***
Конечно, семья на первом месте, но это не значит, что она может запечатать все свои чувства. Запечатать свою боль, отчаяние, гнев и затем апатию. Свою любовь, в конце концов. Чувства нельзя просто взять и выкинуть из своей головы. Коктейль гормонов, игравших в её теле, заставлял бросаться из крайности в крайность. Сначала она бросалась на вещи в своей комнате и стены, затем плакала в разодранную подушку. Бросалась на младших офицеров, которые «не так» посмотрели в её сторону или сказали «лишнее» слово в её присутствии, затем, как будто отключив сознание, бродила по особняку, случайно налетая на предметы интерьера и людей. Спустя сутки Елена перестала появляться на планёрках, завтраках, обедах и ужинах. Её вообще стали редко видеть. Она не приходила просить задания, не приходила отдавать отчет. Но в папке с заданиями ранга «В» и «А», количество невыполненных значительно уменьшилось буквально за несколько дней. Она уходила рано утром и приходила поздно ночью. В остальное время запиралась в своей комнате и чистила оружие, изготавливала новые пули для своей винтовки, курила и много пила. Отчёты о выполнении, количестве затраченного времени, количестве патронов, количестве потраченных денег, количестве трупов появлялись на столе Занзаса незаметно. Он просматривал их и с особой внимательностью вчитывался в графу «Ранения, полученные офицером на задании». В графе всегда стоял прочерк. Это не могло его не радовать. Задания выполняются, отчеты написаны без единой ошибки, его сестра выпускает пар без повреждений для себя. Он искренне надеялся, что вскоре это закончится. Должно закончиться. Ведь его сестра сильная. — Ты взбесила брата, — Элен взглянула на подругу, спускаясь по лестнице. Единственного человека, с которым она захотела увидеться спустя неделю после случившегося, попросив Селесту проводить её на задание, — Он уже три дня из мастерской не выходит. Луссурия ему еду под дверью оставляет, как обычно. — Боится зайти? — не то, чтобы Селесте хотелось обсуждать босса, потому что от одного упоминания о нем ее щека начинала гореть. — Он никого не пускает к себе, — брюнетка закурила, — Ты возненавидела его, ведь так? — Он ужасен. — Семья на первом месте, он не мог поступить иначе. Сколько раз тебе повторять? Селеста молчала, пялясь себе под ноги, почти прыгая по ступенькам, прижимая к груди папки, которые Элен вручила ей, выйдя из кабинета. Сама девушка уже неделю не появлялась там, где мог быть Занзас. Она понимала, что Елена права. — Слушай, — шатенка неожиданно прервала молчание, — У вас такой завал по заданиям, может. Я тоже помогу? — Сэл, — Елена резко остановилась и развернулась в подруге, взяв её за плечи, — Мой брат нам обеим свернет шею, если ты снова влипнешь в какое-нибудь дерьмо, из которого ему придется тебя вытаскивать. Я невероятно ценю твою помощь с этими дурацкими бамужками, — девушка перевела взгляд на папки в руках шатенки и мягко улыбнулась, — Пожалуйста, будь здесь. Пока Занзас восстанавливает свои нервишки — никакой самодеятельности. Занимайся отчетами, документами, счетами, — брюнетка обняла девушку и поцеловала её в лоб, после чего развернулась, собираясь войти в гараж, но остановилась, терзаемая сомнениями, — Послушай, — снова начала она, не развернувшись, — Не переживай за меня. Не задавай вопросов, просто — не переживай. Иди к себе.***
Селеста, как оказалось, осталась за главного, просто потому что больше никого из Варии в особняке не было, поэтому, когда в её комнату постучали, она даже немного удивилась. Впервые за 3 месяца кто-то, кроме хранителей, к ней обратился. Девушка оторвалась от бесчисленных бумажек, разбросанных по полу, потому что на столе места уже не хватало, и открыла дверь. Двое мужчин оповестили её о скором прибытии Девятого Вонголы по случаю всеобщего собрания, о котором Элен сообщила отцу перед своим отъездом. Селеста непонимающе похлопала глазами, на что офицеры рассказали ей о полном отсутствии кого-либо с званием повыше, чем у нее. К тому же, все знали, что она не обычная ученица капитана Скуало, раз ей разрешено присутствовать на собраниях. Девушка кивнула, пытаясь сохранять спокойствие, и закрыла дверь. Паника. Вонгола уехала на свои задания, так же, как и Вария, и, по-сути, сейчас в особняке была только она и... — Боже, он меня убьет, — шатенка скатилась по двери на пол, закрыв лицо руками. В районе груди все сжалось. Страх, злость, волнение, сердце бешено колотилось, рубашка и галстук, казалось, давят горло, перекрывая доступ к кислороду. Шатенка только сейчас осознала, что не переоделась, вернувшись с утреннего собрания и, взглянув на время, удивилась еще сильнее — она провела за разбором документов уже восемь часов, снова забыла поесть, потому как заботливый Луссурия уехал на задание и никто её не звал ни на завтрак, ни на обед. Бешеный денек, нескончаемое количество работы. Сэл тяжело вздохнула, осмотрев стопку неразобранных документов и поняла, почему Занзас всегда работает с наполненным стаканом виски. Но больше её напрягало другое, с чем дурацкие бумажки не могли сравниться — ей нужно спуститься к боссу. К боссу, которого она назвала уродом в момент их последней встречи неделю назад, от которого получила такую пощечину, что разбитые о зубы губы и щека все еще иногда кровоточили. К боссу, который уже три дня не выходит из своей мастерской, в которую никто и никогда не заходил, кроме него одного, а первая и последняя попытка Скуало потревожить Занзаса закончилась простреленной дверью. Мечник даже открыть её не успел. Мурашки пробежались по разгоряченному телу Селесты. Он сохранил ей жизнь после её выходки, но сейчас она, в очередной раз, пойдет на самоубийство. Чертовы офицеры знали, что девчонка не станет сама встречать Девятого Вонголу. Знали, что их убьют, сунься они в логово зверя, поэтому решили все спихнуть на сестру принца. Гениально. Элен, знающая, что это произойдет, специально позвонила отцу, не предупредив никого — нужно было заставить их встретиться. Возможно, когда брюнетка вернется, вместо подруги у нее будет урна с её пеплом, но рискнуть стоило. Хотя бы для того, чтобы она извинилась и перестала вздрагивать каждый раз, когда слышит его имя. Девушка просидела на полу еще некоторое время, зарываясь пальцами в волосы и осознавая всю плачевность своего положения. Она посматривала на время, бесщадно приближающее приезд Девятого, а значит и её встречу с Занзасом. Селеста тяжело вздохнула, расстегнув последние пуговицы рубашки и сняв галстук. Жарко. Страшно. Мучительное ожидание ужасного разговора. Либо её убьют, потому что она не успеет увернуться от пули, либо снова ударят, и на этот раз Луссурия её не прикроет. В горле пересохло. Из-за запрокинутой назад головы затекла шея, отдающая ноющей болью. Девушка прикрыла глаза, до красна растирая кожу вспотевшими ладошками. Она нервничала, не верила в происходящее, недовольно хныкала, представляя полный ярости взгляд босса и кусала ногти, но выбора не было. Совершенно никакого. Селеста ударила кулаком по полу и встала с него, направляясь в душ, не замечая документы под ногами. Она осматривала себя в зеркале, застегивая форменные брюки, зауженные к низу, и заправляя в них белую футболку на несколько размеров больше нужного, позаимствованную у брата. Девушка поправила завившееся от влаги волосы и, в последний раз взглянув на свое отражение, вышла из комнаты, сжав кулаки. Ещё никогда спуск с лестницы не давался ей так тяжело. Она постоянно останавливалась, вглядывалась в свои бежевые кроссовки, в цвет полосок на ее брюках, осматривала деревянные перила, стучала по ним ногтями, отгоняя мысли о возможной смерти. Хотелось просто провалиться сквозь землю. Второй этаж. Коридор, ведущий к кабинету босса. Свет выключен. Темно, тихо, страшно. Селеста прислушалась и осознала, что во всем замке никто не издаёт ни звука. Офицеры находились на -1 этаже, их гул был не слышен, повара и медики общались между собой в конце коридора на первом этаже. Ни звука. Ни кричащего Скуало, ни смеха Бельфегора, ни знакомых, уже родных голосов. Пустой замок. Даже Ламбо и Ипин не было слышно — их успешно выгнали из особняка в какой-то гостевой домик под присмотр Реборна. Девушка положила руку на перила. Шорох кожи о лакированное дерево раздался на все пространство. Нога оторвалась от пола и встала на ступеньку ниже. Слабый скрип дерева, кожаных кроссовок — звуки громким эхом отдавали от стен, от предметов. Страшно. Селеста тяжело вздохнула и, взяв себя в руки, быстро сбежала с лестницы, очутившись в холле. Резиновая подошва кроссовок неприятно скрипела, отрываясь от идеально гладкого кафельного пола, в полной тишине девушке стало неловко. Неуютно. Она подошла к лестнице, ведущей вниз. Она уже была не деревянная — мраморная, жуткая. -1 этаж. Голоса офицеров отчетливо слышны, они смеются, что-то обсуждают. Лестница идёт дальше. Вниз. В бездну. Она была намного длиннее обычной, или, Селесте просто так казалось. -2 этаж. Темный коридор, ведущий к непривычной металлической двери. Девушка медленно шла по бордовому ковру, почти на цыпочках. Сердце бешено колотилось, и кроме его стука она не слышала совершенно ничего. Чертова металлическая дверь. Темно-серая, с серебряными узорами. Селеста стояла, казалось, целую вечность, сжимая кулаки, тяжело дыша и прикусывая не зажившую губу, слушая бешенный стук своего сердца. Голова начинала болеть от давящей тишины и чертового волнения. Она назвала его уродом. Он ударил ее. И сделал бы это ещё раз. Возможно, не один, не вмешайся Луссурия. От страха ее затрясло — зубы застучали, она обняла себя, тихо ходила из стороны в сторону, пытаясь успокоиться, ведь больше тянуть нельзя — она не знала, когда именно приедет Девятый. Девушка приподняла кулачок к двери, собираясь постучать, но тут же одернула руку, больно закусив губу. Хотелось разрыдаться. Одна пуля и ее жизнь оборвётся. Она снова сжала пальцы и осторожно коснулась металла. Едва заметный шорох показался ей весомым ударом, точкой невозврата. Она сглотнула ком, застывший в горле, и постучала. Казалось, так сильно, что слышал весь особняк. Никакой реакции. Ни слов, ни выстрела. Селеста положила руку на массивную ручку и надавила на неё. Дверь поддалась и с мучительно громким скрипом, на самом деле — почти неслышным, открылась. Все. Теперь уже точно нельзя повернуть назад. Девушка почти уверенно потянула ее на себя. Яркий свет больно ударил по глазам после долго нахождения в темном коридоре. Она, практически вслепую, вошла внутрь и осторожно закрыла дверь за собой, жмурясь, стараясь как можно быстрее привыкнуть к свету. Она все ещё была жива и не слышала, чтобы кто-то снимал пистолет с предохранителя или хоть как-то шевелился. Селеста открыла глаза и увидела огромное пространство, заполненное разными стендами с какими-то зарисовками, шкафами, стеллажами; множество винтовок, пистолетов и другого оружия — что-то весело на стенах, что-то валялось, как бесполезный мусор — полуразобранное, поношенное. На спинке кресла, стоящего у верстака, висел знакомый пиджак, на столе стояла бутылка виски, лежало много разных инструментов и разобранный пистолет с красным «Х». Второй лежал рядом, целый и невредимый, блестящий от света ярких ламп, словно отполированный. Занзаса не было в мастерской. Рядом, на небольшом столике, находилось несколько пустых тарелок. Девушка оглядела помещение с нового ракурса, и, наконец, заметила две красивых двери, находящихся в двух метрах от неё. Тишина. Слабые шорохи. Он там. Селеста развернулась к огромному стеллажу, заполненному разными инструментами, частями оружия, странными палками, коробочками с патронами. На уровне её глаз лежал старый, будто обгоревший пистолет — металлический красный «Х» был покрыт сажей. Рядом, облокотившись на стеллаж, стояла крупнокалиберная снайперская винтовка — похожую девушка видела в комнате подруги, но эта выглядела так, будто прошла две войны. Селеста обхватила ствол оружия и потянула на себя, удивляясь, насколько оно тяжелое. Девушка заворожено осматривала мелкие царапины на потемневшем, когда-то серебристом металле и даже не заметила звук открывающейся двери, ведущей из ванной. Занзас вышел в мастерскую и специально хлопнул дверью, в тот момент, как шатенка осторожно держала винтовку. — Что ты здесь делаешь? — прохрипел он, подходя к верстаку. Его голос слегка сел из-за трехдневного молчания. Селеста развернулась лицом к владельцу комнаты и, поставив оружие на место, отошла к его креслу. Мужчина лениво вытирал полотенцем голову, мокрые волосы небрежно падали на его лицо. Капельки аппетитно стекали по обнаженному мокрому торсу. Не контролируя себя, девушка проводила их взглядом до самых брюк, проигнорировав вопрос босса. Она даже не заметила, как Занзас, преодолев расстояние, очутился запредельно близко, наклонившись к ее ушку. — Мусор, тебе не понятен вопрос? Горячее дыхание обожгло кожу, заставив вздрогнуть, хриплый голос, через который слышалась усмешка, заставил поднять взгляд с пряжки ремня на лицо его хозяина. Они очень близко находились друг к другу, поэтому было легко заметить, как губы мужчины тронула едва заметная улыбка. — Б-босс, — шепнула девушка, затаив дыхание, смотря в его вишневые очи. Она приоткрыла рот, пытаясь продолжить, но не могла — его глаза завораживали ее. Мокрая длинная челка небрежно лежала на его лице, шрам на щеке слегка дрогнул. Почему именно сейчас она осознала, насколько он красив? — Босс? — с наигранным удивлением усмехнулся Занзас, чуть сильнее наклонившись к ее лицу, — Уже не урод? Уже не по имени? Его взгляд изменился буквально за секунду. Сэл увидела вспыхнувшую ярость, почувствовала, как от его обнаженной груди исходит убийственная аура. Она сильно закусила губу, представляя, что с ней сейчас сделают — она слишком сильно провинилась перед ним. Никто из хранителей за двенадцать лет не накосячил столько раз, сколько она умудрилась за два месяца. Он видит страх в ее взгляде. Видит, как она перестаёт двигаться. Видит, что с ней делает его присутствие. Он наклонился сильнее, выставив руку вперёд и оперевшись на подлокотник кресла за ее спиной. Отходить было некуда — Селеста пыталась наклониться назад, но чувствовала, что еще чуть-чуть — и она упадет. Занзас, ухмыляясь, не меняя взгляд, буквально навис над ней, обхватив второй рукой ее тонкую шейку, слегка сжимая. — Какого хрена ты приперлась, мусор? — он рычал ей почти в губы, забавляясь ее дрожащим телом, чувствуя вибрации через свои пальцы. — Все на заданиях, — шепнула девушка, — Скоро приедет твой отец. Занзас нахмурился. Селеста почувствовала, что вот вот упадёт и опёрлась руками о подлокотник, но для ещё двух рук он оказался слишком коротким — она случайно коснулась кисти Занзаса, от чего тот вздрогнул. Непривычно. Неожиданно. Ее маленькая ладошка даже не закрывала его массивный кулак. Девушка быстро одернула руку, но босс Варии ещё несколько секунд смотрел на свою кисть, после чего перевёл взгляд на испуганное лицо Селесты. Как же сильно она его бесила. Мелкая дрянь даже здесь не оставляла его в покое. Он всматривался в ее изумрудные глаза и вдруг увидел оранжевый отблеск. Вокруг зрачков на мгновение появилось яркое огненное кольцо, растворившееся в радужке, промчавшись, как волна, от центра к краям. Пальцы на её шее неприятно кольнуло. — Пошла вон отсюда, — он выпрямился и отошёл от девушки, продолжив вытирать волосы полотенцем, висевшем на шее. Его ярость будто угасала. Селеста судорожно подпрыгнула и быстрым шагом, почти бегом, направилась к выходу, положив руку на горевшую шею. Её будто обмотали оголенным проводом, подключенным к электричеству. Занзас, не разворачиваясь, запрокинул голову назад, тяжело вздохнув. Чертова девчонка итак не выходила у него из головы, так ещё и имела наглость явиться в его личную мастерскую, трогать его личные вещи, но его злость становилась все меньше с каждой секундой. Мужчина ухмыльнулся — чертово небесное пламя. Он всегда видел его в своих глазах, когда, стоя перед зеркалом полный ярости, пытался успокоиться. Оно плескалось в его глазах, волнами распространяясь от центра к краям, туша пламя ярости, готовое вырваться наружу. Но впервые он заметил подобное у кого-то еще. В чертовой Селесте и вправду спало Небо, потушившее его нахлынувшую ярость, пройдя из её тела к нему через пальцы, которыми он сжимал шею девушки. Он чувствовал его. Чувствовал слабое пламя, разливающееся по его телу, успокаивая. Занзас ухмыльнулся — он будто попробовал её на вкус, и это вызывало огромный интерес. Девятый был очень рад увидеть сына, решившего все-таки встретить отца. Обычно он не выходил из своего кабинета, а в этот раз даже спустился, вернее поднялся, в холл. Старик удивился — в последний раз он видел сына в обычной одежде еще до колыбели. Вместо привычной белой рубашки на нем была надета черная футболка, оголившая руки, покрытые множеством шрамов. Тимотео с грустью оглядел их, вспоминая, пожалуй, самый ужасный период в своей жизни. Мужчина пояснил, что все время проводит в своей мастерской и в привычной для него одежде работать с его экспериментами неудобно. — Что ты хотел обсудить? — Занзас открыл бутылку дорогого алкоголя и разлил напиток в два стакана, протянув один отцу, — Всеобщее собрание — лишь прикрытие, — он упал в кресло, стоящее возле камина в гостинной, закинув ноги на пуфик. — Как быстро ты распознал наш маленький обман, — старик довольно улыбнулся, не сводя глаз с сына, — Я хотел поговорить на счет твоего личного конфликта с Андреа. Но больше всего меня беспокоит твоя сестра и. девочка. — Боже, — Занзас прикрыл глаза, услышав последнее слово отца. В голове снова промелькнул ненавистный образ. — Мукуро был дорог для Елены. Он сбежал из Виндиче, — брюнет повернул голову в сторону Девятого, — Не дай Элен натворить глупостей. — Она сильная. Сама справится. — Сын, ты нужен ей. Больше никто, кроме тебя. Береги её, — мужчина помедлил, взболтнув алкоголь в стакане, желая сказать еще что-то, но сомневаясь. Он опустил голову, не желая видеть презрительный взгляд сына, — И вашу новую девочку. — Она — не моя забота, — Занзас даже не повернулся, не сводя глаз с огня в камине. Он знал, что Тимотео заговорит об этом, — Мне плевать. Старик хотел что-то сказать, но брюнет опередил его: — Если бы этот безмозглый мусор выполнял приказы своего босса — никто бы её не похищал. Я больше не собираюсь вытаскивать её из дерьма, в которое она так охотно лезет. — Она — твой хранитель, заботиться о ней — твоя обязанность, — грустно вздохнул Тимотео, взглянув на сына. — Я не стану признавать её своим хранителем. Она — слабое бесполезное звено. Её только на корм псам использовать, чтобы хоть какая-то польза была. — За последние три дня на всех присланных от твоего имени отчетах, документах и счетах стоит её подпись, — мужчина вздрогнул, — Не такая уж она и бесполезная, как ты утверждаешь, — Девятый ласково улыбнулся, наблюдая за сомнением, появившемся на лице сына, — Расскажи мне, что произошло 4 года назад. Селеста, проходившая мимо гостевой комнаты и случайно услышавшая последнюю фразу босса, вся сжалась. Прекрасно. На корм псам. Он ненавидел её. Она видела это по его глазам, слышала через его голос, когда он говорил о ней. Ярость, ненависть, презрение — он даже не скрывал своих чувств, каждый раз демонстрируя ей их. Все в груди девушки сжалось, в носу сильно защипало. Чертов Занзас нравился ей. Еще с того момента, как накинул на её хрупкие плечи свой пиджак. Как бы она его не ненавидела за жестокость, за его самолюбие, за скотское отношение к родной сестре — её босс нравился ей. Он два раза спас ей жизнь. Он позволял ей жить в его доме и работать на него. Он был чертовски красивым, мать вашу! Покажите хоть одну девушку, которой не понравилась бы его внешность — смуглая кожа, черные, словно смола, волосы, длинная, вечно взъерошенная челка, падающая на глаза, на его алые, завораживающие глаза. Когда он злился, они приобретали бордовый оттенок, словно наливались кровью. Яростью. Пламенем Урагана. Иногда в них проблескивал оранжевый огонек. Его презрительный, полный ненависти, или, наоборот, удивленный, безразличный взгляд заставлял сердце сжиматься. Он смотрел на нее. ОН обратил на нее внимание. Босс Варии. Человек, которого знал весь мафиозный мир, которого презирали, потому что боялись, и уважали по той же причине. Его характер соответствовал внешности — не мог человек с такими глазами, с такими чертами лица быть добрым и милым, как тот же Савада. Он был идеальным. А она была бесполезной, вечно влезающей в проблемы занозой, свалившейся ему на голову. Он никогда не совершал ошибок. Он не знал, что его сестра так привяжется к этому куску мусора, что его отец не останется равнодушным только потому что когда-то держал её на руках. Да что за бред вообще? Почему из-за этого Занзас должен возиться с ней? Но что-то в его злости было не так. Она бесила его не только из-за доставленных проблем, но и из-за секундных покалываний в его сердце. Его бесило, что он не понимает самого себя, что вечно думает о ней — о том, как сильно ненавидит её. Он проклинал себя за то, что сделал это тогда, что представил её альянсу, показал всем своим партнерам. Зачем? Лучше бы просто пристрелил, пользы было бы больше, чем от этого глупого поступка. Теперь она — слабое место Вонголы, источник всех проблем за последние два месяца, но что-то с ней было не так. Что-то, не позволяющее ему не думать о ней. Её изумрудные глаза, её слабое, хрупкое тело, лежащее в его руках, её крепкие объятия, громкий плачь. Он помнил все. Помнил, как она положила горячую ладошку на его плечо, предложив укрыться. Помнил, с каким серьезным лицом она доставала из него чертову пулю, как нежно касалась его тела, как завороженно следила за стекающей по его торсу капелькой воды, с какой ненавистью прожигала его взглядом, несмотря на заполняющие глаза слезы, стремительно краснеющую щеку и тонкую струйку крови, стекающую из уголка губ. Он совершенно не сдерживал силу, а она не сдерживала свой язык. Селеста нахмурилась, поджав губы, от мыслей о боссе. Ей было неприятно осознавать, что её ненавидят, что она доставляет столько проблем и нервотрепок и без того занятым хранителям. Она вспомнила свою трехдневную истерику, когда пробуждалось её пламя, и ей стало очень, о-очень стыдно. Девушка постоянно думала о сидящем под дверью Скуало, что-то рассказывающем ей, пытавшимся поддержать, а она в ответ бросила вазу в дверь. Бессердечно. Как она вообще могла так поступить с человеком, который искренне ее любит? Не лезет со своими чувствами, как Хаято, выражает их поступками, а не словами. Скуало очень нравился ей. Каждый раз она утопала в его объятиях — нежных, дарящих невероятное спокойствие, вызывающих невольную улыбку. Он всегда успокаивал её, стоило лишь прижать её к себе. Он дорожил ей, а она швырнула чертову вазу на его поддержку. В тот же день он уехал на миссию, и уже четыре дня от него нет никаких вестей, но Селеста точно знала, что сегодня он вернется. Она чувствовала это. Девушка достала приготовленный сутки назад торт, оставленный на пропитку, и принялась украшать его. Сегодня у Скуало день рождения. Сегодня приехал Девятый. Сегодня Занзас не убил её, когда она вторглась в его обитель. Самый настоящий праздник.***
Страх снова сковал тело девушки. Она снова приперлась к двери в мастерскую босса, держа в руке поднос с ужином и кусочком торта. Занзас демонстративно проигнорировал приглашение на «день рождения» мечника — Луссурия буквально заставил его сидеть на месте, не слушая недовольные крики, поставив ультиматум, что вся уставшая, только что приехавшая с миссий Вария не будет ужинать, пока тот не наденет забавный праздничный колпак и не задует свечи. Селеста извинилась перед ним, остановив в коридоре. Она долго пыталась связать несколько слов, смахивала накатившие на глаза слезы, пялилась в пол, не смея поднимать голову. Скуало кротко улыбнулся, после чего нежно прижал её к себе. Все было понятно без слов. Он злился на неё всего один раз, когда она впервые нагрубила боссу, но не сейчас. Он все понимал. Три тихих, неуверенных стука. Селеста не хотела, чтобы её ненавидели. Она знала, что, скорее всего, разозлит босса еще сильнее, второй раз за день потревожив его, но просто ждать, пока он успокоится, она не могла. Просто не могла, потому что она такая. Елена уехала рано утром, Луссурия был только рад, что девушка сама отнесет еду боссу. Оставит её под дверью и уйдет. Никто её не отговаривал, никто не крутил пальцем у виска, поэтому она, тяжело вздохнув, открыла дверь. Яркий свет снова ослепил, но она, даже не видя глаз босса, прекрасно почувствовала его взгляд. Страшно. — Издеваешься? — бросил Занзас, вернувшись к работе. Ярость начала закипать в нем, но еще не исчезнувшее пламя её Неба не позволило злости взять верх — оно потушило её, истратив последнюю энергию и полностью растворившись в организме мужчины. Больше не осталось ни капли, и он прекрасно чувствовал это. — Нет, — она сама удивилась своей уверенности, испарившейся в тот же миг, как она приблизилась к верстаку. Девушка осторожно поставила поднос с едой на пустую тумбочку и отошла на пару шагов назад, — Ты отказался от ужина. Мужчина скептически оглядел содержимое тарелок. — Терпеть не могу сладкое. Селеста нервно сглотнула, руки слегка задрожали. — Это все? — Занзас встал с кресла и подошел к стеллажу, чуть не сбив девушку с ног, будто не замечая её присутствия. Он пристально посмотрел на неё, ожидая ответа. Тихое «ой», сказанное секундой раньше, он за ответ не посчитал. — Нет, — девушка замялась, переступая с ноги на ногу, — Я хотела кое-что сказать. — Ну так говори. — Возможно это прозвучит дерзко, но, пожалуйста, не перебивай, — Сэл опустила взгляд в пол, рассматривая носы своих кроссовок, ставших такими интересными сейчас, — Я не стану извиняться за свой поступок. То, что я думала о тебе в тот момент — правда. Ты не дал поддержку собственной сестре, когда она нуждалась в этом больше всего, да ещё и использовал её. Я сказала и прошлое не воротишь. Но ты спасал мне жизнь уже дважды. И я не сказала элементарное «спасибо». Я знаю, что доставила тебе множество проблем, знаю, что ты меня ненавидишь, но. Я искренне благодарна тебе. За всё. — Хм… — единственное, что смог выдавить из себя Занзас. Он хотел бы сказать ей пару ласковых, но не стал. Возможно, из-за мыслей о её решимости, а может и нет. Кто знает. Она всё еще стояла, заламывая пальцы и с огромным интересом разглядывая их, когда он сел за своё рабочее место, — Ты можешь остаться, если хочешь, — без эмоционально произнёс мужчина и принялся за работу. Он не увидел счастливого девичьего лица, не увидел, как она тихо прокралась за стулом и села недалеко от него так, чтобы видеть все детали. Когда Занзас погружался в работу, он переставал замечать всё вокруг и, через некоторое время, забыл, что находится в мастерской не один. Девушка увлечённо наблюдала, как ловкие пальцы босса расправляются с мелкими деталями, как он соединяет эти мелкие детали с более крупными, как ровно держит паяльник. Она видела его лицо таким расслабленным впервые. До этого на его лбу всегда была глубокая морщина из-за нахмуренных бровей. Он выглядел таким красивым. «Вот бы всегда так», — подумалось ей, но она быстро себя одёрнула, вспоминая сцену в коридоре. Улыбка сошла с её лица. Удар был незаслуженным, как она считала, ведь она сказала ему чистую правду, но, с другой стороны, она не имела никакого права так говорить с ним. Подверг сестру опасности, использовал её и потом велел заткнуться. Селеста как никто понимала, что чувствовала Елена в тот момент и почему она не разговаривает со своим братом до сих пор. Но он предложил ей остаться сейчас после всего, что она наговорила. Не прогнал, не ударил. Предложил остаться. Она сияла от радости — может, он не злится на нее так сильно, как ей казалось? Находиться рядом с ним было самым настоящим удовольствием. Ей нравилось следить за его руками, за тем, как нечто непонятное в его ладонях превращается в искусство. — Мне нужна маленькая крестообразная отвертка. Она прямо за тобой, — Занзас протянул руку в её сторону, не сводя взгляд с будущего оружия. «Он что… Попросил помощи?» — Сэл ещё секунду хлопала глазами, а затем развернулась. Она взяла нужный предмет в свою ладонь и положила его в мужскую руку, слегка касаясь кожи. Она оказалась горячей и слегка грубой. По телу девушки прошлась приятная дрожь, хотелось сжать его руку, переплетаясь пальцами, и никогда не отпускать. Что этот чертов босс делал с её чувствами? После этого мужчина не обращал на Селесту никакого внимания ещё около часа. В его голове было совсем пусто, оно и к лучшему. Он не думал об этой назойливой девице, не думал о сестре, о своих хранителях. Его творчество его расслабляло. — Подойди, — Занзас неожиданно прервал молчание, отодвинув свою работу на край верстака и расстелив перед собой крупный лист бумаги. Селеста постаралась оказаться рядом с боссом как можно быстрее, но в итоге споткнулась о собственную ногу, чудом не упав. Занзас усмехнулся. Но не зло, как он делал это всегда. А как-то по-доброму что ли? Ну, или может, ей так показалось. Он взял её руку и потянул на себя, припечатав её ладошку к бумаге и взяв в руки карандаш с линейкой. — Куда ты целилась? — Селеста непонимающе хлопала глазами и молчала, — Ты сказала, что целилась не в коленку, когда подстрелила вонгольский мусор. — В грудь, — уверенно ответила шатенка. Он действительно помнил, что она тогда сказала? Занзаса как током ударило. Он поднял голову и одарил девушку презрительным взглядом, снова нахмурившись. — Ты совсем… — он хотел продолжить, но не стал. Её напуганное лицо, находившееся в нескольких сантиметрах от его, просто не позволило снова сказать что-то грубое в её сторону, — Всегда целься в ноги, чтобы обездвижить противника, если ты не планируешь его убивать, — Селеста хотела ответить, но он прекрасно знал, что она скажет, — Нельзя, — он особенно выделил это слово, — убивать членов собственной семьи. За его смерть ты отвечала бы своей головой. И никто тебя не оправдал бы. Мужчина снова вернулся к её ладони, лежащей на бумаге. Он измерял длину её пальцев, обводил её руку, после чего обмотал средний палец правой руки тонкой ниточкой. Селеста стояла в крайне неудобной позе уже около пяти минут и, не сдержавшись, положила свободную руку на оголенное плечо мужчины. Футболку он снял еще минут сорок назад, забыв о присутствии еще кого-либо в его обители. Занзас вздрогнул, замер на несколько секунд, привыкая к новым ощущениям. Тепло от её ладони прошло, словно ток, по его слегка замерзшему телу. В голове снова возник образ избитой, окровавленной девчонки, лежащей на его руках с его пламенем во лбу, осторожно обводившей шрам на его груди. Он снова вспомнил, почему это произошло. Снова разозлился. — Свободна, — бросил он, сняв ниточку с её пальца и отпустив руку. Девушка отошла от кресла босса и снова села на свое место, чувствуя холод в его голосе. Она боялась, что сделала что-то не так и сейчас её прогонят, чего ей категорически не хотелось. Девушка не шевелилась, положив руки на колени и сжимая их от волнения. Но, спустя пару минут, морщинка на лбу Занзаса разгладилась — он погрузился в работу и снова забыл о присутствии девушки. На этот раз он плавил небольшую плитку какого-то металла с помощью газовой горелки, наблюдая за процессом, словно маленький ребенок — так умиротворенно, спокойно. — Я пойду спать, — Селеста еле стояла на ногах, но нашла в себе силы подойти к сосредоточенному боссу и аккуратно коснуться его плеча. Она сама не знала, сколько времени просидела в его мастерской, наблюдая за его работой, но часы давно преодолели отметку в полночь. Занзас не обратил на неё никакого внимания и осознал произошедшее только когда хлопнула дверь. Он обернулся, сам не зная зачем, будто хотел снова увидеть её. Мужчина вернулся к работе, краем глаза заметив нетронутый ужин и кусочек шоколадного торта. Он не любил сладкое, но рука сама потянулась к десерту.***
Беспорядочные половые связи, алкоголь, сигареты, наркотики, казино. Они стали сопровождающими Элен на следующие две недели. Сестра босса Варии покинула Флоренцию и направилась в Лас-Вегас. Она напивалась, укуривалась, трахалась, выигрывала и снова проигрывала деньги, блевала и все это в одном и том же казино. Затем перебиралась в другое. И там снова по кругу. Задания и убийства её больше не успокаивали. Зато эта разгульная жизнь позволяла ей забыться. Она не помнила, когда в последний раз ела, не помнила, когда видела брата и хранителей. Зато помнила, что за две недели она потратила 36 презервативов, проиграла 320 тысяч евро и выиграла 370 тысяч, выкурила 46 обычных сигарет и 22 самокрутки с марихуаной, выпила 21 бутылку мартини и 14 текилы, снюхала 8 дорожек эфедрона. Таков был её подсчет, когда она решила вернуться домой. Спать в самолетах она ненавидела, но пятнадцатичасовой перелет с двумя пересадками никого не оставит бодрым. Она задремала почти сразу, как самолет из Детройта до Парижа набрал высоту. Гора трупов. Хрипение, шипение, стоны. Запах крови. Выпотрошенная Селеста у ног Элен, удушенный змеями Бельфегор, Скуало, напоровшийся на собственный меч, тела хранителей десятого Вонголы с перерезанными глотками и отрубленная голова Занзаса прямо на коленях его сестры. И посреди этого хаоса знакомы худощавый силуэт, странный смех и вкус шоколада на губах. Мукуро… Она проснулась с шумным вдохом. Один и тот же сон снился ей с того момента, как хранитель тумана Вонголы признался в сотрудничестве с семьёй, которая однажды чуть не лишила её жизни. Ублюдок исчез из своей камеры. Взял и растворился в тумане. Чего еще ждать от лучшего иллюзиониста? «Чертовых извинений и припадания к моим ногам», — пронеслось в голове Елены. Она снова прокручивала страшные кадры её сна в голове, мучая себя, истязая. Девушка приняла сидячее положение и попросила у стюардессы воды. Пока последняя выполняла просьбу, брюнетка оглядела салон. Кроме неё в бизнес классе были только две парочки стариков, выглядевшие счастливыми (явно летели повидать Эйфелеву башню на годовщину), хмурый мужчина средних лет, постоянно печатающий что-то в своем ноутбуке, и спавшая женщина в самом конце салона. Элен тяжело вздохнула, принимая воду из рук стюардессы. Вернувшись домой, она пропустила мимо ушей все вопросы о её местонахождении последние четырнадцать дней, о её самочувствии, да и вообще обо всем. Она ни с кем не хотела говорить. На следующее утро, совсем раннее, когда солнце ещё не показалось над горизонтом, но уже окрасило небо в яркий оранжевый цвет, Елена вышла на прогулку, прихватив с собой сторожевых псов. Пятеро разномастных четвероногих бежали впереди неё, постоянно оглядываясь, проверяя, не отстала ли их хозяйка. Температура воздуха недавно сильно поднялась и согрела флорентийские земли. Снега уже нигде не было, земля была сухой, но холодной. «Точно, как моё сердце», — грустно усмехнулась Елена. Она присела на траву, запрокинув голову, глубоко вдыхая лесной воздух. Один из псов лег около неё так, чтобы она смогла положить свою куру на его мягкое и теплое тело. Пират всегда так делал. Брюнетка потрепала старого друга за холкой, слегка улыбаясь. Девушка прислонилась к дереву за её спиной и, вслушиваясь в тишину, задремала. Четвероногие крутились около неё, готовые разбудить хозяйку громким лаем при приближении опасности. Элен проснулась и поняла, что лежит на чьем-то плече. Она уловила знакомый запах, тихое дыхание и тепло. Приятное такое. Как тогда под одеялом с… Неважно. Она не подала никаких признаков пробуждения, но знала, что он заметил. — Земля холодная. Ты можешь простудиться, — знакомый приятный мелодичный голос. — Ты тоже, — бросила Елена, поднимая голову. Она перевела взгляд на сидящего рядом с ней Бельфегора, — Зачем пришел? Я тебя не звала. — Он мог тебя убить, — Бел пропустил мимо ушей всё сказанное девушкой. Он развернулся к ней, впиваясь взглядом в её безразличное лицо. Елена, не видя его глаз, почувствовала этот взгляд на себе. — Мне всё равно. — Я лишь выполнял приказ, черт тебя дери, — буквально выплюнул парень, злясь на её скотское, как он считал, отношение к себе. — Ты мог рассказать. Ты должен был рассказать, — её голос был всё таким же апатичным, а выражение лица не менялось. — Чтобы босс мне голову оторвал? Когда до тебя уже дойдет, что не все здесь имеют мягкую подушку под задницей и за любой проступок могут получить шар пламени в свою сторону? — эмоции Бела хлестали через край. Он ударил кулаком по земле, но Элен даже не дёрнулась. Он выдохнул, - Мне не всё равно, — хранитель Урагана встал и, положив руки в карманы брюк, двинулся в сторону особняка. Останься он еще на несколько минут и девушке пришлось бы объяснять причину своих слёз. Она не истерила, не кричала, не кусала губы, не впивалась в кожу головы пальцами. Она тихо плакала, не смахивая слёзы. Она не хотела никому доверять, не хотела любить. Но этот Бельфегор… Он сказал, что ему не всё равно так искренне, что захотелось ему поверить. Она даст ему шанс. Всего один. Больше не будет. Но не сейчас. Сейчас она хочет побыть одна. Заботиться о себе, ухаживать за собой. Просто для себя. Чтобы полюбить себя. Это всё, чего она сейчас желала. Чуть позже Элен появилась за совместным завтраком. Она не произнесла ни слова, так же, как и другие. Они перестали спрашивать, пытаться заговорить. Они тихо радовались, что она снова с ними.***
Елена остановилась на заправке и, взяв себе стаканчик кофе, села в припаркованную машину. Она проверила магазин своего пистолета и наличие коробочки, прикреплённой к ремню брюк металлической цепочкой. Брюнетка сделала пару глотков, наслаждаясь тёплым напитком и осматривая местность через лобовое стекло. Не сказать, что кофе из автомата был вкусным, но сравнивать его с домашним, заботливо приготовленным Луссурией, было бы нечестно. Элен закрыла глаза, наслаждаясь разливающимся теплом от нахлынувших воспоминаний о родном доме, о добрых вечерних посиделках в гостиной с подружками, о нежных объятиях брата, с которым она так и не разговаривала уже на протяжении месяца. Неделю назад она вернулась домой. Месяц назад раскрылся обман ублюдка из Кокуе Ленда. Чертов Мукуро сбежал еще три недели назад, но никто, даже самые лучшие специалисты не могли найти его — он слишком хорошо замел следы. Или ему просто помогли. Повеяло грустью и яростью, но девушка быстро отмела от себя дурные мысли. Все обязательно будет хорошо. Нужно лишь время. Нужно разобраться с Масстерони. Почти все штаб-квартиры австралийских уродов были уничтожены благодаря сведениям Занзаса и силам альянса. Итальянская мафия имела колоссальное преимущество по сравнению с Андреа и готовилась к ответному удару, в котором Вонгола отказалась принимать какое-либо участие — на ней лежал самый крупный район, в котором располагались штабы, можно сказать — эпицентр. Брюнетка достала куртку с заднего сидения машины и надела ее поверх белой рубашки, застегнув на все пуговки. Даже Элен надевала форму на задания. Это было негласное правило, закон, установленный ее братом, который она беспрекословно чтила. Девушка выбросила пустой стаканчик в урну и вышла на еле заметную тропинку, находящуюся прямо за зданием заправки и ведущую в лес, к бункеру жалких вражеских псов. На тропинке были видны свежие следы, что не могло не радовать. Кольцо девушки засияло пламенем небесного цвета, более теплого оттенка, чем у Скуало, слегка отливая оранжевым блеском, напоминая, почему вообще её украшение работает так, как у всех. Занзас вложил частичку своего пламени, когда создал кольцо для сестры — по-другому оно не имело бы никакого смысла. Девушка ухмыльнулась, осознав, что сейчас её босс узнает, чем она занимается — Элен буквально выкрала папку о данных местонахождения одного из штабов Масстерони, пока мужчины не было в кабинете — Занзас категорически запретил сестре соваться в это дерьмо. Он уже три недели проводил в своей мастерской и всего пару дней назад начал появляться на утренних совещаниях и завтраках, скептически перепроверяя отчеты о миссиях и счетах, которые Селеста и Элен уже давно закрыли и отправили Девятому. Почему-то только спустя три недели его начали грызть сомнения на счет профессионализма сестры Бельфегора, и плевать, что во время двухнедельного отсутствия Елены вся бумажная работа упала на её хрупкие плечи. Синяки под глазами, за которые Сэл получила огромный выговор от подруги, говорили сами за себя, но босса Варии это не волновало. Из коробочки девушки появилась крупная костка, окруженная светло-голубым пламенем. Млекопитающее радостно кружило вокруг хозяйки, ластилось под её нежные руки и счастливо пищало, совершенно забыв о своей миссии. — Ну же, Джейн, — Елена нежно обхватила морду животного, заставляя успокоиться, — Сначала нам нужно закончить дело. Брюнетка прострелила замок на ржавой двери, замаскированной под вход в бункер военных времен и, пропустив помощницу вперед, вошла следом, ехидно улыбаясь. Ей даже не придется морать руки, а это не могло не радовать. Складывалось ощущение, что Масстерони планировал давить Италию не силой, а количеством — хранители не раз упоминали, что с таким сбродом солдат, прятавшимся в своих штабах, справился бы даже ребенок — парни всегда возвращались без единой царапинки и уставали исключительно от выматывающей долгой дороги. Вся страна была разделена на крупные секторы, и за зачистку каждого отвечала определенная семья. Ездить или летать на огромные расстояния каждый день было весьма тяжело, но за три недели, с момента как началась зачистка, вся Италия и некоторые соседние страны, работавшие в союзе, были полностью очищены от вражеского мусора. Оставались лишь мелкие штабы, не имеющие практически никакого смысла, переполненные солдатами-новичками. Их было даже жалко в какой-то степени. — Я запретил тебе участвовать в этом, — хриплый голос брата раздался, словно выстрел, за спиной брюнетки, когда она вошла в холл, расстегивая надоевшую за день куртку. Она не хотела отвечать, все еще держа обиду на мужчину, но её окаменевшее сердце дало новую трещину, стоило ему лишь коснуться её. Мужская рука некрепко сжала её плечо, так заботливо и. нежно? — Мне надоели задания низшего ранга, — Елена развернулась к стоящему вплотную Занзасу и столкнулась с его взглядом. Он был несвойственно добрым и, казалось, сожалеющим. Девушка не разговаривала с ним уже месяц, и сейчас он не надеялся услышать ответ, поэтому был слегка удивлен и в то же время рад, — Разреши Селесте ездить на них. Ей нужна практика. — Ты игнорировала меня целый месяц, а сейчас говоришь об этом мусоре? — Занзас, — Элен положила руку на кисть брата, все еще сжимающего её плечо, переживая, что она снова уйдет, — Я думаю о семье и её благополучии. Это — на первом месте, — брюнетка сама не знала, с какой целью это сказала: чтобы напомнить брату об его поступке или потому что она правда так считает. — Не хочешь выпить? — мужчина проигнорировал слова девушки. — Хочу, — Элен отошла от брата, осторожно убрав его руку со своего плеча, — Поедем в наш клуб. — Через 10 минут на улице, — привычным приказным тоном бросил Занзас, спускаясь в мастерскую. Он не различал, когда говорит с сестрой, а когда — с подчиненными, но девушка не обижалась. Она знала, что он босс, и это характеризовало его во всех отраслях — в работе, в семье, в постели.***
Елена устало плелась по коридору, натыкаясь на предметы, слегка шатаясь и сжимая в руке полупустую бутылку мартини. С братом они разминулись еще минут 15 назад, когда вернулись домой — пьяные, отдохнувшие, обсудившие все волновавшие их вопросы. В их любимом клубе, находившемся в самом центре Флоренции, их знали и даже любили — каждый раз они тратили огромные суммы денег на алкоголь, на чаевые официантам и танцорам, и никогда не дебоширили. Занзас и Елена умели пить, в отличии от всей остальной Варии, поэтому охрана, как и весь персонал клуба, облегченно вздыхали, не увидев хвост из хранителей, плетущийся за боссом и его сестрой. Они были персонами №1, самыми важными гостями, получавшими самое лучшее обслуживание, поэтому всегда возвращались домой в хорошем настроении. Но в этот раз на брюнетку снова нахлынула грусть. В субботнюю ночь, точнее, уже утро, весь особняк сладко спал, но девушке было просто необходимо прижаться к чьей-нибудь груди и высказаться на счет всего произошедшего дерьма. Минутная слабость под действием алкоголя. — Сэл! — Елена толкнула знакомую дверь и зашла внутрь, споткнувшись о что-то валяющееся прямо на пороге, — Сэл, ты спишь? Со стороны кровати послышался шорох и недовольное мычание. Элен тяжело вздохнула и, закрыв дверь на замок, устало упала на мягкую постель, сделав глоток жгучего алкоголя. — Сэл, я тебя так люблю, — дрожащим голосом начала девушка, бросив бутылку на пол и устраиваясь поудобнее рядом с подругой, — Ты ведь не против, если я тут немножко полежу? Знаешь, столько всего навалилось, я бы. — она прижалось спиной к подозрительно горячему телу и, нащупав мягкую ладонь, положила её себе на талию. Селеста крепко обняла подругу, выполняя её своеобразную просьбу, — Ты представляешь, чертов ублюдок испарился! Ни одного следа! Как он мог. Несмотря на наши отношения, нашу невидимую связь. Элен громко всхлипнула, прижимаясь к подруге еще сильнее, развернувшись к ней лицом и положив свою голову на её, обняв за шею. Она выплескивала все нахлынувшие эмоции, зарываясь пальцами в волосы на её макушке, наслаждаясь теплыми объятиями, удивительно крепкими руками, нежно поглаживающими её спину, сладким запахом шоколада и дынного геля для душа. Девушка невольно рассмеялась, сквозь слезы — волосы подруги бесщадно щекотали её шею, но она не сказала ни слова, лишь тихо ухмыльнувшись на внезапный смех Елены. Девушка еще долго о чем-то говорила, постоянно путаясь в словах, отходя от темы, мгновенно меняя её, обсуждая то характер её брата, то новую кофточку Луссурии, пообещала обязательно съездить с Селестой в город на огромный шопинг, чтобы потратить все деньги их братьев, повеселиться от души, но лишь тогда, когда закончится этот кошмар. Елена тяжело вздохнула, потрепав подругу по макушке, не отпуская из своих крепких объятий, найдя новую тему для монолога — она принялась обсуждать её мягкие, шелковистые волосы, удивляясь, что они в таком идеальном состоянии, ведь совсем недавно она красила их непонятной краской и сильно сожгла, похвалила подругу за такой тщательный уход, что за два месяца ей удалось восстановить свою шевелюру, долго говорила еще о чем-то, после чего опустила руки на спину подруги и громко вскрикнула: — Ты подстриглась?! Сэл, меня не было всего сутки! Девушка только сейчас осознала, что волосы её подруги заканчивались на уровне шеи, и следующие долгие пол часа читала нотации по поводу такого глупого поступка, злясь на абсолютное молчание подруги, иногда пихая её в бок, чтобы убедиться, что она не уснула. Элен вскочила с кровати, подняла бутылку с оставшимся алкоголем и под светом луны, проникающим через плохо закрытые шторы, принялась расхаживать по комнате, снова говоря то про Мукуро, проклиная его имя, то про вражескую семью, пиная от злости предметы, попадающиеся ей под ноги, то про Бельфегора, который, безусловно, нравился ей, но он был в сговоре с её братом! Брюнетка устало села у кровати и снова заплакала, но не надолго. Уведомив подругу о том, что их братья — козлы, но несмотря на все они их очень любят, Элен залезла под одеяло и, вновь прижавшись к горячему телу, сладко засопела, бормоча что-то себе под нос, недовольно хмурясь и угрожая кого-то убить. Теплая рука нежно убрала волосы, лезущие в рот, с её милого лица, и получше накрыла её одеялом, отворачиваясь на другую сторону кровати, но Елена недовольно буркнула, что хочет объятий и, не разворачиваясь, потянула подругу за локоть на себя, снова проваливаясь в сон. — Как скажешь, — шепнул нежный голос прямо над ушком, заставив девушку улыбнуться. В голове промелькнула мысль, что уж больно он не похож на голос Селесты, но брюнетка не успела это осознать. Бельфегор по-хозяйски прижал девушку к себе, обнимая за талию, и уткнулся носом в её мягкие волосы, с наслаждением вдыхая их аромат, улыбаясь щекочущему нос и шею чувству. Она была так близко, такая красивая, милая, горячая и сладкая, несмотря на разивший запах алкоголя и одеколона их босса. Бел не позволял себе ничего больше обычных объятий, улыбаясь просто тому, что она рядом с ним, что он может прижимать её к себе, что он слышал её голос дольше пяти минут первый раз за месяц. Элен снова недовольно поморщилась и что-то шепнула, обняв руку парня и прижав её к своей груди, словно мягкую игрушку. Принц улыбнулся, слушая её сладкое сопение, не обращая внимание на абсолютно неудобное положение и давно затекшую руку. Заснул он еще не скоро, взбудораженный нахлынувшими чувствами. Она сказала, что он нравится ей. Эта фраза, брошенная так нелепо, словно она повторяла её уже несколько раз, не покидала голову парня, каждый раз мелькая и вызывая теплые чувства. Он радовался, как ребенок — черт возьми, его чувства были взаимны! У его сестры и девушки, к которой он испытывал симпатию, дружеские отношения! Что еще нужно парню, чтобы почувствовать себя счастливым? Он улыбался, прижимая девушку к себе все сильнее, понимая, что следующий раз наступит не скоро — он не хотел лезть со своими чувствами и все портить. Он знал, что ей нужно время, чтобы остыть, чтобы быть готовой к новым отношениям, чтобы заново научиться доверять людям. Просто чертово время. Он был готов прождать хоть вечность, лишь бы она не оттолкнула его. — Вот чёрт, — недовольно вздохнула брюнетка, массируя виски, — Какого хрена я здесь делаю? Девушка пихнула сладко спящего парня, желая получить ответ на свой вопрос. В голове смутно мелькали воспоминания. — Ох, мин кэра, ты пол ночи не давала спать принцу, — довольно шикнув протянул Бел, на что получил осуждающий взгляд, — Ты перепутала мою комнату с комнатой моей сестренки, — Элен закрыла лицо руками, тихо выругавшись, представляя, что она могла наговорить под действием алкоголя, думая, что находится в комнате подруги, — Не волнуйся. Ты просто легла спать и попросила обнять тебя. «Слава богу…», — брюнетка тяжело вздохнула и, извинившись, вышла в коридор, где наткнулась на орущего Скуало, мчавшегося за кем-то из Вонголы, — »… что Занзас в мастерской, и это чудо природы все еще живо, а особняк не разрушен».