Я не оставлю тебя.

      — Ты ведь пообещал, что это останется между нами, — Елена сжала вилку, процедив сквозь зубы ругательства, уничтожая замершего Бельфегора взглядом.       Парень ничего не ответил. Хранители переглядывалась между собой, не шевелясь, чувствуя сильнейшее напряжение в воздухе. Казалось, пространство вокруг Элен скоро начнёт искриться, а сама девушка всполохнет от переполняющей её ярости. Сэл и Луссурия смотрели на парня с великим осуждением и полным непониманием, на что тот незаметно улыбнулся. Скуало просто спросил сестру босса о ее состоянии, на секунду переведя взгляд на ее предплечье, но этого хватило, чтобы девушка все поняла. Несколько дней она не выходила из своей комнаты, пускала к себе только Луссурию и отказывалась от еды. Естественно, у всех возникли вопросы.       — Это я рассказал Ску-куну, — Луссурия виновато опустил голову, ковыряясь вилкой в тарелке.       — Вот только не надо его прикрывать, — Элен всклочила с места, бросив столовый прибор на стол, — И вообще, я просила вас обоих молчать об этом!       — Ты серьезно думаешь, что мы поверили бы в легенду о гриппе? — Сэл тяжело вздохнула, посмотрев на слегка удивленную подругу. Она впервые за четыре месяца говорила таким серьёзным тоном, — Ты кричала на весь спальный этаж, и днём и ночью, мы в гостиной на диванчиках спали. Какой нахер грипп?       Эл была шокирована и серьёзностью Селесты, и новостью, которую она ей преподнесла. Девушка села на место, хмурясь и смотря в тарелку, пытаясь вспомнить, что с ней вообще происходило в последние три дня. Она помнила, как Луссурия клал прохладное полотенце на ее голову, как поил каким-то сиропом, как уговаривал ее поесть, когда она приходила в себя на пару часов. Но он ни разу не рассказал ей о том, что происходило, пока она «спала», боясь поднимать эту тему, не желая, чтобы она переживала об этом. В ее-то состоянии только этого бы, блин, и не хватало. За все три дня девушка бодрствовала от силы 10 часов — остальное время она находилась без сознания из-за невыносимой боли, из-за лихорадки, сквозь сон громко выкрикивала знакомые всем имена, угрозы и стонала от боли. Конечно, она не знала об этом, а у хранителей возникло множество вопросов. Как на зло, вся Вария именно в эти три дня находилась в особняке из-за отсутствия заданий. Все планировали насладиться подвернувшимся выходными, отоспаться, уделить время тренировкам или своим хобби, но ломка Елены разрушила все их планы: в первый день ни у кого банально не было сил на какие-либо развлечения из-за бессонной ночи, во второй день хранители больше напоминали овощей с больными мышцами, чем профессиональных убийц — спать в гостиной на неудобных диванах, ещё и под храп Скуало и Леви, тоже такое себе удовольствие, но только в этой части дома крики Элен были не слышны. Гостевые комнаты в восточном, самом спокойном крыле запретил занимать Занзас, аргументируя своё решение тем, что хранители уж больно изнежились, а сам, довольный, перебрался в спальню, смежную со своей мастерской. Первые несколько беспокойных часов все верили в легенду про обычный грипп, про какие-то осложнения, но, после первой ночи, появились и первые сомнения. Бельфегор рассказал сестре не все — он озвучил лишь информацию о лихорадке и похмелье после ночной гулянки. Потом появилась легенда про грипп, но в неё быстро перестали верить.       Элен опустила голову, чувствуя себя виноватой. Она хотела расспросить подругу о произошедшем, но понимала, что, скорее всего, это расстроит её ещё больше. Она молча доела свой ужин и вышла из столовой. Было стыдно. Неловко. Она сама показала свою слабость всей семье, образ сильной и бесчувственной девушки-киллера рухнул, как карточный домик. На беспокойство своих друзей она ответила агрессией. Ей не нравилось, что ее жалеют, в этой ситуации она не хотела получать никакой поддержки, потому что собственноручно сотворила то, что привело к таким последствиям. А теперь ее голову ещё и давили мысли о доставленных всей Варии неудобствах, но никто не винил ее за это и, уж тем более, не осуждал. Все всё понимали.       Элен заперлась в своей комнате до следующего утра, наконец навела порядок. Занятие уборкой позволило ей погрузиться в свои мысли и осознать произошедшее за последние. сколько вообще прошло времени? Элен взглянула на экран телефона и поняла, что даже не помнит, какого числа ездила на последнее задание, по которому, кстати, так и не сделала отчёт. Девушка посчитала это отличным поводом занять себя и уселась за письменный стол, но на белоснежном листе так и не написала ни слова. Сколько всего она пропустила за последние три дня, да что там, за последние полтора месяца? Ей натерпелось спуститься в гостиную и открыть бутылочку вина вместе с подружками, но на столе лежала куча работы, с которой нужно было разобраться, да и Сэл, скорее всего, опять тренируется с капитаном, потому что его криков уж очень давно не было слышно. Элен облегченно вздохнула: нужно разобраться с заброшенными делами и возвращаться к прежнему ритму жизни.       Элен с головой ушла в работу, блокируя собственные мысли обо всем происходящем, но они сочились через всевозможные щели. Девушку интересовало абсолютно все, вплоть до новых кофточек Луссурии, которые он, в этот раз, покупал либо один, либо с Сэл, но главное, что без неё. Это расстраивало. Сердце невольно сжималось — из-за одного ублюдка она пропустила столько всего, проводя все время на заданиях. Конечно, это плюс — она значительно разгрузила навалившиеся миссии, но платить за это такую цену — немыслимо. Элен стучала ручкой по поверхности стола, снова погрузившись в себя и бездумно читая документ, не замечая ни помарки, ни ошибки, ни существенные недочёты. Ей было не до этого, но она старалась изо всех сил, желая поскорее избавить свои плечи от этого груза. Получалось, конечно не очень.       Кроткий стук в дверь заставил девушку выйти из прострации и обратить внимание на окружающий мир — ручка давно лежала на полу, документы — вверх ногами, а ногти беспорядочно тарабанили по лакированному деревянному столу. Элен взглянула на свое отражение в небольшом зеркальце, поправив волосы, протерев уставшее лицо руками. Видок у нее к одиннадцати вечера был не очень — измотанная, загруженная. За три дня «болезни» она сильно похудела — брюки еле держались на тонкой талии, на ремне не хватало отверстий, чтобы стянуть одежду до комфортного прилегания, щеки впали, острые скулы смотрелись немного жутко, вдобавок к синякам под глазами. Девушка подошла к двери, щелкнула замком и надавила на ручку. Человеком, нарушившим её сладостный покой и раздумья, вернее, упорную работу, являлся принц-потрошитель. В голове мелькнуло воспоминание — она просыпалась и сквозь пелену в глазах видела его смазливое личико и белоснежную улыбку. Такую же он воспроизвел и сейчас, стоя на пороге комнаты Элен, сжимая за спиной букетик полевых цветов, заботливо сорванных с клумб Луссурии на заднем дворике особняка — там все равно почти никто не бывает, но мамочка Варии решил создать красоту и там, под окнами медпункта и кухни. Элен изогнула бровь, не понимая, что королевская задница забыла на пороге её скромных покоев, но не желая задавать вопрос — в горле давно пересохло из-за длительного молчания, да и желания особого не было. Как и видеть его сейчас перед собой — такого счастливого, довольного, беззаботного, не заваленного кучей дел и мыслей. Бел резко взмахнул рукой, сжимающей забавный букетик, и протянул цветочки девушке. Елена приоткрыла губы, тяжело вздохнув и уставившись на. подарок. А вот принц был очень собой доволен.       — Главное — это внимание. Не слова, а поступки, — Сэл кусала кончик ручки, качаясь на стуле и, задумчиво улыбаясь, уставившись в потолок, — Прогулки, свидания, цветы. Но не сейчас, Бел, — девушка обернулась на сидевшего на диванчике брата, — Не торопи, блин события, оставь Эл в покое, ей и без тебя тяжело, — Бел шикнул, направляясь к выходу из кабинета босса, — и вообще — не мешай мне работать, чертов волосатик! — как же ей хотелось бросить стакан ему в спину. Стоп, что?       Парень наблюдал за удивленно поднимающимися бровями Елены, осознающей, откуда он взял эти цветочки, за её попытками что-то сказать, как-то отреагировать, и все это лишь умиляло его. Девушка взмахнула рукой, не находя никаких слов, которыми можно было бы описать это безобразие, и снова тяжело вздохнула, не сводя глаз с букетика. Цветы были словно промыты под водой, пахли, как после дождя — сыростью, землей и своим ярким ароматом. Элен вдыхала эти запахи, и в голове невольно проносились картинки полей, очередные воспоминания, но на этот раз не с. Неважно. Девушка улыбнулась, вспоминая долгую поездку в одной машине с Вонголой — она гостила в Японии, приехав в гости к Дино, как подруга к старому другу, а не как сестра босса Варии и негласный хранитель Дождя к Десятому Вонголе. Новоиспеченному Дечимо пока что не рассказывали обо всем, что творится внутри семьи, и чем, пока что, занимаются Девятый и Занзас. Елена для хранителей была лишь старой подругой Дино, отлично вписавшейся в их скромную или не очень компанию. И вот, спустя пол года после Битвы Колец, на летних каникулах Десятого Вонголу пригласили в Италию — в особняк Варии, якобы для. примирения? Но, естественно, мириться никто не собирался. Просто Девятому вдруг взбрело в голову устроить небольшой семейный праздник. Сын, наконец, пошел с ним на контакт — как подчиненный с боссом, правда, но это был хоть какой-то прогресс. Занзас не извинялся за свой поступок, а Девятый и не ждал припадания к своим коленям, как и обычного слова, которое гордость босса Варии не позволяла произнести ни перед кем. В далеком детстве, когда Тимотео только забрал напуганного мальчишку из бедного квартала итальянского городка, Занзас пару раз проронил непозволительное для себя будущего слово, когда случайно разбил чашку и запачкал новую рубашку, играя с псами. Девятый искренне улыбался, наблюдая за напуганным взглядом приемного сына, и обнимал мальчика — так нежно, отдавая ему всю свою любовь. Но прошло много лет, мальчик стал мужчиной, характер превратился в сталь. Занзас чувствовал вину перед отцом — что-то очень глубоко в его душе теплилось, трепетало. В один момент он лично пришел в кабинет приемного отца, чтобы положить документы на его стол, а не отправил капитана. Просто. Он сам не знал, почему сделал это. В кабинете он не смотрел в глаза Девятому. Отводил взгляд. Зашел, положил папку, и вышел. Ничего сложного. Но Тимотео окликнул сына, когда тот уже держал ручку двери, и подошел к нему. Трепет глубоко-глубоко в душе мужчины разгорелся чуть сильнее. Он обернулся, встав перед отцом. приемным отцом, посмотрев ему в глаза. В его теплые, добрые, сожалеющие глаза цвета кофе с молоком. Старик положил руку на плечо сына и кротко улыбнулся. Оба не проронили ни слова. Занзас слабо кивнул, ощущая, как отец слегка сжимает его плечо. Так по-доброму, по-родному, как и восемь лет назад, перед раскрывшейся правдой. Тимотео отпустил сына, но тот еще долго не покидал кабинет, наблюдая, как Девятый подошел к шкафу, взял какую-то книгу, пролистал пару страниц, вернул на место и повторил это еще несколько раз, пока не нашел нужную, после чего сел в свое кресло. Занзас вышел из кабинета, фыркнув на самого себя, чувствуя тот самый трепет глубоко в душе. Не нравилось ему что-либо чувствовать. Жить гораздо проще, когда ты ни к кому ничего не испытываешь, но этот старик. Не важно. Мужчина не любил об этом думать.       Тимотео, наконец, облегченно вздохнул, смотря в крепкую мужскую спину, вспоминая совсем маленького мальчишку, которого он так полюбил в первые же часы после их встречи. И точно так же он любил сейчас, своего грубого, жестокого, бесчувственного сына. Родного сына.       — Слушай, они — страшные люди, — Тсуна без умолку болтал с Еленой, испуганно смотря в окно машины, постоянно оглядываясь назад, проверяя, едет ли сзади красная машина Дино, пролезая вперед, спрашивая, как дела у его хранителей. Они ехали вшестером в одной большой машине, и Савада невероятно переживал. Он вздрагивал от каждого скрипа кожи, когда кто-то из дремавших парней шевелился, устраиваясь по-удобнее на своем месте. В темной чаще леса, несмотря на полдень, ему постоянно мерещились непонятные силуэты. Он не понимал, что лес вокруг особняка Варии — чуть ли не самое безопасное место во всей Италии. Но как ему и его друзьям может быть там безопасно? — Одним видом пугают. Лучшие убийцы. И мы едем прямо в их логово! Дино-сан, за что?! — Тсуна снова схватился за голову, вспомнив, на чьей машине и к чьему особняку он подъезжает.       Парню казалось, что над поместьем сгустились тучи — на самом деле, он просто чувствовал настроение Занзаса. За несколько километров. Но ведь он не станет убивать его, правда? Реборн, сидящий на коленках Элен, выражавшей наигранную серьезность, мягко улыбался. И с той же улыбкой прыгнул с коленок девушки на Тсуну, вернее, впечатался подошвой своих маленьких ботиночек ему в щеку, отчего голова парня по инерции дернулась в противоположную от удара сторону, столкнувшись с оконным стеклом автомобиля. Тсуна недовольно запищал, вызывая новую порцию смеха у Элен и Такеши, беспокойства Гокудеры и экстремального испуга проснувшегося от крика Рехея. Тем временем машина остановилась у открывающихся со страшным гулом ворот поместья. Савада увидел несколько фигур в черной одежде, стоящих на крыльце огромного особняка, и снова заверещал, не понимая, почему его хранители так спокойны, будто действительно приехали на каникулы, а не в гости к людям, пытавшимся их убить пол года назад. Такеши вообще увидел площадку для тренировок и огромный бассейн — больше его не интересовало ничего. Он восторженно, словно пес, смеялся, озвучивая свои планы на ближайшие две недели. Рехей лишь поддерживал его, экстремально громко крича о «экстремально веселых каникулах в экстремально огромном особняке с экстремально крутой территорией». Тсуна побледнел.       — ВРОООООООООООЙ, ну наконец-то, жалкие детишки, сколько можно вас ждать! — знакомый голос. Знакомый крик. Савада, казалось, сейчас потеряет сознание, но Реборн снова влепил ему смачную пощечину, приводя в чувства.       На крыльце стояли... да какая разница. Главное, что не было Занзаса, но своей гиперинтуицией Тсуна прекрасно почувствовал его взгляд. И даже направление. Он повернул голову и столкнулся с боссом Варии, презрительно наблюдавшим за гостями в своем доме из окна второго этажа. Тсуна вскрикнул, падая на землю — ноги подкосились сами. Ламбо забегал вокруг парня, выкрикивая свои любимые прозвища, колотя бедного Тсуну маленькими кулачками. Хранители и Вонголы, и Варии, залились смехом — друзья Савады от забавности и привычности сей ситуации, а его «подчиненные» еле стояли на ногах — Десятый босс Вонголы свалился на ровном месте. Десятого босса Вонголы избивает ребенок. Не Аркобалено, а ребенок. Хранители Варии вошли внутрь, все еще громко смеясь, аж задыхаясь, но Савада не чувствовал ни обиды, ни неловкости. Они были. дружелюбными? Не пытались показать свою ненависть, они. просто смеялись. Главное, что все всё еще живы. Парень оглядел довольных друзей: Гокудера почти кричал на смеющегося Ямамото, Рехей бегал по мягкой траве, махая кулаками, но взгляд босса Вонголы привлекли стоявшие чуть поодаль Дино и Элен. Брюнетка держала на руках Реборна, переодетого в купальные плавки. Стоп, что?!       Савада распластался на траве, ощущая её колючесть каждой клеточкой своей кожи, и прикрыл глаза, наслаждаясь всем — голосами друзей, теплым, свежим, лесным итальянским воздухом. Ветер слабо колыхал его мягкие каштановые волосы, края футболки, приятно пробегал по открытым частям тела, оставляя после себя приятную дрожь. И пусть голова немного болела после длительного перелета, ударов Реборна и бесконечных криков хранителей. Ему было так спокойно. Все тревоги ушли. Его гиперинтуиция словно уснула, устав от невероятного трепета не меньше, чем он сам.       — Эй, младший брат, — голос Дино как всегда мягкий, сладостный, такой дружелюбный, — Ты чего, удумал спать здесь? — босс Каваллоне упал на траву рядом с парнем, довольно вдыхая лесной воздух, тихо хихикая от наслаждения, — М-м-м… Хорошо тут.       Тсуна не мог не согласиться. Он сам не понимал, почему чувствует себя так умиротворенно, хотя еще десять минут назад приходил в ужас, дрожал и сжимал волосы на голове от страха. Поместье Варии оказалось не мрачным замком, а невероятно красивым особняком, с постриженным газоном, цветочными клумбами, собственным садиком, бассейном, спорт площадками, гостевыми домиками. Словно здесь живут не лучшие убийцы, а Дино — мягкость снаружи, мафиози внутри.       — Долго вы тут валяться собираетесь? — Элен ткнула носом босоножек в бок мустанга, — Посмотрите хоть комнаты свои. Поздоровайтесь с Девятым и. — девушка запнулась, — боссом Варии.       Савада побледнел. Снова. Он хотел было возразить, но Реборн, предвкушая это, прыгнул с рук брюнетки на его живот, заставив парня согнуться и запищать от боли.       Дорога до кабинета босса Варии казалась парню бесконечной. Страшной. Он рассматривал стены, картины, многочисленные растения, спину Дино и бесстрашно шедшей впереди Елены. Гиперинтуиция не навязчиво лепетала о том, что брюнетка что-то скрывает. Её хитрая ухмылка, совершенно спокойный Реборн, с каким-то странным интересом поглядывающей на неё Дино. Подождите, так они все трое что-то скрывали! Но времени на размышления не было. Девушка тяжело вздохнула и, постучав в дубовую дверь, толкнула её, войдя внутрь и приглашая за собой боссов Каваллоне и Вонголы.       — Босс, — девушка замялась, опустив голову, скрывая улыбку, — Дино Каваллоне, Тсунаеши Савада, — голос серьезен, как никогда, — по Вашему приказу.       Занзас, стоявший спиной к двери, наклонившись к столу, рассматривая какие-то документы, прикрыл глаза. По какому приказу? По его? По его приказу Савада был бы мертв. Хотя, за пол года, его гнев немного успокоился. Совсем чуть-чуть. Теперь, прежде чем испепелить Тсуну, он был готов посмотреть на него. На одну секунду.       Мужчина выпрямился, не желая разворачиваться, но пришлось. Он все-таки босс Варии. А в будущем, Савада — его босс. От одной мысли тело покрылось мурашками, вызванными яростью.       — Привет, Занзас! — Тсуна смотрел на Дино, бледнея еще сильнее — Он что, больной?! — Как дела?       Занзас не ответил. Он развернулся и облокотился на стол, сжав его поверхность руками. Надо же было куда-то их деть, а скрещивать на груди — как-то неприлично. Мустанг беззаботно улыбался, смотря на хмурое выражение лица босса Варии.       — Ну, что ты, как не родной! — Дино сделал несколько шагов вперед, потянув за собой споткнувшегося Саваду, не давая ему упасть. Удивительно, что он сам удержался на ногах. Реборн, сидевший на плече Элен, еле сдержал желание прибить обоих учеников, — Пойдем, выпьем, поболтаем.       Дино протянул руку боссу Варии, в знак приветствия. Занзас скептически оглядел старого друга, но протянул свою кисть в ответ. Дино радостно улыбнулся, словно щенок, сжимая руку Занзаса, что-то лепеча бледному Тсуне, не сводящему глаз с рукопожатия двух боссов, хлопая огромными от удивления глазами. Занзас тихо фыркнул, когда мустанг, наконец, отпустил его руку, и хотел уйти, но блондин не собирался его отпускать. Его глаза выражали полную серьезность, несмотря на лучезарную улыбку. Босс Варии закатил глаза, понимая, к чему клонит чертов Каваллоне. Мужчина пихнул Саваду в бок, кивнув в сторону Занзаса. Без слов. Дино понимал, что Скайрини ни в жизнь не протянет руку первым, тем более после конфликта колец. Савада задрожал. Сердце бешено выстукивало ритм, ноги подкашивались, а под взглядом Занзаса стало совсем плохо. Элен, стоявшая позади, с трудом сдерживала смех, тихо хихикая, но Тсуна слышал лишь пульсацию в своих висках. Пожать руку Занзасу. Самоубийство?       — Никчемный Тсуна! — детским голоском пискнул Реборн. Совсем тихо, но парень прекрасно его услышал.       Была не была. Савада осторожно протянул трясущуюся руку и поднял голову на Занзаса. В его взгляде отчетливо читалось презрение и ненависть, но мужчина либо очень хорошо себя сдерживал, либо что-то или кто-то очень хорошо его сдерживал. Во второй вариант верилось с огромным трудом. Таким же, с каким Занзас, нехотя, пожал руку Савады, некрепко сжав её. Он буквально кусал внутреннюю часть нижней губы, сдерживая желание шибануть мальчишку парочкой шаров своего пламени. Несколько секунд для обоих длились целую вечность: Савада — боялся, смотря на лицо босса Варии огромными карими глазами, приоткрыв губы; Занзас — свирепел. Но его поражала решительность парня. Несмотря на произошедшее, он осмелился протянуть руку мужчине, и при этом — смотреть в его полные ненависти глаза. Конечно, коленки Савады дрожали, еле держа его на ногах, но в глазах читалось. уважение? Возможно, именно в этот день Тсуна понял, что хотел бы наладить отношения с Занзасом. Спустя четыре года он смотрел на него с меньшей яростью, а коленки самого парня перестали трястись от его взгляда. Мурашки, конечно, пробегали, но.       Занзас отпустил ладонь парня и, чуть не сшибив счастливого мустанга, что-то лепечущего, прошел вперед.       — Дорогой! — Тсуну как током шибануло. Не ударило, а шибануло. Он медленно обернулся к источнику звука, — Я скучала, братец.       Элен прижалась к груди мужчины. Он был и не против. Не оттолкнул, даже по спине похлопал. Погодите. Братец?!       Тсуна свалился в обморок прямо в кабинете.

***

      Элен тряхнула головой, улыбнувшись, вспоминая испуганные крики Дино, смешанные со смехом, бледное, словно поганка, лицо Савады и то, как бесщадно его пинал Реборн. Своеобразный метод помощи. Перед девушкой все еще стоял довольный Бельфегор, протягивающий полевые цветочки. Не принять их было бы не то, чтобы невежливо, просто неудобно — принц почти ткнул ими в грудь девушки. Не специально, неосторожно. Брюнетка обхватила букетик рукой, слегка коснувшись кисти парня, и отошла назад, приглашая его в комнату из вежливости, но он не сдвинулся с места, сунув руки в карманы и наблюдая за Еленой. Она изогнула брови, задав немой вопрос.       — Не хочешь прогуляться? — Бел сам не знал, какой реакции ожидать, и лишь тихо надеялся, что ему не прилетит по носу резко захлопнувшейся дверью.       — Нет, — отрезала брюнетка, закрывая дверь, — У меня много дел.       — Принц приготовил сюрприз, — парень сладко ухмыльнулся. Девушка остановилась. Она не понимала, чего в ней было больше — интереса, почему он такой непонятливый, или желания стукнуть его дверью, — Всего 30 минут.       Элен вздохнула. Она не знала, почему согласилась выйти на улицу с этим чудны́м парнем. Наверное, ей хотелось развеяться. Она провела в своей комнате слишком много времени, компания, даже такая, пошла бы на пользу. Она следовала за блондином, вслушиваясь в доносившиеся из гостинной голоса, крики Скуало, звуки разбитого стекла, хлопнувшей двери, яростных шагов. Все такое родное.       Бельфегор сразу повернул в сторону зоны отдыха, спустившись с крыльца. «Когда мы последний раз собирались там все вместе? Жарили мясо, общались, смеялись. Года два назад?» — мелькнуло в голове девушки, когда они проходили мимо большой беседки, за которой виднелся бассейн. Элен невольно улыбнулась, вспоминая, с какими криками Рехей в него нырял каждое утро. Повторится ли это этим летом? Ведь детство у парней давно закончилось. Теперь они почти полностью переняли обязанности хранителей Вонголы. Уже произошли их первые убийства. Елена пропустила это. Не сказать, что ей было слишком интересно, но и оказаться рядом с семьей, нуждающейся в поддержке, в такой момент, конечно же, ей хотелось. За деревьями показалась беседка.       Бельфегор протянул руку девушке, но она не ответила тем же. Элен прошла вперед с по-прежнему скрещенными на груди руками и съежилась от холода. Апрельские ночи все так же были прохладными. Девушка села на скамейку, опустив голову на свои колени, ожидая предстоящего разговора, но вместо слов она услышала звон хрусталя. Девушка тяжело вздохнула, запрокинув голову назад и прикрыв глаза. Сердце наливалось болью — жалкий год назад она слышала именно это, вот только за её спиной стоял Мукуро, а она беззаботно сидела на широкой качели, болтая ногами и наслаждаясь вечерним, прохладным японским воздухом, ненавязчивым ароматом сакуры и звуками разливающегося по бокалам вина. Сейчас она слышала тоже самое. Парень подошел к девушке со спины и протянул напиток. Её любимое вино. Любимый запах. Сердце заныло. Не открывая глаза, она полностью погружалась в атмосферу того самого свидания с человеком, предавшим её ради семьи, пытавшейся отнять её жизнь несколько лет назад. Элен не шевелилась, продолжая сидеть с слегка запрокинутой головой и прикрытыми глазами, слабо ухмыляясь, вспоминая, пожалуй, лучший вечер в своей жизни.       — Как прошел день? — Мукуро присел рядом, приведя качели в движение. Элен слышала треск тросов, словно на самом деле находилась в том парке.       Она ничего не ответила, чокнувшись с бокалом парня и сделав глоток любимого напитка, слабо ухмыльнувшись. Вино легко ударило в голову, почти не пьяня. Разве что девушка почувствовала приятную слабость, да и бесконечная усталость её куда-то спешно ушла. Губы чуть влажные от напитка, а во рту остаётся жгучий сладковатый привкус. Бел наблюдал за умиротворенным лицом девушки, выражавшим полное спокойствие и наслаждение. Его переполняли чувства — наконец-то Элен не отмахнулась от него. Принц очень переживал на счет её реакции, вспоминая осуждающий взгляд младшей сестры и её советы, что лучше не стоит торопить события. Сэл предупреждала парня, что Элен запросто может плеснуть вино ему в лицо, перевернуть поднос с угощениями или, в лучшем случае, пройтись по нему скептическим взглядом, развернуться и молча уйти, поэтому сейчас, видя довольную, слабую улыбку Елены, он внутренне ликовал, предвкушая разговор с сестрой, в котором указал бы на её ошибочное мнение. Но сама брюнетка находилась далеко от места событий, глубоко зарывшись в собственные мысли и воспоминания. Ветер мягко колыхал её волосы, рядом находился любимый мужчина, что-то лепечущий практически себе под нос, завораживающе улыбающийся, сопровождая это своим особенным смехом. Его улыбка — чуть таинственная, с неизменной загадкой и цветущая иронией. Иронией по отношению к миру и самому себе. Тонкие пальцы осторожно касаются края хрустального бокала. Так спокойно. Тепло. Будто нет никакой войны, будто ничего и не происходило. Казалось, сейчас она откроет глаза и снова увидит знакомый парк, иллюзиониста и бокал вина в своей руке. Казалось, сейчас она осознает, что все было лишь страшным сном. Ужасной, но умелой игрой подсознания, сумевшего создать такой насыщенный сюжет для её жизни. Девушка улыбнулась, сдерживая порыв радостного смеха. Она просто задумалась. Никакой войны, предательства, беспокойств, ломки — ничего этого не было. Или?..       — Эл? — Мукуро нежно коснулся её коленки, будто боялся к ней прикасаться. Девушка повернула голову в сторону парня и столкнулась с его довольным взглядом и ничуть не сожалеющей улыбкой.       Воспоминание, словно молот, ударило по хрупкому сердцу Елены, разбив его на мелкие кусочки. Она испуганно открыла глаза, поддавшись вперед от нахлынувшей боли в районе груди, уронив бокал, совершенно забыв о его присутствии в своей руке. Затекшие мышцы шеи неприятно заныли, заставляя тяжело вздохнуть и зажмуриться от боли, отдающей неприятной пульсацией в виски. Знакомый голос сквозь легкий звон в ушах, но он принадлежал не Мукуро. Голова заболела — игрой подсознания была проекция того самого свидания, а не наоборот. Элен открыла глаза. Чертова беседка, чертов вид на небольшое лесное озеро в нескольких километрах от поместья. Не Япония, не родной парк, не мягкие качели. Вместо Мукуро — Бельфегор, вместо радости и влюбленности — боль и ярость. Принц обеспокоенно смотрел на хмурящуюся девушку, сжимая её ладонь в своей руке, не понимая, что с ней происходит. Он снова не знал, как ему поступить. Элен смотрела в землю, на свои колени, на ножки столика, сжимала свободной рукой край футболки. Она снова осознала все произошедшее за последние четыре месяца, воспоминания мелькали в голове, словно картинки, слайд-шоу на бешенной скорости. Девушка тяжело вздохнула, приходя в себя, сдерживая эмоции. Все это уже было. И не один раз. Хватит позволять себе страдать по произошедшему дерьму. Легче от этого не станет.       Эл не знала, сколько времени просидела, смотря в одну точку и сжимая деревянную лавочку, успокаиваясь. Она не чувствовала теплой руки Бельфегора, сжимающей её ладонь, не слышала его сладкий голосок. Он не интересовал её. Не сейчас. Не когда она заблудилась в собственных мыслях и разуме. И что это было — последствия ломки или проекция желанного события из её головы? В глубине души Элен все еще любила чертового предателя. Невозможно просто взять и выбросить человека из своего сердца, особенно, когда он причиняет тебе такую невыносимую боль. Он продолжал сниться ей, вечно что-то рассказывая, убивая её семью вновь и вновь, после чего прижимая её связанное тело к горячей, когда-то родной груди. И они могли бы быть по одну сторону лодки, если бы Занзас не был её братом. Если бы Скуало не растил её с семи лет. Если бы и Вонгола, и Вария не стали для нее важнее собственной жизни. И это пугало. После каждого своего сна Елена невольно задумывалась — где Мукуро сейчас, чем занят, о чем думает, и каково — там, по другую сторону происходящего? В его мире, с его семьей, с его. сообщниками? Иногда она хотела спросить у брата, как бы он поступил, прими она сторону иллюзиониста Вонголы, но так этого и не сделала, прекрасно зная ответ. Занзас — не тот человек, который станет думать о собственных чувствах. Вернее. Да и есть ли они у него вообще? Мужчина всегда смотрел на собственную сестру таким же взглядом, что и на хранителей, что и на врагов. Что творится в его голове, в его сердце? Стоит ли вообще защищать его, быть на его стороне и рушить свои отношения? Стоит ли Вонгола и её священное благополучие той боли, что она испытала? Почему Элен вообще, не задумываясь, всегда делает так же, как брат? Занзас, скорее всего, убил бы и её ради чертовой семьи. Не задумываясь. Но, если докопаться, она была ему настолько же чужим человеком, как и все остальные в его псевдо-семье, которую он так яро защищал от внешнего мусора. Мусор. Вот кто она в его понимании. Так же, как и все остальное общество вокруг. И стоит ли он её страданий? Для чего она истязает себя, если может перенять сторону врага и быть с любимым человеком? Глаза защипало. Не в первый, и уж точно не в последний раз она думает об этом, каждый раз приходя к одному выводу: насрать на всех. На всех, кроме одной себя. Это чертова мафия, и если ты к кому-то привязан, если ты кого-то любишь — это делает тебя невероятно слабым. Ты можешь быть лучшим снайпером в Италии, но если кто-то приставит дуло пистолета к голове твоего любимого человека — ты опустишь свое оружие и сделаешь все, лишь бы этот человек не пострадал. А в итоге убьют вас обоих, потому что ты проявила слабость. Елена, несомненно, понимала эти негласные законы, и послушно следовала им, за несколькими исключениями. Она до безумия любила свою семью и дорожила ей. Но в ответ не получала ни капли того же. Конечно, Занзас спас её из плена Масстерони еще четыре года назад, но сделал ли он это ради нее? Или для поддержания статуса лучшего отряда убийц? В то время мужчина только освободился из колыбели, и похищение его сестры даже сыграло на руку — он мгновенно доказал всему миру свою силу и серьезность. И свои чувства к сестре. Но так ли это на самом деле?       Элен тяжело вздохнула, прикрыв глаза, возвращаясь из закромов своего сознания в уродливую реальность. В нос ударил запах разлитого на досчатый пол беседки вина. Спирт уже успел выветриться, оставался только приятный, сладковатый аромат винограда. Она слегка удивилась, пошатнувшись, почувствовав размеренное дыхание сбоку. Бельфегор продолжал держать её нежную ручку, но держался на расстоянии, не позволяя себе ничего больше. Элен забрала свою ладонь из его слабой хватки и принялась заламывать пальцы, мягко улыбаясь и смотря в даль, на безграничный лес и небольшое, освещенное светом луны озеро — с пологой горы, на которой было построено поместье, открывался прекрасный вид. Приказ Девятого, чтобы его дети жили в лучшем месте. Эту беседку попросила построить маленькая Элен, еще в возрасти лет двенадцати, представляя, как будет читать книжки, сидя в ней со старшим братом и другом Скуало, когда Занзас, наконец, вернется из своей. она не знала, куда он уехал. Хранители Варии заботливо скрывали информацию о колыбели от сестры босса, пока ей не стукнуло пятнадцать, и она не начала терроризировать парней. Новость об этом запустила процесс пробуждения её пламени: брат — во льдах, она — приемная, отец — предатель? Но Елена была не согласна с мнением Занзаса в этом вопросе. Единственный раз, когда она пошла против него и встала на защиту отца, за что была отправлена во Францию на время Битвы Колец, якобы для своей же безопасности. Занзас не хотел, чтобы она узнала его планы до их свершения, и как-то ему помешала. А она могла. Хотя бы своими громкими истериками и давлением на жалость. Но была ли она у него вообще?       — Все хорошо? — Елена снова задумалась, вспоминая детство, подростковый период, Битву Колец, вернее, свое времяпровождение во Франции под пристальным взглядом телохранителей. Только вот охраняли они не саму девушку. Просто следили, чтобы она не вернулась ни домой, ни в Японию к брату раньше времени, — Ты.       — Да, — девушка встала со скамейки и подошла к ограждению беседки, обняв себя за плечи, снова почувствовав холод. Внутренняя боль постепенно унималась. Прошло много времени, и больше она не представляла из себя что-то мучительно ужасное, — Просто я.       — Я понимаю, — принц подошел к девушке, накинув свою куртку на её хрупкие плечики.       — Я надеюсь, — брюнетка осторожно вынырнула из пространства между низким заборчиком и грудью Бела, не позволяя ему заключить себя в объятия, — Надеюсь, что ты поймешь и то, что я не хочу отношений. Пока что.       Уголки губ парня слегка опустились. На его нежное королевское личико падал лунный свет, и девушка прекрасно увидела смену его настроения. Парень слабо кивнул, ничего не говоря и отвернувшись от сестры босса, вглядываясь в бескрайнюю даль. За лесом, в почти сотне километрах, располагалась небольшая деревенька, слабый свет от которой мелькал среди высоких деревьев. Умиротворение. Спокойствие. Тишина. Даже криков Скуало не было слышно. Элен облокотилась спиной на ограждение, скрестив руки на груди. Она не хотела уходить, но и не хотела оставаться. Запах от куртки Бела был необычно приятным. Без крови и пороха. Эти ароматы она узнала бы из тысячи. Предмет его гардероба, которым он заботливо решил поделиться, пах чем-то сладким, напоминая аромат свежей выпечки из излюбленной все Варии кондитерской, находящейся на окраине далекого города; нежным, словно полевые цветы; уютным, с нотками аромата домашнего, заботливо приготовленного Луссурией кофе. Элен стало невероятно тепло и спокойно. Ноги слегка подкашивались от усталости и блаженства. Она дома. Среди любящей семьи. И пусть она не знает, что там творится в душе её странного братца, другие хранители — и Варии, и Вонголы, всегда будут любить её, как родную. Потому что они все уже родные. Такие разные, иногда совершенно не ладящие, но уже родные. Даже свалившаяся на голову Селеста — уже стала родной для всей семьи. Хотя бы из-за дружелюбности Тсуны, Ямамото. ну и так далее. Стоило ли бороться за них ценой своей жизни? Определенно.       Элен улыбнулась, посмотрев на Бельфегора. Ветер забавно колыхал его челку, щекотя его нос, от чего он постоянно морщился и тихо фыркал. Он был рядом. Все это время не покидал её, пытался помочь. Не сказать, что Элен это нравилось — скорее, раздражало, но в глубине души ей была приятна его настойчивость. Как яро он показывал свое небезразличие. Но она боялась. Боялась привязаться, потерять, стать слабой и. быть снова преданной? Нет. Он не посмеет так поступить с ней. Хотя, разве она не была точно так же уверена в Мукуро?       Девушка сняла куртку Бела и, прижав её к себе, словно не желая отдавать, подошла к парню. Он снова поморщился, не взглянув на Элен, не шевельнувшись. Она осторожно коснулась локтем его предплечья, сама не понимая, зачем. Они простояли еще несколько минут, в тишине, наслаждаясь запахами апрельской ночи и бескрайним лесом, освещенным лунным светом.       — Спасибо, — Элен приподнялась на носочках и нежно коснулась мягкими губами горячей щеки парня. Он слегка пошатнулся от удивления, но ничего не сказал. Слова тут были лишними.       Девушка положила куртку Бельфегора на скамью и быстрым шагом удалилась из беседки, желая как можно скорее оказаться под теплым одеялом в своей мягкой постели. Принц продолжал стоять в беседке, копаясь в своем сознании. Она дает ему шанс. Вернее, обещает, что даст его. Но не сейчас. Ей нужно время, и он прекрасно это понимал. Парень достал сигарету и, сжав её зубами, преподнес к лицу струящийся из зажигалки огонек, слегка подпалив кончики непослушных волос. Бел запрокинул голову назад, сделав затяжку и выпуская дым, растворяясь вместе с ним, но не в воздухе, а в собственных мыслях.       Елена с огромным удовольствием вошла в гостинную, мимо которой проходила, и столкнулась с Селестой. Девушка без раздумий обняла подругу, прижимающую к себе стопку папок. Еще никогда она не была так рада её видеть — Элен хотела наверстать все упущенное и была очень воодушевлена, но обстоятельства снова разрушили все её планы.       — Эл, я очень рада, что ты поправилась, я тоже очень скучала, — Сэл говорила сдавленно, ртом глотая воздух. Настолько сильно подруга прижимала её к себе, сладко улыбаясь, прикрыв глаза, — Но твой брат свернет мне шею, если я не появлюсь в его кабинете через 2 минуты.       Сэл выскользнула из объятий девушки и выбежала из гостинной, врезавшись в.       — Пристрелю, — Занзас аж задрожал от злости. Все папки успешно выпали из рук шатенки, она испуганно уставилась на босса, — Ты должна была принести их пять минут назад.       — Что?! — Сэл вспыхнула, словно спичка, достала телефон и принялась стучать ногтем по экрану. До полуночи у нее оставалась целая минута, — На часах в гостинной так же!       Босс Варии не сводил глаз с девушки, которая металась из стороны в сторону, указывая тонкими пальчиками на время, пытаясь защитить себя, словно маленький зверек, попавший прямо в лапы дикого зверя. Он молчал. Забавлялся её жалкими попытками оправдать себя и успокоить его. Но мужчина даже не шевельнулся, лишь прожигал её взглядом. Мелкое создание, стоявшее меньше, чем в полуметре от него, прижимающее маленькую ручку с сжатым телефоном к груди. Она замолкла, морща носик от злости и хмуря брови. Где-то за спиной устало охнул Луссурия. По его вздоху Елена, застывшая в проходе, поняла, что это повторяется далеко не в первый раз, и кротко усмехнулась, наблюдая за этими двумя. Стоят, молчат, злятся друг на друга. Прожигают взглядом. Селеста сжала челюсти, чувствуя нахлынувшую ярость — Ураган вспыхнул, затмевая страх перед боссом, перед его убийственным, безразличным взглядом. Рука девушки скользнула в карман брюк мужчины — он даже среагировать не успел, на мгновение почувствовав тепло на бедре.       — Лишь бы докопаться, — буркнула Сэл, протянув горевший экран его телефона. Она стащила его телефон. Из кармана его брюк. Так бесстрашно, что он не сразу сообразил, — Даже на твои часах еще целая минута, что тебе от мня нужно?! — девушка подняла упавшие папки и ткнула ими в грудь Занзаса, — Я успела.       — В мой кабинет, а не мне, тупой мусор, — мужчина наклонился к лицу подчиненного, довольно ухмыльнувшись. Она захлопала ресницами, поняв, что он прав. Она снова облажалась.       — Если бы не ты, я бы отнесла!       Но Занзас не слушал, удаляясь дальше по коридору, уже давно абстрагированный от всего этого мира. Сэл сжала челюсти, недовольно цокнув и, прижав к груди папки, покорно пошла в другую сторону.       — Господи. — шепнула Элен, встряхнув головой, переваривая произошедшее.       Все три дня Занзас заваливал девушку работой, проверяя, насколько она выносливая и способная, да и он сам утопал в бесконечных бумажках. Босс Варии возится с документами вместо того, чем на самом деле должен заниматься. Он уже и не помнил, когда последний раз был в зале, в борделе, когда выпивал вкусный алкоголь не от усталости, а просто потому что мог себе позволить, и собирал всю Варию в клубе. Дела семьи на первом месте, и вот ему не 20, а 24. Если он так загружен, что работы хватает, чтобы на весь день занять не только его, но и Селесту — что там творится у отца, он и думать не хотел. Надоело. Он четыре года выполнял работу Десятого Вонголы, мирно проживающего свои беззаботные годы до совершеннолетия и окончания школы. Савада наймет людей, сам погрязнет в работе, возможно, даже станет достойным боссом, но не факт, что Занзасу станет полегче. Мужчина пил из горла, запрокинув голову назад, всматриваясь в небо, в лес, в территорию под балконом своей комнаты. Слабый ночной ветер колыхал его длинную челку. Тишина. Спокойствие. Вкусный алкоголь, не хватает только секса, но ехать в бордель уже нет никаких сил. Хотя.       — Подъем, — мужчина бесцеремонно вошел в комнату Селесты, уже мирно сопящей в своей кровати. Он бросил что-то мелкое на её мягкое одеяло, не отвечая на заданные сонным голоском вопросы, и вышел из комнаты, оставив дверь открытой.       Девушка облокотилась на стену, выйдя в коридор, съежившись от прохлады и закрыв глаза. Она еще не проснулась, а, примкнув к стене, и вовсе практически отрубилась.       — У тебя две минуты, мусор, — Занзас не церемонился. Он осмотрел её практически оголенное тело все таким же безразличным, ледяным взглядом. Шелковая маечка, короткие шорты — он убедился, что действительно хочет в бордель. Полуголой, с выступающей через тонкую ткань грудью, она нравилась ему больше, чем в строгой форме       — Что? — Сэл не открывала глаза, поудобнее прижимаясь щекой к стене, пока не услышала знакомый звук — мужчина расстегнул кобуру. Сон как рукой сняло. Она встала перед боссом, слегка шатаясь, — Д-две минуты на что?       — Съездишь со мной в одно место. Ключи от машины на твоей кровати, — хмыкнул мужчина, еще раз осмотрев тело девушки, — Одна минута.       Сэл окончательно распахнула глаза и вбежала в свою комнату, судорожно натягивая форменные брюки и надевая белую футболку. Сэл расчесала волосы и, сунув в рот жвачку, вышла из комнаты, накинув на плечи куртку. Занзас хмыкнул — она почти уложилась в отведенное время.       — А куда мы поедем? — Сэл остановилась у пассажирской двери дорогой машины.       — У тебя ведь есть права?       — Ну. — шатенка замялась, опустив голову, да, но я сдавала года два назад, а права получила в 18 еще в.       — Меньше слов, — мужчина сел на переднее пассажирское. Сэл еще несколько секунд хлопала глазами, смотря то на ключ в своей руке, то на ручку двери. Но времени не было — даже через тонировку она чувствовала взгляд босса.       — Так. Куда мы.       — В бордель.       Селеста дернулась, повернув голову в сторону босса, но он лишь расслабленно устроился в кресле, прикрыв глаза.       — Отвезёшь меня и посидишь в машине, — голос раздражённый. Ему не нравится объясняться, — Повредишь машину — пристрелю.       — Что за бред, я не твой личный.       — Это приказ, — Сэл услышала, как тяжело он вздохнул, наверняка сдерживаясь, чтобы не сказать этой девчонке пару-ласковых.       Занзас назвал адрес и прикрыло глаза, устраиваясь поудобнее. «Это другой конец города, я за рулем с 15 лет не сидела. Он точно меня убьёт.» Навигатор проложил дорогу по окраинной серпантинной дороге и заставил шатенку сжать кожаный руль от волнения. По лесной асфальтированной дороге она ещё смогла проехать, вспоминая управление, привыкая к автомобилю, но про серпантин она даже думать боялась. А перед въездом на него — и вовсе остановилась. С вершины небольшой горы было прекрасно видно, что не везде есть ограждения, фонарные столбы — ехать по такой дороге ночью, новичку, с боссом Варии, изредка прожигающим тебя взглядом — самоубийство. Сэл опустила голову и закрыла глаза, услышав треск кожи сбоку.       — Я боюсь, — голос серьёзный. Испуганный, — Приказ, не приказ — в худшем случае я угроблю нас обоих, — она была готова сорваться на крик, предвкушая злость в голосе босса, когда он произнесёт одну из своих типичных, возможно, любимых, фраз, — Лучше пристрели меня прямо сейчас, но так хотя бы ты и машина уцелеете.       — Ты расцениваешь свою жизнь куском этого металлолома? — он злился. Но не из-за ее страха. Он не желал получать ответ. Какое ему дело, кто и как ценит своё жалкое существование. Он открыл дверь машины и вышел из неё. Сэл поступила так же, когда поняла, что он обходит автомобиль.       Занзас пристегнулся и взглядом велел девушке сделать то же самое. Он настроил кресло и руль автомобиля под себя, и, кротко ухмыльнувшись самому себе, машина тронулась с места. Селесту сразу напрягла эта улыбка. Блеск в его алых глазах окатил ее ледяным холодом, но он даже не смотрел на нее. Что-то страшное, удивительное, дерзкое мелькнуло в его очах, на его губах, да на всем его лице — он был не таким, как у себя в кабинете, даже не таким, как 5 минут назад на пассажирском. Впервые она видела его настолько увлечённым. Машина двигалась все быстрее, спускаясь с пригорка, приближаясь к резкому повороту, но Занзас не тормозил. Селеста с ужасом смотрела то на стремительно приближающееся заграждение, то на ухмылку босса. Она вжалась в кресло, желая стать его частью — резкий поворот был все ближе, а стрелка спидометра поднималась все дальше по окружности.       — Босс. — шепнула девушка, осознав, что он собирается сделать, но Занзас будто не замечал ее присутствия. Скорее всего, так оно и было.       Машину сильно занесло, но она не врезалась в заграждение, продолжая путь, снова въехав в не менее резкий поворот. Резина громко проскрипела по асфальту, сидения слегка задрожали. Занзас переключил передачу, и вдавил газ в пол ещё сильнее. Его дыхание участилось, рука крепче сжала руль, ухмылка переросла в слабую улыбку. Он не сводил глаз с дороги, предвкушая новый резкий поворот, новый занос, новый излюбленный скрип колёс, и адреналин, бушующий в крови.       — Б-босс? — более испуганный голос, но мужчина не слышит его. Впереди начинался самый страшный участок, а мужчина и не думал нажимать на тормоз. У Селесты сердце в пятки ушло ещё на первом повороте, но сейчас оно буквально замирало. Она забывала дышать, сжимая кожаную обивку кресла, с ужасом наблюдая за дорогой. Первый поворот. Первый, сильнейший занос. Сэл чуть не ударилась головой и громко взвизгнула, миллион раз пожалев, что вылезла из-за руля — лучше бы она, медленно, но верно, съехала с этой горы, чем. — Мне страшно.       Но Занзас не слышит ничего, кроме пульсации в своих висках. Не чувствует ничего, кроме вкуса собственной крови на случайно прокушенной губе и мягкой бордовой кожи под ладонями и подушечками кончиков пальцев. Его любимая дорога, на которой он чувствует себя живым. Единственное чувство, которое он позволяет себе испытывать, но с каждым разом оно все слабее и слабее — страх угасал, Занзас набирался опыта. Он давно выучил каждый сантиметр этого серпантина, и, возможно, мог проехать по нему с закрытыми глазами. Босс Варии вздрогнул. От одной мысли о таком, концентрация адреналина в крови вскочила до небес, трепет в груди захлестнул его сердце. Уголки губ растянулись в довольной, предвкушающей улыбке.       — Босс? — Сэл замечала каждое изменение в его поведении. Каждое его движение, каждый взмах ресниц. Она наблюдала за его все таким же спокойным, но в то же время покрытого новыми эмоциями лицом, которых девушка никогда не видела на своем боссе. Блеск в его алых глазах был таким. завораживающим. Он словно радовался чему-то. И мысль об этом разливалась теплом по её сердцу. Может, не такой уж он и бесчувственный?       Занзас сбросил скорость, собираясь с мыслями, игнорируя слова подчиненного. Он не слышал её. Он забыл про неё. И он собирался это сделать. Крепкое тело мужчины покрылось мурашками, и сознание ликовало — что-то совершенно новое, сильный страх, трепет. Такого он не испытывал никогда. Занзас прикрыл глаза и надавил на газ. В первый поворот он въехал на маленькой скорости, проверяя самого себя, во второй на более высокой, ухмыльнувшись нарастающему волнению, перед третьим поворотом он остановился. Не надолго. Он взглянул на открывшийся перед ним участок дороги, вспоминая его, отображая, словно карту, в своей голове, и, закрыв глаза, нажал на педаль. Машина рванула с места, набирая огромную скорость в считанные секунды. Первый поворот.       Селеста ахриневала от происходящего и молча молилась, чтобы не сдохнуть от полученных в аварии травм. На спуске с ограждениями было как-то спокойнее — она понимала, что Занзас не станет так глупо рисковать собственной жизнью. По его уверенным движениям во время поворота она лишь убеждалась в этом — он, словно выполняя алгоритм, выкручивал руль, слегка давил на тормоз, иногда переключал передачи и поднимал ручник, пуская машину в бешенный дрифт. Сэл понимала, что он делает это не в первый раз, что хорошо знает каждый поворот на этой жуткой дороге, но когда он закрыл глаза, так слабо, ехидно улыбаясь самому себе — она испугалась. Смотреть на спидометр она даже не пыталась, иначе её охватила бы истерика. Она молча вжималась в кресло, смотря то на босса, то на дорогу, держалась за ручку на двери, сжимая её так сильно, что болели пальцы, и забывала дышать. Сердце замирало на каждом повороте, после чего резко набирало ритм, отдавая болью в виски. Неогражденный участок дороги.       — Босс, ты с ума сошел? — Сэл сорвалась на крик. Мысли о приближающейся смерти не покидали её голову, но мужчина был глубоко в себе. Он видел дорогу в своих мыслях, и следовал по ней, ощущая невероятный трепет в груди. Теплое, волнительное чувство. Страх, — Босс! — жалкий отголосок в его сознании. Он поморщился, осознав, кому принадлежит испуганный голосок, и вспомнив, с каким возгласом Селеста прижалась к его груди, обвив шею ручками, обнимая сильно, до придушения.       Впереди самый опасный поворот, в который мужчина даже с открытыми глазами входил осторожно, сбавляя скорость. Но не в этот раз — он не стал жать на тормоз, проверяя самого себя. Селеста уже не знала, куда себя деть от бешенного страха — они летели на бешенной скорости прямо в пропасть. Хотелось кричать, но вставший в горле ком не позволял ни вымолвить ни звука, ни вздохнуть. Внутри все сжалось до боли. Занзас умело выкрутил руль, совершил привычные движения — тормоз, ручник, передача, газ, и открыл глаза, услышав слабый хлопок где-то сбоку. Это заставило его остановиться.       — ЗАНЗАС! — громкий, испуганный крик. Мужчина непонимающе уставился на пассажирское сидение, выходя из глубин своего сознания. Сэл откинулась на спинку сидения, закрыв лицо руками и что-то бормоча. Она тяжело дышала, казалось, вообще задыхалась, и зарывалась пальцами в собственные волосы.       Занзас хотел было спросить, какого хрена она забыла в его машине, но неожиданно вспомнил все события прошедшего часа. Но это мало волновало его. Мужчина вышел из автомобиля и прошел к переднему левому колесу, обнаружив, что оно очень успешно лопнуло.       — Что случилось? — Селеста вышла из машины, съёжившись от ночного холода. Вид лопнувшей резины не предвещал ничего хорошего. Девушка бросила недовольный взгляд в сторону босса, — Доигрался? Как мы теперь домой попадем? Или в этот твой. бордель?       — Видимо, — он сделал несколько шагов навстречу шатенке, — Сегодня моим борделем будешь ты.       Сэл вздрогнула, но сама не поняла, от чего. Занзас наклонился к её лицу, незаметно ухмыляясь. Девушка потянулась назад, увеличивая расстояние между их лицами, но ее грубо обхватили за талию. Тело покрылось мурашками. Желанные, но такие грубые и безразличные прикосновения, без единого намёка на даже слабые чувства, будто ее просто используют. Горячее дыхание Занзаса обжигало губы девушки, заставляя до боли прикусить их, сдерживая желание прикоснуться к нему. Запах виски, исходящий от его губ, пороха, от мятой белоснежной рубашки, завораживал своим особенным вкусом, заставлял вдыхать его снова и снова, краснея от удовольствия. Он был так близко, такой горячий, тяжело дышавший. Ноги становились ватными, еле удерживающими шатенку, внизу живота приятно потянуло. Девушка подняла взгляд с груди мужчины на его довольное лицо. Сердце неприятно заныло — он смотрит на неё с безразличной похотью, животным желанием, словно она обычная шлюха. Девушка положила маленькую ручку на приоткрытую грудь мужчины и оттолкнула его, но он лишь сильнее сжал ее бок, приблизившись к ее телу, почти соприкасаясь с ней, наклоняясь к ее сухим приоткрытым губам. Сэл замерла, сжимая рубашку на его груди, завороженно ожидая дельнейших действий босса.       — Поцелуй меня, — властный, словно издевательский голос. Шатенка забыла, как дышать, бегая глазами по без эмоциональному лицу босса, не веря своим ушам и не имея возможности двинуться. Она лишь сильнее сжала ткань его рубашки, которая смялась с громким характерным звуком, в полной тишине слышимым, словно выстрел. Занзас усмехнулся, — Ну и где твоя смелость, мусор?       Мужчина отпустил Селесту, продолжая слабо улыбаться, и, обойдя машину, сел за водительское место. Сэл еще с минуту стояла, хлопая глазами, хмурясь и заламывая пальцы. А ведь она хотела это сделать. Выполнить приказ. Даже если это просто приказ — она невероятно желала прикоснуться к его губам, и, дай он ей еще минуту времени, она бы действительно это сделала. Наверное. Занзас просто издевался над ней, догадываясь о её симпатии к нему, таким образом наказывая её за дерзость и наглость. Но только ли поэтому.       Из машины послышался приглушенный голос босса, и, подумав, что его слова обращены к ней, девушка послушно села в автомобиль, продолжая кусать бедную нижнюю губу и опустив голову, пряча свои горевшие щеки и уставившись на острые коленки. Она не знала, куда себя деть от настолько неловкой ситуации, знала, что мужчина заметил её смущение, её сбившееся дыхание и волнение. Знала, что он просто забавляется.       — Так. Что мы. — длительное молчание уничтожало нервные клетки Селесты, она больше не могла это выдерживать, но Занзаса будто раздражал один её голос, потому как он бесцеремонно перебил её:       — Скоро приедет твой парень и увезет нас домой, — мужчина не открывал глаза, удобно расположившись в кресле.       — Какой парень? — Сэл сразу подумала на Гокудеру и не поверила своим ушам — он ведь сам знает, что между ними произошло, да и с какого перепугу ему ехать за ними?       — Не придуривайся, — Занзас тяжело вздохнул, — Ты спала на одном диване с патлатым мусором. Что вы только скрываете — я не понимаю.       — Что? — Сэл нахмурилась, — Мы не встречаемся со Скуало. Даже намека. — она не могла сказать, что его не было, поэтому промолчала, отвернувшись к окну, — Мы просто друзья.       Занзас приоткрыл один глаз, взглянул на девушку и незаметно ухмыльнулся самому себе. Скуало приехал через 10 минут, яростно выкрикивая ругательства и на босса, за такую глупость, и на Сэл, за то, что не послала его куда подальше (будто она могла это сделать). Всю дорогу до особняка девушка чувствовала себя в своей тарелке — Скуало не гнал, как сумасшедший босс, что-то ей рассказывал, не обращая внимание на «спящего» на переднем сидении Занзаса. В особняк они вернулись около четырех утра и Селеста, не раздумывая, упала в кровать в своей комнате, даже не раздеваясь.       После шумного завтрака Сэл осталась в кабинете босса, погружаясь с головой в новую, присланную Девятым с утра работу — таскать кучу папок в свою комнату было отвратительно, а Занзас все равно не появлялся в кабинете до обеда, проводя время хрен знает где — пару раз она видела его в псарне, пару раз — уезжающим в город. . Эту закономерность девушка выучила еще две недели назад, но лишь недавно начала использовать эту информацию в своих целях. «Теперь ясно, куда ты ездишь, дорогой босс», — мелькнуло в голове Селесты, когда в панорамное окно кабинета она увидела выезжающую за ворота дорогую машину. Это означало, что она может спокойно заниматься делами еще минимум часов пять, и ей не придется бегать туда-сюда из кабинета в свою комнату до самого вечера. Настроение улучшилось — она закончит еще до пяти часов, успеет потренироваться с капитаном и даже останется время на свои дела. Сэл сосредоточенно изучала отчеты хранителей, проверяла документы и уже так привычно и свободно ставила свою подпись. Официальную. Она не «никто» уже целых четыре дня. Девушка улыбалась каждый раз, когда проворачивала этот незамысловатый ритуал.       — Что-то хорошее? — теплый голос за спиной. Запах сигарет — этот человек явно выкурил не одну, прежде чем подойти к ней.       — Нет, все как обычно, — сперва Селеста даже не поняла, кто стоит за её спиной, но, задумавшись об этом лишь на секунду, вздрогнула, оборачиваясь.       — Привет, — Хаято неловко махнул рукой и слабо улыбнулся.       Селеста непонимающе вскинула бровь, осматривая парня с головы до ног. В одной руке он сжимал ленточку, которой была перевязана белая коробочка.       — Давай просто пройдемся, — Гокудера вздохнул, заметив на себе осуждающий взгляд.       Селеста прикрыла глаза, спрашивая саму себя, зачем она в это ввязывается, но молча согласилась, отложив в сторону ручку, закрыв ноутбук и встав со своего места.       — Отлично, — Хаято прошел к выходу, открывая дверь перед девушкой, но более мягкого взгляда в ответ на это он не получил.       Парень пытался заговорить с девушкой, пока они прогуливались по коридорам особняка, ловя на себе удивленные взгляды и офицеров, и Луссурии с Элен, но Сэл на все отвечала нудно и односложно, скрестив руки на груди. Не то, чтобы она хотела его обидеть, просто ей было не совсем понятно, чего он добивается, но, спустя час прогулок по территории поместья, у них, наконец, завязался связный дружеский разговор. Хаято прошел к беседке, про которую узнал еще далекие четыре года назад, и принялся рассказывать Селесте обо всем, что с ним и его друзьями, точнее, их друзьями, происходило в этом месте: история, как Рехей случайно перевернул стол с вкусностями и мясом, которое трепетно готовил Луссурия битые 2 часа, когда за ним обедала вся Вария, включая Занзаса; история, как Ямамото от скуки тренировался, не рассчитал силу и случайно запульнул бейсбольным мячиком в окно гостинной, когда в ней шла увлеченная беседа хранителей Варии и Девятого — окно треснуло, разбившись в последствии, Тимотео, конечно, посмеялся, помахав рукой неловко смеющемуся Ямамото, Скуало ринулся его избивать, Бел обезумел, увидев свою кровь — осколки немного порезали его королевскую кожу, и следующий час принца ловили всем особняком, Занзас тихо поклялся больше никогда не пускать Вонголу в свой дом, сдерживая в себе невероятную ярость ради отца, но, следующие два года хранители точно так же приезжали на летние каникулы к своим любимым друзьям в Италию. Девятый был счастлив, Вария негодовала — как босс умудряется это терпеть? Почему чертовы детишки все еще живы?       Гокудера молча радовался, наблюдая за уплетающей привезенное им пирожное Селестой, надеясь, что таких «извинений» достаточно. Сэл слушала смешные истории парня и наслаждалась умиротворенным времяпровождением с кем-то пока что далеким от дел мафии, бесконечных документов и отчетов. Она не заметила, как их легкий разговор повернул в другую сторону и наполнился мрачными оттенками — речь зашла про первые убийства, про конфликты, которые Вонголе пришлось пережить за последние четыре года — война с Бьякураном в десятилетнем будущем (парень долго объяснял действие базуки десятилетия), войну с Шимон, проклятие Аркобалено, конфликты с множеством влиятельных семей, пытавшихся занять место Вонголы, с которыми полностью разбиралась Вария — в этот момент девушка поняла, что Масстерони — жалкая букашка по сравнению с тем, что парням, дорогим ей людям пришлось пережить в прошлом. Сэл наблюдала за изменившимся лицом Гокудеры — уголки губ опустились, между бровями образовалась морщинка, а в глазах — множество боли. Она не представляла, что он может быть таким. Что он пережил столько дерьма в своей жизни.       — Знаешь, дружить у нас получатся гораздо лучше, — Хаято не сводил глаз со Скуало, снова кричащего на своих подчиненных на построении. Их разделяли метров 500, не меньше, но каждое его слово было почти отчетливо слышно.       — Мы — Ураганы, — вздохнула девушка, понимая, к чему он клонит, — Ты дорог мне, но. Отношения у нас были бы очень сложные.       — Я понимаю, — парень достал сигареты и предложил подруге, на что та согласилась. Настроение после разговорах о смерти и войнах сильно сказались на её эмоциональном состоянии. Однажды, лет в 15, она пробовала курить, и тогда ей совсем не понравилось, но сейчас этого требовал сам организм, — И согласен с тобой.       Девушка закашляла, сделав первую затяжку, чем вызвала слабую ухмылку парня.       — Мир?       — Конечно.       Скуало долго читал нравоучения Селесте, почуяв от нее запах табака, когда она провожала уезжающего Урагана Вонголы. Конечно, сначала он подумал, что Хаято курил, и одежда Селесты пропиталась дымом, но что-то в её поведении было не так — она волновалась, разговаривая с ним, отворачивалась, нервно поправляла волосы и неловко улыбалась. А на просьбу дыхнуть — вовсе замерла, уставившись большими зелеными глазами на капитана. Он вспыхнул. И полыхал еще очень долго, рассказывая ученице — в этот момент она была для него именно ей — о вреде сигарет, о безмозглой башке Хаято, Бельфегора, Элен и всех остальных курящих. Сэл слушала его, все так же неловко улыбаясь и отводя взгляд, но после часового выслушивания нотаций пообещала не только ему, но и самой себе, что больше никогда не возьмется за это дело. Нахер надо.