В одной клетке

      После такой ночи Томас спал слишком крепко и не слышал подъем. Его сокамерник проснулся намного раньше. Спустившись, он некоторое время наблюдал за мальчиком. Дзанетти испытывал смешанные чувства: вину и удовольствие. Удовольствие понятно почему: малыш оказался выше всяких похвал. Его тело такое откровенное и чувственное, его покорность и влечение, готовность ко всему. Им можно только наслаждаться. А вот вина… откуда ей взяться? «Делай что хочешь». Всего лишь маленький урок, что же это за странное неприятное послевкусие.       Стефано знал о жестокости очень много, даже слишком много. Своей территорией он правил железной рукой, не давал спуску подчиненным и не церемонился с врагами. В его подчинении находились элитные казино и бордели, иногда он помогал осуществлять сделки по приобретению/продаже оружия. Не какая-нибудь пара стволов, а настоящее вооружение. Дзанетти редко лично марал руки, но иногда по-другому никак. Однажды богатенький бизнесмен так сильно надругался над одной девочкой, что качество ее жизни существенно ухудшилось. Стелла, давно, много лет назад была его любовницей. Никакие чувства их не связывали, но видеть ее до конца жизни прикованной к инвалидному креслу…. Вот то, что он сделал с этим богачом, действительно было жестокостью. И даже тогда ни малейшего намека на вину.       — Bella Addormentata, пора вставать, завтрак проспишь, — Дзанетти аккуратно коснулся плеча мальчика, боясь потревожить больные места. — Ты и так заспался.       Томми нехотя открыл глаза. Он увидел склонившегося над собой Дзанетти. Воспоминание о прошлой ночи яркими вспышками пронеслись перед глазами. Вот почему болят плечи и руки.       Убрав волосы с лица паренька, итальянец тыльной стороной ладони погладил его щеку. Он шепотом спросил:              — Я перешел границу?       Томас повернул голову и запечатлел на ладони слабый поцелуй.       — Нет.       Двое внимательно смотрели друг другу в глаза. Иногда молчание может быть красноречивее любых слов. Дзанетти первый отвел взгляд.       — Тебе нужно показаться врачу. Пусть поставят тебя на ноги как можно скорее, — Томас вспомнил тошнотворные домогательства врача во время досмотра.       — Нет! Со мной все в порядке! — пытаясь продемонстрировать это, Томас подорвался с кровати. И тут же застонал от тупой боли в плечах. — Не надо к врачу, я полежу, и мне станет лучше, совсем скоро. Прошу, только не врача.       — Ты на Извращенца нарвался? — Томас в очередной раз поразился проницательности итальянца. Мальчик отвел глаза и кивнул. — Не беспокойся, сегодня смена Леона. Отличный малый. Тебе ничего не грозит.       — Тогда хорошо. А мне обязательно идти на завтрак? Я не голоден.       — Хорошо, попробую договориться, чтобы тебя сразу к врачу отправили, — Стефано улыбнулся своей умопомрачительной полуулыбкой. — Ты же понимаешь, что стоит говорить врачу, а что нет?       Томас снова кивнул.       После ухода Дзанетти Томми думал, что может значить вчерашняя ночь. Стефано не выглядит, как человек, кончающий от вида чужих страданий, хотя это были и не только страдания. Томми было больно, но он все равно не злится на итальянца. Наоборот, он хочет его еще сильнее.       После ухода всех на завтрак, Томас так и не смог снова задремать. Боль в руках не способствовала сну, он пытался улечься поудобнее, но все равно где-то простреливала боль.       Минут через двадцать подошел охранник.       — Браун, на выход. В больничку пора.       Когда Томас засобирался, он понял, что под одеялом совершенно голый, а охранник, судя по всему, не собирается отворачиваться. Собственной наготы парень не стеснялся, но не хотел, чтобы охранник увидел синяки и ссадины, это могло вызвать лишние вопросы.       Дотянувшись до вещей, Томми оделся под одеялом. Ему было неудобно, и руки плохо слушались, но все же лучше перестраховаться. Охранник ухмылялся, глядя на парня.       — Какая у нас тут стесняшка. Шустрее давай.       В медицинском отделе охранник оставил Томаса в смотровой, а сам куда-то ушел. Скорее всего, он не должен был оставлять его без присмотра, но, видимо, никто не воспринимает его всерьез.       Через пятнадцать минут появился врач. Невысокий мужчина лет тридцати, очень некрасивый с сияющими умными глазами. Он сразу понравился Томасу. В нем не было никакого пренебрежения, которое он уже успел заметить у некоторых охранников.       — О, новое лицо, очень-очень жаль видеть вас здесь. Зови меня Леоном, — врач открыл карточку парня. — Браун... очень-очень жаль, — просмотрев ее за десять секунд, захлопнул карточку. — На что жалуемся?       Томас молча стянул футболку и кофту. Увидев синяки на руках и плечах, Леон недовольно цокнул.       — Понятно. Давай я смажу ушибы успокаивающей мазью и перебинтую, чтобы не пачкать одежду. Завтра сменим, потом еще, если потребуется. Ты молодой, все быстро пройдет.       Обрабатывая синяки, Леон был крайне профессионален, никаких лишних прикосновений. Когда он орудовал бинтом, обратил внимание на ожог на груди.       — А это откуда?       — Сигарету уронил.       — Ага, как же, уронил он, — врач достал противоожоговую мазь, обильно смазал ожог и заклеил пластырем. — Еще что-нибудь болит?       — Нет, спасибо, это все, — Томас стал одеваться, поблагодарил и уже направился к двери.       — Постой! Кхм, давай я тебя и сзади осмотрю, — Томми вспыхнул до корней волос. — Я врач. Ничего такого в этом нет.       — Все в порядке, не надо! — мальчик снова ринулся к двери.       — Да подожди ты, — Леон снова направился к аптечке. Выудив оттуда какой-то тюбик, он кинул его Томасу. — Вот, если что, сам управишься.       — Эээ, спасибо, сэр, — парень еще раз внимательно посмотрел на врача. Он действительно был славным малым. — Извините, вы случайно не знаете итальянского?       — Нет, разве что совсем чуть-чуть, а что такое? — Леон был удивлен этим вопросом.       — Вы не знаете, что значит «bambino» или как-то так?       — Оу, достаточно просто. Это значит «малыш».       Томми еще раз поблагодарил и наконец-то вышел из смотровой. За дверью охранник пытался заигрывать со страшной медсестрой. Он был безумно недоволен, что уже надо вести заключенного назад.       — Черт тебя дери, Браун, уже? Ну, пошли.       В это время заключенные завтракали в столовой. Отстояв очередь, они рассаживались за длинными столами. Чаще всего все сидели на одних и тех же местах. Вот так и сейчас, итальянцы расположились за самым правым столом. Дон Стефано сидел рядом с Луиджи и Фернандо, а напротив него расселись его приятели Отто и Дэвид.       — Ну, какого черта! Ты же говорил, что тебе нравится этот паренек, так какого ты отправил его в больницу?! — Отто Бергман всегда был прямолинеен и не сдержан в проявлении эмоций, этим он и нравился Стефано.       — О какой больнице идет речь, я всего лишь слегка потрепал его, пытаясь преподать небольшой урок, — итальянец совершенно спокойно завтракал.       — Какой еще на хрен урок?!       — Дева Мария и все святые! Дэвид, объясни ему.       В разговор вступил самый старший из здесь присутствующих. Он был полной противоположностью Отто. Возможно, именно поэтому они отлично ладили.       — Все очень просто. Наш дорогой Дон просто показал, что с ним шутки плохи. И теперь малыш трижды подумает, прежде чем выкинуть что-нибудь этакое. Дон так сильно его напугал, что у него и выхода нет, кроме как слушаться. Стефано, отличный пример манипуляции.       — Ты неправ, мой дорогой Дэвид, на самом деле у него есть целых три выхода. Во-первых, он может попытаться найти себе нового папика. И тогда это означает, что он дурак. Во-вторых, он может рассказать охране о моем насилии над ним и показать синяки, тогда меня, вероятно, отправят в карцер или даже добавят срок. И тогда он труп. И, наконец, в-третьих, он может не смириться со своей новой жизнью и покончить с собой. Тогда он опять-таки труп, ну и дурак, естественно.       — Ты так спокойно говоришь о жизни ребенка! Жалкое же будущее ты ему нарисовал, — Отто был честью и совестью воплоти.       — Не стоит беспокоиться. Он не выберет ни первый, ни второй и тем более ни третий вариант. Он останется со мной.        — С чего это ты такой уверенный?       Стефано Дзанетти довольно засмеялся.       — Как почему? Lui è innamorato di me! ----------------------------------------------- Bella Addormentata — Спящая красавица Lui è innamorato di me! — Он влюблен в меня!