***
-…я ебу что ли, есть у нас завтра колОк или нет? — невнятно бубнит в трубку Кашин, пытаясь сползти с кровати и желательно попутно не разбить голову. — Спроси у этого… как, блять, его… У Дрыща, короче. Да, да. Миша. Да, бухали… Воды в фильтре не оказалось. Ебанн! *! *! -…нет. Пива в холодильнике не оказалось так же. Соседи суки. -…да. Вода из крана просто божественная на вкус. Хорошо, что мама не видит, охуеть как он уморительно выглядит, наверное! -…я слушаю тебя, вообще-то. Пожрать тоже ничего не осталось. Как всегда. Но я же вчера… — Нет, конечно. …блять, эти суки сожрали мой Лейс! Пятерка далеко, пиздец… — Зачем? О, а может ты приедешь и покормишь своего милого Данечку? Да, я про себя. Так, где чистая одежда? — В общаге. Похуй, где хоть какая-нибудь одежда?.. Не смешно, нахуй. — В смысле ты тоже? Я же в своей комн… Чтобы поднять глаза необходимо было приложить усилия. Чтобы начать осознавать, что он видит, усилий пришлось приложить не меньше. Квартира. Уже хорошо. Но она не похожая ни квартиру его девушки, ни, тем более, на его комнату в общаге. Так. С кем он вчера бухал? Правильный вопрос. Неправильно то, что он этого не помнит. Да ну не... Может, фотки в телефоне? ГДЕ ТЕЛЕФОН?!? ...а-а, в руке. Фоток нет. Отметок в инсте - тоже. Сообщений вк - ноль. Мир решил положить на него болт. Так, не отвлекаемся! В какой он, блять, залупе?***
— Не знаю. Это странно. Я ему ничего не рассказывала, — Даша, развернувшись спиной к зеркалу, бросает ключи через плечо. — Еее! Юху! — удачно приземлившиеся в зимнюю шапку, ключи были тут же возвращены обратно Даше. — Время, — холодно и недвусмысленно, Лиза ткнула в лицо Даше часами. — Еба… И Даша в пять минут вылетает из дома. Без нее квартира замирает и покрывается тенями, растущими от одного горящего экрана. Тихонько шумит ноутбук. От кружки поднимается дымок, привычно пахнущий черным чаем и мелиссой. Лизины ноги, кажущиеся такими огромными в этих махровых цветных носках, подтягиваются под бедра, и сверху шлепается сначала плед, а затем и ноутбук… — Если бы, блять, — грубо одергивает себя Лиза, вырывая сознание из маленького рая.— Работай, мозг, у нас нет времени на бред! — стягивая ступни с табуретки и громко шлепая босыми ногами по линолеуму, девушка добирается до кухни. Кто включил здесь свет? Да какая разница. Глаза не успевают сбежать со строчки на строчку, как безвкусный чай исчезает из кружки. Обломанные ногти неловко скребут по клавишам, переключая на себя внимание. Ручка дрожит в пальцах, выводя неловкие кривые буквы и… Хм, а вода из крана просто божественна на вкус… Лиза поднимает голову и затылок медленно наливается больной тяжестью. — …один из трех, — спокойной выдыхает она, передвигая табуретку к плите, — время всего восемь, — наливает в чайник воду и плюхает его на мерзко скрипящую плиту. — Часа четыре — на два других конспекта, — задумчиво чиркает спичкой и зажигает газ, — и я успеваю Востокова дочитать. Гигантская растянутая кривая тень скользит по кафельной кухонной стене. Режущий глаза свет бьет в стены и пол, казалось, впечатывая туда и тебя. Лиза забирается с ногами на стул и обнимает колени. Желудок продолжает привычно сводить, но это хоть немного отвлекает от дурных мыслей. Пришедшая идея сходить за едой, определенно, была следствием дурного влияния Даши. Тем не менее, Лиза оделась и вышла. На улице Лизу преследовало странное ощущение. Ощущение кралось по пятам, сверкая глазами из-за куч листвы. Дурманило взгляд, заставляя видеть во всех прохожих черты одного и того же лица. Странность ощущения все усиливалось. У всех мелькающих мимо людей были одни и те же губы, глаза... И голос, голос! Его чертов голос был повсюду, шел белым шумом, им говорили прохожие и шумел ветер. Это было невыносимо. Дурно и больно рвали ушные перепонки знакомые интонации. Так звучали дома и улицы, деревья, провода ЛЭП, собаки и само небо и сами облака. А потом ей померещился он. Весь он, в той же куртке и кросах, без шапки, медленно шел в сторону "Пятерочки" и курил. Абсолютно не так Лиза представляла себе схождение с ума, но, очевидно, именно так оно и выглядело. До «Пятерочки» девушка бежала, зажимая уши и, лишь бы заглушить обманный голос, напевая прилипшую «Знаешь ли ты? Вдоль ночных дорог…».***
— …шла-а босиком, не-е жалея но-о-ог! — Кашин был откровенно рад такому развитию событий. Квартира принадлежала спящей десять секунд назад в ванной на теплом полу с подогревом Свете.— Сердце мое-е теперь в твои-и-и-и руках. — Ты, блять, сейчас у меня получишь, нахуй, — с похмелья Света не могла обрадовать дружелюбием. — Пиздуй уже в свою «Пятерку» и попробуй только без еды мне вернуться. — Не потеря-яй его и не-е-е слома-а-а-а-а-ай! После этих слов дверь за Кашиным захлопнулась. Мерзкий питерский вечер набирал обороты. Темнело. Мимо кто-то пробежал, несильно зацепив Даню за руку, но Кашин в недоумении остановился. Посмотрел на руку, а затем на забегающего в «Пятерку». Потом еще раз на руку. Да, куртка была очень похожа на куртку Лизы, но, наверное, просто совпадение. Он не смог ни тогда, ни сейчас бы вам объяснить, что такое необъяснимо знакомое случилось. В где-то в груди трепыхнулось сердце и, видимо, задев душу, зашлось как от пробежки. — Ебучие студенты! — слегка «затупив», с опозданием, устало выругался Кашин, — Не могла ебун в другом районе поселиться, что ли? — и, трех шагов не дойдя до «Пятерочки», развернулся, задумав зайти в «Перекресток».