Прорицание

Ночь аккуратно опустилась на дома и жителей города, не успевших спрятаться. Она опустилась с такой тишиной и аккуратностью, что невольно Мистрас и сам хотел продублировать технику природы. Все люди давно спали, а он, мятежный, бродил по зданию, силясь отыскать, в какой из комнат спят Джафар с Синдбадом. Он не был вуайеристом, как его большой друг, поэтому искал он комнату просто для того, чтобы забрать оттуда свой подсвечник. Ни Джафар, ни Синдбад не крали чужие подсвечники, как их общий большой друг, он там оказался случайно. Просто один их общий большой друг выкрал его прошлой ночью, пока рыцарь спокойно спал и видел сны, а после зачем-то поставил его на неком столике в комнате у ассасина. Зачем он это сделал – может понять только такой же таинственный изврат, как он. Мистрасу же было не дано об этом знать. На самом деле, Мистрас не знал ни как выглядит эта комната, ни где она находится, он даже не мог предположить, что там, внутри, может находиться: всё, что у него было, это маленькая карта, нарисованная Хинахохо от руки, которая тряслась, пока хозяин был одновременно и в пьяном угаре, и в разгаре очередной философской и крайне мутной речи о том, как много для него значит то, что он крадёт у других людей под покровом ночи. Хинахохо был странным человеком. Чем больше внимания рыцарь обращал на карту, тем меньше он доверял ей: он точно знал, что большому мужчине было, мягко говоря, не до этого, когда он рисовал карту. Ему было до кружки какого-то таинственного алкоголя с Имчака, до Синдбада, который сидел рядом и рассказывал ему какую-то пошлую историю, пользуясь тем, что Джафар уснул, до Кикирика, который того и гляди оторвёт ему большой палец на ноге, но точно не до этой карты. Мистрас успел с несколько раз усомниться в том, что вообще идёт в правильном направлении – ему начало казаться, что карту его большой друг взял из ниоткуда, нарисовав левый маршрут, состоящий из всего того, что ежесекундно посещало его пьяную голову. Единственное, что заставляло его двигаться по этой рукодельной карте, это временное (почему-то он был в этом уверен) совпадение маршрута на карте с реальностью в пространстве. Мистрас остановился, подумал, чихнул и повалился на пол, споткнувшись о нечто подлое, что лежало, и, похоже, ждало его весь вечер. Правильно, он ничего не видел в кромешной темноте – подсвечника-то не было. Осмотревшись, он было загрустил немного, потому что потерял карту и не мог её найти одним лишь слепым прощупыванием холодного пола, но вскоре всё его внимание перехватила дверь прямо перед его глазами. Глупый человек решил, что терять ему всё равно нечего – карта была последней каплей -, и, потянувшись, чуть толкнул её вперёд. Дверь легко поддалась, но при этом по огромному помещению разнёсся леденящий душу звук. Скрип, издаваемый петлями и шарканьем чего-то о пол, казался до того резким и пугающим, что у перепуганного мальчишки не осталось в голове никаких других мыслей, кроме как чего-то типа «Мать» и «Зачем я полез за этим подсвечником, и без него бы обошёлся!». Тем не менее, перед его глазами открылась неизвестная ему комната, какой она было изнутри. Вид ему открылся, в основном, благодаря тому, что в той комнате, в отличие от коридора, был свет. Сама же комната не отличалась какой-то роскошью, в основном, она отличалась гармоничной простотой: единственным действительно выделяющимся здесь предметом была большая и набитая всем тем, что только можно туда запихать, кровать. Взгляд Мистраса блуждал, пока, ни на что не надеявшийся, он не зацепился за длинные волосы фиалкового цвета. Он знал только одного человека, который мог бы похвастаться такими волосами. Обрадовавшийся, но, всё же, неуверенный в себе Мистрас подошёл к кровати ближе чисто для того, чтобы проверить свою догадку. Подойдя, он мог созерцать милейшее зрелище: Синдбад с Джафаром лежали лицом к лицу, смуглая ладонь лежала поверх бледной и истерзанной. Волосы ассасина хорошо освещались лунным светом, из-за чего они будто бы сами собой испускали некое сияние, в то время как лицо скрывала тень. Сасанский рыцарь был необыкновенно рад тому, что всё-таки нашёл нужную комнату. Ему оставалось только найти здесь свой подсвечник и можно было бы отправляться обратно. Правда, ему уже и не нужен был сам по себе подсвечник – сама его добыча уже была для него свершением. В кромешной темноте по коридорам – это был его небольшой мужской подвиг. Всё это было не защитой подсвечника, в самом деле, никто не знает, сколько ещё в мире есть разных подсвечников. Прежде всего это было защитой собственной гордости. Правда, рыцарь не хотел даже думать о том, как он вернётся назад, если весь этот путь шёл наугад в темноте, не разбирая, где конкретно находится. Но назад он будет идти хотя бы со своим подсвечником. Хотя бы не в темноте. Мистрас считал, что, если люди и дальше будут позволять ему красть их вещи и нарушать личное пространство, он будет продолжать это делать. Это было похоже на Сасанские сказки, которые юному принцу читали по ночам. Драконы похищали принцесс и заточали их в высоких башнях. Ни один человек не знает, зачем им это было нужно. Похожи, да? Подсвечники, они как принцессы, а Хинахохо – это как драконы, похищающие принцесс и вечно где-то заточающие, но только не возвращающие обратно. Хинахохо обыкновенно пиздил у кого-нибудь подсвечник, а когда попользуется им в ходе каких бы то ни было таинственных извращенских ритуалах, оставляет где угодно, но не в своей комнате или комнате хозяев. Всевышний знает, сколько таких подсвечников он успел переменить на своём веку. Но факт в том, что, пока рыцари бездействовали, драконы продолжали бесцельно похищать принцесс и заточать их в башнях. Они могли даже обмениваться ими между собой или прилетать, поглядывать, что там у соседа, сравнивать, сколько у кого принцесс. Ну так вот, драконы отступили, когда рыцари просекли, что кто-то из них явно охуел. Только потом это стало популярным брендом, и на сей раз рыцари платили деньги драконам, чтобы те крали принцесс, чтобы они же их спасали. Вы думаете, как ещё могли образоваться те несметные сокровища в драконьих замках? С каждого рыцаря понемножку. Драконы просекли и сделали выводы: теперь они не хотели красть принцесс за бесплатно. Постепенно, мода на кражу принцесс иссякла, но драконы уже знали, что, оказывается, принцесс можно красть и за деньги. Примерно так драконы перестали красть принцесс. Мистрас, увидев свой бракованный подсвечник на столике возле балкона, дёрнулся, чтобы направиться к нему, но тут его постиг шок. Всё случилось так быстро, что рыцарь даже и разглядеть ничего не успел. Он понял только, что простыни на кровати еле зашуршали и сверкнули чьи-то безумно холодные глаза, и уже в следующий миг он оказался пригвождённым к стенке подле двери, а лезвие воткнулось так, что чуть ни съездило по глазу, оставив лишь только порез на ухе. Его крепко и удушающе схватили за горло, профессионально прижимая приносящие боль ладони. Лезвие, что воткнулось в стенку прямо сквозь кусочек его уха, с силой выдернули чужие руки с такой скоростью, что, когда оружие сунули под самые гланды, он успел только подумать о том, что, кажется(!), ему ухо порезали. «Твою мать» -подумал Мистрас. Вполне возможно, что ему было больно, но, честно, ему было сейчас на это наплевать. Бедному парню даже показалось, что от страха его шаровары потяжелели. Мальчик тяжело дышал, безумно бегал глазами по помещению и старался не двигаться, в том числе и остановить часто вздымающуюся грудь: за этим всем он не заметил, что с кровати промычали что-то непонятное. -М, Джафар? –Синдбад потёр сонные глаза. Вот и всё различие: профессиональный убийца смог припечатать его к стенке, даже не успев ещё открыть глаза, а покоритель подземелий глаза еле протирает только. Он вряд ли даже сразу увидел и осознал картину перед ним. -Джафар, ты что творишь?! Глаза ассасина, по-звериному блестящие, постепенно стали смягчаться, правда, не так сильно, чтобы исчезли следы этого безумия: прежде зелёные глаза казались золотистыми, а зрачок казался и вовсе вертикальным. Это не могло не пугать. Как только руки отпустили его, Мистрас тут же схватился за горло, как бы проверяя целостность кожного покрова, упал на колени и стал откашливаться. Всё же, его горло туго перетянули. Он никогда бы ни подумал, что в этих тоненьких ручонках может быть столько силы. -Джафар, ну ты чего? –Синдбад подошёл, чуть приобнял его за плечи в знак поддержки и аккуратно заглянул в глаза. -Я сделал то, что должен был сделать каждый ассасин. –он обиженно буркнул, видимо, чувствуя, что его отчитывают. На самом деле это было не так: Синдбад никого не отчитывал. Он лишь ласково подбирался к нему, очевидно, зная особый подход к своему напарнику. -Ладно, ладно. –он выставил вперёд ладони в знак капитуляции. –Что важнее, Мистрас, тебе что, жить надоело? –он повернул лицо к рыцарю и нахмурил брови. -А что я-то? -Тебя никто не учил не подкрадываться к ассасинам под покровом ночи? -Да я вообще за своим подсвечником пришёл. –он возмутился. –Я не знаю, чего это он на меня накинулся! -Ассасин автоматически принимает за опасность любое резкое движение и тут же переходит в наступление. –тяжело вздохнув, оповестил его Синдбад. –Единственное что, некоторые из них могут чувствовать злой умысел, но этому чувству они не доверяют – предпочитают сразу нападать. Так типа надёжней. Ему вообще было легко говорить – он может на несколько месяцев отправляться куда-нибудь только с ним. Определённо, Синдбад был храбрым человеком, и сейчас Мистрас более менее познал всю глубину этой храбрости. Надо быть человеком отважным, чтобы путешествовать с таким опасным напарником наедине и спать с ним рядом каждую ночь. -И с чего ты взял, что найдёшь в этой комнате свой подсвечник. –хмурился Джафар, сложив руки на груди. -Да это же мой подсвечник! –он ткнул пальцем на вещицу, стоящую на столике. -Что здесь происходит? –спросил большой мужчина, пришедший сюда на звуки яростных споров, потирая сонные глаза. На самом деле, ему было глубоко всё равно на то, что здесь творится. Встать и пойти разобраться его попросила госпожа Руруму. Ей всегда было очень трудно отказать. -Ты! –Мистрас обратил к ночному вору полный ярости взгляд и ткнул в него пальцем. Джафар поморщился: он знал, что этого человека определённо всегда есть, за что ругать, но также он не мог понять, почему люди так трясутся за подсвечники, потому что ассасин – единственный человек, у которого Хинахохо ни разу ничего не крал. Всё потому, что Джафар сразу чётко обозначил свою позицию: если тот украдёт у него какую-то вещицу для своих таинственных и пугающих нужд, Джафар этой же вещицей принесёт ему страдания. -Джафар. –позвал Синдбад веснушчатого ассасина. -М? -Иди-ка ты лучше спать. –он повернулся к нему и мягко положил ладони на его щёки. –Не переживай, я сам здесь разберусь. Джафар было нахмурился, но потом зевнул и повернулся к кровати. Ему слишком хотелось спать для того, чтобы спорить. -Я… -Мистрас. –Синдбад обратил на него свой скептический взгляд и чуть наклонил голову. –У тебя всё ухо в крови, разве ты не заметил? Мистрас на него удивлённо поглядел, как будто успел забыть об этом весьма удручающем факте. Также он открывал и закрывал рот, издавая однотипные жалобные звуки, как будто пытался что-то сказать, но, к тому же, то ли не мог этого сделать, то ли сам не знал тех слов, которые хотел произнести. Взволнованно посмотрев на друга, а потом насмешливо приподняв одну бровь, Синдабад, не заботясь о его мнении, аккуратно повёл его прочь из своей комнаты, всучив ему подсвечник, чтобы тот особенно не сопротивлялся. В любом случае, Синдбад решил, что это - последствия его поздно наступившего шокового состояния. От этого странного наваждения Мистрас сумел оправиться, когда к уху аккуратно стали прислонять тряпочку, пропитанную чем-то едким и приносящим боль. -Щиплет! -пискнул Мистрас, не сдержавшись и дёрнувшись, поднимая плечи и, казалось, съёживаясь. Синдбад улыбнулся, продолжая прислонять тряпочку к его уху, одновременно стараясь остановить обильное кровотечение из ранки: -Терпи, ты же мужчина. -он издал смешок. -Мой рыцарь. -Знаешь, неприятно, когда на тебя нападают полубезумные убийцы! -взвизгнул недовольный юноша и тут же издал жалобный звук, когда мореход слишком сильно прижал тряпочку к его уху. Синдбад аккуратно выглянул из-под тёмных ресниц, его блестящие золотистые глаза чуть потемнели. Мистрас заинтересованно на него посмотрел: у руководителя всегда был такой взгляд, когда тот о чём-то задумывался или погружался в воспоминания. Тем не менее, о чём-то уже глубоко размышляя, он продолжал сосредоточенно смотреть на его ухо и осторожными движениями над ним колдовать. -Ты...-он остановился, размышляя о том, о чём хотел бы ему сказать. -Не обращай на это внимания. Юноша наклонил голову, вопросительно смотря на своего нового руководителя. -Он не всегда может уследить за своими действиями. -он с грустным видом опустил глаза, отставляя тряпочку прочь от пострадавшего уха. -Я заметил. -мрачно заявил рыцарь, нахмурив брови, и затем, зачем-то, добавил, -Он всегда был таким? Покоритель подземелий пожал плечами: -Я знаю его всего два года. -он надул губы. -Хотя, я написал целую книгу об ассасинах... -Вы написали книгу? -опешил Мистрас, видимо, не ожидавший этого. -Да. -его взгляд просиял. -Будет время, почитай. Основано на моих личных наблюдениях в их логове! Он стукнул себя кулаком по груди, но после снова погрустнел, закис. Прежде улыбающийся Мистрас тоже приуныл, чувствуя себя виноватым без вины. Синдбад был мрачен. -Они все похожи, но Джафар, всё же, отличается. -Чем? -спросил Мистрас, предполагая, что сейчас повелитель скажет что-то типа “Он не такой плахой, как остальные...” и “Он хороший, знаешь...”. Синдбад поднял взгляд и на рыцаря уставились блестящие золотистые глаза. -Он - абсолютный псих. -Серьёзно? -Мистрас слабо улыбнулся. -Я думал, Вы скажите что-то, оправдывающее его. Покоритель подземелий покачал головой: -Его с самого детства держали в этом проклятом месте. Я помню, как он рассказал мне о том, как убил своих родителей. -он поморщился и нервно сглотнул, очевидно, воспроизводя в памяти кадры из прошлого. -Это было ужасно: тогда я впервые почувствовал его безумие. Мне казалось, его сумасшествие касается моей кожи. Мистрас сочувственно глянул. Судя по рассказам, Джафар действительно ужасный человек, но, похоже, это не совсем его вина и, кажется, у него просто не было выбора. Синдбад улыбнулся, держа в руках тряпочку, пропитавшуюся неприятно пахнущей жидкостью: -В целом, некоторые события показывают, что он - до сих пор ненормальный зверь. Мистрас поднял бровь, не задумываясь, задавая вопросы: -Некоторые события? Неуверенный взгляд Синдбада рухнул на тряпку, которую тот комкал в своих руках. Видимо, он думал, рассказать ли рыцарю о том, что, вероятнее всего, случилось с друзьями. -Однажды...-его голос был хриплым от печали, которую ему снова пришлось переживать. -На нас напала огромная толпа из ассасинов в главе с их Боссом, заполучившим сосуд. -он нахмурился, зажал ткань между пальцами, и Мистрас его слушал, потому что был уверен - его новому другу надо было высказаться. -Мы тогда потеряли сосуд и разделились. -его передёрнуло, он судорожно вздохнул. -Не нужно было этого делать. Синдбад так отчаянно выпалил эту фразу, что Мистрас легонько коснулся его руки в утешительном жесте. Скорее всего, самыми сокровенными мыслями покоритель подземелий делился с ассасином, но, так как проблема касается конкретно его, это бы больше выглядело не попыткой выговориться, а эмоциональным обвинением, если бы только тот осмелился с ним об этом говорить. Мореход взял себя в руки, убеждённый, что, если уж начал говорить, то лучше всё выложит до самого конца. -Когда я догнал его, в округе разворачивалась грандиозная кровавая баня. И он в центре событий - кроме нас двоих на том поле не осталось ни одной живой души. Честное слово, мне кажется, за тот единственный день он выкосил большую часть населения Шам-Лаш. -Мне вот интересно. -подал голос рыцарь, продолжая успокаивающе приглаживать кожу на тыльной стороне ладони собеседника. -Как же Вы проводите с ним каждую ночь, если он способен так остро реагировать на любые мелкие движения. Синдбад захлопал глазами, постепенно успокаиваясь. Видимо, такая лёгкая смена направления темы дарила ему облегчение. -Он тупо привык ко мне. -ответил он, чуть улыбнувшись. -Он не может различить людей друг от друга, например, во сне. Но если это я, он обязательно поймёт. В каком-то смысле, это - объяснение тому, почему я до сих пор жив. -Я вижу, Вы играете с огнём. -усмехнулся Мистрас, отпуская руку постепенно подымающегося со своего места Синдбада. Похоже, юноша снова собирается в комнату к своему дорогому другу. Тот быстро добежал до комнаты, в которой должен был уже спать его ассасин. Он подошёл к кровати тихо, но совсем не потому, что напарник мог сделать с ним то же самое, что и с незадачливым искателем отобранного подсвечника. Он отогнул одеяло и лёг рядышком, после чего Джафар что-то шевельнулся, повозился чутка, промычал что-то непонятное и придвинулся ближе. Синдбад заинтересованно на него глянул и чуть переместился, нависая сверху, одной рукой зарываясь в короткие волосы. Джафар чуть приоткрыл сонные глаза, Синдбад приблизился к нему так, что его лицо находилось очень и очень близко по отношению к нему. -Ты проснулся, Джафар? –голос покорителя подземелий был ласковым и мягким – так говорят люди, заботящиеся о самом ближнем. -Это всё ты виноват…-невнятно пробурчал ещё ничего толком не соображающий Джафар, показывая пальцем на Синдбада. –Ты разбудил меня, Син. Он говорил тихим и сонным голосом. -Прости, виноват. –он провёл пальцами по его виску, убирая волосы, чтобы те никак не могли помешать ассасину. -То-то же. –веснушчатый надул щёки. Это был опасный приём: он как бы и прощал его, а как бы всё равно обижался. В этом плане ассасина трудно заставить чувствовать себя проигравшим. -Джафар? –Синдбад позвал его тихо. Ему не было смысла кричать – в комнате было тихо и были только они одни. -М? -Иди сюда. –он сказал это и легонько, совсем невесомо прикоснулся губами к его губам. -Что ты делаешь? –Джафар спрашивает это, но сам он, видимо, не против, раз спокойно приоткрывает рот. Он этого даже и не вспомнит. -Заглаживаю свою вину. –прошептал он прямо в его губы, после чего скользнул языком по его нижней губе. За два года их отношения изменились – теперь ему было мало простых объятий.