Королева

      В распахнутое окно веет прохладой. Королева не знает, кто его открыл; кажется, только что было закрыто, но вот уже порывы свежего ветра качают лёгкие белые шторы. За окном сумрак и тонкий звон цикад, сладкий запах цветов и шелест листьев. Королева сидит в кресле и смотрит вдаль, думая, думая, думая.       Норна приносит вино и молча уходит, взмахнув подолом серой юбки. Королева поднимается с кресла и идёт к столу: пришло время писать новое письмо.       Бумага, перо, чернила. Всё, как всегда…       «…Всё повторялось. Я снова ждала тебя, снова мечтала о сказке: карете, запряжённой белыми лошадями, твоём появлении на ступеньках и трепетном витиеватом признании. Но всё произошло совсем иначе: через неделю после того самого бала отец подозвал меня и сказал, что нам нужно поговорить. Тогда я и подумать не могла, о чём именно пойдёт речь…»       Королева задумчиво смотрит на слова, вышедшие из-под её руки. А бывает ли жизнь предсказуемой? Каждый новый день — Да что там день! Каждый новый час! — это неожиданность, тайна… и чудо. Чудо, что ты живёшь, чувствуешь. Чудо, что ты есть. Интересно, думает ли об этом Ричард? Говорят, на войне жизнь течёт совсем иначе…       Она спросит обо всём позже, но сначала допишет это письмо и вспомнит эту историю, свою историю.       «…В тот самый вечер я узнала о том, что выхожу замуж. Что выхожу замуж за тебя. Это потрясло меня настолько, что я разрыдалась и никак не могла остановиться. Ты полюбил меня! Ты выбрал меня! Бог услышал мои молитвы и ниспослал мне высшее счастье — возможность быть с тобой, возможность прикасаться к тебе, возможность любить тебя!..       Отец думал, что я расстроилась, ведь помимо ответственности перед мужем на мои плечи ложилось теперь бремя правительницы, ответственность перед тысячами людей. Но я ещё не понимала этого и видела в свадьбе только собственное безграничное счастье. Лишь теперь я понимаю, что на деле всё гораздо сложнее: это не только счастье, но и великое испытание…»       Ведь быть королевой — это не только сидеть на троне и блистать на балах. Однако осознание этого приходит не сразу, и сказка начинает болезненно рушиться. Рухнула ли её сказка? Нет. Она никогда не позволит ей рухнуть! Несмотря ни на что. Несмотря ни на сложности, ни на интриги, ни даже на войны. Она пройдёт через всё это с гордо поднятой головой, потому что она — королева!       Королева снова берёт бокал с вином и, пригубив, возвращается к письму.       «…Первым моим испытанием стало трёхмесячное ожидание. А первой ответственностью — необходимость еженедельно ходить в церковь, заучивать молитвы, многие из которых я и так уже знала, и слушать витиеватые речи священника, рассказывающего о семейных ценностях и святости брака. Я надеялась, что в церкви смогу видеться с тобой, но духовный наставник требовал, чтобы мы приходили по отдельности. От этого моё сердце болезненно ныло, но я не смела пойти против слов святого отца и смиренно ждала, укротив свои страсти и страхи. Дома же было не менее скучно: еженедельные примерки платья, которое, несмотря на всё его великолепие, шилось несказанно медленно, советы отца и его рассказы о том, как будет организовано торжество и какова будет моя в нём роль, утомляли не меньше, чем кажущаяся бесконечной церковная служба. Но время текло, и пришёл день, когда молитвы были выучены, а платье готово. Прекрасное платье с сияющими украшениями, достойное невесты наследного принца. То, о чём многие не смели даже мечтать!..»       Королева качает бокал, с улыбкой глядя на блеск стекла. За окном поёт какая-то пташка, и тихая трель пронизывает хрупкую ночную тишину, серебрится в прохладном воздухе, переливается звоном бубенца. Королева счастлива. Сейчас она счастлива, как в те дни.       «…Отец вёл меня к алтарю, и я боялась дышать, от счастья готовая разрыдаться снова. Ты ждал меня, смотрел с той же лёгкой улыбкой, с какой позвал на наш первый танец. Мне казалось, что я сейчас упаду, что настолько счастливою быть нельзя, и вся эта волшебная реальность вдруг пошатнётся и распадётся на сотни и тысячи осколков, как прекрасный сон, из которого тебя вдруг вырывает хлопнувшее окно или какой-то секундный звук, раздавшийся на улице. Но реальность не рушилась. И шелест шёлка, и радостно-завистливые взгляды кузин, и сладко пахнущие цветы, и утирающие слёзы тётушки, и торжественно замерший священник, и улыбающаяся королевская чета — всё было реальностью.       Я до сих пор помню все произнесённые в тот день слова и, кажется, могу повторить их до последней короткой фразы. Помню, как мы трижды отвечали „Да“, как во всей церкви воцарилась звенящая тишина, когда священник спросил, есть ли причина, по которой этот брак не может состояться. Но если причина и была, то только одна: невозможность такого счастья здесь, на грешной нашей земле. И я помню клятву верности, помню обмен кольцами, которые поднесли на расшитой жемчугом и серебром алой подушечке прелестные кучерявые мальчик и девочка, истинные ангелочки…»       Королева смотрит на кольцо, поблёскивающее небольшим камнем. Сейчас, когда Ричарда нет рядом, оно стало в два раза ценнее. Оно стало символом их любви, маленьким, но по-настоящему драгоценным. Да что есть их любовь в масштабе этого мира?! Крупинка, мгновение, вспышка. Как и это кольцо…       «…Я помню наш первый поцелуй. А потом и нашу первую ночь…»       Щёки вспыхивают. Королева смеётся над собственными мыслями и делает несколько глотков вина, скрывая смущение.       «…Господи-Боже, прости меня: о таком не говорят приличные люди! Но я хочу сказать, хочу вспомнить каждую деталь, каждое ощущение. Я как сейчас помню белые простыни и кружева, запах ландыша и жасмина, твои прикосновения и поцелуи. Это было нестрашно и почти совсем не больно: я таяла в твоих руках, как свечной воск в объятиях огня. Ты был так нежен и заботлив, что я забыла обо всём. Весь этот мир перестал существовать: были лишь ты и я. Ты и я и наша любовь. Любовь, которую мы смогли пронести через все испытания и беды… И сейчас мне так не хватает твоих рук, твоих губ, твоих прикосновений и поцелуев… Мне так не хватает тебя…»       Королева чувствует, как кровь приливает к лицу, но не может не вспоминать, не может не записывать. Всё это будто бы было вчера: она чувствует тот же жар, тот же трепет, то же томление. Лёгкое прикосновение пальцев к волосам, поцелуй в шею, спускающийся ниже, вызывающий дрожь…       Королева подхватывает выбившиеся из причёски пряди, откидывает их за спину, вновь ощущая душную волну былой страсти.       Волосы… Ричард всегда любил её волосы.       В странном порыве королева хватает ножницы и без раздумий и сожаления срезает прядь. Говорят, в старые времена из волос делали амулеты… Она не умеет этого, но что, если её прядь, самая обыкновенная прядь, тоже сбережёт его? Королева сворачивает срезанный локон и с особым трепетом опускает в конверт. Он поможет. Он обязательно поможет…       «…Я снова смиренно жду. Это, видимо, моя судьба — смиренно ждать. Прости за этот, может быть, нервный жест, но я хочу, чтобы прядь моих волос всегда была с тобой, как оберег, как память. Когда ты вернёшься, у нас будет ещё множество таких же ночей, как та, самая первая ночь. Не найдётся в мире сил, способных помешать нашему счастью, способных украсть нашу любовь и нежность.       Если понадобится — я буду ждать вечность. Две вечности. И даже три. Моя любовь к тебе сильнее всего этого бренного мира.       И я сохраню её, даже если этот мир рухнет.       Клянусь.       Навеки твоя, Королева».       Ей снова едва хватает бумаги. Закончив письмо и вновь подправив тусклые буквы, королева в который раз запечатывает конверт. Два письма каждый день: утром вечером. Каждый день, с того самого момента, как началась война. И как только Норна терпит эту её причуду?..       — Норна! Норна, дорогая! — Сегодня королева хочет быть доброй. — Пожалуйста, передай письмо посыльному. Это для Ричарда.       Норна появляется как всегда быстро, с поклоном принимает конверт и спешит выполнять поручение. Королева остаётся в комнате одна и, глядя в открытое окно на тёмное небо, усыпанное звёздами, задумчиво пьёт вино.       И всё-таки, интересно… Смотрит ли Ричард на звёзды?..