***
Если первый месяц Елена думала лишь о ненависти к Мукуро, то сейчас её мысли были о другом — о той жизни, где она пошла за ним, предала своего брата, свою семью, так же, как и он, где они счастливы, живут в свое сказочном замке, любят, ругаются, трахаются, живут. Жизнь, в которой нет Занзаса и завала работой, где нет Вонголы и долга перед ней, где нет отца и чувства вины. Да, она сделала бы это. Послала бы к чертям и Вонголу, и Варию, и всю Италию, чтобы прожить счастливую жизнь с человеком, которого она любит, а не ради кого-то, просто потому что этот кто-то — её семья. Даже не родная. Её семья давно сгнила в земле. Губить себя и свои чувства ради чужих людей — зачем? Почему она должна это делать? Елена металась из стороны в сторону весь месяц, пока находилась в командировке, в которую, опять же, не очень-то и хотела ехать. Брат даже не попрощался с ней. Выдал папку с перечислением миссий и, развернувшись, ушел. Но, с другой стороны. её ведь любят. У неё есть друзья, которых могут убить, просто за то, что они каким-то образом связаны с мафией. Элен стояла среди трупов и снова кричала, срывая голос, переворачивая мебель в зачищенном штабе. Она окончательно запуталась. Невозможно выбросить человека из своего сердца. Особенно, когда почти ничего не мешает тебе прийти к нему. Но это почти. Ни в чем не повинные любимые друзья, отец, принявший её в свою семью, воспитавший её Скуало, Луссурия, который всегда был рядом, Занзас, давший ей все то, что она сейчас имеет. Без тренировок с ним, без кольца, сделанного им, без оружия, купленного на его деньги, без всех окружавших её с раннего детства людей — она была бы никем. Обычной двадцатилетней студенткой-сироткой, не подозревающей о мафии, и, наверное, эта благодарность за подаренную лучшую жизнь останавливала её порывы. Просто уехать в Австралию, найти Мукуро — она бы точно справилась с этой задачей. С тем, что не может сделать информационный отдел Вонголы уже два месяца. Два месяца предатель из главной семьи итальянского альянса ходит на свободе, а Савада не посылает лучших людей на его поиски, думая, что Вария об этом не узнает. Слишком добродушный парень, изо всех сил пытающийся. он сам не понимал, почему не может позволить убить Мукуро Рокудо. Гиперинтуиция вопила, что не все еще потеряно. «У меня есть 5 дней,» — Елена сжала кожаный руль, прикрывая глаза, — «Брат ничего не узнает. Отец ничего не узнает. Меня там никогда не было. Я устала убивать и зависла в казино. Они не догадаются.». 2 часа до вылета. Брюнетка дрожала от волнения. А что, если её обман раскроется? Он убьет её. 1 час до вылета. Елена вложила кольцо в мешочек и спрятала его за урной возле местного казино, накрыв камнями. Через три дня она вернется за ним. 10 минут до вылета. Девушка выключила телефон, написав в беседу кроткое «Скучаю по вам!». Она делала это каждые пять дней и сейчас ей казалось, что ни у кого не возникнет никаких вопросов. Она знала про датчик слежения в её кольце — а иначе как её брат узнал, что она была в Вегасе, до того, как она кому-либо рассказала об этом? «Он подумает, что я расстроилась и напилась. На три дня. Он не поймет.» Билеты были куплены за наличные, которые девушка снимала на протяжении недели небольшими суммами, чтобы не вызывать подозрения, на поддельный паспорт, о котором не знал никто, чтобы её не пробили по базе данных аэропортов, карточку и телефон она оставила в арендованной машине, якобы случайно, а на время небольшого путешествия купила себе новый мобильник. Он в Сингапуре. Она точно знала это, чувствовала, видела во снах, как он танцует с какой-то шатенкой в летнем кафе на фоне сингапурского кольца обозрения. Твою мать, он обещал, планировал, что они обязательно туда поедут, обязательно посетят все прекрасные места на планете и будут счастливы. Девушка сжала ручки тяжелой сумки, напиханной вещами и вышла из здания аэропорта. В лицо сразу ударил теплый морской ветерок, голова закружилась — после китайских загрязненных выбросами городков, Сингапур был чем-то невообразимым. Девушка прикрыла глаза, слегка покачиваясь от головокружения, чувствуя неслабый трепет в душе. Она чувствовала его присутствие. Он точно был в этом городе и звал её к себе, посылая свою энергию. Как никак, их тела кое-что кое-когда связывало. Коленки задрожали — что будет, когда она найдет его? Что она ему скажет? Почему он не скрывается от нее? И. действительно ли она готова предать свою семью? — Кфу-фу-фу, — сердце замерло, дыхание перехватило, по телу пробежалась волна мурашек. Трепет в груди сменился яростью, мгновенно переросшей в чувство сожаления, — Кошка вернулась к своему хозяину? Елена чувствовала, как он приближается, слышала его медленные шаги за своей спиной, несмотря на городской шум и множество людей вокруг. Хотелось кричать, делать больной самой себе, заглушить свои чувства — щеки порозовели. Она все еще любила его. Предателя, будущего убийцу своей семьи, своих друзей. Сердце заныло, переполняясь то гневом, то трепетом, но стоило мужской руке коснуться хрупкого плеча девушки — злость ушла. В носу защипало. — Ты нашла меня, Элен, — шепот над ухом. Она прекрасно слышала каждый звук, словно на площади перед аэропортом были только они, чувствовала его тяжелое дыхание, горячую ладонь на своем плече. Мукуро обожал её острые плечики, и даже сейчас мягко поглаживал их, нежно касаясь пальцами, как бы дразня и девушку, и самого себя. Элен вздрогнула. На неё накатило такое возбуждение, которое она испытывала только к нему. Из груди рвался сладостный стон, но она держалась, прикрыв глаза. Сознание отключалось, здравый смысл плескался из последних сил, крича о глупости всей этой секретной операции, но вскоре потонул в тягучей черной жидкости — именно такую картину видела брюнетка, прикрыв глаза, не в силах стоять на ногах и что-либо говорить. Два месяца её терзали сомнения. Два месяца она находилась меж двух обжигающих огней — брат и Мукуро. Языки пламени цвета индиго заволакивали её на свою сторону, но не Занзаса — он словно был уверен в своей сестре, поэтому даже не пытался удержать её. А Мукуро всеми силами тянул её к себе — приходил во снах, посылал свою энергию, пускал мысли сомнения, словно маленьких червячков, в её голову, и она не устояла — прилетела в его логово, выбросив кольцо Дождя Варии. Прекрасная жертва — она даже не сможет послать знак своему брату, если попадет в беду, но Рокудо не планировал выполнять желание своего друга — Андреа Масстерони. — Я. — девушка развернулась лицом к иллюзионисту и, столкнувшись с его мягким взглядом, совершенно потеряла контроль над своими чувствами. Вместо слов из груди вырвался сдавленный стон. Любимый мужчина стоял прямо перед ней. Предатель. Но какая разница, если она теперь — тоже? — Поехали, — парень согнул руку в локте, предлагая её девушке. Ноги Элен становились ватными с каждой секундой все сильнее, — Хочу познакомить тебя кое с кем. Брюнетка не сопротивлялась. Её мозг накрыла пелена спокойствия и полного доверия к иллюзионисту. Единственное, что могло препятствовать его попыткам заполнить её сознание — кольцо Занзаса. Оно было чем-то вроде щита, не пропускающего ни один вид энергии, не позволяющего ничему навредить телу его сестры. Но кольца не было. Мукуро улыбнулся собственным мыслям — это было слишком просто. Из-за чертовой побрякушки он не мог проникать в её сны полноценно, поэтому посылал лишь короткие обрывки своих собственных воспоминаний, тратя на это все свои силы. Но оно того стоило — сестра босса Варии начинала ненавидеть собственного брата и перенимать сторону врага. — Сестра — за сестру, — мужчина в черном костюме перебирал неизвестное Мукуро кольцо в своих грубых пальцах, — Отец — за отца. — Кфу, не думаю, что эти двое значат для него настолько много, что он пустит себе пулю в лоб, узнав о их смерти, — Рокудо сжимал обивку кресла, осознавая, что Масстерони забывает о главной цели. — Он ослабнет, глупец. И мы нанесем удар по всей мафии, пока Вонгола будет скорбеть по Дону Тимотео, — мужчина бросил украшение на стол, наслаждаясь звоном от падения, — Рыба гниет с головы. — Что требуется от меня? — Присматривай за моей женой, — мужчина усмехнулся, — И найди способ подобраться к своей бывшей. Они долго молчали, не зная, как заговорить друг с другом. Мукуро был недоволен тем, что из-за проблем Занзаса страдают неповинные люди, Елена была неосознанно рада, что, наконец, может держать ладонь парня в своей руке, хотя подсознание умоляло перерезать ему глотку. Она не слышала его. Зато слышал Мукуро, державший её под своим контролем — он заглушил её ненависть, обнажив все еще оставшуюся любовь в глубинах её сердца, и сейчас Елена чувствовала лишь разливающееся по телу тепло. Практически весь день, несмотря на усталость после перелета, девушка прогуливалась с иллюзионистом по улочкам Сингапура, болтая на отдаленные темы, не имея воли начать разговор о самом важном, боясь получить ответ, который её в корне не устроил бы. Она по-прежнему терзалась сомнениями, которые проскакивали сквозь щели в застлавшей её сознание пелене Мукуро — все-таки, у неё тоже есть пламя, которое пыталось защитить её. — Мукуро Рокудо, — незнакомый женский голос за спиной заставил пару прервать очередную увлекательную беседу, — Я надеялась провести этот день с тобой. Та самая шатенка из сна Елены. Парень сладко улыбнулся, развернувшись к девушке, и отпустил руку брюнетки, бросившись навстречу незнакомке. Больно. Не душевно, просто больно, словно у Элен снова начиналась ломка — она поняла, что больше не может стоять на ногах, и свалилась на жесткий асфальт, не успев издать ни звука — она стремительно проваливалась в сон, задыхаясь, пытаясь закричать от боли — кости будто бесщадно ломали, били тяжелой арматурой, кожа горела. Последнее, что увидела Элен — напуганный взгляд незнакомой девушки, разливающуюся в крови ярость, неожиданно проснувшуюся после долгого отсутствия, и ненавистный, мерзкий смешок Рокудо, отдающий громким эхом в её сознании. Тьма, бурлящая в крови ненависть, отголоски боли в области груди и затылка. Брюнетка поморщилась, из груди вырывалось недовольное мычание, она услышала приглушенные, знакомые голоса, что-то спокойно обсуждающие, будто сейчас недалеко от них не лежит сестра босса Варии без сознания — главный враг и рычаг давления на всю Вонголу. Елена с трудом разлепила глаза и сразу потянулась за пистолетом, но вспомнила, что оставила его в сумке, когда Мукуро протянул ей руку… Стоп, что? Они. — Твою мать, — протянула девушка, вспоминая все произошедшее. Мукуро контролировал её чувства, давил на слабые места, но для чего? — Очнулась? — женский голос приближался. Почему-то он совершенно не казался ей враждебным, даже наоборот — он выражал какое-то беспокойство. Знала ли вообще его обладательница, с кем разговаривает? — Что произошло? — мозг Елены возвращался в рабочее состояние, но она прекрасно чувствовала мерзкие остатки пламени Мукуро в своем организме. — Ох, милашка, ты свалилась в обморок! — шатенка нахмурила бровки и села на кровати рядом с девушкой, сжав её ладонь. Она больше напоминала подростка, нежели знакомую Рокудо, с которой он думал провести весь день, — Я — Ринда, приятно познакомиться! Этот дурачок ни разу не рассказывал о тебе. — А ты, собственно, кто? — девушка приподнялась на локтях, вглядываясь в лицо Ринды, забрав у неё свою руку. — Диана, где твои манеры? — Мукуро подошел к кровати с другой стороны, наигранно улыбаясь, — Это моя давняя подруга, мы вместе выросли, — парень обратился к шатенке, на что та замычала и кивнула головой, — Ди, Ринда — мой бизнес-партнер. Вернее, жена моего бизнес-партнера. — Ох, какая неловкая ситуация, — выдавила из себя девушка, вместо почти вырвавшегося «Что, блять?», вставая с кровати, превознемогая боль в разных частях тела — при падении на асфальт она сильно ударилась. Почему Мукуро назвал её чужим именем? Скрывает её личность от этой. Ринды? — Я, наверное, поеду домой. — Постой, — Рокудо кивнул шатенке, на что та снова что-то промычала и, кивнув, скрылась за дверью, — Зачем ты приехала? — Ты смеешься? — брюнетка сжала простынь, не позволяя себя вмазать чертовому ублюдку по самое не хочу, — Ты сам позвал меня к себе, завладел моим сознанием, предательская мразь. — Ты хотела предать семью, — парень наклонился к её лицу, шепча, боясь, что их могут услышать, — Эти мысли были вызваны не мной. Они сидят на подкорке твоего сознания и сжирают твой мозг не первую неделю, Элен. Я лишь посылал тебе мысли о себе, хотел поиграться, — девушка до боли сжала челюсти, — Ты ведь все еще любишь меня. — Ненавижу, — брюнетка полыхала яростью. Со лба тонкими струйками катился пот, — Ты управлял мной. — Лишь когда ты оказалась в Сингапуре. Я переворошил все твои воспоминания и мысли, пока ты о чем-то болтала, так что оставь эти придури для своего братца. Мукуро отошел от девушки, сладко улыбаясь, чувствуя её ненависть к себе, но, подойдя к двери, остановился. Он по-прежнему был недоволен тем, что из-за Занзаса страдают невинные люди. Что-то в глубине его души отдало трепетным эхом, не позволяя просто уйти. — Ты не нужна мне, Эл, — вздохнул иллюзионист, разворачиваясь, — Но можешь остаться. Андреа собирается убить тебя в будущем. Если ты предашь брата — останешься в живых. Может, поможешь нам с уничтожением мафии в Италии. Не смотри на меня так, я знаю все, о чем ты думала и что ты хотела провернуть ради своей. кфу, любви. Ты не думала, есть ли она у меня к тебе? — по телу девушки прошлись мурашки, — Твоя семья. Они значат для тебя не больше, чем мясо, съеденное на ужин, раз ты готова променять их всех на такого ублюдка, как я. Девушка вздрогнула. Только сейчас она поняла, что ни в какие ворота не уперлась иллюзионисту Вонголы, а была готова предать всех, кто был в её жизни, ради отношений с ним. Сердце словно разбилось. Из-за самой себя. В мгновение она возненавидела свое существование — предать с два десятка человек ради того, кто за два месяца о тебе и не вспомнил. «Какая же я дура», — мелькнуло в голове брюнетки, когда иллюзионист, усмехаясь, вышел из комнаты. Она целый месяц кормила себя ложными надеждами, предвкушая новую, счастливую, беззаботную жизнь с любимым человеком, но, по итогу, все рухнуло, словно карточный домик. «Ты не нужна мне» — эхом отдавало в сознании, убивая последние чувства к ублюдку в сердце. Она в Сингапуре. Она виделась с предателем, которого разыскивает Вонгола. Она прогуливалась с ним за руку, готовая остаться в этом городе, и плевать, даже если он контролировал её сознание в этот момент. Целый месяц она планировала эту поездку и предательство своей семьи, которую она искренне любила, но не той любовью, что Мукуро. Страх навсегда остаться одной, не выйти замуж, не иметь крепких отношений — таких, какие были с иллюзионистом, затмил её здравый смысл. Конечно, всем хочется любви, но здесь была не она, а самая настоящая привязанность, и Елена не могла разорвать эту связь, боялась, что будет больно, сама не осознавая это. Больно было бы в любом случае. А сейчас она была готова пустить пулю себе в лоб. Домой она вернулась на день позже — прилетев в Китай, Елена на самом деле застряла в казино, напиваясь и страдая от ненависти к самой себе, не отвечала на звонки и сообщения, вообще — выпала из жизни. Но на этот раз всего на три дня. Чтобы не вызывать подозрений. Никто не должен был узнать о том, какие мысли посещали её голову, и какие места посещала она на самом деле. На совещании все громко переговаривались, что-то рассказывая друг другу, но Елена даже не вникала в их разговоры, чувствуя огромную вину перед ними — она собиралась остаться с Мукуро. Собиралась променять их всех на жалкое подобие пса, бегающего от ноги к ноге — где лучше кормят. А она дома. В Скуало снова летят стаканы, Бельфегор снова судорожно ши-шикает, Мармон причитает о стоимости каждого разбитого стакана, чуть ли не хватаясь за голову, в истерике лепеча, что Вария на них скоро разорится. Брюнетка оглядела хранителей, и вздрогнула, увидев перед собой их трупы. Внезапно наступившая тишина, запах крови, изувеченные тела её семьи, ставшей такой ценной и любимой именно в этот момент, когда ничего уже не вернешь. Из глаз покатились слезы, сердцебиение замедлилось, от звона в ушах, казалось, скоро лопнут перепонки. Девушка зажмурилась. — Врооооой, чертов босс! — мощный удар кулаком по столу заставил Елену прийти в себя. Она оглядела хранителей, тяжело дыша, и закрыла намокшие глаза руками. Она не переживет, если с ними что-нибудь случится. Она ни за что не допустит этого, что бы не произошло, какой бы ублюдок не появился в её жизни — семья на первом месте. Они все отдали бы свою жизнь за неё. Она не обязана платить тем же, но сама хочет этого — помогать, любить, терпеть заскоки каждого, просто быть рядом, быть другом, быть хранителем. Девушка радостно улыбнулась — это решение окончательное. Больше никаких мыслей о Мукуро, никаких страданий, она выходит на новый этап — рано или поздно война с Масстерони закончится. Пора дать шанс всем, кто есть вокруг неё, пора съездить на задание с Селестой, как она обещала ей еще два. целых два месяца назад, помочь Скуало закончить проект по постройке новой тренировочной площадки, согласиться на поездку с Луссурией в Милан, или куда он там так давно хотел. Пора наладить отношения с братом и уделить время двум самым близким в её жизни людям. Возможно, она даже даст шанс Бельфегору, но об этом еще нужно подумать. Брюнетка смахнула накатившиеся слезы незаметно от окружающих и, словно почувствовав прилив новой, светлой энергии, влилась в бурный разговор, рассказывала, как провела последний месяц, в каких местах побывала и видела ли медведя в России. Счастье переполняло её грудь, захлестывало с головой, уничтожало внутренние переживания, заставляло громко смеяться и чувствовать себя живой. Любимой. Не бесполезной. — Эл, — Занзас впервые за длительное совещание что-то сказал, чем привлек внимание всех хранителей, — Нужно поговорить. — Говори, — девушка улыбнулась на строгий взгляд брата, чувствуя его как никогда родным и любимым. — Уверена, что при всех? — брюнетка насторожилась, но Занзас не настаивал. Она слабо кивнула головой. Мужчина взял в руки крупный крафтовый конверт и небрежно бросил его в сторону сестры, — Прислали позавчера. Девушка почувствовала, как радость заменяется тревогой. Она тяжело сглотнула, прежде чем взяла в руки конверт и достала из него с десяток фотографий. Пальцы леденели. — Спец.отдел считает, что это не фотошоп, — голос босса дрожал от раздражения. Он прислонил к губам стакан с алкоголем, сильно сжимая его, пытаясь контролировать себя и не делать выводы раньше времени, — Что скажешь ты? — Конечно, фотошоп, что за бред, — девушка скривила губы, с отвращением бросив фотографии на центр стола. Она невозмутимо откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, незаметно сжав ткань рубашки от напряжения. Губы задрожали, но брюнетка изо всех сил старалась не подавать виду. «Просто заебись.» — Это что, Мукуро? — Сэл разглядывала снимки, хмурясь, совершенно не понимая, кто на них изображен — фотографии были сделаны со спины, из-за кустов, с окон многоэтажек. По крайней мере, ей достались такие. Бел и Скуало молча рассматривали лица Элен и Рокудо, запечатленные крупным планом, постоянно переводя взгляд на взвинченную брюнетку. — Я была в казино последние пять дней, — бросила девушка слегка раздраженным голосом. — Снимки могли быть сделаны хоть две недели назад, — стакан в руке босса со звоном треснул, но не разбился. — Это — фотошоп, — Элен посмотрела на брата, убедительно нахмурившись, — Ты не веришь собственной сестре? Вот как мы заговорили. Еще неделю назад Занзас был ненавистным неродным братом, источником всех проблем, губителем её жизни, а сейчас Елена решила поиграть на его чувствах. Занзас не ответил, показал жестом, чтобы все свалили из кабинета, и бросил стакан в закрывшуюся за капитаном дверь. Конечно, он не верил. Как и Скуало. Поэтому обернувшимся на источник звука хранителям сказал, что показалось. Никто кроме них двоих не должен был переживать по этому поводу. Хранитель Дождя убедился, что все покинули коридор, и вернулся в кабинет. Занзас сжимал снимки в руках, сидя на столе и опустошая бутылку виски прямо из горла. Он бросил взгляд, полный ярости, на свою правую руку, облокотившуюся о закрытую дверь. Скуало прикрыл глаза, щелкнув замком.***
Несколько дней прошли в невозможном напряжении: Занзас не выходил из кабинета, докапываясь до всего, что можно — вода в бассейне не того цвета, стакан не той формы, бумага недостаточно белая, на отчетах нет пометок с датами выполнения миссий. Сколько бутылок виски было разбито, когда в кабинете кто-то отчитывался перед боссом — никто не считал, кроме Мармона, который постоянно вздрагивал, закупая новые ящики алкоголя. Мясо было не тем, решения менялись каждые 5 минут, а страдал весь персонал особняка — Занзас прострелил голову повара прямо за ужином и продолжил уплетать бифштекс, не обращая внимание на труп под ногами и вылетевшие на центр стола мозги. В принципе, никто даже не удивился и не обратил внимание на беднягу и его вылетевшие внутренности — и не такое видали. Сэл позеленела, но даже не попыталась вскочить и уйти, прекрасно зная, что Занзаса сейчас взбесит каждое лишнее слово. Скуало тоже был на взводе — все время проводил на тренировках, не приходил на обеды и ужины, возвращался в свою комнату поздно ночью на вялых ногах, не пускал к себе Селесту, хотя раньше всегда был рад, когда она приходила потренироваться вместе с ним. Они не верили. Пытались верить, но постоянно всплывали новые подробности, подвергающие сомнению алиби Елены. Её кольцо не двигалось в течение двух суток, но Занзас списывал это на сбои и неточности в подачи сигнала. Он пытался оправдать сестру в своих глазах, но интуиция не позволяла ему успокоиться. Началом конца стал приезд Савады. Тсунаеши не говорил ни с кем, кроме босса Варии. Во время их встречи в замке стояла полная тишина, а Занзас не разбил ни одну бутылку. Небо Вонголы был неестественно серьезен, и первое, что он сказал Небу Варии — «Я знаю, ты тоже это чувствуешь». Скуало понял. Босс Вонголы посчитал информацию о своем отвратительном предчувствии настолько важной, что решил самолично посетить особняк Варии, и учтиво попросил их не беспокоить. Из кабинета оба вышли чернее тучи: Тсуна — из-за осознания того, что Занзас что-то скрывает. Занзас — из-за гиперинтуиции Савады. Если даже он это чувствует — точно что-то не так. Новый предатель в семье? Но почему? Почему его сестра так поступает? Что она успела выдать Масстерони? Насколько шагов, благодаря ей, он впереди? И как доказать её предательство? Мужчина больше всего на свете желал, чтобы вся эта ситуация оказалась лишь провокацией Андреа, чтобы вызвать конфликт внутри семьи. На следующий день, после визита Савады, Занзас немного успокоился: его Элен не могла так поступить, она ведь не дура. Как он вообще мог повестись на такие жалкие уловки австралийской мыши? И чертов Скуало. Они не говорили на эту тему с того самого дня, как Елена увидела свои, или не свои, фотографии, но по взгляду и поведению мечника, Скайрини прекрасно понимал его состояние. Оба метались из сторону в сторону, словно животные — лев в клетке и акула в резервуаре, и оба не знали, как выбраться, но даже не думали помочь друг другу. Елена прекрасно чувствовала настроение мужчин, и понимала, почему они так напряжены. Она пыталась быть доброй, заботливой сестрой, но вовремя остановилась, посчитав сие действия слишком подозрительными. Разговор двух боссов заставил её побледнеть — что, если Тсуне тоже пришли эти фотографии? Или что-то посерьезнее, чем жалкие отфотошопленные снимки? Как поступит её брат, если узнает правду? Станет ли он слушать её рассказы о контроле сознания и о том, что она все осознала? Может, стоило остаться? Предать семью и остаться в живых, под крылом Андреа, хотя — где гарантии, что он не использовал бы её против Вонголы до тех пор, пока она полезна? Миллион вопросов, миллион различных «но» — они не давали покоя девушке. Она не могла есть, спать, работать, контактировать с другими людьми, срывалась на хранителей и офицеров, пряталась в своей комнате, уезжала в город, якобы в клуб, еле вынося на себе подозрительные взгляды брата и мечника, но они не удерживали её. Не верили, сомневались, но не удерживали. Мужчины не хотели сеять сомнения и в других хранителей, поэтому не делали ничего, что могло бы поставить репутацию Елены под удар.***
Сомнений не оставалось. Занзас был в самой настоящей ярости. Обычная словесная перепалка случайно вышла из-под контроля. Он в бешенстве, пламя бурлит в его венах вместо крови. Его ядовитый взгляд почти способен разъедать плоть. Она в шоке, готовая провалиться сквозь землю, понимающая, что бежать некуда. Хранители застыли, прекрасно понимая, что сейчас будет — он убьет её. Рука потянулась за пистолетом. — Занзас! — он не слышал. Не чувствовал, как Скуало заламывает его руку, как Сэл вцепилась в другую, зажмурившись, — Луссурия, сделай что-нибудь! А что он мог сделать? Вколоть боссу укол от бешенства? Успокоительное? Снотворное? Его пламя сразу разъело бы любой раствор, попавший в его тело. Солнце Варии вскочило перед Занзасом, обхватив его лицо руками, что-то лепеча, но глаза мужчины наполнялись такой яростью, которую еще никто никогда не видел. Он сам впервые чувствовал подобное. Пламя разъедало его изнутри, затмевало сознание. Еще никогда его шрамы не болели настолько сильно. Луссурия отскочил. Он не мог выдержать взгляд Занзаса и не понимал, как Сэл и Скуало удается удерживать его руки. Он не вырывался, не слышал громкие крики мечника, пытавшегося привести его в чувства. Он видел лишь её — Елену. Словно хищник, готовящийся напасть на свою бедную жертву. Гул в ушах — казалось, из них скоро пойдет кровь, злость заставляла лопаться капилляры в его глазах. Это конец. — Да что ты стоишь?! Беги! — голос Скуало уже хрипел. Он очень редко кричал настолько громко. А сейчас ему было по-настоящему страшно. Элен сжалась, забывая дышать, смотря на брата, готового разорвать её прямо сейчас. Никогда он не смотрел на неё вот так. Ни на кого и никогда — даже на Саваду во время битвы Неба. Девушка чувствовала, как подкашиваются её ноги, как замирает сердце и леденеют ладони. Она тяжело сглотнула и сделала небольшой шаг в сторону, спотыкаясь о собственные ватные ноги. Занзас вздрогнул, и хранители это прекрасно видели. И чувствовали — воздух стал еще более контрастным, перенасыщённым смертельной аурой. — Вали, мать твою! — Скуало закашлял, продолжая держать руку босса у него за спиной. Сэл впивалась ногтями в напряженные мышцы на второй, почти повиснув на ней. Елена дернулась. Пот тонкими струйками стекал с её лба. С каждой секундой она все лучше осознавала, что только что произошло. Девушка рванула в сторону выхода, боясь оборачиваться, но, услышав громкие маты, машинально отпрыгнула в сторону, прячась в коридоре. В место, где она только что находилась, прошло оранжевое пламя. — Занзас, стой! — её голос дрожал, так же, как и тело. Она вцепилась подушечками пальцев в шершавые обои, казавшиеся ей такими приятными. перед смертью, — Прости! Я ляпнула, не подумав! Занзас! Но ответом ей послужили лишь громкие крики, звуки выбросов пламени, глухого падения чего-то или кого-то на кафельный пол и тяжелые шаги в её сторону. Она побежала к черному выходу из особняка, но споткнулась на ровном месте. Это конец. — Допрыгалась, сука, — ледяной тон. Настолько, что тело накрыл океан мурашек, заставляя задрожать. Брюнет грубо схватил волосы сестры, наматывая их на кулак, поднял её и прорычал на ухо, — Повтори, что сказала. — Прости! — из глаз покатились слезы, челюсти бились друг об друга от страха. — Не это, мусор, — Эл прикусила губу, стараясь не закричать от боли, — Повтори. Девушка молчала, всхлипывая, задыхаясь, зажмурив глаза, прекрасно понимая, что он может с ней сделать. Сомнений не оставалось. Она боялась задавать волнующий её вопрос, боялась получить на него ответ, но произошедшее само открыло ей глаза на ситуацию. Возвращаться в эту сраную семью с её сраными законами — полный бред. Она могла бы остаться с Мукуро и жить, дыша полной грудью, не боясь, что её чертову братцу что-то не понравится. А сейчас он собирался убить её. Да и наплевать — лучше быть трупом, чем его подчиненным. Никогда она не была для него чем-то большим, чем обычный мусор, валяющийся под ногами. Он не заслуживал её преданности, любви, помощи — ничего. Он. Не. Заслуживал. Ничего. — Я ненавижу тебя, — процедила сквозь зубы брюнетка, распахнув полные обиды и боли глаза. Занзас язвительно усмехнулся. Весь гнев, наполнивший девушку буквально несколько секунд назад, полностью заменился страхом. Блять, она сейчас умрет. Навсегда и навечно. Девушка прикусила губу. Она ляпнула, не подумав, второй раз за 10 минут. Неожиданно она осознала ценность своей жизни. Не мог её забрать этот чертов ублюдок из-за своей необузданной ярости. Хотя, признать, она тоже этому способствовала. Занзас швырнул девушку в стену, не церемонясь, не проверяя, осталась ли она в сознании после удара головой о твердую поверхность и стены, и пола. Девушка сжалась от боли, не издав не звука, вслушиваясь в удаляющиеся шаги и едва различимый через звон в ушах ненавистный голос. Она не понимала, что и кому он сказал, да и не хотела понимать. В мгновение все стало таким. безразличным. Она закрыла глаза, теряя сознание, чувствуя покалывающую боль у корней волос, вкус крови на губах и что-то теплое, стекающее из виска к уху, щекотя мочку, затем по бледной коже шеи и капая на пол. — Запереть в пыточной этот мусор. Нормально, — мужчина особенно выделил это слово, рыча на смирно стоявшего Леви, — запереть. Сбежит — пристрелю всех. — Совсем ебанулся, — процедил Скуало хриплым, сдавленным голосом, морщась от боли, — Скоро стрелять будет не в кого, психопат. Занзас обернулся к источнику звука. Прекрасная картина — мечник сидел на полу, припечатав руку к брови, из которой хлестала кровь, Луссурия лежал чуть поодаль, Бельфегор прижимал к груди сестру, больше напоминавшую тряпичную куклу, и сжимал её затылок, поднимаясь на ноги. Через ладонь принца сочилась багровая кровь. Их одежда в некоторых местах была чуть подпаленной. Лужи крови, растекающийся по кафельной плитке песочного цвета. Запах сгоревшей плоти. Мужчина не вглядывался в лица подчиненных. Шрамы переставали болеть, а желание выпить лишь нарастало. Он быстро поднялся по лестнице и закрылся в своем кабинете. Они просто попали под горячую руку. В прямом смысле — горячую. Заметив движения Елены, Занзас сорвался, оттолкнув от себя хранителей, сдерживающих его. Сэл сразу отскочила назад на несколько метров — она впервые видела босса в настоящем гневе, впервые видела проявление его шрамов, и приближаться к нему не было никакого желания. Она оцепенела так же, как Елена пару минут назад. Луссурия подскочил к боссу, пытаясь его задержать, понимая, что иначе Элен просто погибнет, но тот пустил пламя ярости в его сторону. Она просто оказалась не в то время, не в том месте. Акула Скуало успела толкнуть хранителей Урагана и Солнца в разные стороны, но пламя все равно задело их, подпалив одежду и нежную кожу, а при падении оба ударились головой, успешно расшибив затылки о чертов кафель. Не в то время. Не в том месте.***
«А где было бы. лучше? Безопаснее?» Девушка пила из горла, сидя на берегу того самого озерца, которое было видно с беседки на территории поместья. Её дома. Но было ли это так? Масстерони мог пойти двумя путями, даже нет. Множеством разных. «Хотелось бы узнать исход каждого.» — Тебя убили бы, Элли-тян, — бархатный голосок за спиной. Сколько лет она его не слышала? — Почему ты пришел именно сейчас? — девушка запрокинула голову назад, прикрыв глаза. Только Бьякурана ей тут и не хватало. — Я слежу за вашей войной с австралийским мальчишкой, — как всегда одет во все белоснежное. Такой «невинный». — Прошлая наша встреча чуть не закончилась дракой, — Элен усмехнулась, вспоминая события двухлетней давности. Ну, а кто его заставлял влетать в её комнату среди ночи, потеряв управление над своими маленькими крылышками? Она еще неделю после произошедшего наступала на малюсенькие осколки оконного стекла, — И сейчас ты хочешь обсудить мою смерть? — Вижу, как ты мечешься меж двух огней, — мужчина сел рядом с девушкой, на капот её машины, — Мне стало так (!) интересно, и я подсмотрел вариации событий, — он хихикнул и открыл пачку зефира. Ничего удивительного, — Всего в одном случае тебе удалось сбежать ото всех и начать новую жизнь. Ты вышла замуж и родила ребенка, но прошлое все равно тебя настигло — сын Занзаса испепелил свою тетушку за смерть отца. Мальчишка даже не видел его — какая-то девчонка была на 3 месяце беременности, когда Андреа вырвал сердце из груди твоего братца. В том мире поговаривали, что душа Занзаса заняла тело его сына. Скуало двадцать лет навязывал ребенку идею о мести, не сумел оправиться после смерти друга и его жены — она тоже погибла. Во время родов сердце не выдержало. — Меня убил бастард моего брата, — девушка ухмыльнулась, отказываясь от зефира и сделав еще один глоток из горла бутылки, — Что еще? — Масстерони выбросил тебя, как шавку, после того, как закончилась война. Хибари Кёя, ой, он был таким злым! — Бьякуран рассмеялся, — Убил и тебя, и Рокудо, — Елена усмехнулась. «Ожидаемо», — Есть вариант, где Андреа проиграл, — белоснежка поморщился, — Фу, Занзас выбрал самый отвратительный способ убийства. Не буду озвучивать, — мужчина с удовольствием умял еще одну порцию зефира, мгновенно забыв о. неважно, — Есть вариант, где он узнал, что ты соврала. Сперва — простил, даже не бесился, а потом все равно убил из-за своей паранойи. Занзас — тяжелый случай. — И что мне делать? — девушка протянула бутылку вина собеседнику и подошла к водительской двери. — Элли-тян, я не вижу будущее, — вздохнул Бьякуран и отошел от машины, направляясь в чащу леса, — Надеюсь, не увижу твое изувеченное личико с кукольными глазками. Постарайся выжить, жертв будет много. Елена слабо хмыкнула, смотря в спину скрывающемуся за деревьями мужчине. Суперская информация. Почему почти во всех вариантах будущего, её убивает собственный брат? Конечно, она чуть не предала свою семью, но вовремя одумалась. Она осознала свою ошибку и ей очень стыдно — неужели он правда готов избавиться от неё вот так просто? Несмотря на их близость, общее детство, семью? Безопасно ли ей оставаться дома? Может, стоило рискнуть и остаться у Мукуро? А может, нужно было стать своей среди чужих, чтобы помочь брату? В холле девушку встретили хранители, снова о чем-то спорящие, высказывая свою точку зрения, ни одну из которых девушка не могла разобрать — все, как обычно. Снова не могут найти общий язык, и на мгновение девушке даже стало легче. Родные и любимые дебилы. Занзас спускался по лестнице в холл, перебирая в руках ключ от машины. — Где тебя носило? — грубый, раздраженный голос брата заставил Елену вспомнить слова Бьякурана. Теплое чувство в груди сразу заменилось горькой обидой — он может убить её, насрав на все, что их связывает. — Какая разница? — девушка прошла навстречу, остановившись возле хранителей. Они даже не обратили внимание на её мини-беседу с боссом. — Ты под домашним арестом, — бросил мужчина, проходя мимо, — И мне плевать, что ты будешь говорить. — Что?! — девушка вспыхнула, привлекая внимание окружающих, — Ты серьезно?! За что?! — Пока я не буду точно уверен, что ты не такая же крыса, как твой любовничек, ты не выйдешь из этого особняка, — он остановился, глядя на сестру вполоборота, — Ты должна понимать. — Должна?! — Елена отошла на несколько шагов назад, боясь получить чем-нибудь тяжелым по лицу за такой тон. Стоп, что? А с какой стати она вообще должна терпеть его побои и бояться его гнева? Он всего лишь её приемный старший брат, который не имеет никакого отношения к её жизни, а как босс — перегибает палку уже очень давно, начиная бросанием стаканов в голову бедного Скуало, и заканчивая истреблением персонала, просто потому что в последний момент он захотел говядину, а не баранину, а повар не успел приготовить новое блюдо. Она не боялась. Этот чертов урод убил её в множестве других альтернативных миров, и сделал бы это в настоящем, стоит ей провиниться, — Я ничего тебе не должна, Занзас. Ты не имеешь права запирать меня в этом сраном доме! — мужчина хмыкнул, предвкушая начинающийся скандал, и, поэтому, просто пошел дальше по своим делам, не слушая, что там лепечет его сестра. Она кричала что-то еще ему в след, после чего замолчала, — Лучше бы я осталась с Мукуро, чем вернулась к тебе. Шепотом. Но эту фразы услышали абсолютно все, находившиеся в холле. Занзас замер, шестеренки в голове со скрипом пришли в движение, переваривая полученную информацию, осознавая происходящее и делая выводы. Он сжал ключ в руке, костяшки побелели. Брелок с изображением марки его автомобиля рассыпался, словно песок, когда он разжал кулак.***
— Спасибо, что живая, — Елена лежала на полу, рассматривая потолок, — Тебе нельзя здесь находиться, — она перевела взгляд на перебинтованное предплечье девушки, — Как твои. — Я думала, что ты уже мертва, — Сэл не хотела, чтобы подруга заканчивала фразу, — Я в порядке. Луссурия сказал, что заживет. Тебя не пытали? — Только морально, — девушка ухмыльнулась, — Как ты проскочила через охрану? Я не видела людей уже двое суток. -Ты начинаешь забывать, чья я сестра, — Сэл лучезарно улыбнулась, и на мгновение в её милом личике Елена увидела Бельфегора. Они были совершенно не похожи, она не обнажала «голливудские зубки», когда улыбалась, но что-то в чертах её лица уж больно сильно напоминало принца. Наверное, так на ней сказался переход из беззаботной девочки в настоящего мафиози, и, со временем, она будет все больше походить на брата.