, — встав с дивана, стнегодованием выплюнула она.
— Достало? — вдруг рыкнула Ребекка, сверкнув на нее глазами. — Откажись от доли в наследстве и живи спокойно. Кто тебе мешает это сделать? — развела руками она.
Елена внимательно посмотрела Ребекке в глаза. Вопрос, который несколько минут назад доносился до нее лишь слабыми отголосками, сейчас звучал внутри очень отчетливо: а зачем Ребекка вообще решила предупредить ее о том, что в планах у Эстер? Было понятно, что отношение у Ребекки к Елене уже не самое лучшее, так что ее действия были не совсем ясны. И только сейчас Елена начала догадываться о том, почему Ребекка решила это сделать. Свой план? Склонить Елену к тому, чтобы та отказалась от денег? В этот момент в душе защемило какое-то разочарование: еще только познакомившись с Ребеккой, Елена удивлялась тому, что она ничего не говорит о наследстве, — казалось, ей это было совершенно неинтересно. И тогда Елене почему-то легко поверилось в то, что Ребекка действительно не похожа на своих брата и мать и сейчас для нее важны абсолютно другие вещи. Однако сейчас поведение Ребекки немного отрезвило Гилберт, и здравый смысл снова вернулся.
«Гилберт, ну чего ты ожидала? Это ее семья, их деньги. С какого перепугу ее вообще должно волновать что-то другое и к ней совершенно не относящееся?»
И все же в Елене в этот момент словно что-то щелкнуло. Почему-то именно сейчас она вспомнила фразу Деймона о том, что принимать долю в наследстве Майклсонов опасно, но так, по крайней мере, Елена будет владеть тем, что по праву принадлежит ей. И может быть, злость в ней вызвали слова Ребекки, которые звучали не иначе как приказ, а может, Елена просто слишком устала ото всей этой истории, что в ней в эту секунду загорелось абсолютно странное желание.
— Да? — с вызовом ответила Елена, скрестив руки на груди и в упор посмотрев Ребекке в глаза. — Есть последняя воля твоего отца, и есть документы, ее подтверждающие. Эти деньги пока официально принадлежат мне. Все по-честному. Почему я должна от них отказываться?
Ребекка, не отводя взгляд, с нескрываемым презрением смотрела на Елену.
— Тебе самой-то не противно? — с омерзением процедила она.
— А должно? — на удивление спокойно парировала Гилберт. — Знаешь, Ребекка, мне, честно, уже надоело пытаться что-то кому-то доказать. Вы с Клаусом и Эстер по-прежнему уверены, что я спала с Майклом? Ладно, пусть будет по-вашему, — пожала плечами она. — Я же не заберусь к вам в головы, не уберу эти мысли. Какая уже к черту разница, как я связана с Майклом? Завещание не изменить, хоть вы десять тестов ДНК проведите. Так не проще ли закрыть эту тему раз и навсегда и оставить друг друга в покое?
В гостиной повисла звенящая тишина. Ребекка, тяжело дыша, смотрела в глаза Елене, и в ее взгляде Гилберт отчетливо видела: такого она не ожидала. К злости и недоумению в глазах присоединилось совершенно другое — растерянность. И видеть это было для Елены самым верным знаком того, что она на верном пути.
— Мда… — задумчиво протянула Ребекка. — Первое впечатление бывает обманчиво.
— Если я в твоих глазах шлюха, спавшая с твоим отцом за спиной Эстер, почему ты не сказала ей о результатах экспертизы? — огрызнулась Гилберт. — Сэкономила бы ей время и убила сразу двух зайцев.
— Скажи спасибо, что не сказала.
Продолжать этот разговор Ребекка была больше не намерена, поэтому, произнеся эти слова, развернулась и хотела пойти к выходу, но на мгновение замерла, снова окинув взглядом гостиную, а затем остановила его на Елене и с какой-то усмешкой проговорила:
— Удачи с
твоими деньгами, Елена.
***
Стефан долго думал о своем разговоре с Деймоном, раз за разом прокручивая в голове последние слова брата. С того вечера Стефан не один раз вспоминал о своих поступках, которые были продиктованы чувствами, которые так ненавидел в нем Деймон и надеялась больше не увидеть Мередит, о словах, которые он так часто кричал в запале исступленной злобы непонятно на кого, и просто мыслях, в которых он давал себе слабину, порой пуская в них такую тьму, от которой самому подчас становилось просто страшно. В глубине души, раз за разом вспоминая о тех своих поступках и словах, за которые он сам себя ненавидел, Стефан понимал: Деймон прав. Вот только сделать что-то на словах было гораздо легче. В реальности же все было совсем по-другому. Теперь Стефан, конечно, понимал: ситуация с Кэтрин не была так страшна — на самом деле, она лишь показала те вопросы, накопившиеся за эти годы, которые были гораздо значимее. Однако, обращаясь к робким мыслям о будущем, Стефан задавал себе единственный вопрос:
смогу? И каждый раз ответы на него были разными. Деймон не знал, сможет ли он достучаться до него словами, но то, чего он хотел, все-таки сбылось: думая об этом несмело, но в глубине сердца очень об этом мечтая, Стефан это будущее все-таки видел. Но пока эти мысли напоминали лишь бледные, едва различимые мазки акварели на белом листе бумаги. Станут ли они ярче — пока было непонятно. И Стефан всеми силами пытался выйти из этого подвешенного состояния.
А пока спасала работа. В погоне за тем, чтобы хотя бы ненадолго вытравить из души то, что он ощущал в эти дни, Стефан окунался с головой в дело, которое по-настоящему любил. Уезжая на работу к восьми вместо привычных девяти-десяти утра, а зачастую и раньше, Стефан не боялся брать на себя самые объемные задачи. Он встречался с партнерами, делал отчеты, проверял работу сотрудников, подписывал ворох бумаг, в десять ехал на встречу с итальянскими партнерами в Брентвуд, а уже в двенадцать председательствовал на совещании как вице-президент, заменяя отца, который в это время уезжал на очередную встречу. Бумаги, цифры, круговорот встреч и переговоров и снова бумаги, необъятное количество информации, рябь в глазах от яркости монитора компьютера по вечерам. Таким был каждый рабочий день, а на следующее утро все повторялось вновь.
Готовя документы к совету директоров, Стефан заметил несколько ошибок, и хотел уточнить все у Джузеппе, взглянув на наручные часы, он понял, что сейчас отец должен был быть у себя, поэтому откладывать дело в долгий ящик не стал.
У двери кабинета Джузеппе Стефан услышал громкий раздраженный голос своего отца. Тот, по всей видимости, разговаривал с кем-то из подчиненных, работой которого доволен точно не был.
— Ты сам себя сейчас слышишь? Я сам десятого числа улетаю в Италию по поводу постройки нового отеля сети. Как мне, по-твоему, лететь в Ванкувер послезавтра? Раздвоиться? Я невыездной на ближайшие две недели. А что Стефан? Стефан, конечно, сидит целыми днями, ничего не делает, в потолок плюет и ждет, когда я ему предложу куда-нибудь полететь. На нем всего-то вся подготовка к совету директоров, работа над финансовым планом и переговоры с Hochtief. Ему делать-то, конечно, нечего!
Стефан негромко постучал в дверь и, приоткрыв ее, заглянул в кабинет. Увидев сына, Сальватор кивнул ему и жестом пригласил зайти.
— Я понимаю, что связи с канадцами нам тоже нужны. Но я не могу из-за каких-то призрачных перспектив послать всех остальных своих партнеров!
Джузеппе на пару секунд замолчал, посмотрев в потолок, слушая своего собеседника.
— Джонатан, я тебе сказал все, что думаю по этому поводу. Если у меня или у Стефана к вечеру сегодняшнего дня появится клон, я обязательно дам тебе знать. Все, мне нужно идти. До связи.
Джузеппе положил трубку и устало провел ладонями по лицу.
— Что за шум, а драки нет? — добродушно спросил Стефан.
— Дурдом, — протянул Джузеппе. — Просто дурдом…
— Что случилось?
— Янгу все не дает покоя идея с сотрудничеством с канадцами, — усмехнулся отец. — И он все еще хочет, чтобы сделка с LedCor* состоялась.
— Ну… А есть предпосылки? — спросил Стефан.
— Теперь, видимо, есть, — пожал плечами Джузеппе. — Теперь они вновь говорят о сотрудничестве и предлагают начать переговоры уже сейчас, чтобы к Рождеству иметь уже какие-то результаты. Янг, окрыленный этими перспективами, кричит о том, что такой шанс нельзя упускать и мне нужно срочно паковать чемоданы и лететь в Ванкувер. Возможно, я бы занялся сейчас этим, если бы у меня не было итальянцев и совета директоров на носу.
Стефан задумчиво посмотрел куда-то вдаль.
— Пап, Джонатан прав, — сказал он, переведя взгляд на отца. — LedCor — одна из крупнейших компаний в Северной Америке. Сотрудничество с ними нам будет только на руку. Да и потом, ты уже достаточно давно планировал открыть отель в Канаде. Летом ты был полон энтузиазма по этому поводу, так зачем отказываться от такой возможности сейчас?
— Да затем, что работа с LedCor — одна сплошная тягомотина, — раздраженно ответил Джузеппе. — Мы угробили почти все лето на обсуждение этого плана постройки отеля в Ванкувере, и чем все закончилось? Все заглохло.
Сальватор на мгновение замолчал.
— По-моему, уже даже судьба против того, чтобы я начинал строительство в Канаде, — наконец с грустью усмехнулся он. — Ладно, черт с ним.
Стефан внимательно посмотрел на отца, а затем улыбнулся.
— Судьба не против, — сказал он. — В конце концов, у нас с тобой почти одинаковые полномочия, так что я вполне могу заменить тебя на переговорах.
Джузеппе поднял взгляд.
— Стефан, у нас сейчас очень много другой работы. Уже середина декабря, и я бы не хотел, чтобы из-за этой командировки к концу месяца можно было загреметь в психушку от количества накопившихся дел.
— Пап, отчет по финансовому плану к совету директоров почти готов, — перебил его Стефан. — Я закончу его гораздо раньше, чем планировал. Встреча с представителями Hochtief только двадцать второго, а до этого момента у нас времени вагон и маленькая тележка. Тем более, к тому времени из Италии вернешься ты сам.
Джузеппе внимательно посмотрел на сына, а затем, думая о чем-то, опустил глаза.
— Стефан, сейчас главный приоритет для нас — чтобы строительство в Палермо прошло без эксцессов. Итальянцы…
— Вот ты и занимайся итальянцами, — сказал Стефан. — А с канадцами и LedCor разберусь я. Иначе зачем тебе тогда вице-президент, в самом деле?
Джузеппе поднял глаза на Стефана. Он говорил обо всем абсолютно спокойно и уверенно и улыбался, а его тон уже, хотя звучал мягко, уже не допускал возражений. Джузеппе молчал, поджав губы, в мыслях пытаясь за эти минуты взвесить все «за» и «против», но было видно, что он еще сомневался. Спор продолжался еще около десяти минут, но Стефан был непреклонен, и, разговаривая с ним, отец постепенно терял свои доводы в пользу того, что сейчас заниматься вопросами строительства отеля в Ванкувере не время. В конце концов, Джузеппе убедился, что работа действительно идет с опережением их планов, и, кажется, вот-вот готов был сдаться под действием логичных аргументов сына.
— Ты точно сможешь все успеть?
— Пап, ты мог бы меня об этом даже не спрашивать, — уверенно ответил Стефан.
Джузеппе вновь взглянул на сына, и в этот момент ему отчего-то захотелось улыбнуться. Ответственный, трудолюбивый, в противовес своему мягкому характеру в обычной жизни в вопросах бизнеса всегда решительный — сейчас он понимал, что будущее его бизнеса останется в надежных руках, если у руля компании когда-нибудь встанет Стефан.
Последние сомнения начали развеиваться, когда Джузеппе подумал о том, что узнал всего несколько дней назад, и понял, что сейчас у него появился шанс прояснить вопросы, появившиеся после этого. Стефан знал о ситуации с Еленой, но почти с ней не общался и поэтому в ее жизни, в отличие от отца, и Кэролайн, не участвовал. Но сейчас Джузеппе понимал, что, возможно, Стефан сейчас был именно тем, кто мог ему помочь.
— Ну что, капитан, — с улыбкой спросил Стефан, — даешь добро?
Джузеппе усмехнулся, покачав головой.
— Ладно. Даю. Надеюсь, что на этих переговорах ты не уснешь. Серьезно, канадцы вести их не умеют.
Стефан рассмеялся.
— Я постараюсь.
В какой-то момент Джузеппе перестал улыбаться.
— Спасибо тебе, сын, — уже серьезно сказал он. — Ты, правда, очень помогаешь мне.
Стефан не ответил ничего, а лишь чуть заметно кивнул головой.
— Стефан, слушай, — негромко проговорил Джузеппе. — Если ты сейчас летишь в Канаду…
Сальватор замолчал, будто не решаясь сказать.
— У меня к тебе будет еще одна просьба. Она не относится к делам компании… Но сейчас мне очень важно кое-что узнать.
— Какая?
Джузеппе вздохнул.
— Весь последний месяц я пытался выяснить, что могло связывать Елену и Майкла. С тех пор, как ДНК-тест показал, что что они не являются родственниками, вопросов появилось еще больше, но я все-таки решил выяснить кое-что о ее семье.
Стефан внимательно слушал отца, не отводя от него глаз.
— Что-нибудь нашел?
— Нашел… — озадаченно пробормотал Джузеппе. — Я поговорил с Уэсом, прошерстил ее личное дело. Хотя как раз там информации было не так много. Но потом я поднял еще кое-какие связи… В общем-то, дело начинает принимать достаточно странные обороты.
Стефан слегка склонил голову набок, непонимающе посмотрев на него.
— Елена воспитывалась в приемной семье, — наконец сказал Джузеппе.
Стефан вскинул брови.
— Ты уверен? — несмело спросил он. — Это правда?
— Это правда, Стефан, — с шумом выдохнув, ответил отец. — Я собственными глазами видел соответствующие документы, Елену удочерили, когда ей было два месяца, некие Джон и Изабель Гилберты. В этом сомневаться не приходится. Вопрос в другом — что теперь с этим делать. Я хотел поговорить об этом с Еленой, но я, черт побери, даже не знаю, в курсе она или нет.
Стефан озадаченно потер руки.
— Ты хочешь сказать, что с этим ДНК-тестом не все ясно?
— Не только. Об усыновлении и о том, что произошло двадцать четыре года назад, мы тоже не знаем ровным счетом ничего. И сейчас как-то разобраться с этим есть единственный вариант: поднять документы в Эдмонтоне.
По этим словам Стефан начал понимать, о чем может попросить его Джузеппе.
— Переговоры могут занять дней пять, шесть, может быть, неделю. Ты говорил, что до двадцать второго время точно есть… — пробормотал Джузеппе и в следующий момент поднял на него глаза. Их взгляды встретились. — Стефан, когда все закончится… Ты можешь из Ванкувера поехать в Эдмонтон? Все необходимые бумаги я тебе дам.
Стефан хотел было спросить о чем-то, чтобы убедиться в своих предположениях, но Джузеппе опередил его, своей следующей фразой ответив на все его вопросы.
— Мне нужно узнать всю информацию об усыновлении.
***
Ребекка вернулась домой не в лучшем расположении духа и с твердым намерением поговорить обо всем с Деймоном. Уже на обратном пути она поняла, что от шока забыла даже о часах, которые хотела забрать, но сейчас на это было уже плевать. Щеки пылали, и, несясь по пустевшим улицам Лос-Анджелеса на непривычно высокой скорости, Ребекка сама не знала, как добралась до дома.
— А я думал, что это я на работе задерживаюсь, — усмехнулся Деймон, увидев ее. — Привет, Бекка.
— А я не с работы, — ответила Ребекка, сняв обувь и пройдя в дом.
Деймон поднял брови.
— Откуда же тогда?
— Деймон, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, — стараясь держаться как можно спокойнее, проговорила Ребекка. — Какого черта Елена делает в твоей квартире? — обернувшись, спросила она.
Деймон внимательно посмотрел на нее.
«Да с какой, черт возьми, скоростью здесь распространяется информация…»
— С соседями не повезло будущему журналисту, — ответил он. — Бухали целыми днями, мешали заниматься. Елена решила съехать, а наша квартира была как раз свободной, вот и вся история.
— Деймон, ты мог хотя бы предупредить об этом меня? — недоумевала Ребекка.
— Какая разница, кто в этой квартире живет? Елена, другие арендаторы… Я сам уже забыл об этом, — сказал Деймон. — Откуда ты вообще об этом узнала? Елена уже позвонила и похвасталась? — усмехнулся Сальватор.
— Нет, — беззаботно пожала плечами Ребекка. — Мы сегодня встречались.
Улыбка, кажется, в одно мгновение сошла с лица Деймона. Он нахмурился.
— По какому поводу?
— Мама решила провести ДНК-тест, чтобы понять, кем Елена приходится Майклу.
Деймон наморщил лоб и скептически изогнул бровь. Во взгляде практически моментально загорелось раздражение.
— Потрясающая новость, — с сарказмом протянул он.
— Ничего потрясающего здесь нет, — огрызнулась Ребекка.
— Что произошло?
— Ничего. Просто Елена ведет себя, как идиотка, вот и все.
— Ты, помнится, еще месяц назад ее сестрой назвать была готова, — с едкой усмешкой сказал Деймон.
— Знаешь, признаю, — вдруг пробормотала Ребекка, — была дурой.
— Ты можешь толком объяснить, что стряслось? — теряя терпение, рыкнул Деймон.
— Пока твоя семья пытается как-то разрешить эту ситуацию, Елена пускает все эти попытки по ветру. Знаешь, как-то не очень приятно слышать, как она уже с полной уверенностью называет эти деньги своими.
— А что в этом такого? Имеет право, — хмыкнул Сальватор.
Ребекка замолчала и на протяжении нескольких секунд пристально смотрела ему в глаза.
— Ты делаешь вид или вправду ничего не понимаешь? — недоуменно спросила она.
— А что я должен понимать, Ребекка? — вдруг рявкнул Деймон. — Три гребаных месяца одна и та же тема с совершенно дурацкими доводами! Какая вам вообще разница — трахалась она с Майклом, не трахалась… Он оставил Елене часть своего наследства — это главное. И эти деньги теперь действительно принадлежат ей. А из-за чего это произошло, сейчас вам уже должно быть вообще похрен!
— Похрен? — повторила Ребекка. — То есть, по-твоему, ничего такого не происходит — просто в жизни моей семьи откуда ни возьмись появился человек, о котором мы впервые слышим, и который теперь претендует чуть ли не на половину состояния моего отца? Тебе тоже на это было бы плевать? Извини, Деймон, — едва сдерживаясь, произнесла Ребекка, —
мне не плевать.
— Это и удивительно! Я понимаю, Эстер волнуется, Клаус в психушку скоро с этой историей попадет… Но почему это все так задевает тебя? — выделив голосом последнее слово, спросил Деймон. — Ты всегда была близка с отцом, никогда не чувствовала себя какой-то обделенной, он включил тебя в завещание. Что тебе сейчас еще нужно?
— Да потому, что это все происходит в
моей семье! — Ребекка поняла, что сил держать себя в руках уже нет, и перешла на крик. — Это происходит с
моей матерью и
моим братом, это касается того, что принадлежит
моей семье. Почему ты только один раз, один чертов не раз не можешь хотя бы попытаться понять меня? — с негодованием спросила она.
— Извини, Ребекка, — жестко отчеканил Деймон, — но то, что происходит в
твоей семье, меня не интересует, потому что я никак не отношусь к ней. Моя фамилия не Майклсон и никогда ею не станет. А вот
ты, — он ткнул в нее указательным пальцем, — совсем скоро поменяешь фамилию, так что, наверное, тебе стоит уже отвыкнуть быть привязанной к своей семье, как поводком!
Последние слова Деймона словно стрелой прошли сквозь Ребекку. В какую-то секунду она замерла и, не моргая, какое-то время просто смотрела ему в глаза. И, наверное, в этот момент она поняла истину, которую все еще в глубине души надеялась изменить: ему действительно безразлично. Он не поймет и не примет. Даже ради нее. И никакая свадьба здесь не поможет. Они всегда будут словно на разных полюсах, стоя горой каждый за свою семью. Быть может, это правильно. Но понимать это отчего-то больно.
— Я могу стать твоей женой, взять твою фамилию, она будет у наших детей, — тяжело дыша, уже тише проговорила Ребекка. — Вот только ты сам не понимаешь одного, Деймон: я все равно навсегда останусь Майклсон.
