Игра (сборник мини и драбблов)

— ...И вот идут они прямо по улице, между домов… Шатаются из стороны в сторону, воют, стонут, хрипят. Представляете? Тысячи тысяч зомби. Еле двигают свои истлевшие ноги по тихим, пустынным улицам. И там, где они проходят, камни трескаются, как старый лед. А уж как от них прет тухлой вонью… Гарри поморщился и вздохнул, осторожно вытягивая из-под себя затекшую ногу. Наивные слизеринцы, слушая ужастики Рона, застыли-замерли в напряженных каменных позах, округлив глаза и вытянув шеи, а ему вовсе не страшно. В пещере с Дамблдором он видел вещи и пострашнее и, между прочим, выбрался оттуда живым. Но не будет же он теперь хвастаться во всеуслышание своей крутизной. Хотя иногда очень хочется это сделать. Особенно перед тем, кто сейчас сидит рядом с Забини и слушает россказни Рона с доверчиво приоткрытым ртом. Словно уловив его мысли, Малфой недовольно покосился на Гарри, но чертов Забини пихнул друга плечом, и тот, поежившись, снова перевел взгляд на рассказчика. — Глаза у них просто как бельма, стрррашные, выкаченные. Некоторые так и вовсе без глаз. Пустые глазницы, из которых хлещет кровища. А руки у них — ВО! — Рон неожиданно выкинул вперед обе руки и, закатив глаза, закачался на месте и тихонько пополз на коленях в сторону Малфоя. Тот, побледнев от неожиданности, испуганно подался к стене, — легко, почти незаметно, — но загорелая рука красавца-Забини уверенно легла ему на плечо, удерживая на месте и успокаивая. Темнота в старой совятне, куда они забрались, чтобы рассказывать друг другу страшилки, была такая — хоть глаз выколи, но Гарри почему-то видел — и эту нервную бледность, которую так хотелось стереть с лица, и сильную руку, что так по-хозяйски улеглась на угловатое малфоевское плечо. Особенно руку. — ...Идут они, значит, идут, эти полуистлевшие трупы, сворачивают в Косой переулок, и с каждой секундой их становится все больше и больше. И вот уже кажется, что они заполонили весь город… — Рон сегодня был явно в ударе, играя на нервах своих испуганных слушателей как в волшебные шахматы — прицельно и точно. — Но тут внезапно выходит из толпы один, особенно мерзкий, с выпавшей челюстью и ошметками разложившейся плоти… — Рон, понизив голос до шепота, бросил в сторону Малфоя коварный изучающий взгляд — ему явно нравилось, как тот боится. Несмотря на то, что вражда со слизеринцами давно уже кончилась, к Малфою Рон все еще относился особо. — Так вот подходит он к тебе и говорит… — Рон неожиданно замолчал и задышал хрипло и страшно. Слушатели застыли, напряженно подавшись к рассказчику, который явно упивался своей властью над зачарованной аудиторией. А Гарри, слушая эту историю уже в пятый, если не в шестой раз, зачем-то снова скосил глаза, разглядывая светлые отросшие волосы, казавшиеся сейчас в темноте такими же неприметными, как у всех, и напряженный точеный профиль. Иногда ему казалось, что он может так смотреть бесконечно. Но только не на то, как близко друг к другу сидят эти двое. — ...Он медленно поднимает иссохшую руку, и под лохмотьями кожи просвечивают толстые вены. Протягивает ее к твоему лицу… и говорит… — Рон говорил все тише и тише, и слушатели затаили дыхание так, что стало слышно, как над головами тихо и сонно ухают совы, а в сене скребутся юркие мыши. — ДАЙ МНЕ СВОЙ МОЗГ!!! — неожиданно завопил он, делая резкий выпад к Малфою. Драко так резко метнулся назад, что мог бы расшибить себе затылок о деревянную балку, если бы сильные руки Забини не помогли ему удержаться на месте. — Уизли, ты совсем идиот? — сердито выкрикнул Блейз. Уже обеими руками прижав Малфоя к себе, он успокаивающе поглаживал тонкие дрожащие плечи. — А ты только узнал? — Малфой с ненавистью посмотрел на умиротворенного Рона, пытаясь усмирить тяжелое, испуганное дыхание. — Да ладно, чего вы, из истории слова не выкинешь, — Рон улыбался так широко и счастливо, словно наконец-то совершил то, о чем мечтал очень давно. Он бросил на Гарри торжествующий взгляд, словно ожидая от него одобрения, но Гарри сейчас только и мог, что смотреть, как большие ладони проходятся по узким плечам снова и снова. Дин с Симусом покатывались со смеху и стукали друг об друга ладонями, Нотт насмешливо хмыкал, и даже толстый Гойл неуверенно улыбался, присоединяясь к веселью. Вот только Гарри было совсем не смешно, потому что Забини уже не просто обнял Малфоя — притянув испуганного Драко к себе, он прижал его спиной к своей широкой груди и пристроил подбородок ему на плечо. И от этой картины у Гарри так болело в груди, что было нечем дышать. Если бы сейчас у Гарри спросили “что с тобой происходит”, он бы не знал, что ответить. Просто в эти их странные встречи “мужского клуба” со страшилками, темнотой и густым, расплывчатым шепотом, он зачем-то стал все чаще смотреть на одного человека. И только на него одного. Вначале ему было интересно, как трусливый Малфой реагирует на воображаемые ужасы, которые самого Гарри вовсе не задевали. Потом, неожиданно для себя, он понял, что Драко вовсе не трус, когда сквозь тягучие сумерки и светлые густые ресницы Гарри удалось разглядеть малфоевские глаза — они были глазами человека, который слишком много чего увидел и слишком много чего перенес. И именно тогда Гарри впервые почувствовал, что не может отвести глаз от его лица, невольно гадая, что же именно видел Малфой, что так боится этих страшилок. И тут же следом накрыло безумное желание защитить, — заслонить его собой от всего, чтобы ему никогда больше не было страшно. И только потом пришла незнакомая боль, такая отчаянная, что воздуха в груди не хватало — когда понял, что его защита никому не нужна: Малфой ходил со своим проклятым Забини, всегда готовым подставить плечо, и до Гарри ему по-прежнему вовсе не было дела. — ...И вообще вы зря мне не верите! — Рон удовлетворенно смотрел на возмущающегося Блейза. — Эти зомби — настоящая гадость! И они питаются нашим мозгом. Гарри, скажи, — неожиданно воззвал он к помощи друга. Гарри растерянно посмотрел на него, с трудом выныривая из своих тягостных мыслей. Не то чтобы он был специалистом по зомби. И не то чтобы очень хотел вспоминать обо всей этой дряни. Он раздраженно пожал плечами и промолчал. — Да откуда Поттеру это знать? Если он боится даже дементоров, — внезапно послышался холодный презрительный голос. Гарри недоуменно моргнул и повернул голову, пытаясь сквозь темноту разглядеть выражение малфоевского лица. Эта фраза прозвучала так странно, словно голос из прошлого. Как будто не было войны, не было этого межфакультетского перемирия, и Малфой снова был все тем же скотиной-Малфоем. И вообще как он смеет так говорить, если только что сам испугался какого-то зомби почти до икоты, а сильные руки до сих пор утешающе лежат у него на плечах. Руки. У него на плечах. Руки того, кто может его защитить. Гарри с трудом протолкнул в горло горький комок и поспешил отвернуться. Он не будет на это смотреть. Не будет. Со слизеринской половины послышался громкий смешок, видимо, Гойл решил, что Гарри просто нечем ответить. А Гарри, опустив голову вниз, стиснул зубы, заставляя себя промолчать. Ну что же, все честно: когда-то он считал трусом Малфоя, а тот теперь считает трусом его. Но ведь он даже не знает, через что Гарри пришлось пройти ради всех. — Эй, вы чего? — Рон возмущенно оглядел слизеринцев. — Вы разве не знаете, что инферналы — это почти что настоящие зомби? А между прочим, Гарри с ними сражался! По совятне разлетелись насмешливые шепотки — разумеется, Рону никто не поверил. — А один из них его укусил? Поэтому Поттер такой укушенный? — привстав с места, выкрикнул Захария Смит, который явно попал в “мужской клуб” по ошибке. — Интересно, он не заразный? — тут же поддержал его Гойл, чьи однотипные шутки всегда были похожи, как сестры. Гарри коротко выдохнул и резко поднялся, но Рон удержал его за рукав. — Расскажи им! — потребовал он. — Ну то, что ты рассказывал нам с Гермионой. Гарри невольно оглянулся на своих оживленных сокурсников и даже в темноте увидел неверящие злые глаза. Глаза, которые он теперь искал всегда и везде. Глаза, которые сейчас смотрели на него с откровенной насмешкой. — Нечего мне рассказывать, — резко ответил он, стараясь спрятать обиду. — Я ухожу. Выдернув руку, он неловко переступил через чьи-то длинные ноги и быстро двинулся к выходу. За его спиной раздавались оживленные шепотки, но Гарри их уже почти что не слышал. Воспоминания снова накатывали на него, захлестывая холодной водой, заново пытаясь утопить в мрачной пещере. Лодку качало волнами, Дамблдор его умолял, а из воды вырастали все новые тени, глядя на Гарри мертвыми пустыми глазницами. Гарри перехватил горло рукой, унимая спазм тошноты, и ринулся на свежий воздух, пытаясь снова задавить в себе то, что так давно пытался забыть. Подсвечивая Люмосом дорогу, шатаясь, он добрался до ближайшего валуна и упал на него, уперев подбородок в колени. Огромное озеро, лежащее перед ним, казалось в темноте невразумительным чернильным пятном — не разглядеть где края, и Гарри был почти уверен, что сейчас с его дна начнет подниматься безглазая армия мертвецов. Летучая мышь, пролетая, коснулась крылом его головы, и Гарри испуганно вздрогнул. Наверное, сейчас было бы правильно пойти в теплый уютный Хогвартс, устроиться рядом с Гермионой на диване в гостиной, где ярко полыхает камин и светятся несгораемые ночники, и пусть бы свет уютных помещений сам собой разогнал эти страхи и тягостные воспоминания. Но после того как его посчитали трусом, и самое главное кто, кто посчитал? — Гарри просто не мог себе это позволить. Выключив Люмос, он застыл, напряженно вглядываясь в темноту, пытаясь доказать себе, что он не трус. Ведь он почти не боялся тогда. Ну, почти… Безглазые лица, скользкие, омерзительные тела. Множество тел. И Дамблдор — жалкий, отчаявшийся, такой, каким Гарри его никогда в жизни не видел. Мертвецы, выбираясь из воды, окружали их лодку, плотно смыкая кольцо, и в темноте мерзкая серость их разлагающихся лиц проступала особенно явно. Резкий порыв ветра коснулся его щеки, словно холодная рука с длинными пальцами, и Гарри, снова вздрогнув, резко дернул мантию на себя, подбирая полы поближе. Озеро привычно шуршало, катя на берег мелкие волны, но Гарри казалось, что сейчас среди этих размеренных звуков он слышит чужие шаги. Обхватив себя руками за плечи, чтобы меньше бояться, он сердито уставился на черную воду. Никакой он не трус, и сейчас он всем это докажет. И им, и себе самому. Назло этим кретинам он просидит здесь у темного озера всю длинную ночь до рассвета, совершенно один и даже без помощи магии. Он смелый, он справится. Просто нужно закрыть глаза и подумать о чем-то другом, спокойном и безопасном. Например, про то, как завтра они с Роном и Гермионой пойдут в Хогсмид, зависнут там, в “Сладком королевстве” или в “Кабаньей голове” за кружечкой теплого эля. Им будет светить солнце, по небу поплывут белые облака… Эти мысли приносили видимое облегчение, но воспоминания не желали сдаваться без боя — внезапно синее небо с выдуманными облаками резко раздвинулось в стороны, как занавес в театре, и оттуда к Гарри потянулась морщинистая рука, а следом за ней выглянуло лицо с пустыми глазницами. Гарри сжал зубы, съеживаясь еще сильнее. Он не будет думать об этом! Не будет, не будет! О том, как тянутся к нему со всех сторон сморщенные тощие руки, желая утянуть за собой. О том, сколько тел скрывает черное озеро. О сонмах полуистлевших трупов тех, кто когда-то жил на земле. Гниющих в водорослях под присмотром рыб и тритонов. Осторожное прикосновение длинных холодных пальцев к его плечу, здесь, наяву, стало для Гарри подобием грома среди ясного неба. Ощущая даже сквозь мантию, как мертвенный холод стискивает его плечо, Гарри не заорал от испуга только потому, что голоса вдруг внезапно не стало. Чувствуя, как сердце стремительно падает в пятки, Гарри резко выхватил палочку из рукава и обернулся, расширенными зрачками уставившись на того, кто за его спиной стоял в темноте. — Я тебя испугал? — в глазах у Малфоя не было и тени насмешки, а может, ее просто прятала темнота. — Что... Ты... Здесь... — слова у Гарри закончились вместе с дыханием, и он просто молча уставился в непривычно встревоженное лицо. — Поттер… прости. Я не хотел тебя испугать, — Малфой сейчас выглядел как-то особенно странно и неуверенно смотрел на него. — А чего ты хотел? — выдохнул Гарри, чувствуя, как адреналин понемногу укладывается в крови, а сердце бьется ровнее и чаще. — Снова поиздеваться над тем, что я простой человек и тоже могу чего-то бояться? Пытаясь отдышаться, Гарри бросил на него рассерженный взгляд и только сейчас до конца осознал, что малфоевская ладонь так и лежит у него на плече. — Поттер, послушай… — Гарри впервые слышал, чтобы малфоевский голос был таким… Настоящим. — Уизел нам все рассказал. И знаешь… Ты… Ты молодец. Словно сам испугавшись своей искренности, он резко отдернул руку и засунул ее в карман, в то время как сам Гарри, распахнув глаза еще шире, продолжал разглядывать его так, словно видел впервые. — П-почему у тебя такие холодные руки? — это был единственный вопрос, который пришел Гарри в голову в эту минуту. Малфоевские губы дернулись в кривой неловкой улыбке: — Не знаю. Они всегда такие, когда я боюсь. От того, что Малфой тоже чего-то боится и даже способен ему в этом признаться, Гарри стало чуть легче. К тому же, в мир, временно парализованный страхом, снова начали возвращаться чувства и звуки: озеро снова зашумело волнами, по щекам скользнул стылый ветер, а вдали громко каркнула птица. Малфой шевельнулся, словно собираясь уйти, и Гарри невольно дернул рукой, пытаясь его удержать. Это был очень странный вечер: темнота и Малфой, непривычный и от этого близкий, и Гарри не мог его просто так отпустить. Казалось, именно сейчас впервые можно сказать друг другу все, что угодно. Повинуясь безотчетному чувству, Гарри молча подвинулся, уступая Малфою место рядом с собой. Тот кинул на него быстрый изучающий взгляд и, не говоря ни слова, осторожно опустился рядом с Гарри на камень. — Боишься зомби? — Гарри искоса взглянул на него. Одуряющий страх уже почти улетучился, и теперь Гарри мог себе позволить как следует разглядеть тонкий профиль, белеющий в полной тьме. Малфой, уперевшись руками в валун, уставился на черную воду. В ответ на вопрос он, не оборачиваясь, презрительно хмыкнул: — Нет. Не боюсь. Гарри непонимающе его изучал, не в силах перестать смотреть на него. — Но… тогда почему… — неожиданно для себя Гарри накрыл его руку своей, осторожно прикасаясь к тонким холодным пальцам, отчего Малфой, вздрогнув, резко обернулся и посмотрел на него каким-то обезумевшим взглядом. — Почему они у тебя ледяные? — пояснил Гарри, повторяя свой жест и несмело проводя по его пальцам своими. — Кого ты боишься? Длинные ресницы дрогнули и опустились, пряча от Гарри растерянные глаза. Малфой почему-то не отдергивал свою руку, и Гарри, пользуясь случаем, постарался накрыть ее еще больше, отдавая тепло. — Кого? — повторил он почти шепотом, глядя на Драко во все глаза просто потому, что впервые на него можно было смотреть, не стесняясь. Сейчас ему так хотелось крикнуть “Не бойся!”. Так хотелось обнять его и сказать: “Я защищу тебя от любого, кто бы он ни был. Только позволь, позволь это мне”. Но он не смел. Он только и мог, что согревать руку Малфоя своей в надежде просидеть так еще хоть какое-то время. Тот снова вскинул глаза, и его пальцы под пальцами Гарри шевельнулись. — Разве это не очевидно? — Малфой усмехнулся. — Даже такой придурок как ты уже должен был обо всем догадаться. Но поскольку Гарри продолжал непонимающе смотреть на него, вдруг улыбнулся жалко и криво и выпалил, словно боясь передумать: — Тебя, идиот. Неужели так сложно понять? Но для Гарри это было действительно сложно. — Меня? — он удивился так, что невольно отнял свою руку, наклоняясь вперед и настойчиво вглядываясь в смущенное потерянное лицо. Он действительно не понимал. — Ты хочешь сказать, что для тебя я страшнее, чем зомби? Такой же противный? Малфой тихо фыркнул, сунул освобожденную руку в карман и резко отвернулся к воде. — Такой же тупой, — нехотя бросил он. Чуть ссутулившись, словно прикрываясь от любопытного взгляда плечом, он какое-то время демонстративно пытался разглядывать мрачное озеро, но, не выдержав устремленного на него недоуменного взгляда, развернулся и с вызовом уставился Гарри в лицо: — Что, опять не дошло? Он был злой, замерзший и какой-то взъерошенный — такой, каким Гарри не видел его никогда. И хоть Гарри так до конца и не понял, что тот имеет в виду, но он чувствовал, что прямо сейчас в его жизни происходит что-то очень хорошее. Что-то такое, о чем будет невозможно никому рассказать, но что он никогда и ни за что не забудет. Пряча волнение, он отвернулся к воде и словно случайно ткнулся в Малфоя плечом, будто желая удостовериться, что ему и это позволено. И когда Малфой не отшатнулся, не отпрянул, а притиснул к нему свою руку в ответ, сердце у Гарри бешено зачастило. Волны по-прежнему шуршали о берег, но теперь они его уже не пугали. Теперь Гарри вообще перестал их замечать, жадно прислушиваясь к чужому взволнованному дыханию и боясь думать про тепло чужого плеча, которое обжигало даже сквозь мантию. Малфой первым нарушил молчание. — Поттер, я, наверное, больше никогда не решусь, — проговорил он с трудом и потер пальцами лоб, прикрывая лицо. — Я и сейчас-то… не очень… В общем... просто скажи мне “да” или “нет”. И закончим на этом, — он резко обернулся и решительно уставился Гарри в глаза, ожидая ответа. — Что ты имеешь в виду? — сердце у Гарри уже не стучало, а прыгало, быстро и часто. Он боялся смотреть на Малфоя, но все же смотрел — смотрел, не мог оторваться — на приподнятые ровные брови, напряженные губы и злые глаза. Малфой недоверчиво помотал головой и неожиданно усмехнулся: — Мерлин, как, оказывается, с тобой тяжело. И как с этим справляется Грейнджер? — словно не выдержав, он снова спрятал глаза. — Хорошо, раз ты такой тугодум, я спрошу по-другому. Ты и я. Ты согласен? Мы можем с тобой вместе… бояться? — его губы искривила усмешка, словно в последнюю секунду он заменил одно слово другим, так и не решившись сказать то, что на самом деле хотел. — Бояться?.. — Гарри растерянно выискивал ответ на бледном лице, и Малфой напряженно кивнул. — Нет… я не согласен, — Гарри слышал свой голос словно издалека, и так же будто со стороны он увидел, как боль — целое озеро боли — плеснулось в серых глазах. — Нет? — Нет. Подтверждая свои слова, Гарри решительно мотнул головой, и Малфой застыл на мгновение, словно до конца осознавая ответ. Его лицо, только что выражавшее целую гамму чувств, снова замкнулось, став привычной насмешливой маской. Он резко поднялся с камня, намереваясь уйти, но Гарри, вскочив за ним следом, успел ухватить его за руку, заставляя развернуться к себе. — Нет, послушай, Малфой… Ты не понял… — он со страхом смотрел в безучастное, злое лицо. — Я не хочу, чтобы ты хоть чего-то боялся. Я не могу, — Малфой поднял на него потухший измученный взгляд, и Гарри зачастил, путая и мешая слова: — Ну не могу я, и все. Потому что хочу тебя защищать. От всего, понимаешь? От вампиров, от зомби, от оборотней... даже от Рона. Ото всех, кто посмеет напасть на тебя. И чтоб я и ты. Никакого Забини. Чтобы только я у тебя, понимаешь? — он волновался от того, что снова говорит не так и не то, что Малфой не дослушает его и просто уйдет, но тот застыл, больше не делая попыток вырываться, и это придавало Гарри невиданных сил. — Вот увидишь, я стану аврором, — с горячностью выпалил он. — Я всему научусь. Ради тебя. Ради того, чтобы ты… Больше никогда ничего не боялся. Мне это важно. Ты понимаешь? Я всегда-всегда буду рядом, чтобы успеть. Ты… мне разрешишь? Какое-то время Малфой недоверчиво смотрел на него, а потом тихо спросил, словно не до конца понимая: — Ты… собираешься защищать меня всю мою жизнь? Я тебя правильно понял? Гарри поспешно кивнул, подтверждая. — И ты… понимаешь, что ради этого тебе придется быть все время со мной? Ты действительно этого хочешь? Гарри, глядя, как в темных зрачках разгораются веселые искры, снова кивнул и быстро добавил: — Если ты разрешишь мне тебя защищать, — не понимая, чему Малфой так улыбается, он нерешительно пробормотал, чувствуя себя никчемным и жалким: — Защищать и... и не только… — теперь Гарри совсем смутился и замолчал, надеясь на то, что ничего не испортил. Драко, с трудом сдерживая усмешку, молча смотрел на него: темные всклокоченные волосы, отчаянные глаза и молящие губы. Желанные, чуть припухшие, темные. Да что в нем такого, что все эти годы сердце ноет и плачет без возможности его получить? Что в нем такого, что Драко просто не может жить без него? Не умеет. — Разрешишь? — этот шрамоголовый герой, которому вечно нужно было спасать всех и вся, со страхом смотрел на него, и Драко не знал, смеяться ему или плакать: этот кретин так ничего и не понял. Не понял, что Драко только что сам, первым, признался ему в любви, а этот придурок его чуть не отверг. И теперь по собственной глупости мучается ожиданием. Ну как можно быть настолько тупым? Кажется, Драко придется брать уроки у Грейнджер по общению с непроходимыми идиотами. Если ему теперь придется быть с ним. Если, конечно, придется. Если этот кретин опять ничего не испортит. Поттер продолжал пожирать его испуганным взглядом, и Драко был больше не в силах мучить его и мучиться сам. — Разрешу, — тихо выдохнул он и, не умея больше сопротивляться давнему изматывающему желанию, игнорируя поттеровский растерянный взгляд, качнулся вперед и прижался к его губам, жадно ища чужое тепло. Их губы соприкоснулись целомудренно и осторожно, но даже от этого невинного прикосновения Поттер испуганно вздрогнул и резко отшатнулся, словно обжегшись о поцелуй. Какое-то время он неверяще заглядывал Драко в лицо, будто пытаясь найти там ответ, но не успел Драко как следует испугаться, как Поттер коротко выдохнул и, резко втянув в себя стылый воздух, решительно потянул Драко к себе и уже сам прижался губами к его рту — неумело, но с отчаянной страстью. Когда сбывается мечта, голова всегда идет кругом? Драко так давно уже ни на что не надеялся, что теперь, когда чужие теплые губы сами просили его любви, а зеленые глаза, которые Драко впервые видел так близко, туманились и жмурились от желания, ему хотелось смеяться и плакать от счастья. — Я никому тебя не отдам. Не позволю обидеть, — шептал ему Поттер, неумело выцеловывая щеку и скулу, трогательный и одновременно нелепый в своем желании его защищать, а его горячее тело под мантией наконец-то отогревало вечно замерзшие пальцы. — Ты мой герой, — стараясь не рассмеяться, Драко уткнулся ему в плечо, наслаждаясь его дыханием, близостью и тупой гриффиндорской наивностью. Придурок снова так ни черта и не понял. Да пусть здесь промарширует хоть отряд зомби, — Драко на все наплевать. Вся эта нежить сейчас казалась чем-то мелким и незначительным по сравнению с его наконец-то вырвавшейся на свободу любовью. — Не отдам, — опять прошептал ему глупый Поттер, отчаянно прижимая к себе, и Драко, благодарно потершись виском о его скулу и нос, усмехнулся, пряча улыбку в жесткую ткань у него на плече. Кто и кого теперь не отдаст — это спорный вопрос. Потому что Драко не такой идиот, чтобы, едва получив, отдать свою мечту каким-то недоделанным зомби. Уже не говоря про мелкую Уизлетту. Вспомнив о ненавистной сопернице, Драко чуть отстранился, обнял ладонями одурманенное лицо и впервые поцеловал его по-настоящему, с языком, присваивая себе до конца и чувствуя, как ответным жаром из головы вымывает последние связные мысли. Если Поттер хочет его защищать, что ж, пусть так и будет. В конце концов, они с Блейзом приложили для этого немало усилий. И Поттеру незачем знать о том, что после войны Драко вообще ничего не боится. Что их “мужской клуб” он придумал с одной единственной целью — быть поближе к тупому придурку. И уж тем более Поттер пока не должен узнать о том, что Драко тоже решил стать аврором. Пусть узнает об этом когда-нибудь позже, потом. Не сейчас. Когда Драко совсем перестанет бояться. Перестанет бояться единственного, чего так и боится до одури, по-настоящему, куда там каким-то детским страшилкам и зомби. Когда он перестанет бояться его потерять.