Я не оставлю тебя.

      По правде говоря, вести военные дела не умел ни Занзас, ни Скуало, ни, уж тем более, Тсунаеши. И если последний, доверившись боссу Варии, расслабленно ждал отчетов, попивая кофе трясущейся рукой, то взрослые мужчины совершенно не знали, что им делать.       Занзас просидел в кабинете битые семь часов, исписал, изрисовал и сжег порядка двух пачек бумаги, разбил десять пустых стаканов и два раза чуть не подрался с капитаном. Их мнения не сходились ни в чем — начиная от наполненности отрядов, заканчивая организацией нападений на врага. Мужчина имел лишь набросок в своей голове: что нужно сделать, к чему это может привести и кто, в итоге, останется в плюсе. Но каждый раз, стоило ему начать составлять последовательность действий, Скуало начинал причитать о возможных неурядицах, непредвиденных ситуациях, которые выворачивали идеальную картину в изуродованное месиво. Любой маневр заключал в себе огромный риск.       Мечник был зол. За последние две недели навалилось слишком много неприятностей, большинство из которых возникли из-за чертового босса. Каждое утро Скуало просыпался с мыслью, от которой его каждый раз бросало в дрожь: «Лишь бы не всплыло что-то еще». То, как Занзас сходил на зачистку, заставило встрепенуться весь мафиозный мир: мужчина совершенно не понимал, на чьей территории наводит порядки и с кем сталкивается на пути к своим целям. Каждый день на имя Десятого Вонголы приходили жалобы от боссов влиятельных семей: гнев Занзаса унес жизни многих офицеров, патрулировавших территорию, и разговоры о подпольных штабах Масстерони никого не интересовали. К тому же, Скуало не мог раскрыть истинные мотивы босса: альянс должен быть уверен, что конфликт исчерпан. Да, но, если оно правда так, с чего ради Вария разносит в пух и прах союзных солдат, поинтересовавшихся, что мужчина забыл на территории их семьи? Задавая этот вопрос Занзасу, мечник так и не добился ответа. Каждый раз, стоило ему напомнить о событиях прошлой недели, как босс Варии отключался. Скуало списывал его недоумение на усталость, неадекватность и врожденный идиотизм, не понимая всей глубины проблемы.       Мужчина действительно мало что помнил.       — Не нужно донимать меня тупыми вопросами, — Занзас не собирался оправдываться, — Я всегда на своей территории.       — Ты не можешь делать то, что тебе вздумается, не оповещая других, — Скуало пытался сохранять спокойствие, но после пятого предотвращенного скандала и крупной выплаты, сдерживаться не оставалось сил, — Сними, наконец, корону с головы. Ты не всемогущий.       Занзас недовольно хмыкнул, то ли соглашаясь со словами капитана, то ли желая их оспорить. Что бы он не говорил и как бы не были недовольны боссы семей альянса, приятная, стягивающая кожу кровь до сих пор ощущалась на руках — Занзас ощущал ее, стоило лишь мелькнуть навязчивой мысли. Его, откровенно, тянуло к убийствам.       Лев запертый в клетке — именно так чувствовал себя Занзас, сидя в кабинете и занимаясь документами. И вот он, шанс вырваться из злополучного круга бумажного ада — возникший конфликт, война, убийства, кровь, страдания — именно то, что нужно! Но как же он прогадал, не подумал, на чьи плечи ляжет составление плана, какой-либо стратегии. За весь день в голову не пришло совсем ничего.       — Бесполезный мусор, — сорвалось с губ мужчины, когда он смял очередной лист, — Почему ты не можешь предложить что-то стоящее?       — Врой, дегенерат, ты совсем ахринел?! — Скуало вспыхнул, встав с места, замахал мечом, — Я сижу здесь весь день и корректирую твои идиотские идеи, лучше бы спасибо сказал!       — Отвергаешь — предлагай.       — Позволь напомнить — это из-за твоего идиотизма мы сейчас здесь страдаем, и война никому больше не нужна. Савада предлагал разрешить все мирным путем, ты не согласился просто из принципа?       Занзас прикрыл глаза, вспоминая, как весело проводил время наедине с пламенем, пистолетами и кучкой врагов. Недовольные крики Скуало мало его смущали. Он прокручивал в голове множество вариантов развития событий, анализировал полученную информацию на счет лабораторий, отравляющего газа, союзников Масстерони. Голова была забита множеством информации — зачастую, бесполезной, — мысли крутились по бесконечному кругу, не приводя ни к чему новому. Скуало пролистывал архив — неизвестно, какой раз за день, — сверял отчеты, откладывал фотографии с места последней стычки с врагом. Но, признать, кроме зеленого цвета формы и нашивки кенгуру больше никакой информации эти фото не давали. Мафиози вновь потянулся за папками из норвежских лабораторий и своих зачисток, чтобы сверить данные о численности врага.       — Слушай, — Скуало протянул мужчине помятый документ, — Текст поплыл, но здесь, вроде, что-то есть.       Занзас мельком взглянул на лист, но в руки не взял. Что могло уцелеть на полностью вымоченном документе? Несколько читаемых слов и цифр не принесут никакой пользы. Скуало хмыкнул, отложив лист слева от себя, и принялся разбирать бумаги. Такой вид деятельности выматывал его сильнее всего, поэтому вся бумажная работа, «по-дружески», упала на плечи Селесты. Мелькнувшая мысль о девушке сразу зажгла огонь внутри. Взгляд упал на помятый, потекший лист.       — Тогда, в Норвегии, — мечник сжал этот отчет о чертовом задании, пытаясь совладать со вскипающим внутри него гневом, — Как вы оказались на гребаном острове?       Занзас вздрогнул. Неприятные воспоминания окатили ледяной волной, заставив тело непроизвольно напрячься, а противные мурашки покрыли смуглую спину. Мужчина уперся лбом в скрещенные руки, прикрыл глаза, прислушался к внутреннему голосу. Еле ощутимым толчком что-то внутри попыталось пробиться сквозь толстый слой льда.       — Спрыгнули с моста, — раздраженный голос почти выдал подступившую ярость.       — Как вы на нем оказались, — вопрос, скорее, риторический. Скуало даже не пытался скрыть своё недовольство, — Ты мог включить автопилот и выйти из машины перед мостом. Ты имел точные координаты ловушки, — мечник демонстративно ткнул длинным пальцем в отчет, — Разведка была там за час до вас.       — Мусор, в чем твоя претензия? — Занзас почти кипел от злости. Он не хотел вспоминать, чем, а точнее кем был занят на самом деле всю дорогу.       — В том, что ты слишком много на себя берешь. Кому нужна эта война, кроме тебя? — тяжелый кулак с грохотом приземлился на стол. Занзас не обратил на это внимания, — Строишь из себя властелина мира, а на деле даже не смог защитить напарника. Уж не знаю, чем ты думал, но…       Дальше Занзас не слушал.       — Защитить… — сорвалось с губ приглушенным шепотом. Занзас глубоко вздохнул, мысленно посчитал до десяти, стараясь охладить мысли и успокоиться. Мужчина принялся очерчивать круги на листе, — Безопасность, патлатый мусор, вот с чего нужно начать. Неужели ты сказал что-то вразумительное.       Скуало, не ожидавший такой реакции, вскинул бровью. Босс что-то рисовал, писал, зачеркивал, но делал это с непривычным энтузиазмом. Весь ход его мыслей был изложен на бумаге: семья, безопасность, вооружение, охрана. Мужчина бросил ручку и, подозвав непонимающего капитана, принялся рассматривать таблицы в ноутбуке, ничего не объясняя. Ткнув на график работоспособности офицеров, мужчина выделил для себя несколько отрядов, сделал пометки на новом листе:       — Западное крыло — отряд 4 и 5, восточное — 6 и 8, южное — 1 и 9, северное — 2 и 3, на главные ворота поставить 7, — мафиози нарисовал схему территории, — Здесь беседка. Организовать в ней тайник с оружием. Добавить на склад пару патрульных, распределить медиков в каждую опорную точку…       Первые десять минут Скуало совсем не понимал, что происходит. В чем-то он был не согласен с боссом, но понимал, что в таком возбужденном состоянии слушать его он не станет. Мужчина сел на стол, склонился над схемой и молча наблюдал, отмечая про себя некоторые моменты, пока Занзас, не медля, излагал весь поток мыслей. За первым листом пошел второй, за вторым третий, за укреплением территории следовало укрепление самого особняка. Через несколько часов каждый этаж был расчерчен в максимально подробном виде и содержал в себе довольно обширные изменения: начиная от постов медиков, заканчивая расположением дополнительных камер слежения. Таким образом, вся огневая мощь Варии была рассредоточена по всей территории, на каждом этаже организован опорный пункт с медиком и хранителем тумана для точечной защиты.       — Усилим контроль территории, — Скуало разложил крупный снимок со спутника перед собой и боссом, — Нужно установить дополнительные датчики движения, — мечник сделал несколько отметок за территорией особняка, — Камеры ночного видения, тепловизоры на более дальнем расстоянии, — нарисовал круг крупного радиуса, — Примерно так.       Занзас сложил записи в отдельную стопку, проверив все еще раз.       — Отдай своим людям. Все должно быть сделано в максимально сжатые сроки.       «Отдай своим людям», — Скуало передразнил босса в своей голове, раздраженно пнул дверь и покинул кабинет, — «Хоть бы раз ты подумал об этих людях.»       Помятый лист, на котором уцелели лишь 3 строчки, вводил капитана в бешенство. Чертов босс ведет себя как самый настоящий урод, кого бы из членов семьи это не касалось: сестры, отца, хранителей. Если в первые несколько часов после «объявления» войны мечник был согласен с мафиози — он тоже хотел размяться — то сейчас, спустя две недели стресса и забитой головы, бродил по замку, скаля зубы и сдерживаясь из последних сил, чтобы не разнести пару уродских ваз и статуэток. От одной только мысли, что все это в любой момент может быть уничтожено врагом, Скуало вздрагивал. Тело пробивало на мерзкую дрожь, из рук выпадали бумаги, меч, блюда с едой, зубная щетка. Страх настигал его каждые 15 минут.       Сложно вести войну, когда твоя душа хочет покоя. Хочет, чтобы все это закончилось, когда оно еще даже не началось. Не первую ночь мечник проводил без сна, по кругу продумывая все, что происходит и может произойти. Скуало задернул шторы, через которые прорывалась любопытная луна, опустился на пол и, окружив себя отчетами разведки, записями с камер видеонаблюдения, снова погрузился в размышления. Днем он — капитан Варии, ночью — человек, со своими делами, чувствами и переживаниями. Не первую ночь он пытался свести пазл в единую картину.       Следующее утро началось с невыносимого собрания. Леви беспечно прислуживал боссу, радуясь, что теперь этим занимается только он, Луссурия приставал к Элен, которая уже несколько дней проводила за тренировками, ни с кем не общаясь. Бельфегор, прибывший из личной «важной» поездки без предупреждения, пытался доказать Занзасу, что свинтил исключительно в рабочих целях. Скуало протяжно вздохнул. Ну какие рабочие цели могут быть в Швеции?       — Если бы ты не выкладывал фоточки с горнолыжного курорта, возможно, босс поверил бы тебе, — обиженно произнес Луссурия, не сразу осознав, что натворил. Естественно, босс ничего о них не знал.       Занзас перевел взгляд с хранителя Солнца на псевдопринца, неловко улыбнувшегося на прощание. Через минуту единственное, что осталось от Бельфегора в кабинете, была разбросанная куча бумаг с «отчетами» о проделанной работе, а в двери сияла выжженная дыра. Скуало протяжно зевнул, после чего прилег на стол. Усталость навалилась на него тяжким грузом, и единственное, чего он сейчас хотел это оказаться в своей постели. Но отвлечься — значит подвергнуть опасности не только их отряд, но и всю семью. Мечник протер слипающиеся глаза и выпрямился, когда Мармон заговорил о затратах на новое оборудование. В этот момент начался новый, безумный день.

***

      Еще никогда Селеста не чувствовала себя так плохо. Тело било дрожью, мышцы невыносимо тянуло — девушка с трудом открыла дверь в ванную комнату. Не снимая одежды, забралась под горячий душ. Вода обжигала нежную кожу, принося легкое облегчение, смывала остатки крови и слез. Сэл прикрыла лицо дрожащими руками, пытаясь сдержать истерику, набирающую обороты с каждой минутой в геометрической прогрессии. Девушка рвано вдыхала воздух, облокачиваясь о кафельную стену, сжимала челюсти до тупой боли, покачивалась вперед-назад, обняв себя за колени. Каждое движение приносило новые страдания. Пустота в голове, желудке, душе — казалось, чертовы тренировки Хибари рассчитаны на истощение юного организма. Одежда прилипала к коже, не позволяя ранам промыться как следует, но Селеста этого даже не понимала. Единственное, что было необходимо сделать сейчас — совладать с эмоциями. А с ранами и сломанным ребром она разберется потом.       Неизвестно, сколько воды утекло, пока не расслабилось изувеченное тело, держась наплаву в наполненной ванне, пока Селеста не смогла разомкнуть глаза. Черт, у нее осталось немыслимо мало времени и эта мысль, наконец, пробила пелену усталости в голове. Девушка приняла сидячее положение, после чего взглянула на крупный порез вдоль предплечья.       — Даю тебе два часа. Приведи себя в порядок, — Хибари оглядел ученицу с ног до головы, — Не забудь обработать раны. Иначе пойдет заражение.       Сэл усмехнулась. Черт, он снова избил ее до полусмерти, смешал с грязью, бросил истекать кровью в лесу, приказав напоследок обработать раны. Конечно, хранителя Вонголы не интересовало, как она доберется до своей квартиры. Конечно, его не интересовало наличие травм и переломов. Хибари пугал. Нет, он вселял неподдельный ужас в голову юной мафиози.       Отбиться от его атак было почти невозможно. Первые несколько дней Селеста отделывалась синяками, затем к ним прибавились порезы. Девушка совершенно потерялась, когда из ее бедра медленно потекла темная кровь, попыталась задержать ее рукой, переключила все свое внимание на тупую боль, испугавшись. Глаза были переполнены страхом, она смотрела то на рану, то на семпая, не находя слов, — именно это стало ошибкой. «Незачет», — последнее, что девушка услышала от Кёи в тот день. За словами последовала серия приемов, увернуться от которых она не смогла. Сэл даже не осознала, что тренировка не окончена, как в плечо вонзился сюрикен, а тело отбросило на несколько метров от ударов тонфа.       Очнувшись, Селеста не понимала, где находится и почему ей так больно. Подняться на руках было тяжело, но, по сравнению с тем, что ждало ее дальше, оказалось сущим пустяком. Стоило девушке принять сидячее положение, как по лбу стремительно потекла горячая кровь. Она капала на грязный, порванный костюм, не позволяла открыть глаз, и… пугала. Девушка сжала кулаки, прикрыв глаза. Она не могла видеть собственную кровь. Не могла справиться со страхом, сковавшим тело, не могла прийти в себя. Никто и никогда не позволял получать ей ранения на заданиях, но сейчас она осталась совершенно одна, посреди тренировочной площадки в 20 километрах от дома, с разбитой головой, раной на бедре и сюрикеном в плече. Кстати, перед уходом, Хибари услужливо наложил жгут. Селеста ухмыльнулась, подумав, что чертов мучитель, кажется, не хочет ее смерти, но быстро отмела эти мысли. Предстояла долгая дорога домой, наедине с болью и ужасом в глазах.       Если бы тогда она знала… что на первой ране дело не остановится. Каждый день Селеста возвращалась домой с двумя-тремя жгутами, каждый день проводила в ванной больше часа, каждый день ходила в аптеку и отмывала квартиру от багровых следов. Находиться в ней уже было невозможно — аромат пионов, оставленных Скуало в отсутствие девушки, перебивался запахом спирта, заживляющих мазей Луссурии и бинтов. Иногда Селесте казалось, что она, на самом деле, уже много лет лежит в коме, и близка к пробуждению, так как чувствует навязчивый запах больницы. Ей очень хотелось верить в это. Очень хотелось проснуться, однажды, в больничной палате, окруженной врачами и любящей семьей. Или не семьей. Сэл была готова прожить всю жизнь в одиночестве, лишь бы ее мучения здесь закончились.       Сегодняшний день стал значимым. На самом деле, Селеста говорила так про каждый, когда что-то случалось впервые: первый синяк, первая кровь. Утром девушка была готова к получению новых ран, но, похоже, Кёя решил выйти на новый уровень.       Селеста вздрогнула от воспоминаний, доступ к воздуху снова, будто, перекрыли. Девушка прикрыла глаза, прижав кулак к груди, пытаясь сохранять спокойствие и ожидая, пока паника сойдет на нет.       Признать, у нее начало получаться. Хоть что-то. Сэл научилась ставить блоки без вреда для себя, научилась анализировать ситуацию, предугадывать действия «врага», уворачиваться от нескольких атак подряд. За первый час тренировки Хибари не смог к ней прикоснуться, но все же задел плечо самым последним выпадом. Селеста улыбнулась, настолько искреннее, насколько могла, разминая плечо второй рукой. Кроткая ухмылка, самодовольный блеск в глазах Кёи, оказались затишьем перед бурей. Вместо слов похвалы Хибари, не дожидаясь готовности девушки, снова напал. Привыкшая к подобному Селеста привычно выставила блок лезвием длинного меча на уровне живота, но Хибари целился не туда. Она не успела среагировать.       Боль, ощущение невесомости и падение на жесткую землю — Селеста провела рукой по затылку, но крови на нем не оказалось. Повезло. Девушка укоризненно посмотрела на мучителя, заметив его довольную ухмылку. Хибари не приближался, наблюдая издалека, что с первой же секунды показалось странным, но девушка в который раз не обратила внимание на свою интуицию. Он никогда не останавливался на одном ударе. Он никогда не улыбался тому, что сбил ученицу с ног.       Сэл продолжила лежать, радуясь подвернувшейся возможности передохнуть, пока не ощутила давление в районе правой груди. Девушка поморщилась, сделала глубокий вдох, но выдохнуть не смогла — тело пронзило острой болью, с сухих губ сорвался крик. Селеста прижала руку к ребрам под спортивным топом, с ужасом осознавая, что произошло. Воздуха становилось все меньше, паника сжала горло — Хибари медленно сделал несколько шагов навстречу. Селеста инстинктивно приподнялась, услышав характерный хруст. Острая боль в районе рёбер, из носа хлынула кровь. Трезвость ума снова заволокло пеленой страха, когда она заметила самодовольную улыбку на устах семпая. Он действительно… улыбался? Черт возьми, он наслаждался хрустом ее костей, подходя все ближе, и в глазах его не читалось ничего хорошего. Еще никогда Селеста не испытывала такого страха. Она сжимала траву под собой, пыталась отползти назад, не разрывая зрительный контакт, скрипела зубами от острой боли в груди, и одному богу известно, чем бы все закончилось, если бы Хибари не отвлек рингтон телефона. Мужчина прикрыл глаза и, переведя дух, ответил на звонок.       У Селесты было ровно десять секунд, чтобы подняться и добраться до своего оружия, как она и поступила. Превознемогая боль, кусая щеки, пытаясь заглушить колющее чувство и остановить кровотечение, девушка подняла меч и вложила его в ножны. Еще минута на то, чтобы достать из сумочки эластичные бинты и наложить давящую повязку на грудь. Окровавленные руки предательски тряслись, каждый вдох приносил мучительную боль, взгляд то и дело возвращался в спину Хибари недовольной стрелой. Лишь бы успеть.       Окончив свой разговор и развернувшись к ученице, мужчина был приятно удивлен. Она действительно успела, пусть и не за одну минуту, но Селеста стояла в почти полной боевой готовности. Покрасневшие щеки и страх в глазах, дрожащие пальцы и колени выдавали в ней невероятную боль, шок и слабость. Тем не менее, правая рука Селесты покоилась на рукоятке меча, а меж бровей образовалась морщинка. Кёя ухмыльнулся. Как же его забавляла эта глупая, наивная девчонка.       Сейчас у Селесты оставалось лишь пол часа на сборы. Стянуть мокрую одежду, промыть раны, перебинтовать туловище и спрятать синяки — все это давалось девушке с трудом. Она взглянула в зеркало, на свое измученное лицо, и ее встретили четкие скулы, красные от слез глаза и синяки под ними, разбитые губы и бровь. Девушка не знала, куда Хибари поведет ее на этот раз, но явно понимала, что появляться в таком виде за пределами квартиры не стоит. Наспех нанеся консилер, заклеив ранки пластырями и собрав волосы в высокий хвост, девушка размазала заживляющую мазь, шипя от боли, после надела рубашку цвета красного вина поверх стягивающих бинтов, застегнула ремень на брюках. Дышать по-прежнему было тяжело. В груди не утихала надежда, что лекарства Луссурии действительно изготовлены с применением пламени Солнца и хоть немного помогут бедному ребру.       Пару раз девушка подходила к окну, всматриваясь вниз с восемнадцатого этажа, пару раз отмахнулась от мысли выйти из дома через него. Хибари уже ждал на парковке, но садиться с ним в машину, после его садистской реакции на хруст костей, совершенно не хотелось, как не хотелось и продолжать тренировки. Селеста взглянула на букет пионов, украшавших белоснежную кухню, в душе неприятно заскребла обиженная кошка. Чертов Скуало даже не звонил. Он не знал и не хотел узнавать, как продвигаются дела у его ученицы, не знал, на какие страдания ее обрек. Зачем? Чтобы сделать сильной? Как многочисленные раны, а теперь и переломы, сделают ее сильной? В уставшей голове мелькнула мысль. Может, поддаться Хибари? Может, выставить себя полной безнадегой? Может, помочь ему сделать из себя инвалида? Губы тронула едва заметная ухмылка. Черт, на что только она не была готова, лишь бы прекратить все это.       «Мы опаздываем», — смс-сообщение прервало поток мыслей. Девушка в последний раз оглядела квартиру на наличие кровавых пятен и неубранных бинтов, пнула под диван пустой тюбик заживляющей мази и, щелкнув замком, отправилась навстречу очередному нервному срыву. Главное — не оставлять следов. Селеста обижалась на Скуало, но, в глубине души, меньше всего хотела, чтобы он что-то узнал.

***

      После очередной бойни между хранителями, собрание, наконец, было окочено. Елена поднялась с места и, прихватив пару папок, спешно покинула кабинет, больше не желая видеть надоевшие лица ни минуты. Девушка искренне не понимала, почему нельзя вести дела спокойно — без ругани, истерик и разбитого стекла. Последние две недели брюнетка предпочитала завтрак в гордом одиночестве, в своей любимой беседе в саду с видом на небольшое озеро, скрытое от чужих глаз бесконечным лесом. Сегодня, как и всегда, Элен пила вкусный кофе, жевала пережаренный бекон и пресный омлет. Текущее положение дел отразилось даже на поварах. Совмещая «приятное» с полезным, Елена пролистывала документы, в надежде зацепиться хоть за что-то важное, но, в который раз, с разочарованием не обнаружила ничего интересного. Раздражение снова взяло верх — фарфоровая кружка полетела на паркет, с треском разбившись. Чертов Занзас продолжал не доверять собственной сестре.       Его отношение к делам и семье выводило из себя. Элен дрожала от злости, сжимала бесполезные отчеты в руках, наворачивала круги по беседке и заламывала пальцы в попытке успокоиться. Ярость сменялась слезами обиды, задания «А» и «В» категории больше не устраивали, не могли усмирить гнев девушки. Елена ничего не знала о планах брата, все попытки завести разговор он сводил на нет. Неприступная ледяная стена, за которой пряталось то, что так было нужно девушке, с каждым днем становилась все толще, и Элен прекрасно ощущала это. Она хотела коснуться брата, почувствовать его тепло, родной запах, уверенность в себе — только так Елена могла забыть о своих проблемах, снова стать маленькой девочкой, которой не нужно защищаться от внешнего мира. Но Занзас не давал ничего, кроме презренного взгляда и папок с заданиями.       Элен собирала себя по крупицам. Луссурия оказался единственным, кто не отвернулся от нее после всего, что произошло, либо же он хорошо притворялся. Девушку не покидало чувство слежки — наводящие вопросы от хранителей и брата, просьбы выйти из кабинета при обсуждении чего-то важного. Наверное. Что происходило за закрытыми дверьми на самом деле, девушка даже не предполагала, но почему-то была уверена, что ей просто не доверяют. Каждый день приносил новые недовольства и обиды, бьющие кнутом по спине, каждый день Элен отправляла свои отчеты Селесте, а не сдавала брату, по непонятным для нее причинам. Чертова Вария — какого хрена тут вообще творится?!       Встречаться с подругой желания не было совсем. После того, как она спонтанно переехала в «Башни», Елена не могла перебороть себя и первой завязать разговор, хотя бы по телефону. Селеста бросила ее. Знала, как важна для Елены именно в тот момент, но плюнула на это. Девушка строила разные теории на счет ее переезда, пыталась сложить пазл воедино. Неужели Сэл узнала больше, чем должна была, когда прогуливалась со Скуало и боссом, или пока была на задании в Норвегии? Вдруг, ее уже давно нет в живых, а Элен продолжает обижаться? Девушка отложила документы и вновь взялась за телефон. Пальцы дрожали от ярости и обиды, сердце умоляло набрать заветный номер, ведь больше ни у кого оно не могло найти покоя, разум советовал разбить гаджет, как кружку пол часа назад. Елена металась, ей было страшно и интересно, обидно и горько. За пол года девушки сильно привязались друг к другу.       — Если бы она чувствовала то же, что и ты, то не бросила бы тебя.       — Вдруг, ее заставили? Вдруг, у нее не было выбора?       — Выбор есть всегда, было бы желание.       Елена зарычала от злости. Разум и сердце вели ожесточенную борьбу каждый раз, стоило девушке подумать о подруге. Она скучала, неимоверно скучала; она знала, что, в такое тяжелое время, лишь один человек способен понять ее, но не могла побороть свою итальянскую гордость.       Ощущение тревоги не покидало — Элен подолгу ворочалась в кровати, пытаясь уснуть, но не могла избавиться от мыслей. Приходилось много тренироваться, брать на 30% больше миссий, чтобы по возвращении домой падать без сил, но даже в забитом делами дне неспокойное сердце находило минуты, да что там, секунды, чтобы вспомнить о былых, спокойных временах, и выбить девушку из колеи. Руки опускались. Елена поправила воротник рубашки, чувствуя, что начинает задыхаться.       — Не стоит этого делать, — мечник оказался за спиной незаметно. Или Элен, поглощенная переживаниями, сама не заметила его, — Вы обязательно встретитесь, когда придет время.       Елена взглянула на контакт подруги, не сразу поняв, о чем говорит капитан. Нахмурилась, прикусив губу, стараясь изо всех сил не выдать свое настроение.       — Я хочу узнать насчет своих отчетов. Чертовка не проверяет их уже два дня, — максимально правдоподобно Элен скрестила руки на груди, тяжело вздохнув.       Мечник ухмыльнулся, закатил глаза. Он не знал, стоит ли говорить брюнетке о волнении, которое она излучает на километры. Мужчина легко сжал плечо девушки, убеждаясь в своих мыслях — Элен вздрогнула, по телу пробежали противные мурашки, шею сдавила невидимая рука. Боже, как ей хотелось объятий…       — Босс хочет видеть тебя, — мечник провел протезом по копне черных волос, — Возьми с собой эти бумаги. Советую спихнуть их на Бела.       — Ты ведь знаешь, я не стану разговаривать с ним, — девушка прижалась щекой к теплой руке капитана, — Может, передашь ему сам?       — Заканчивайте этот детский сад, Элен. Вам есть что обсудить.       Скуало скрылся так же быстро, как появился, оставив после себя лишь теплый трепет в груди и свежесть ментола. За неимением большего, Элен была рада любой возможности поговорить с кем-то, кроме Луссурии, и с каждым разом все сильнее убеждалась в своей любви к каждому члену семьи. Поднявшись с места и разложив разбросанные бумаги по папкам, девушка вернулась в особняк. Почему-то новость о желании брата видеть ее — сильно подняла настроение.       — Звал? — брюнетка вошла после стука, аккуратно прикрыла за собой дверь. В кабинете не было никого, кроме его хозяина.       — Я не вижу отчетов о миссиях в Тоскане, — Занзас устало упер лоб в скрещенные руки, — Ты их до сих пор не оформила?       — Я отправила отчеты на проверку, как ты и говорил, — произносить имя подруги не хотелось по двум причинам, и одной из них был страх за ее голову, — Видимо, они задержались… там.       — Реши этот вопрос, отчеты должны быть на моем столе к вечеру.       Мужчина вернул взгляд в ноутбук, принялся что-то печатать, всем своим видом намекая, что разговор окончен. Но Элен так не считала, вернее, не хотела. Она осмотрелась вокруг: все бумаги были сложены в аккуратные стопки, даже были разделены на «гражданские» и «военные» миссии; стаканы для напитков были чисты и стояли на своих местах, лед в термо-сумке не нуждался в пополнении. Елена растерялась: она не понимала, за что можно зацепиться, чтобы остаться здесь подольше.       — Может, помочь чем-нибудь? — девушка знала ответ на свой вопрос, но все же рискнула, — Разобрать бумаги или… составить табличку в Excel?       Стук клавиш замолк, мужчина поднял суровый взгляд на сестру, ответившую ему скромной улыбкой. На мгновение Занзасу показалось, что он заметил отблески в глазах сестры, но, не поняв их значения, отбросил эти мысли.       — Нет.       Черт, ну чему тут удивляться. Элен неловко качнулась, прошлась по кабинету вдоль стола, ощущая на себе недовольный взгляд брата. Ну почему он просто не может уделить ей время?       — Тогда, можно, я посижу тут с тобой? Мы так давно не общались.       — Я занят.       — Я не стану мешать, — брюнетка прикусила губу, сдерживая эмоции, — Неужели ты совсем не соскучился?       — Нет, — Элен недовольно закатила глаза. Было обидно, но ничего другого она не ожидала, — У меня нет времени на это.       — А Селесте ты разрешал, она могла…       — Как видишь, ее здесь больше нет, — Занзас нахмурился, сильнее прежнего. В алых глазах четко отобразилась ярость, от который по спине Элен пробежали мурашки, — Учись на чужих ошибках.       «Что это значит?» — мелькнуло в голове, но мысль не задержалась надолго.       — Почему ты не доверяешь мне? — девушка поставила вопрос ребром, закрыв ноутбук перед братом и вперившись взглядом в злое лицо.       — Твою мать, Элен, — мужчина встал с места, в два шага оказался возле стопки военных документов, протянул первую попавшуюся папку девушке, — Отвези это дерьмо жеребцу, можешь поизучать вместе с ним, главное — отвали от меня.       В душе девушки плескались два чувства: победа и полное разочарование. Она приняла папку из жесткого хвата брата, кивнула на прощание и покинула злополучный кабинет. Быть отвергнутой — ей не привыкать, зато босс, наконец, доверил ей что-то интересное. Пролистав содержимое папки, Элен самодовольно ухмыльнулась — она действительно сорвала джекпот. Множество фотографий лабораторий, записи наблюдений офицеров, действительно важные документы, которыми мужчина решил поделиться с боссом Каваллоне. Элен, не медля, отправилась на сборы.

***

      Найти Дино в огромном особняке не так уж и сложно — достаточно просто идти на визги, писки, звон бьющегося стекла и грохот. Таким образом, девушка обнаружила четыре места зловещей борьбы Каваллоне с полом и ни в чем неповинной вазы, после чего настигла и самого виновника торжества. Несколько часов назад Занзас поручил сестре передать очень важные документы «жеребцу». Наверное, ему лучше не знать о том, что «жеребец» уронил ту самую папку, как только она оказалась в его руках.       — Прости! — мужчина припечатал ладонь ко лбу, а после принялся ерошить волосы, — Сегодня определенно не мой день.       — Не стоит так переживать из-за бумажек, — девушка собрала разбросанные листы и предпочла не передавать их в руки мужчины. На всякий случай.       — Это действительно важные бумажки. Я порядком удивлен, что Занзас отправил тебя одну.       — Я могу постоять за себя, — блондин мило улыбнулся, но в его взгляде мелькнула серьезность, — Только не говори, что сомневаешься во мне!       — Ни на секунду, — мысли в голове Дино были совсем иными, чем девушка себе представляла, — Думаю, о мерах предосторожности забывать не стоит. Прогуляемся в саду?       Мужчина предложил локоть, и Елена с удовольствием обвила его рукой. Все же было в их отношениях что-то радушное. Та самая дружба, когда вы не общаетесь миллионы дней, но при каждой встрече наверстываете упущенное. Именно это произошло и сейчас — прогуливаясь по тропинкам, прячась от хранителей и персонала под листвой, воруя ягоды с кустарников и фрукты с деревьев, Дино умудрялся разговаривать на сложные и совсем неприятные темы: о своих путешествиях, семье, проблемах и даже девушке, что отвергла его в семнадцать лет.       — Слухи расползлись по всей Европе, теперь альянс требует объяснений от Вонголы: кто, зачем, почему, но Тсуна умело отводит глаза и фокус с одной проблемы на другую.       — Разве у нас есть еще проблемы? — Елена расположилась под яблоней, расправила нежное белое платье. Дино передал ей сворованные груши, персики, и полез за наливными яблочками.       — Да, и очень много. Та же экология, те же скандалы вокруг казино азиатов. Якудза неслабо делает мозги, подсылает своих людей в Европу, те устраивают грабежи. «Дингеры» устроили скандал аж в Африке — зачем туда забрались, непонятно, — Теперь коренное население угрожает вынести их на всеобщее обозрение.       — Если Тсуна обесценивает важность нашей проблемы и занимает альянс желтой прессой — я очень рада. Химическое оружие не сравнится с аборигенами.       Дино усмехнулся, присел рядом. Заглядывать в папку ему совершенно не хотелось, потому как он прекрасно понимал, о чем пойдет речь. Фотографии из лабораторий, изувеченные тела ученых-испытателей, схематичные рисунки оборудования и море непонятной технической информации. Спец.отделы Вонголы трудились над расшифровкой, но ничего внятного до сих пор не сказали.       — Знаешь, может, это вообще не наше дело? — Дино убрал папку из рук, — Зачем нам смотреть на это, мы все равно ничего не понимаем.       — Я изучила эти данные вдоль и поперек, тебе стоит взглянуть просто для ознакомления.       — Займусь этим на досуге.       — Испортишь себе отдых, настроение, аппетит, а еще желание жить пропадет. Проверенно.       — Предлагаю помочь нашим друзьям разгрести одно дельце, — Дино достал телефон и протянул девушке, — Есть один дон-барон из мелкой семьи, держит фабрику по изготовлению сладких джемов на севере страны. Недавно решил устроить реформу и пойти против альянса, — Дино пролистал несколько фотографий, — Нам нужно встретиться с ним и объяснить, что не нужно себя так вести.       — Как ты предлагаешь это сделать? — Елена хищно улыбнулась, представив этого милого блондина в роли злого папочки, — Выпорешь его ремешком?       — Милая, тяжелую артиллерию применяем в крайнем случае. Думаю, сперва, поставим его в угол.       — Угол его сгоревшей фабрики?       — Нет, сперва подпалим всего один цех.       Мужчина засмеялся, теплые пальцы коснулись неприкрытого плеча Элен. Девушка вздрогнула, незаметно прикусила губу. Не сказать, что прикосновения вызывали у неё болезненные ощущения, но и приятного в них было мало. В самый неподходящий момент воспоминания закрутились на орбите прогнившей планеты. Элен прижалась к груди мужчины, отгоняя плохие мысли. В объятиях Дино всегда было тепло и спокойно, Елена ощущала себя маленькой девочкой под крылом старшего брата. Они просидели так до самого вечера — за теплыми беседами и шутками, будто в этом мире, кроме них двоих, ничего больше не существовало. На самом деле за времяпровождением с девушкой, Дино скрывал сильнейшее нежелание вникать в насущные проблемы. Только в его жизни все стало налаживаться, как Занзас начинает говорить о войне. И никто, черт возьми, не может его переубедить.       Дечимо отвлекся от рассказа подруги еще десять минут назад — Элен что-то щебетала, лежа на его коленях и рассматривая макушки фруктовых деревьев, а он наблюдал за собственной территорией, пытаясь найти покой для разума. Единственное, чего он сейчас хотел — оказаться далеко отсюда, практически на другом конце материка, лишь бы…       — Эй, красавчик, — теплая ладонь коснулась щетинистой щеки. Колкость лишь умилила девушку, — Ты меня слушаешь?       — Конечно, милая, — улыбнулся блондин, отвернувшись. В мыслях о былом он едва услышал, как Елена его окликнула. Он знал, что если скажет правду, то Елена начнёт спрашивать, а потом винить себя, за невнимательность к его состоянию. А ему этого не хотелось, — А потом вы вернулись домой?       — Да, ты видел отчеты? Представляешь, я чувствовала себя побитым котенком, мне было необходимо поговорить, я ждала в гостинной с теплым, вкусным чаем…       Каваллоне выдохнул, подставляя лицо солнцу. Елена что-то говорила, лёжа на его коленях, Дино почти не слушал. Прикрыл глаза. Невыносимо хотелось спать. С тех пор как Рокудо Мукуро предал Вонголу, а Занзас открыто объявил войну противникам, Дино потерял покой. Его семья пока не вступала в открытый конфликт, в отличие от Варии, зато, как самый близкий союзник Вонголы, приходилось жить буквально на пороховой бочке. И хоть Дино старался оставаться рассудительным и собранным боссом, осознавая свою ответственность, он устал. Ему пришлось рано повзрослеть, рано вступить на должность, которую он не хотел, и взять ответственность за десятки тысяч людей. И каждая смерть в его семье выжигалась клеймом на его итак израненной душе.       Дино обернулся и заметил в окне особняка наблюдающего за ними Тсунаеши. Этот парень хороший босс и друг, но после предательства одного из хранителей огонёк в его глазах стремительно угасал. Дино вдруг услышал звук мотора, обернулся и увидел как в ворота въезжает небесно-голубой автомобиль. Черт, этого не может быть!       Дино дернулся, ощутил, словно тысяча игл вонзились под кожу его спины. Елена замолкла, проследила за его взглядом, после чего поднялась с его колен. Каваллоне проверил время — на часах и телефоне, для достоверности, — раздраженно зарычал. В своих размышлениях о своей усталости, которую он не мог себе больше позволить, Дино совершенно забыл о встрече, которую назначил сам сегодня утром.       — Кажется, он здесь не просто так, — Елена оперлась о плечо Мустанга, поднявшись, — Вижу по твоему лицу.       — К сожалению, да, — губы тронула слабая улыбка. Блондин наблюдал за каждым движением двух фигур вдалеке, — С кем это он?       Елена обернулась, сощурившись. Зачем она делала так каждый раз, сама не понимала, ведь обладала поистине соколиными глазами. Скорее, Элен щурилась, чтобы успокоить саму себя, убедиться, что представшая картина — не иллюзия воображения. Но в данный момент, лучше бы здесь оказался Мукуро со своими фокусами, чем то, что было на самом деле.

***

      Особняк Вонголы сильно отличался от поместья Варии. Казалось, даже воздух был пропитан совершенно другой атмосферой. В саду резвились дети, за ними наблюдали девушки чуть старше Селесты. Первым на глаза попался садовник в милом комбинезоне и соломенной шляпке. Он приветственно кивнул гостье, после чего вернулся к своей работе.       Девушка не смогла ответить ему. Невежливо, она, будто зашуганный котенок, молча прошла к зданию, минуя еще нескольких сотрудников.       Все было как-то… сказочно. Не по-настоящему. Селеста исподлобья взглянула на Хибари, шедшего в паре метров впереди, нахмурилась. Неужели это действительно имело что-то общее с Вонголой? Селеста погрузилась в новые размышления. Она слишком сильно выделялась — черный брючный костюм, бордовая рубашка, лакированные ботинки на толстой подошве, — в особняке с молочными стенами и светлым паркетом Селеста казалась темным, грязным пятном. Она не была похожа на саму себя, отчего тело непроизвольно сжалось. Неловко. Неприятно. Но спрятать рубцы и синяки важнее, чем поддерживать статус милой девушки. Хотя, таковой себя Селеста давно не считала.       Хибари открыл дверь перед ученицей, жестом приглашая войти. Комната, как и ее посетители, тоже не имела ничего общего с остальным интерьером особняка: плотные, серые шторы не пропускали ни единого луча солнца; скудная мебель из темного дерева не заполняла даже половины пространства.       Хибари достал несколько бумаг из кейса, разложил их на столе за спиной девушки, не желая начинать обсуждения. Селеста молчала, как молчала и всю дорогу, не шевелилась. По большому счету, ей вообще было плевать. Главное, чтобы не били. Чудо-мазь Луссурии действительно помогала, и боль в области груди по-немногу утихала, что нельзя было сказать об изувеченных бедре и плече. На них лекарства не хватило.       Черт возьми, и как она объяснит это Луссурии? Как попросит у него новую баночку? Он ведь обязательно все узнает, обязательно доложит брату или Скуало, чего допустить было нельзя. Селеста облокотилась на спинку кресла, подняв ноги и уперевшись лбом в колени. Боль в груди прошлась вибрацией, но мгновенно затихла. Мысли завертелись по новому, неприятному кругу, которого раньше, почему-то, не было.       А почему она вообще должна это терпеть? Хибари буквально избивает ее. Не тренирует, а избивает, — чего только стоила его довольная ухмылка при переломе, — может, стоит перестать глотать все это? Может, стоит помочь самой себе и прекратить страдания? Селеста вздрогнула от поразившей мозг догадки. Она ведь не просила о тренировках. Она ведь имеет свои обязанности перед боссом. Так почему, уже две недели, над ней издевается чертов тиран, а она молчит?       Черт, ей нельзя думать об этом, но круговорот мыслей уже не остановить. Селеста тихо хихикнула, сдерживаясь — она ясно ощущала свое безумие. Два лагеря в голове: один собирается все разрушить, другой — просит оставить все как есть, и кто из них прав, сама Селеста решить не может. Третий лагерь вопил о сумасшествии и шизофрении, от чего губы растягивались в улыбке. В попытке успокоиться, девушка принялась качаться из стороны в сторону, обняв ноги дрожащими руками.       Прикрыла глаза, обдумывая каждую прошедшую тренировку, вспоминая свои истерики и слезы, следы крови, синяки и порезы. Каждый из них, словно напоминая о себе, засаднил, под диафрагмой зашипела недовольная змея. И то ли свежий воздух, то ли смена обстановки, то ли мнимое ощущение безопасности, навеянное атмосферой Вонголы, но что-то точно повлияло на сознание Селесты, и первый лагерь одержал победу. Неожиданный прилив смелости поразил волной мурашек — кончики пальцев испускали слабый дымок, щеки горели от злости. Да какое он имеет право так издеваться над ней?       — Мне нужно встретиться с Луссурией, — Селеста покрутилась на кресле, развернулась к семпаю, устремив на него злой взгляд, сжимая пылающие пальцы в кулак, — На днях.       — Я не могу отпустить тебя, — Кёя, кажется, тоже почувствовал раскаленный воздух, собравшийся вокруг девушки, — У нас много работы.       — Я не отпрашиваюсь, Хибари, — Селеста предвидела такой ответ. И уже прокрутила в голове этот разговор, — Ставлю в известность. Я твоя ученица, а не пленница.       Хибари прикрыл глаза, тихо цокнув. Как же его бесило непослушание! Хоть здравый смысл и подтверждал слова девушки, что-то внутри мужчины щелкало, вспыхивало и взрывалось, уничтожая голос совести. Он сжал край стола, скрывая раздражение, собрался с мыслями.       — Я составляю твое расписание, Селеста. И в него не входят встречи с друзьями.       — Тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? — девушка поднялась с кресла, встала возле мужчины. Она наклонилась к его бледному лицу, — Кто тебе сказал, что я должна безукоризненно подчиняться? Что меня можно избивать? Оставлять в лесу истекать кровью, ломать кости? Как же твои разговоры о дружбе? Ты самый ужасный учитель, Хибари, и я немедленно расскажу об этом Скуало.       Селеста накинула пиджак, собираясь уходить, но Хибари больно перехватил ее за локоть, отбросил обратно в кресло, не вслушиваясь в недовольные крики. От встречи затылка со спинкой, голова загудела. Мебель на колесиках, по инерции, откатилась на пару метров назад. Сэл жмурилась, прижав руку к, в который раз, ушибленному месту. «Лишь бы не было крови».       — Неблагодарное травоядное, — мужчина упер руки в подлокотники кресла, наклонился к лицу ученицы, процедив сквозь зубы, — Никто не даст тебе то, что даю я. Я хочу, чтобы ты стала сильной.       — Это можно делать более гуманными способами! — Селеста дернулась, ожидая, что Хибари отступит, но лишь встретилась лбом с его носом. Ни то от ярости, переросшей в обиду, ни то от новой боли, на глаза навернулись слезы, — Ты — чертов тиран! Я не желаю больше видеть тебя, контактировать с тобой, и, если ты меня не отпустишь, мой брат вспорет тебе живот, понятно?!       Селеста толкнула мужчину, сконцентрировав всю силу в кистях. С удивлением обнаружила, что это сработало. Хибари отошел, прижав ладонь к груди, недовольно поморщился. На фиолетовой рубашке остался алый след, но, демонстрировать его он не стал. Селеста зашипела от колкой боли, но решила не зацикливать свое внимание на этом — пока Хибари не преграждал путь, нужно действовать. Прикусив губу, сдерживая нахлынувшие слезы, она все же преодолела расстояние до двери, задев Хибари плечом и, громко хлопнув, оказалась в коридоре.       Истерика нахлынула девятибалльным штормом, Селеста даже не пыталась спрятаться. Ноги в момент стали ватными, стоило ей оказаться за пределами комнаты и пройти до первого поворота, руки предательски тряслись, глаза заволокло пеленой. Девушка опустилась на пол, прижав ладони к лицу, кусая губы, щеки, сдерживала крик. Пальцы сжимали корни волос; уперевшись локтями в коленки, Селеста плакала прямо в коридоре особняка, не думая, что кто-то может ее заметить. Она не думала о контроле эмоций, не хотела сдерживаться, в момент ей стало наплевать на осуждения от других людей. Какая разница, кто, что скажет? Да, она слабая, да, она плачет, да, ей больно и горько от обиды, прожигающей глубокую дыру в груди. В голове, добивая, закрутились самые неприятные воспоминания — о родителях, о братьях, о первом убийстве, о похищении, о чертовом боссе. Селеста со всей силы впечатала кулак в пол, один, другой, третий раз. На паркете цвета слоновой кости оставались багровые следы — такие же, как в квартире, так и не ставшей домом, — боль импульсами доходила до плеча. Из груди рвался крик, сдерживаемый сжатыми челюстями. Никто ничего не знал. Никто не имел права ее осуждать.       Хибари прекрасно слышал всхлипы за дверью, но не решался выйти. Успокаивать травоядное, ответившие такой ненавистью на его добрые намерения, не входило в его обязанности. Он простоял у двери какое-то время, после чего присел на кровать, достал из сумки книгу. Пусть его методы отличались несвойственной нормальным людям жестокостью, пусть он вел себя как психопат, но девушке желал только лучшего. Селеста была его первой ученицей, и он учился вместе с ней, ее травмами и тремя руководствами от известного автора. Последнее, кстати, вообще не помогало.

***

      — С Селестой, кажется, — Дино не был уверен. Он был удивлен, — А чего они…       — Понятно, — Элен сложила руки в замок, улыбнулась Каваллоне Дечимо, — Вы тогда болтайте, а я с ней кое-то обсужу.       — Вы ведь вместе живете, — мужчина поднялся, протянул ладонь собеседнице, — Никак наговориться не можете?       Елена не спускала глаз с двух людей, цепляясь за образы, боясь потерять их из виду. Но вот они входят в особняк, а она все еще сидит под яблоней на другом конце территории. Девушка сжала губы, злясь на саму себя за нерасторопность, сорвалась с места, отвергнув предложение Дино. Вернее, она даже не заметила протянутой руки.       — Ладно, я тогда… — но Елена не слушала. Прервала друга на середине фразы, бросив беззаботное: «Да, окей!» (актриса из нее получилась бы так себе). Пробубнил самому себе: — Встретимся за ужином.       Снайпер блуждала по бесконечным коридорам. Она бывала в новом особняке всего два раза, и оба раза лишь передавала документы, не поднимаясь выше крыльца. Но сейчас, Елена не могла позволить себе заблудиться, потеряться — она должна найти их. Волнение пробирало изнутри, вырываясь из тела мелкой дрожью, Элен хваталась за каждого офицера, за каждую служанку, задавая один и тот же вопрос:       — Парень, брюнет, Хибари Кея, знаешь такого? — каждый раз получала утвердительный ответ, — С ним была девушка, шатенка, куда они пошли?       Но, услышав второй вопрос, все опускали головы, отрицательно мотая головой. Элен злилась, она не понимала: ей не хотят говорить или правда не знают? Как назло, оббежав весь особняк, девушка не наткнулась ни на кого из хранителей Вонголы. Она даже не слышала их, громких, вечно недовольных. Елена поморщилась. Все было слишком спокойно, не так, как дома. Облегченно вздохнула, признавшись в любви всем своим домочадцам. С ними всегда было весело и не приходилось ходить по особняку, прислушиваясь к каждому шороху. Любого члена Варии даже искать не нужно было.       Может быть, Елена забрела в спальное крыло? Девушка принялась стучать в каждую дверь, которая попадалась на пути, открывала некоторые, проходила внутрь, но за полчаса скитаний по пустым комнатами не нашла ни спален, ни кладовок, ни тайных выходов. Раздраженная, Елена захлопнула последнюю дверь, да так, что та издала нехороший хруст. Делать нечего — матерясь на французском, она набрала номер Дино. Только он мог ее спасти.       — Да, милая? — раздалось из динамика. Девушка постаралась спокойно изложить ситуацию, но спотыкалась на каждом слове, — Я сейчас же отправлю за тобой человека. Буду ждать вас в гостинной.       Десять долгих минут она стояла на месте, пока из-за угла не показался офицер. О, да, Елена точно задавала ему свои вопросы, и сейчас он, кажется, совсем не хочет оставаться с ней наедине. Офицер развернулся, ничего не говоря, и пошел вперед. Девушка последовала за совсем молодым парнем, из забавы прожигая его спину взглядом. Он молчал, лишь иногда оборачивался, и было в его взгляде что-то недоброе — Елена чувствовала, как он усмехается, рассматривает ее с ног до головы, разве что не подмигивая. Елена вскинула бровь, собираясь приструнить наглеца, но не успела — дверь перед ней открылась, свет из панорамных окон больно ударил в глаза. Девушка вслепую прошла вперед, жмурясь и тихо ругаясь — долбаный особняк Вонголы со своими молочными тонами и бесконечным количеством света выбешивал за час. Понятно, почему Занзас наотрез отказывался приезжать сюда.       В большой гостинной, друг напротив друга, общались Хибари и Дино. Они не обратили на Элен никакого внимания, лишь кротко кивнули в знак приветствия. Между мужчинами, на прозрачном столике, были разложены фотографии — те, что Елена уже видела, и новые, ей неизвестные, — документы с множеством текста, минимум три отчета с печатью семьи Каваллоне. Дино что-то показывал собеседнику, рисовал круги на исписанных листах, не обращая внимание не записи. Елена закатила глаза, прокашлявшись — Дино портил документы, и ему точно прилетит за это. Девушка бродила вокруг, то останавливаясь за спиной Хибари, то присаживаясь радом с Дино, пыталась вникнуть в суть беседы, но мало что понимала из японо-итальянского диалога. Складывалось ощущение, что мужчины бросаются рандомными фразами невпопад, но при этом понимают друг друга.       В какой-то момент Дино отложил в сторону жуткие снимки. Из стопки папок с гербом своей семьи, достал самую последнюю, протянул ее Хибари.       — Взгляни. Дюпон Палпатин, — блондин обратился к Елене: — Мы с тобой обсуждали это сегодня. Как оказалось, все серьезнее, чем я думал, поэтому на переговоры поедет Хибари. Можешь составить ему компанию.       Девушка хмыкнула. Не сказать, что её сильно интересовало само задание — больше всего хотелось провести время с Дино. Они никогда не бывали на совместных вылазках, и снайперу было невероятно интересно посмотреть, каков босс Каваллоне в деле. Прокрутив в голове несколько глупых отмазок, Элен выбрала одну, более менее подходящую, но, не успела она набрать воздуха в грудь, как Кёя недовольно цокнул:       — Мне не нужна компания.       Фух. Брюнетка улыбнулась, мысленно поблагодарив облако Вонголы. Ей не хотелось никого обижать своим ответом.       — В одиночку — опасно, — блондин сжал кулаки под столом. Волновался, — Напарник еще никому никогда не мешал.       — У меня есть напарник, — Кёя поправил пиджак, из-под которого показалась коробочка, — Я в нас уверен.       Тяжело вздохнув, Дино облокотился о спинку дивана. Ну и как с ним разговаривать?       Елена коснулась руки Дечимо, нежно погладив сжатые в кулак пальцы. Она взглянула на него, улыбаясь, и Дино не смог не ответить тем же. Её мягкая, теплая ладонь, ее светлая, добрая улыбка, спокойный взгляд карих глаз уничтожали все переживания в душе Каваллоне. Он расслабился, ощущая, как его тело стремительно накрывает тепло, от ладони прямиком к сердцу.       — Как знаешь, — Хибари в ответ слабо кивнул, — Кстати, а у вас с Селестой что-то типа свидания, да? — Дино хихикнул, но мышцы его напряглись. Не раз Хибари реагировал на шутки избиением, — Ладно, можешь не рассказывать. Останетесь на ужин?       Елена пробыла в комнате еще ненадолго, мельком подслушала разговоры мужчин, но так и не узнала ничего нового. Проследила, чтобы они не сцепились в смертельной хватке за глупые слова Дино. Хибари в трех словах (буквально) объяснил примерное местоположение своей комнаты, уточнил, что Селеста должна быть где-то там. Дино лишь развел руками, неловко улыбнувшись — живет здесь несколько месяцев, но так и не научился ориентироваться. Элен потрепала золотые волосы, после чего спешно покинула гостинную.       Вонгола, а теперь и Дино, вызывали недоумение Елены. Начиная от интерьера особняка, заканчивая обсуждениями насущных проблем — все было странно. Не так, как дома. Каваллоне и Хибари обсуждали важные данные в чертовой гостинной, вот так просто, у всех на виду, совершенно не боясь утечки информации, и это пугало. Вдруг, под мягким диваном установлено прослушивающее устройство? Или за дверью стоит шпион, одетый в форму Вонголы? Кстати говоря, тот парень из коридора… Элен мотнула головой, не допуская мысли, что в Вонголе все настолько плохо. Но уточнить у Дино этот вопрос все же посчитала необходимым. Поднявшись на третий этаж западного крыла, в полной тишине Елена, наконец, услышала подозрительные звуки. Повернув за угол, скрестила руки на груди, собираясь начать свой гневный монолог, но не смогла: слова застряли в горле, злость стремительно отступала. Селеста даже не заметила Елену. Она сидела на полу, прижав лоб к коленям, и тихо всхлипывала.       «Ты не такая.»       — Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть, — мягкая рука легла на дрожащее плечо. Елена присела на корточки, — Чего ревешь?       Селеста вздрогнула, знакомый голос взывал к здравому смыслу. Только сейчас она поняла, где находится и в каком состоянии. От мысли, что кто-то другой мог ее заметить, живот неприятно скрутило. Селеста поджала губы, утирая слезы, не поднимая стыдливый взгляд на Елену. Да, ей было безумно стыдно. Предстать в таком жалком состоянии перед своим кумиром — кажется, нет ничего хуже.       — Ну, чего же ты, — Елена провела пальцами по мокрой, горячей щеке, мягко улыбнувшись, — Неподобающий вид для принцессы.       Елена не давала отчёт своим действиям. Она злилась на Селесту и совсем не хотела быть с ней любезной после ее поступка. Сердце Елены итак было разбито вдребезги, так ещё и единственная подруга решила ее оставить. Она старалась понять Селесту, принять, что она не мафиози, она не Елена, которая с пелёнок готовилась окунуть свои руки в кровь. Однако злость продолжала грызть изнутри. Но глядя на неё, сжавшуюся в клубок девчонку, сердце Елены рвало на части. Она так привязалась к Селесте, что не смогла оставить ее здесь одну. Елена помнила как совсем недавно сама находилась в таком состоянии, и как сильно хотела, чтобы рядом оказался кто-то близкий и понимающий.       Жалость сдавила легкие, лишив брюнетку воздуха. Она потрепала подругу по мягким волосам, ощущая, как все обиды растворяются прямо в голове, а опустевшее пространство заполняется любовью и нежностью. Слабое место Елены.       — Пойдём в комнату, цветочек? — брюнетка протянула руку подруге, — И ты все-все мне расскажешь.       В душе разливалось тепло — Елена олицетворяла то, что было необходимо ей самой. Отдавать оказалось проще и приятнее, чем она думала. Селеста прижалась к груди Елены и разрыдалась с новой силой, вцепившись в неё так, словно та могла исчезнуть. Елена засмеялась, смахивая выступившие слёзы — она стала слишком сентиментальной.       — Ну же, давай, поднимайся, — девушка потянула подругу за руку, после чего заключила в свои объятья, — Не плачь. Я рядом.       Селесту била мелкая дрожь, но и она потихоньку успокаивалась. Елена усадила подругу в мягкое кресло и укрыла пледом. Протянула фарфоровую кружку с горячим какао, села напротив. Она прекрасно видела страх на лице Селесты — девушка бегала глазами, искала, за что зацепиться, поджимала губы и почти не дышала. Беспокойство росло с каждой секундой.       — Сэл, — брюнетка придвинулась ближе, положила руку на бедро девушки, пытаясь привлечь ее рассеянное внимание и оказать поддержку, — Расскажи мне, что произошло?       Неприятное ощущение пробирало изнутри. Ощущение, что ткани рвутся прямо под кожей. Селеста дернулась, скидывая руку подруги, едва не зашипев от боли.       Как рассказать об этом? Селеста так сильно хотела нажаловаться на Хибари, прекратить тренировки, но сейчас, когда такая возможность была прямо перед ней, слова застряли в горле. Что это? Совесть? Хибари ведь прилетит, очень сильно прилетит за такое. Селеста принялась расхаживать по комнате. Елена не задавала лишних вопросов, терпеливо ждала, пока подруга соберется с мыслями. Все таки ей было невыносимо тяжело в мире мафии, но Элен даже не представляла, насколько. К ней никогда так не относились.       Может, стоило поговорить с Хибари? Попросить его быть мягче? Селеста тихо выругалась, сжав кулаки. Она не хотела доставлять еще больше проблем своим и без того бесполезным существованием. Если она доложит на Хибари, прилетит не только ему, но и Скуало; если прилетит Скуало, он не захочет общаться с ней. Сэл дернулась лишь от мысли об одиночестве. Она не может вернуться в особняк, она не может оставаться одна. Но и не может продолжать терпеть это.       — Элен, у тебя есть… мази? Которые делает Луссурия, — Селеста топталась на месте, взвешивая каждое слово, предугадывая вопросы и подозрения Елены.       — Я не брала их с собой, — брюнетка хмурилась, ведь не видела никакой проблемы, — Сегодня вернемся домой, и он обязательно снабдит тебя своими…       — Нет, — Селеста вернулась в кресло; наконец, нашла в себе силы поднять взгляд на подругу, — Как я поеду домой?       — В смысле, как? — Елена усмехнулась, — Обычно. Пора бы уже возвращаться, птенчик, заканчивай со своей самостоятельностью. А то и с отчетами задерживаешься, и выглядишь нездорово, совсем там расслабилась.       Селеста вскинула бровью, не веря своим ушам. Елена общалась с ней, как ни в чем не бывало, будто не знала ни про Хибари, ни про…       — Подожди, — Сэл неловко улыбнулась. Скорее, от шока, чем от забавы, — Занзас ничего не рассказал?       — Не рассказал что? — Елена наклонила голову, искренне не понимая, о чем идет речь. Селеста видела это в ее глазах, — Опять у вас какие-то секреты?       — И Скуало… тоже?       Снайпер отрицательно покачала головой. Теперь вопросов стало больше, что у Елены, что у Селесты, но, очевидно, ни одна из них не получит ответов. Каваллини младшая неловко посмеялась, не веря, не осознавая произошедшее. То есть… Никто из Варии даже не знал об ее исключении? Девушка спрятала руку без кольца за спину. Раз уж на то пошло, она, наверное, не должна выдавать эту глупую игру их босса?       — О чем ты говоришь, Сэл? — Елена снова коснулась бедра девушки, но та в ответ лишь рассмеялась, — Да что с тобой творится?       — Ничего. Я пошутила, — девушка накрыла руку подруги своей рукой, мягко поглаживая, — Извини, я не поеду домой. Мне больше нравится одиночество.       — Странное какое-то у тебя «одиночество», — брюнетка недовольно хмыкнула, — Ездишь с Хибари, ревешь в коридорах, — догадка пронзила мысли. Девушка сощурилась, — Кто тебя здесь обидел? Хаято? Я ему…       — Нет-нет, это просто от стресса, — Селеста лучезарно улыбнулась. Неискренне, конечно, но Элен не заметила. Или не захотела замечать, — Я сегодня же отправлю твои отчеты. Извини за задержку.       — Да плевать на них. Главное, что бы ты была в порядке. Но ты не в порядке, Сэл.       В ответ девушка лишь улыбнулась. Ей больше было нечего сказать. Она ловко переводила темы разговора, отвлекала внимание Елены, потому что любой ее вопрос мог застать Селесту врасплох. Она понятия не имела, о чем ей можно говорить. Выводы напрашивались сами собой: Занзас ничего не сказал хранителям, так же как и Скуало промолчал об ее тренировках с Хибари. Не то что бы эта информация сильно много значила, но сейчас, когда приходилось объясняться, Селеста могла подставить под удар не только себя. Могла создать новых проблем людям, которых итак уже задолбала.       — Не переживай за меня. Я живу рядом с Хибари и, если что, не умру.       — Сомневаюсь, что он согласится постучать тебе по спине, если ты подавишься. Скорее, проломит позвоночник, чтобы не мучилась.       Елена даже не представляла, насколько была права, и этот факт вызывал у Селесты грустную улыбку. Но еще печальнее было то, что она не может ни в чем признаться. А значит, в свою квартиру снова отправится с Кёей. Или пешком, в воспитательных целях. Неужели завтра все начнется сначала?..       — Подожди меня тут, я узнаю на счет ужина.       Спустя некоторое время и несколько отвлеченных разговоров, Елена вышла из комнаты, оставив Селесту наедине с собой. От такого количества вранья и лицемерия девушку накрыло новым потоком слез, которые она старательно пыталась утихомирить. Что ей теперь думать, как себя вести, что за игру затеял Занзас? Селеста снова принялась расхаживать по комнате, кусая губы и заламывая пальцы от непонимания. Неужели так сложно — объяснить? Почему она должна додумывать за других людей? Это, как минимум, несправедливо. Ребро почти не болело, но вот царапины и незажившие глубокие раны давали о себе знать, с каждой минутой все сильнее. Из-за стресса Селеста раскраснелась — щеки и лоб горели, девушка не узнавала свое обычно бледное лицо в зеркале, в глазах плыло от лившихся слез и усталости. Она выглядела жалко. В принципе, вела себя точно так же. Мысли крутились по замкнутому кругу, Селеста не могла принять решение, от которого зависела ее судьба на ближайшее время. Но на какое? Сколько еще это будет продолжаться, и для чего? Она ведь больше не хранитель, зачем ей уметь что-то, кроме подделывания подписей? Или…       Страшно, непонятно, сложно. О каком одиночестве может идти речь, если она сходит с ума каждый раз, когда остается одна? Голова пухла от шквала нахлынувших мыслей и поднявшейся температуры, девушка села на пол, уперевшись лбом в колени. Неконтролируемые слезы переросли в неконтролируемую истерику, Селеста не могла справиться с желанием закричать, внутренний голос больше не успокаивал, не сдерживал, пламя Урагана успешно подминало Небо под себя. Плевать, если Елена снова увидит ее в таком состоянии — это не ее дело, ей все равно ничего не известно. Боже, да всем ничего неизвестно. Но Селеста не может это исправить — она боится задавать вопросы, боится сопротивляться. Она ведь никто. И ничто. Лишь участник непонятной игры, которую ведет ее босс… С ней одной?       Селеста устала. Каждая клеточка ее тела молила о пощаде, просила перестать нервничать и травмироваться, дать отдохнуть хотя бы несколько часов. Организм, кажется, был готов уничтожить сам себя, но пока, почему-то, лишь боролся с причиной своих страданий. Тело хотело жить, но мозг говорил обратное. Девушка попыталась подняться, но дрожащие ноги подкашивались раз за разом. Просто отдохнуть. Просто ни о чем не думать. Селеста не замечала, как кусала собственные запястья, как сжимала кулаки до кровавых следов от ногтей, как царапала щеки, чешущиеся от слез. Она не осознавала течение времени, не давала отчет своим действиям. Она уже совсем ничего не понимала, залипнув в одну точку, сидя на полу в незнакомой комнате незнакомого особняка.       — Эй-эй, ты чего? — Дино упал на колени рядом с Селестой, вложил ее горячие руки в свои, — Что случилось?       Она ничего не ответила. Лишь подняла на босса Каваллоне безжизненный взгляд, после чего тихо всхлипнула. Дино обеспокоенно заметался по комнате, предварительно позвонив Хибари, но ни графина с водой, ни стаканов не обнаружил. Кружка, в которой Елена принесла какао, была разбита задолго до его прихода.       Не описать словами, что Дино чувствовал в этот момент. Комочек, который пол года назад он так сильно хотел уберечь от лап мафии, сейчас находился в самом худшем своем состоянии. Мужчина принес смоченное ледяной водой полотенце, аккуратно обтер лицо девушки, еще несколько раз попытался начать диалог, но не получал никакой реакции. Селеста лишь дернулась однажды, стоило мокрой ткани коснуться разгоряченной щеки, но больше сопротивляться не стала.       — Я отвезу ее домой, — Хибари поднял ученицу на руки, попытался не обращать внимание на недовольное мычание. Постарался не сдавливать ее грудь.       — Хибари Кёя, ты не покинешь это поместье без объяснений, — Дино захлопнул дверь перед мужчиной. В его глазах Хибари прочитал не столько приказ, сколько просьбу.       — Она отравилась вчера в ресторане, — невозмутимо произнес Кёя, демонстративно надавив на живот ученицы. Не на живот, а на ребро, из-за чего Селеста жалобно хныкнула, — Я пытался оставить ее дома, но она не захотела, и вот последствия.       — Дома — это где? — Дино расслабился, поверил в наглую ложь, хоть и чувствовал подвох, — Насколько я знаю, ты живешь в «Башнях», но…       — Она тоже, — мужчина замялся, не зная, как это объяснить. Только сейчас он понял, что сам не знает причину ее переезда, — Поссорилась… С братом.       — Сомневаюсь, что ты умеешь лечить отравления. Будет лучше, если она останется здесь.       — Нет, Дино, я хочу домой, — вялым голоском произнесла Селеста, устало взглянув на мустанга, — Со мной все в порядке. Пожалуйста, не беспокойся.       Селеста почти спрыгнула с рук Хибари, поморщилась от неприятных ощущений. Все тело ломило от усталости, но она не собиралась показывать свою слабость. Покачиваясь, девушка вышла из комнаты, игнорируя слова Каваллоне. Лучше она переживет это в одиночестве, чем кто-то еще заметит ее убитое состояние. Осталось только добраться до машины Хибари, подняться на свой этаж…

***

      Селеста почти не дышала, спрятавшись под теплым одеялом. Хибари тяжело вздохнул, похлопал ее по спине, пытаясь сгладить неловкую обстановку, но отстраненность девушки лишь накаляла воздух. Кёя остался рядом еще на несколько минут, невзирая на желание уйти как можно скорее. Он чувствовал себя не в своей тарелке рядом с ученицей, в её комнате, сидя на её кровати. Полчаса назад он помогал ей обрабатывать ноющее бедро. С сожалением заметил, что действительно перестарался — глубокий порез пришлось зашивать. Прежде Хибари не приходилось иметь дело с чужой кровью и плотью, не приходилось никого успокаивать, но он не мог оставить ее совсем одну. Наблюдал, с каким мужеством Селеста зашивала рану на собственном теле, не издав ни звука. Она лишь прикрывала глаза, пытаясь сдержать приступ тошноты, разминала дрожащие пальцы, сжимая и разжимая их. Масла в огонь добавляло отсутствие чудо-лекарства, но сломанное ребро определенно было важнее.       — Почему ты не сделала этого сразу? — Кёя решил помочь убраться. Вернее, полностью избавил Селесту от этого, — За весь день могло случиться что угодно.       — У меня не было времени, Хибари-сан, — Селеста натянула одеяло до самых глаз, бубнила себе под нос, — Это не входило в твое расписание.       — Мы прекратим наши тренировки, — девушка не поверила своим ушам. Замерла, но не подала виду, — Я услышал тебя. Со Скуало поговорю сам, — Кёя собрал в пакет окровавленные салфетки и бинты, — Каваллоне настучал твоему брату, он должен скоро приехать. Доброй ночи.       Он не увидел облегченную улыбку, не услышал тихое «Слава богу». Лишь подозревал, что сильно обрадовал Селесту своим заявлением.

***

      Услышав последние новости из уст Дино, Елена совершенно потеряла контроль. Она быстро покинула поместье Вонголы, за максимально короткое время добралась до дома, как раз успела к ужину. В столовой, как обычно, было очень шумно, несмотря на отсутствие сразу трех хранителей. Елена долго ковырялась в тарелке, но так ничего и не поела. Из головы не выходили мысли обо всем произошедшем. Поездка должна была дать ответы на многие вопросы — Дино, может быть, знал больше, — но в итоге лишь породила новые разочарования. Никто не знает больше самого Занзаса. А он, в свою очередь, не делится информацией ни с кем, кроме своего лигра.       Ужином послужил стакан апельсинового сока — больше ничего в рот не лезло. Желудок стягивало неприятным спазмом, но Елена не могла заставить себя поесть. Полное отсутствие аппетита сыграло и на настроении: ее раздражал каждый звук, каждое движение хранителей. Луссурия со своей заботой и вопросами вовсе взбесил. Ничего не отвечая, Елена покинула шумное место.       Почему все просто не может быть хорошо? Брюнетка заперлась в спа, набрала горячую ванну. Тяжелый день должен заканчиваться именно так, не хватает только вина и бесед по душам. Или хорошего любовника… Девушка окунулась с головой, проверяя, на какое время сможет задержать дыхание. Она уже несколько месяцев не тренировалась со Скуало, и это заметно сказалось на ее выносливости. Да какие могут быть тренировки, когда голова забита совершенно другим?       Елена протерла глаза, хватая воздух ртом. Она выжала из себя максимум, с удивлением заметив катастрофически низкий результат — минута двадцать семь. Девушка быстро стерла замер из истории секундомера на часах. Не дай бог кто-нибудь это увидит. Последний раз она сдувалась на полутора минутах в тринадцать лет.       Организм проектировал на себя проблемы разума, и Елена четко ощущала это. Бесконечные беспокойства, рассуждения и скандалы с самой собой — все оказывало свое влияние и на здоровье, и на физические способности. Кажется, отправься она сейчас на «С»-задание, умрет в первые десять минут. Грустные выводы приводили в ярость, но сознание уверяло, что повлиять на это Елена не в состоянии. Вот, что бывает, когда отдаешь всю себя работе с подросткового возраста.       Брюнетка прибавила температуру воды, удобно расположилась в джакузи, включила расслабляющий массаж. Поймала себя на мысли: было бы круто иметь такое же приспособление для мозга. В свои двадцать лет Елена вступила в переходный возраст. Горячая итальянская кровь и нежная натура требовали разрядки, покоя. Им было хорошо в отношениях с Мукуро, когда Елена чувствовала себя защищенной и любимой. Пусть их любовь и была наигранной, преувеличенной, моментами — токсичной, но неокрепшему уму этого было достаточно. Елена улыбнулась, спрятала лицо в ладони. Тихо призналась самой себе, какой же она была дурой. Но ведь сейчас ей тоже хочется быть любимой и нужной, только на совсем другом уровне. Кто ей может дать это?       В голове невольным образом всплыл чертов Бельфегор, от чего сердце предательски заныло. Как бы Елена не старалась поставить крест и точку на этом недоноске, раз за разом ее мысли возвращались к нему. Простому, интересному, совсем несерьезному. С ним было легко, по-итальянски. Именно такие отношения были нужны Елене примерно пять лет назад, на пике подросткового максимализма. Но нужен ли он ей сейчас? Сознание выдало ошибку, сердце пропустило удар. Вечная борьба двух зол, в которой не бывает победителя.       Брюнетка снова опустилась под воду, обняла себя за колени. Ей не хотелось вспоминать их последние разговоры, не хотелось думать о причине «ссоры», но она не могла. Бельфегор всегда был так мил с ней: защищал от коварного Мукуро, пусть так глупо и неумело, пытался ухаживать так, как мог. Принц не читал книжек и не знал, как вести себя с девушкой, и почему-то именно эта мысль вызывала улыбку. Его искренность была сильнее всех недостатков, сглаживала все углы…       Елена ударила кулаком по воде. Мучивший вопрос не давал покоя. Она столько раз унижалась перед чертовым Бельфегором, столько раз просила прощения за то, в чем не была виновата, а он лишь разводил руками и делал вид, будто ему наплевать. А может, ему на самом деле было наплевать. Брюнетка покрутилась перед зеркалом, разглядывая собственные формы, похвалила свое отражение. Такие незамысловатые действия всегда внушали ей колоссальную уверенность в себе. Нанося уходовые средства на красивое лицо, Елена пыталась продумать четкий план действий. Сначала нужно разобраться с братом: залезть в его кабинет, почитать заметки в его ноутбуке, поискать информацию. Затем разобраться с Селестой — куда, зачем и почему она уехала? И только после этого… Елена тряхнула головой, нежно массируя руки. Эта история больше не может продолжаться, но как же сложно найти в себе силы, чтобы ее завершить.       Елена уложила мягкие волосы, надела форму Варии. В который раз отметила, что она ей совсем не идет. Но выбора не было — она не в том положении, чтобы действовать на нервы брата и оставаться безнаказанной. Разговор предстоял тяжелый, и лишь по этой причине Елена старалась выглядеть идеально. Последний раз взглянув на себя в зеркало, брюнетка выпрямила в спину, слегка нахмурила брови от волнения, и вышла в коридор. Мгновенно обдало неприятным холодом, по спине пробежали мурашки. Вся напускная уверенность испарялась с сокращением дистанции до кабинета брата. По правде говоря, Елена не знала, встретит ли его сейчас, ведь ужин Занзас пропустил. И как она будет оправдываться, если он внутри? Ей ведь нужен доступ к его ноутбуку, документам.       Девушка остановилась, как вкопанная. Черт, она ведь совершенно не подумала об этом! Если ворвется в кабинет просто так и сразу уйдет — лишь вызовет новые подозрения. Елена принялась ходить по коридору, обняв себя за плечи, но, так ничего и не придумав за десять минут, поспешно ретировалась в спальное крыло. Не дай бог кто-нибудь видел это. Ей стоило набраться храбрости перед таким серьезным шагом, но она не успела.       Елена встретила Бельфегора в одном из коридоров особняка, по пути в свою комнату. Она посчитала это счастливым совпадением, ведь они не виделись, как ей казалось, уже целую вечность, но одновременно с этим ее ладони мгновенно вспотели. Она не была готова к встрече с ним. В её голове все мысли занимал Занзас и необдуманный план…       «Либо сейчас, либо никогда», — импульсом пронзила мысль напуганное сознание, — «Другого шанса не будет. Импровизируй.»       — Как слетал в Швецию? — вопрос вылетел прежде, чем Елена его обдумала, — Надеюсь, обошлось без неприятных сюрпризов?       — Нормально, — бросил Бельфегор. Тон его холодный, отстраненный. Всем своим видом он ясно давал понять, что задерживаться не собирается.       Ну вот опять. Елена глубоко вздохнула. Она надеялась, что конфликт между ними может быть, наконец, исчерпан, ведь она столько раз шла на контакт, столько раз пыталась узнать, что же с ним происходит. От непонимания произошедшего и нежелания Бельфегора поговорить и рассказать о своих чувствах, Елена начинала злиться. Ну уж нет, одно, хотя бы одно из трех дел она должна выполнить сегодня. Ей не хватает смелости проникнуть в кабинет босса, но точно хватит, чтобы прижать принца к стене.       — Что я делаю не так? — Елена подошла ближе к собеседнику, желая наконец расставить все на свои места. Мозг отказывался принимать в этом участие, и полностью отдал бразды правления неспокойному сердцу.       — Ничего. Я же сказал, все нормально, ши, — Бельфегор изобразил улыбку, по королевски вздергивая подбородок. Девушка невольно вспомнила, что Селеста делает также. Злость нахлынула новой волной. Как же бесила их семейная привычка!       — Это из-за Мукуро? — Елена не побоялась произнести вслух его имя, не побоялась сделать еще один шаг навстречу. Бельфегор же отступил, сохраняя дистанцию.       — Нет. С чего ты… — она, словно не было преграды виде густой челки, впилась пронзительным взглядом в его глаза, от чего по спине Бельфегора пробежал мерзкий холодок. Горький, едва слышный упрек, произнесенный с плохо скрываемой болью и отчаянием в голосе: — Может и так.       Глупость, какая глупость! Елена сжала ладони в кулаки, сбрасывая в них свои импульсивность. Еще чуть-чуть — и вся ее злость, вместе с пламенем Дождя, выйдет наружу и столкнется со смазливым личиком. Итальянская кровь и эмоциональность, вкупе с неокрепшим, желающим ласки сердцем — неотделимы, как инь и янь.       — Господи! — воскликнула Елена, сдержав большую часть своей ярости, — Мы ходим по кругу! Как же ты не понимаешь! Несмотря на то, что он предал семью, подставил под удар босса, втянул нас в войну, Десятый не отказался от него! Он все еще Хранитель! Он все еще член семьи! Я не могла его убить, ведь мы все связаны с ним Омертой! — она теряла контроль, выходила из себя. Из-за резких вздохов ее голос срывался, она боялась, что выглядит жалкой в этот момент.       — Я знаю, — произнес Бельфегор. Елена ощутила холод, безразличие, с которым он начал разговор, — Но выбери ты меня — тебе бы ничего не угрожало. Ты была бы в безопасности, даже если бы пристрелила его. Однако я видел твои глаза в тот момент. Твое желание быть с ним, а не со мной было очевидным. Несмотря на то, что он растоптал твое сердце и душу, — он сжал стилет в кармане, представляя как перерезал бы горло этому ублюдку предателю.       — Это не так. Ты не можешь пробраться в мою голову и узнать о чем я думаю, — Елена обняла себя за плечи, принимая защитную позу.       — Тогда сходи и поделись своими мыслями с Дино Каваллоне, ши, — улыбка снова заиграла на его лице. Бел помолчал еще пару секунд, а затем добавил, — Вы ведь теперь стали на столько близки. Разве что не сосётесь у всех на виду, — и тут же пожалел о своих словах. «Черт! , — промелькнуло в его голове, — Давай, скажи, что ты не то имел в виду!»       — Что ж, — тихий голос Елены прервал его поток мыслей, — Дино хотя бы не обвиняет меня в том, в чем я не виновата! — она опустила свои переполненные болью глаза. Бельфегор метался в этот момент. Елена задела его все еще свежую и кровоточащую рану этим обвинением. Но и он только что сделал ей больно, — Откуда ты вообще узнал?       — Заезжал по делам, но решил вас не отвлекать, — съязвил принц, отвернувшись.       Елена не нашла, что ответить. Ей надоело объясняться перед ним, надоело доказывать свою невиновность во всех аспектах. Она не понимала, почему Бельфегор ведет себя так, как будто она виновата во всех грехах. Её тянуло к нему, но он отталкивал ее. Каждый раз, не контролируя свою силу. Елена опустила глаза, прикусив губу. Не хватало еще показывать ему свою боль и тоску.       -Я думаю нам стоит оставить все как есть сейчас. На какое-то время. Нам нужно подумать над всем этим, обдумать наши отношений и разобраться в себе, — произнес Бел, стараясь сохранять спокойствие. Он посмотрел на нее еще несколько секунд, а затем удалился.       Елена смотрела ему вслед, не найдя в себе сил идти за ним. Она не обиделась на сказанное ей о Дино, ведь уловила момент сожаления, но была согласна с его предложением. Ей действительно стоило разобраться в себе. Хочет ли она быть с ним, нужен ли ей такой импульсивный, слегка сумасшедший партнер? В данный момент Елена не могла ответить на свои вопросы. Вернее, не могла выбрать, к кому прислушаться: сердцу или разуму.       Обняв себя за плечи, Елена сдержала накатившие слезы. Почему Бельфегор так говорит о ней, почему пытается выставить ее предателем? Неужели, со стороны, все выглядело именно так? Вдруг, в тот момент, она на самом деле хотела отправиться вслед за Мукуро? Глубоко вздохнув, Елена постаралась успокоиться. Этот бред просто не укладывался в голове. Чертов хранитель Тумана — в прошлом, закопан на глубину пяти метров и прикрыт серебряной плитой сверху. Она никогда не простит ему предательство её чувств, её семьи, никогда не простит его пагубное влияние на её жизнь даже спустя столько времени.       Чертов Бельфегор считает ее глупой, влюбленной дурочкой, которая, несмотря на все плохое, продолжит воздыхать по Мукуро? Насколько надо быть психом, чтобы допустить такую гнилую мысль! Елена знает себе цену, Бельфегору давно пора это уяснить. И только брюнетка развернулась, чтобы сказать об этом, как наткнулась на абсолютную пустоту. Она несколько минут продумывала ответ, совсем забыв, что говорить уже не с кем… Тихо выругавшись на саму себя, Елена вновь направилась к кабинету Занзаса. Сейчас она достаточно раскалена, чтобы выдержать пытку его недовольного взгляда или неприятных слов.       Без стука, девушка ворвалась в темный кабинет, но… Её там никто не встретил. Пустота, тишина, не работал даже кондиционер, и лишь высокая стопка папок лежала на столе из темного дуба. Еще утром ее здесь не было. Девушка подошла ближе, быстро разобрала всю стопку, изучая титульные листы — на них была вся информация об отчете: дата, отряд, подразделение и цель миссии. Елена хмурилась, перечитывала на несколько раз, не веря своим глазам — эти отчеты лежат уже больше недели, и ни один до сих пор не был проверен. Не задумываясь, как отреагирует Занзас, Елена сгребла половину папок, вооружилась карандашом и принялась выполнять работу. Кто-то же должен этим заниматься.       В глубине души, девушке очень хотелось получить благодарность от брата. Или, хотя бы, молчание, потому что в последнее время он только и делал, что ругался и обижал ее. Сосредоточенно читая документы, Елена также искала дополнительную информацию и записывала в блокнот некоторые моменты. В одном из отчетов заметила сведения о взрывоопасном газе, который хранили в больших количествах на одной из баз в Сицилии, на побережье района Капач. Подумать страшно — насколько близко находится враг на самом деле. Елена отметила это место на карте Италии, после вчитывалась в отчеты еще внимательнее. И не зря: в паре сотен километров, на границе с Монреалем, и чуть дальше, на побережье Виллабате на идентичных базах были обнаружены запасы того же газа. Он хранился как в огромных резервуарах, так и в небольших бочках, удобных для транспортировки. Рядом с ними, в лабораториях, были найдены следы ослепляющей, парализующей жидкости. В одном из отчетов была прикреплена формула, предположительно, для создания какого-то оружия, но из-за шифра Елена ничего не разобрала. Ингредиенты были описаны ребусом, либо языком, известным лишь ученым Масстерони.       Елена взглянула на получившуюся картину. Три отмеченных кружочка на карте не давали никакой зацепки, но и неизученных отчетов осталось достаточно много. Елена не сразу заметила, что провела в кабинете уже три часа. Еще никогда бумажная работа не увлекала ее так сильно. Елена ухмыльнулась своей догадке. Это ведь золотая жила — Селеста, вечно сидя со стопками папок, действительно знала намного больше. Может быть, больше самого Занзаса, который в эти подробности не особо вникал.       А что, если она решит предасть Варию?       Елена ударила себя по лбу за такие мысли. Она знала, какого это, когда тебя в чем-то подозревают, и не могла позволить себе думать так о других. Селеста хоть и странная, но точно не тупая.       Девушка принялась ходить по кабинету, разминая затекшие мышцы и громко хрустя суставами. Прошла вокруг стола, проверила уровень пыли, нашла множество чеков на покупку камер видеонаблюдения, тепловизоров, колючей проволоки. Под чеками нашла и схему установки нового оборудования: на территории сада, тренировочных площадок, бассейна и псарни. Добавила несколько штрихов от себя: не помешают тепловизоры с датчиком движения и за территорией, на каждой тайной тропинке, ведущей к особняку. Вряд ли кто-то решит лезть через забор, а вот взрывчатку заложить может. Колючая проволока определенно была лишней, если Елена правильно поняла ее назначение.       Елена собиралась вернуть план особняка на место, как ее взгляд зацепила бордовая папка. Она лежала под грудой документов — было очевидно, что Занзас намеренно пытался ее скрыть от посторонних глаз, или, возможно, от себя. Папки с отчетами солдат имели бежевый цвет, хранителей — черный. Документы от Девятого присылались в желтых папках, от Дечимо — в оранжевых. Ничего бордового в арсенале никогда не было.       Прежде чем заглянуть внутрь, Елена осмотрела папку внешне. На ней отсутствовал титульный лист, не было никаких заметок, она была закрыта тремя скрепками — сверху, снизу и сбоку. Догадки выстраивались одна за одной. Елена чувствовала, что папка далеко не пустая, в ней определенно точно что-то хранилось, и это что-то было важным. Девушка напрягла слух, прислушиваясь к шагам в коридоре, крепче сжала бумагу трясущейся рукой. Елена так желала найти что-то секретное, и так робеет сейчас, боясь увидеть то, к чему не готова. Секреты ведь на то и секреты, правда?       Глубоко вздохнув, собрав всю волю в кулак, девушка сдернула первую скрепку, но та с грохотом упала на паркет. В напряженной обстановке каждый шорох воспринимался иначе. Елена не медля забралась под стол, быстро подняла скрепку, дернулась вверх, ударившись головой. Зашипев от неудачной попытки встать, девушка тихо выругалась, растирая затылок. Почему все в миг стало таким напряженным и страшным!       Вторая скрепка была ловко снята, но стоило коснуться третьей, последней скрепки, открывающей завесу тайн и интриг, как ручка входной двери опустилась вниз, и кабинет налился ярким светом из коридора. Елена едва не закричала от неожиданности и неловкости — стоящий на пороге Занзас вперился в неё взглядом, после чего изучающе прошелся по всем предметам, лежащим на столе. Девушка как можно незаметнее нацепила скрепки на папку, отложила ее в сторону — благо, от Занзаса эти действия скрывал открытый ноутбук и груда документов. Они привлекли все его внимание.       — Я решила помочь, разобрала тут папки… — Елена отошла от кресла Занзаса, сцепив руки в замок перед собой, — Они лежат больше десяти дней, я подумала… может…       — Не трогай документы без моего разрешения, — Занзас прошел вглубь кабинета, не закрывая дверь. Остановился возле разобранных отчетов, обратил внимание на маленькую распечатку карты. Поднял недовольный взгляд на Елену, — Что бы больше такого не повторялось.       Мужчина смял карту в бумажный комочек, бросил его в мусорное ведро. Увиденное явно ему не понравилось.       — Ясно, договорились, — улыбнулась девушка, поджав губы, — Я отмечала на карте местоположение баз, на которых нашли какой-то газ…       — Обычный пропилен, — мужчина кивнул на картину за спиной сестры. Встал рядом, облокотившись на стену, — Я отметил на карте все места, которые нам известны.       За пейзажем Арнеггера Алоиза скрывалась большая карта Европы. Изрисованная, помеченная различными символами, она шокировала Елену своим масштабом. На карте было отмечено не менее ста точек, которые были связаны между собой красной нитью. Где-то она обрывалась, где-то — возникала из неоткуда.       — Чертов ублюдок мог подорвать всю Италию, не говоря о других странах Европы.       — Но почему именно пропилен? — Елена осторожно коснулась карты, провела по ней рукой. От одной мысли о масштабах проделанной работы становилось жутко, — Насколько я знаю, для бомб, обычно, используют порох или твердые вещества, но никак не газ.       — Я не знаю, — честно признался Занзас, поправив красную нить в районе Англии, — Он ведет себя нетипично. Делает слишком много бесполезных движений, не получает никаких результатов. Он пытается запутать нас, отвлечь, и у него это получается.       — В своей лаборатории Мукуро занимался чем-то похожим, — девушка исподлобья взглянула на брата, наблюдая за реакцией, — Но они просто что-то взрывали. Что-то готовое.       — Да, — отрезал Занзас, отвернувшись. Помолчав, двинулся к столу, — Мусор получал смесь на испытания. Его люди ничего не изготавливали, — мужчина в последний раз взглянул на карту, — Верни картину на место.       Занзас прошел взглядом по своему столу, прежде чем сесть в кресло. С его появлением в кабинете повисло дикое напряжение. Елена замерла, неосознанно перестала дышать, когда брат остановил свой взгляд на бордовой папке. Его брови, нахмуренные, дрогнули. Елена заметила, как он сжал кулак под столом, видимо, не желая демонстрировать это сестре. Его взгляд — ледяной, в то же время горящий от ярости, медленно перемещался от папки к лицу побледневшей девушки. Мысленно, Елена уже прокопала себе могилу, но физически лишь выпалила:       — Ты пропустил ужин, — голос слегка дрогнул. Она прокашлялась, — Куда ездил?       — В бордель, — Занзас сканировал сестру, пробирался в самую глубину её души, искал подвох, зацепку. На её удивленный, слегка оскорбленный взгляд, ответил: — На встречу. С бывшим партнером.       Елена едва сдержала смешок, но не смогла скрыть улыбку. Из-за навеянного напряжения, она могла сорваться в истерику от любого бреда. Почувствовав недовольство брата, сказала:       — Звучит очень странно, Занзас.       — Нужно было прикончить жалкий мусор, — мужчина, наконец, закончил свою пытку. Прикрыл глаза, расслабленно устроившись в кресле, — Одной крысой меньше.       Елена понимающе кивнула. Хмыкнула что-то себе под нос, качнулась из стороны в сторону. Предложила поужинать вместе, но получила молчаливый отказ. Взглянув на оставленную открытой дверь, поняла намек и, аккуратно сложив папки, покинула кабинет. Уже за дверью девушка расслабленно выдохнула. Через мгновение испугавшись, что брат мог это услышать, быстрым шагом пошла прочь от грозного места.       Конечно, он услышал. Поправил скрепки на бордовой папке, как только за сестрой закрылась дверь. Проверять её содержимое не стал — по одному взгляду он прекрасно понял, что Елена не добралась до хранящихся в ней тайн. Мужчина снял куртку, обнажая кровавое пятно на рубашке, тяжело вздохнул. Чертов ублюдок перед смертью метнул нож, прошедший по касательной через плечо. Рана не глубокая, но, кажется, задела давний шрам, распоров его. Занзас разорвал рукав рубашки, обнаружил подтверждение своей теории — кровь стекала слабой струей из царапины, берущей начало в давнем пулевом ранении.       Том самом ранении, которое зашивал не он сам, и даже не персонал.       Горячий ток пробежал по позвоночнику, заставляя тело напрячься, а шрамы зудеть. Откупорив бутылку виски, Занзас сделал глоток, после чего приставил горлышко к распоротому шраму. Боль импульсом пронзила плечо, пронеслась через грудь, по руке до самых кончиков пальцев. Мужчина сжал зубы, свирепея, подавляя гортанный рык. Он ненавидел это ощущение, но не убирал струящийся виски, даже когда понял, что этого достаточно. Чертова боль больше не помогала.

***

      — Я думал, ты мертва, — заключил Бельфегор, любезно вручив Селесте кружечку чая, — Принц ждет подробностей.       — Подробностей о моем состоянии, болезни, как мы добрались до дома или, может, о моих шрамах?       — Обо всем и с самого начала, как только ты перестала отвечать на мои сообщения.       — Я была очень занята, Бельфегор, — девушка вернула чай брату и пихнула его с кровати легким — на что хватило сил — пинком в бок, — Я не хочу обсуждать свой кошмар наяву, как только он закончился. Дай мне отдохнуть.       Селеста зарылась в одеяло, прячась от света лампы и угнетающего взгляда брата. Ни сочувствия, ни поддержки — ничего хорошего она не видела в жутких голубых* глазах Бельфегора.       Голубых, словно небо в ясный солнечный день. Словно воды океана, в котором, в детстве, любящие братья чуть не утопили младшую сестру.       Селеста ненавидела океан. Ненавидела смотреть в глаза Бельфегору. И сейчас скрыться от брата, его вопросов, от всего мира — было единственным, чего ей хотелось. Но вздернутое кверху одеяло ясно дало понять, что это — невозможно. Хотя…       — Я буду драться, если ты не оставишь меня в покое, — девушка дернула одеяло на себя, выставив кулак перед лицом старшего.       — Ши-ши, что за неуклюжий образ бандита? Не будь ты моей сестрой, получила бы стилетом в жизненно важный орган за столь наглое обращение к принцу.       — Не будь ты моим братом, уже лежал бы с пробитым черепом. Я — мафиози, а не бандит.       — С таким личиком тебе только нищих на окраинах грабить, — на обиженный взгляд сестры потрошитель лишь шире ухмыльнулся, — Я считаю, ты не готова. Тебе кажется, что тебя всему научили, что ты познала все тайны и законы мафии, что способна устранить любого, вставшего у тебя на пути, но взгляни в лицо фактам — ты не сможешь свалить с ног даже вонгольского мечника, не говоря уже о более серьезных противниках.       Правда резала глаза. Не оставалось ничего, кроме как проглотить язык и обиженно дернуться из слабого хвата. Селеста трезво оценивала свои возможности и умения, прекрасно понимала, что с трудом справится с заданием «С» — ранга. Её предел — отнимать жизни у мелких, неразвитых семей из категории «А» и «В», но не проникать на запретную территорию и выискивать нужную информацию. Ни о какой массовой ликвидации, чем частенько занимался капитан, и речи быть не могло. Да и оно ей не нужно. Она отстранена от любых выездных заданий.       — От ученицы капитана Скуало я ожидал большего, — в голосе Бельфегора звучала ни столько насмешка, сколько разочарование. Принц приставил острие стилета к шейному позвонку сестры, — Ты моя сестра. И ты меня позоришь. Ничто и никто не смог выбить из тебя эмоции и чувства. Если ты не поняла, глупая, у тебя нет выбора, — холодный металл прошел вдоль позвоночника, рассекая футболку, повлек за собой кровавую дорожку. Селеста дернулась, не поверив своим ощущениям, — Однажды ты придешь с задания и будешь держать в себе важную информацию, пока не примешь ванну и не выпьешь чаю?       — А я и не буду ходить на задания, — Селеста одарила брата самодовольной улыбкой и надменным взглядом, — или ты забыл? Босс не доверят мне ничего, кроме бумажек.       Ситуация перестала быть типичной и безопасной. Никогда прежде Бельфегор не причинял вред сестре, а сейчас сидел рядом, задумчиво крутя стилет в руке. О смене его интонации и недобром оскале и говорить нечего. Желание язвить и пререкаться будто рубанули с плеча.       Селеста ловко увернулась от стилета, направленного в её сторону, перекатилась на другую половину кровати. Резко оказалась на полу, схватив телефон. С Бельфегором что-то было не так, и она прекрасно это чувствовала, собираясь отправить сообщение Хибари. Девушка побежала к выходу из комнаты, чтобы выиграть время.       — Боже, — Бельфегор явно старался подавить зевоту, — Действительно думаешь, что я попытаюсь остановить тебя? — на самом деле, принц надеялся, что это остановит сестру. Но не сработало, — Ши-ши, присядь, я тебе кое-что объясню.       Селеста замерла на месте, когда Бельфегор неожиданно быстро оказался рядом. Он до боли сжал острые плечи сестры, после чего пихнул в стоявшее у стены кресло. По стечению обстоятельств или задумке Бельфегора — оно оказалось слишком далеко. Девушка приземлилась на пол, больно ударившись головой о подлокотник мягкой мебели.       — Знаешь, я ездил домой, в Швецию, и кое-что узнал, — Бельфегор искреннее, но с долей безумства, засмеялся, — Хочешь расскажу, как я убил мамочку и папочку? Хочешь расскажу, за что? — в ответ Селеста отрицательно покачала головой, — Не хочешь, значит. Почему тебе все всегда достается на золотом блюдечке, а? Сначала любовь отца, потом — почетное место в Варии. Подумать только, приближенная к боссу девчонка — моя сестра!       Ответом на изумленный взгляд стала боль, пронзившая запястье. Бельфегор даже не смотрел, какую часть тела изувечивает стилетами. Сев сверху, заблокировав все пути отступления, одной рукой принц-потрошитель сжимал подбородок сестры, а второй — создавал узоры на её тонкой коже.       — Я ненавижу тебя за это. Ты совсем не похожа ни на меня, ни на чертового брата, ни на нашу безумную мать. В тебе так много от отца, что становится мерзко.       Пытаясь вырваться, Селеста лишь причиняла себе новую боль. За каждый вздох, за каждое движение, за каждый всхлип — брат прилагал все большие усилия, порезы становились глубже, а челюсть, казалось, раскрошится прямо в его пальцах.       Девушка не дышала, боясь спровоцировать большую агрессию, кусала язык, щеки, царапала пол рукой, зажатой телом брата, лишь бы не закричать от боли и страха. Миллионы вопросов крутились в голове, к глазам подступали слезы, из пересохшего горла вместо внятных слов вырывался хрип.       — Ты разочаровала меня, Сэл, — тяжело вздохнув, Бельфегор опустил голову, — Я ожидал от тебя больших успехов. Думал, моя сестра даст деру всей Варии, — пальцы нежно коснулись свежих порезов, — Она носит в себе безумное пламя, наследие нашей семьи, невероятную силу, но позволяет мне причинять ей боль.       Девушка дернулась, осмелев, прижала кровоточащую руку к груди. Разум поглощало алое пламя от вида ран на своем теле, от обиды, непонимания. Смахивая слезы, пачкая лицо, одежду, все вокруг в своей крови, девушка пыталась избавиться от давления брата, всхлипывая, срываясь на визг. Злость, ярость понемногу пробирались в душу, желали больше крови, больше боли, порождали такие идеи как исполосовать торс Бельфегора его же стилетом или хотя бы сломать нос.       — Замедленная реакция. Хочешь придушить меня, да? А ведь я уже убил тебя. Теоретически.       — Я не ожидала такого безумия от тебя, я доверяла тебе! — Бельфегор встал, заливаясь смехом, — Ты мой чертов брат! Какого хрена ты творишь, Бельфегор?!       — Маленькая принцесса хочет знать смысл моих действий? — парень засмеялся громче, безумнее. Селеста не узнавала человека, стоящего перед ней. Она судорожно сжимала запястье, пытаясь остановить кровь, — Я не хочу причинять тебе вред, но не могу по-другому, пойми, милая.       Бельфегор вновь подошел к сидящей на полу сестре и ударил её с новой силой. Он бил быстро, непредсказуемо, словно бездумно махал руками — Селеста не могла поставить ни один блок, и лишь прятала лицо от ударов. Сквозь звон в ушах и собственных всхлипы она едва слышала гневные речи брата. Спустя какое-то время все затихло, но девушка не сразу поняла это, фантомно ощущая боль по всему телу. Когда Селеста, наконец, открыла глаза, в комнате никого не было. Она не слышала, как Бельфегор вышел из её квартиры, не слышала, чем закончилась его истерика, но очень сильно боялась, что он вернется. Соскочив с пола, борясь с подступившей истерикой, поскальзываясь на собственной крови, девушка выбежала из квартиры и принялась барабанить в дверь соседней. Щелкнувший замок немного привел в чувства.       — Господи, — сонный Хибари осмотрел ученицу с ног до головы, — Ты что, убиться хотела?       Селеста разрыдалась так сильно, как только могла, не сдерживаясь ни капли. Она бросилась в объятья Кёи, мертвой хваткой сцепив руки за его спиной, чуть не повалив их обоих. Мужчина шокировано наблюдал за развернувшейся картиной, по всему телу пробежал табун мурашек, стоило горячей крови с запястья Селесты коснуться его спины. Хибари захлопнул дверь, провернул замок и замер, не зная, что ему делать. Нужно срочно обработать все раны, но чертова Селеста надрывается на его груди, явно не собираясь отпускать. И что послужило причиной? Они ведь все решили.       Хибари поплелся в сторону ванной комнаты, придерживая Селесту за плечи, пытаясь не упасть. Кажется, ночь предстояла долгой, а ведь ему выезжать на задание рано утром…       — Я думал, ты обрадуешься отмене тренировок.       Спустя какое-то время Хибари начал разговор. Девушка пришла в себя, позволила помочь, но продолжала жалобно хныкать, захлебываясь. Мужчина осторожно бинтовал запястье ученицы, незаметно поглаживая, успокаивая. В книге вычитал, что это помогает.       — Нет, пожалуйста, Хибари, — Селеста, словно маленький ребенок, снова пустилась в рыдания, сквозь которые Кёя мало что понимал и особо не слушал, — Давай не будем останавливаться. Сделай меня сильнее, Хибари, пожалуйста.       Он расслышал не сразу. Поднял удивленный, стальной взгляд.       — Что ты сказала?       — Помоги мне, — всхлипнула девушка, вперившись взглядом в мужчину. Дрожащим голосом произнесла: — Я должна стать сильнее.