От Иларии до Вияма. Часть первая

―1― Хрюшка вбежал домой, не снижая скорость скорее по инерции. Ничьих коней на дворе не обнаружил, а значит, незваные гости уехали в замок. Малышня отправилась спать, на столе стояло блюдо с крошками марципана и пятью фигурками, оставленными на завтра. Маттиас сердито хмыкнул. ― Отец! ― позвал он. Сами они спали в этой же комнате, за занавеской, на двух узких койках, больше похожих на лавки, но занавеска была задёрнута, а на ночь её обычно отодвигали, чтобы видеть дверь в детскую. ― Не шуми, ― строго сказал Мартин, входя из маленькой кухоньки. ― И спать будешь ложиться ― под подушкой проверь. Наверняка тебе конфету припрятали в подарок, пострелята, да хорошо, если одну. Хрюшка тут же метнулся в спальню, залез под подушку и вытащил марципановых дракона и птицу. Держа их двумя пальцами в вытянутых руках, он перенёс фигурки на блюдо. ― И чего от нас хотели? ― спросил он. ― Через малышей, значит, подкатывать вздумали. Хитро. ― Ты ещё дубиной от них отмахнись, ― хмыкнул отец. ― Не отравлены и не кусаются. Ничего, скоро уже лакомства им не в диковинку будут. Да и места будет побольше ― и для игры, и для всего. Заживем, сынок, как заслуживаем. Хрюшка опустился на стул и уставился на отца. ― Это где ж такое будет? ― спросил он. ― Где-нибудь подальше от города, на травке, чтобы и свинкам было где попастись? ― Что у тебя за зуб на герцога? ― поинтересовался мастер Люс. ― Сын, ты это... не ревнуешь, часом? У Маттиаса даже в ушах зашумело от испуга и возмущения. Это надо же про него такое подумать? ― Отец, ты чего? Я же по юбкам, ты же знаешь… Нет, я понимаю, что у всех по-разному и всё такое, но я-то сам по женской части… ― Тогда в чём дело? ― спросил отец. ― Что не так? Маттиас задумался. ― Может, и ревную, ― сказал он наконец. ― Друзей тоже ревнуют. Пройдёт ещё немного времени, и мы станем Лени не нужны. ― Мне предложили работу, ― сказал мастер Люс. ― В школе наёмников. Офицерское звание, более чем щедрая плата, жильё в замке, школы для малышей. Не думаю, что Кафф просто так слонялся по окрестным свинарникам в поисках наставника для своей армии. Маттиас посмотрел на отца, на его расправленные плечи, на лицо, с которого пропало выражение вечно затюканного жизнью многодетного горожанина мелкого достатка, закрыл лицо ладонью и не по-мальчишески заревел, а по-мужски скупо заплакал, стесняясь. ― Сын, ― Люс оторопел, потом бросился к нему, обнял за плечи. ― Что с тобой? Ты что? Матти... ― Ничего, всё хорошо, ― Маттиас вцепился в отца. ― Только всё как-то слишком хорошо. Даже думать об этом боюсь, чтобы не сглазить. Надо старуху Фиону попросить, чтобы сходила в храм и помолилась. Помнишь, как у Родри горло обложило, мы уж думали, что задохнётся, а она помолилась ― и всё прошло? Несу я чего-то не то… Боюсь я за Лени. Мы-то что ― мы всегда выживем и выход найдём, с голоду не помрём, даже если ветер переменится. ― Так вот ты чего боишься... ― Мартин вздохнул, потрепал сына по голове. ― Ты Лени-то видел? Похоже на то, что он для герцога игрушка на пару месяцев? ― Он говорит, супруги они, ― почему-то шёпотом сказал Маттиас. ― Перед матерью-настоятельницей объявили. ― Ну вот видишь? Ложись спать. Завтра на тебе малыши, а я пойду в замок ― присматривать нам жильё. А тебе предстоит туда идти послезавтра. Господин Барток хочет на тебя взглянуть и оценить, на что ты способен. ― Ох. ― Маттиас побледнел. ― Вот тебе и «ох», ― рассмеялся Люс, хлопнув сына промеж лопаток. ― А откуда у тебя рубашка такая? И пахнет от тебя чем-то непонятным. ― В бане выдали, ― фыркнул Хрюшка. ― И пахнет герцогским мылом. Укладываясь спать, он рассказывал отцу о драке, о старом Мастере мечей, о разговоре с другом, опуская то, чем Лени с ним поделился. ―2― С тех пор как они вернулись от барона, Лени почувствовал себя уверенно. Он уже не отсиживался в герцогских покоях, ходил по всему замку, свободно обращался к слугам, которые постепенно привыкали к нему, привыкали выполнять его распоряжения, отданные всегда в дружелюбной манере, так что не просто необходимо, но и приятно было исполнить. Он стал обращать внимание и на устройство замковой жизни: не всё тут было по уму, и Лени закралась в голову мысль, что пока Кристиан занят более важными вещами, он мог бы сделать кое-что полезное. Окончательно он утвердился в этой мысли, когда однажды увидел, как от свечного мастера привезли ящики. Этого ремесленника Лени знал. У него покупали свечи очень многие в городе ― хороший товар и недорогой. Волчонок ещё подумал, что ― вот хорошо ― кастелян у них экономный. Свечи совсем не отличались от тех, что обычно покупали богачи города ― тут ведь ещё как поведётся: какой-то товар ценен только списком покупателей с увесистым кошельком, что его привыкли брать. Но на другой день он случайно заметил на заднем дворе мальчишку лет двенадцати, который занимался тем, что отскребал тёркой клеймо мастера с нижней части свечки. На вопрос Лени он ответил, что всегда так делает по приказу кастеляна. Свечи так лучше стоят и не валятся, а из стружки и огарков потом отливают свечки для прислуги ― тут же, в замке. «Какие глупости», ― подумал волчонок. Ему трудно было представить, что все в городе занимаются таким нелепым делом. Проще было давно намекнуть свечному мастеру, что клеймо мешает. ― И тебе платят за работу? ― спросил Лени у мальчишки. ― Едой, ваша светлость. Волчонок только плечами пожал. Вроде бы всё в порядке ― работа никакая, ни особых умений, ни силы не требовала, Лени сам так подрабатывал ― сколько помнил, в самом начале, пока ещё в городе не знали о его особенности ― за еду. Но вот сама эта работа... Ленард сам не понимал, что его настораживает, но знал, нутром чуял ― что-то не так. Для следующего шага ему пришлось собраться с духом, тем более что он не уведомил герцога о том, что собирается делать. Это было смело с его стороны ― самому заявить о своём положении в замке, и тем более начать с выражения недоверия человеку, который тут служил не один год. Словом, Ленард позвал кастеляна и велел ему принести амбарные книги с записями и счетами за последние четыре месяца. В глубине души он сомневался, как отнесётся Кристиан к его решению. Одно дело ― подсказать ему мысль, другое ― самому влезть в финансовые дела. Кастеляна Лени вызвал через Тьерри, и попросил ему так намекнуть, чтобы пришёл сразу. Тьерри понимающе и одобрительно улыбнулся. Господин Самс явился через пятнадцать минут, принёс два увесистых тома и, ухмыляясь, положил их на стол. Лени оценил выражение его лица, взял перо и углубился в изучение первой книги. Он вначале предложил кастеляну сесть, но вскоре подозвал его к себе. «У кого вы закупаете это? А это? Где живёт этот торговец, на какой улице?» ― Лени пытал кастеляна этими вопросами примерно часа полтора, делая пометки на полях книги. Чаще всего это были знаки вопроса. Особенный интерес у него вызвали свечи. В книге значился совсем другой поставщик, бравший дороже. Закончив с первой, Лени открыл вторую книгу... ― Вы ещё не устали... ммм, ваша светлость? ― спросил кастелян. ― Нет, ― односложно ответил волчонок, не поднимая головы. Закончив, он взял лист пергамента и составил длинный список, старательным, ещё по-детски круглым почерком. ― Смените поставщиков вот этих товаров. Кастелян просмотрел список и скрипнул зубами. ― Вы уверены? ― в голосе прозвучала лёгкая снисходительность. ― Совершенно уверен... ― волчонок был спокоен. ― И... господин герцог, он... ― Его светлость герцог будет доволен, ― усмехнулся Лени. ― У вас и так хорошее жалование, и, думаю, солидные сбережения. Он бросил на кастеляна мимолётный взгляд. Тот слегка посерел, но... ― Да что... да что... ты позволяешь себе?! ― прошипел он. ― Мой отец ещё служил в замке! Будет тут вся... ― Кастелян не закончил. Лени не спеша поднялся, свернул листы пергамента в один, не глядя ― сколько взял, и хлестнул кастеляна по лицу. Тот опешил поначалу, и волчонок не дал ему опомниться. Самс понимал, что не может поднять на герцогского фаворита руку в ответ ― уж совсем идиотом не был. Лени ничего не говорил ему, а только бил свитком по щекам. Самс пятился, а Лени наступал на него. Загнанный в угол, кастелян наконец-то поднял руки и заслонился. ― Что именно предпочитаете? ― нарочито мягко спросил волчонок. ― Воровство? Оскорбление дворянина? Чего хотите лишиться? Руки или языка? Самс брякнулся на колени. Его речь была предсказуема и неинтересна. Почему-то первый аргумент в таком случаем ― большая семья. Лени не успел возразить кастеляну, когда в коридоре послышались знакомые шаги. Ещё ни разу волчонку не доводилось видеть, чтобы человек так менялся в лице. Хотя кастелян и вызывал только брезгливость, он на миг испугался, что того хватит удар, и жестом приказал подняться. ― Не помешал, ваша светлость? ― Кристиан вошел в кабинет, смерил взглядом слугу, открытые книги на столе. ― Нет, ваша светлость, ― беспечно улыбнулся Лени. ― Мы с господином кастеляном уже закончили. Он сложил книги стопкой, вложив в одну лист со списком. ― Я проверю, как вы последовали моим… советам, господин Самс, ― добавил он. С лица кастеляна всё ещё не сошла бледность. Он молча подхватил книги и поспешил ретироваться. Герцог расхохотался. ― Чем ты так напугал почтенного жулика, любовь моя? Нежданной ревизией? ― Что-то вроде, ― признался Лени смущённо. ― Совсем же обнаглел. Ты не против, что я так сунулся?.. ― Конечно, не против, ― герцог погладил его по голове и поцеловал в лоб. ― У меня всё руки не доходили. ― Он так перепугался, ― усмехнувшись, сказал Лени, обнимая Кристиана, ― я даже пожалел, что не пересчитал суммы. Там, наверное, целое состояние. ― Будем считать, что дал жулику шанс его вернуть, ― сказал Кристиан. ― Самс им, конечно, не воспользуется, и тогда говорить мы станем по-другому. ― Я с ним пропустил историю Вияма, ― пожаловался Лени. ― Сегодня и завтра у тебя никаких занятий. Отдыхай перед отъездом. ― Уже послезавтра? Вспомнились разом все страхи. Лени даже глаза закрыл. ― Ты не бойся, ― герцог погладил его по голове, ― и ни о чём не думай. Дорога у нас длинная, и пока не доберёмся до Ахена, просто отдыхай. Поедем уже со свитой, как полагается при официальном визите ― не сколько для Белтрана, сколько для одного моего нерадивого бывшего родственника. ― Родственника? ― Кузен жены ― даже покойной ― всё-таки становится хоть каким-то родственником. Кристиан посмотрел в испуганные глаза волчонка и горячо его поцеловал. ― Я еду туда лишь затем, чтобы проверить, насколько лояльно мне графство Марч. И только. Это важно. Ты же понимаешь. ― Конечно. И герцог подхватил волчонка на руки. Тот ахнул, обнял супруга за шею, и его торжественно внесли в спальню и усадили на кровать. ― Мастер Люс приходил сегодня с утра, ― сказал Кристиан, опускаясь на одно колено и снимая с ноги Лени туфлю. ― Присмотрел семье жильё, но поскромничал. Пришлось мне самому указать на подходящее. ― Он погладил волчонку ступню и снял вторую туфлю. ― А завтра твоему другу предстоят смотрины у Бартока. ― Ох. ― Это правильно, ― улыбнулся герцог. ― Мы подглядим, но только чтобы Маттиас не видел. А то смутится и минуты против Бартока не продержится. Они молчали некоторое время, занятые более важным делом, ― целовались. ― А сколько вообще нужно продержаться? ― спросил полураздетый волчонок, вытягиваясь на постели. ― Ему хватит и пяти минут, даже трёх. Это будет означать, что он небезнадёжен. ― А сколько удаётся продержаться тебе? ― улыбнулся Лени, обнимая Кристиана. ― Если всерьёз бьёмся, то минут двадцать, ― герцог осторожно лёг сверху, стараясь не слишком наваливаться всем весом. ― О, в наших сражениях ты более стойкий, ― рассмеялся волчонок, подставляя шею под поцелуи. ―3― «Милостивейший господин Авуэн! Со времени последнего моего донесения произошло не так-то много, но все достаточно неприятные для нашего с вами общего дела вещи. Фаворит герцога, мальчишка, о коем упоминал я в письмах от третьего числа прошлого месяца и пятнадцатого числа позапрошлого, а проще говоря, в двух последних, то ли почуяв слабость, кою питает к нему его светлость, то ли испытывая его и господа терпение, не довольствуется нынче только местом в постели его светлости, каковое, говоря от чистой души, и получил-то дьявольским ухищрением, а не по заслугам и достоинствам, но и осмеливается, зная благоволение к себе его светлости, вмешиваться в дела герцогства. В частности, не далее, как сегодня, никто иной, как ваш покорный слуга подвергнут был зарвавшимся юнцом унизительной проверке счетов и расходных книг, в коих проклятый выскочка ровным счетом ничего не понимает и не сознает, что не мешает ему демонстрировать свою власть, отдавая глупейшие и вредные распоряжения о сохранности казны, куда, несомненно, сам жаждет запустить воровскую руку, пока ещё его светлость не раскусил его ухищрений и не выгнал с позором на улицу, с коей он и был взят в покои. Если будет на то воля господа или ваша, почтеннейший господин, несомненно можно было бы найти способ так или иначе уладить эту неприятность, даже не имея прямого доступа к еде и питью мальчишки...» ―4― ― Ты всё время молчишь, ― Лени рисовал пальцем на груди герцога какие-то знаки. ― Как это молчу? Я говорю. ― Нет. До того, ― волчонок немного смутился. ― Дышишь тяжело, ахаешь, но всё тихо, словно кто подслушает. ― А! ― рассмеялся Кристиан. ― Привычка, малыш. ― С чего бы? ― Знаешь... ― Кристиан начал с серьёзным видом, но рассмеялся, не удержавшись, ― в общем, это с первого раза пошло: мне четырнадцать, ей девятнадцать. Замужем за старым другом моего отца ― и «старый» не только к дружбе относится. Но это детали... На балу уединились с ней за занавесом... ― он помолчал, видимо, проигрывая в памяти всю историю, потом снова фыркнул. ― Повезло, что первым услышал отец, а не оскорбленный супруг. Хотя выпороть он меня, конечно, выпорол. ― За жену друга? ― с сочувствием спросил волчонок. ― Нет, за то, что был несдержан и привлекал внимание, ― совершенно серьёзно ответил Кристиан. ― С тех самых пор и держу себя в руках. И потом мне так нравится слушать, как ты стонешь, моё сокровище, что я предпочитаю наслаждаться молча. ― Теперь я тебя буду держать, ― пообещал Лени. Спросил, смутившись: ― Ты же не против? Кафф поймал снующий по его груди палец, втянул его в рот, но тут в дверь тихонько постучали. ― Это я, ― послышался голос Тьерри. Тихо и недовольно рыкнув, герцог поднялся с постели, достал из сундука широченный бархатный халат, которым уже давно не пользовался, и, закутавшись, подошёл к двери. Лени нырнул под одеяло. ― Что случилось? ― спросил Кристиан, приоткрыв дверь. ― Срочная депеша, ваша светлость, ― Тьерри сунул в щель свиток. Герцог развернул, прочитал пару строк. ― Творец, только этого не доставало! ― К сожалению, ваша светлость, вы не можете не принять их… ― Да знаю, знаю! ― в сердцах воскликнул Кристиан. ― Устрой их на ночь. До завтра никаких разговоров. Герцог занят, ― он обернулся на постель, где из-под одеяла чуть-чуть выглядывал любопытный нос волчонка, ― государственными делами. Закрыв дверь, он поморщился, скинул халат и вернулся к Лени. ― Кто-то приехал? ― Да, небольшое посольство. Завтра выслушаю и отправлю восвояси. Лени что-то неопределённо промычал и придвинулся ближе. ― Кроме того, нам некогда. Мы собираемся завтра в дорогу, ― прибавил герцог. ― Значит, опять поедем рано утром, как в прошлый раз? В голосе Лени послышалось лукавство. Герцог кашлянул. ― Нет уж, ты у меня выспишься. И сейчас спи, а потом поедем на прогулку. ― А куда? Кристиан не дал волчонку вскочить, схватил в охапку и прижал к себе. ― Смирно лежи. Расскакался. Хочешь ― на реку, хочешь ― в лес, а можно и то и другое. ― В лес, ― выдохнул Лени. ― Я там не был. На реке был, а там нет. Только с тобой ― по дороге к барону, но это не считается. ― Вот и хорошо. А сейчас поспи. Герцог угомонил волчонка, думая, что ему совершенно не стоит ничего рассказывать, если можно быстро спровадить калхедонское посольство туда, откуда они явились. Лени позволил себя уговорить, укрыть одеялом, поцеловать в лоб, послушно свернулся клубком и засопел ― сперва притворно, потом уже по-настоящему. *** Утром волчонок проснулся раньше герцога. Сказалась давняя привычка вскакивать ни свет ни заря, к тому же накануне он хорошо отдохнул. Вчера до ужина они провели время в лесу, ничем не занимаясь, валяясь на траве и болтая обо всём подряд. После ужина Лени настоял на том, чтобы немного пострелять из лука, и Кристиан составил ему компанию. Маленькой ложкой дёгтя был только почему-то ехидно ухмыльнувшийся кастелян, который встретился случайно в коридоре. Его ухмылку Лени объяснить себе не мог, но был слишком доволен прошедшим днём, поэтому махнул на почтенного жулика рукой. Дал себе слово обязательно опять проверить счета, но потом. Может, после того, как они вернутся. В конце концов, если окажется, что украдено очень много, возместить можно будет в любой момент. Почему-то волчонок не сомневался, что внушения Бартока кастелян воспримет быстрей и с гораздо большей охотой. После завтрака в замок явился Маттиас ― Лени наблюдал за другом, скрытый галерей, незримо проводил его до площадки, где Барток уже поджидал свою «жертву». Хрюшка был сосредоточен и собран. Лени немного удивило отсутствие Кристиана, но он решил, что тот занят с неожиданно прибывшими послами. Первое, что приходило в голову, ― они из Бранна. Вздохнул тихонько ― очень хотел помочь любимому, только совсем не знал, как и чем, так что решил просто не мешать. Да и зрелище «экзамена» обещало быть интересным. Бояться герцогского телохранителя Лени еще не совсем перестал, однако уже был уверен, что вреда Маттиасу Барток не причинит ― ни преднамеренно, ни случайно. Да и в деле волчонок его пока ни разу не видел. Что ж он такое творит, если Крис ему от силы двадцать минут может сопротивляться? Но сначала Барток просто экзаменовал Маттиаса, давал ему задания: показать тот или иной приём нападения и обороны ― не спеша, почти как делал это на обучении Лени. Потом Барток велел Маттиасу нападать на него в полную силу. Хрюшка кивнул, вскинул гордо голову и ринулся вперед, видимо, решив закончить короткую жизнь красиво. Движения Бартока Лени даже не уловил, казалось, он и с места не двинулся, однако тренировочный... да нет, приглядевшись, понял Лени, ― совсем настоящий меч Маттиаса отлетел в одну сторону, а сам парень ― в другую, хлопнувшись на задницу. Лицо его стало очень растерянным: он тоже не понял, как это всё случилось. ― Ещё раз, ― лениво промолвил Барток. Лени даже замер. Если Хрюшка поведётся на этот пренебрежительный тон и разозлится, то можно считать, что он провалил экзамен. Он громко выдохнул, когда увидел, что Маттиас собрался, поняв, что нахрапом тут не возьмёшь, и пытался применить обходной приём. Результат был почти таким же. Почти, потому что мечи всё-таки один раз лязгнули друг о друга. ― Ещё раз, ― повторил Барток. И снова ― никаких эмоций. Маттиас снова встал на ноги, даже не потрудившись отряхнуться, и снова стиснул меч, теперь уже двумя руками, приглядываясь, примеряясь к противнику. Лени удивился: со слов Кристиана он решил, что Барток будет демонстрировать чудеса боя, а тут ― простой экзамен. Мелькнула мысль, что, возможно, Хрюшке сделали некоторое послабление. Да и чудеса боя на восемнадцатилетнем мальчишке показывать будет разве только подлый убийца. Маттиас на поле тем временем в третий раз отправился носом в пыль. Бартоку всё это, похоже, изрядно наскучило. Лени расстроился, глядя на неудачи друга, и решил пойти в замок, дождаться Кристиана, чтобы спросить: Барток всегда так экзаменует новичков, или это только Хрюшке так не повезло. Телохранитель же тем временем опустил меч и взглянул на пыльного, но упорно желающего продолжения испытаний парня. ― Ладно, для гвардии сгодишься, ― сказал он. ― А года через два я на тебя посмотрю. Отец подготовил тебя неплохо. Сегодня можешь быть свободен, а завтра явишься к капитану ― я его предупрежу. ― Спасибо! ― выдохнул обалдевший Маттиас, кланяясь Бартоку. Он даже об усталости забыл ― наконец-то сбылась мечта, такая давняя, что Маттиас и вспомнить не мог, когда бы ему не хотелось стать воином. Счастье переполняло парня, просто необходимо было с кем-то поделиться, чтобы не лопнуть от восторга, надежды, головокружительных перспектив. Отец был дома, а вот Лени ― где-то здесь, рядом и... как внезапно сообразил Хрюшка, явно приложил к случившемуся руку. Нет, отец хорошо его подготовил, и Маттиас не сомневался, что в гвардию просто по протекции не попадёшь. Но всё же, раз герцог решил помочь их семье, то явно в благодарность за участие к Лени, пусть эта благодарность была его личным делом и они её совершенно не требовали и даже не думали о ней. В поисках друга Маттиас кружил по замку, как был: со старым мечом в ножнах и весь в пыли, ― когда наткнулся на кастеляна. Тот едва не подпрыгнул от неожиданности, невзирая на немолодой уже возраст. И за спину что-то сунул, отметил Хрюшка и тут же забыл об этом. Кастелян смерил запыленного, взъерошенного парня странным взглядом ― в нём, кажется, смешались презрение и страх. Да, понял Маттиас, кастелян явно напуган. Из-за меча, что ли? Чёрт, парень вздохнул ― носиться по замку с мечом... так и голову потерять немудрено ― по-настоящему, не в шутку и не в иносказание: оружие во внутренних дворах дозволялось только герцогу и ближайшей его охране. ― Не пугайтесь, господин Самс, ― сказал он. ― Я просто проходил отбор в гвардию. И ищу Ле… господина Ленарда. Вы его не видели? Кастелян хмыкнул странно, повернулся неуклюже, пытаясь скрыть от глаз собеседника небольшую клетку с почтовым голубем. ― Где-то в замке, ― бросил он, с опаской косясь на меч. ― Пока ещё. Поспеши, может, застанешь. ― Вы о чём, господин Самс? ― Маттиас теперь смотрел на него тоже с опаской ― никак почтенному слуге его светлости голову утренним солнцем напекло. ― А, что скрывать, скоро все узнают... ― в голосе кастеляна появилось злорадство. ― В замок калхедонские послы прибыли. Его светлости предлагают в жёны царевну, надо быть дураком, чтобы отказаться. Хрюшка нахмурился, отступил на шаг, а потом развернулся и побежал в сторону тронного зала. Не к тем дверям, через которые входили гости и приглашённые, а к другим ― позади помоста. В конце коридора он увидел Лени. Тот спокойно шёл ему навстречу. Маттиас подлетел к другу, а тот всплеснул руками. ― Ты рехнулся! Зачем ты с мечом-то в замок? ― Да я не сообразил, ― Хрюшка отдышался. ― Спешил рассказать… ― Ну? ― Взяли меня… Лени стиснул его в объятиях. ― Поздравляю! ― Да ладно, ― пробормотал Маттиас, неуклюже обнимая друга. Вообще-то в коридоре было на редкость пустынно, если учесть, что к герцогу прибыли послы. Значит, он принимал их в кабинете, приватно. Маттиас покосился на Лени ― знает, или нет? Выглядел спокойным, радостным даже, похоже, ничего не знал ещё. Хрюшка заколебался. Сказать всё сейчас, значило причинить другу боль, да ещё какую ― он же своими глазами видел, как волчонок любит чёртова герцога. А промолчать ― так что? Сунется парень к любимому, а тот велит ему собираться и валить куда подальше. Ну, может, ещё как порядочный поступит: молодую жену со свитой ― в замок, а волчонка куда-нибудь в тихий домик поближе к горам, наезжать туда вроде как на охоту, и нашим, понимаешь, и вашим, а зачем себе в удовольствии-то отказывать... ― Эй, ― Лени прервал его невесёлые раздумья, тронув за плечо. ― Ты чего такой? Радоваться же надо. ― Ты его светлость не видел? ― осторожно спросил Маттиас. ― У него сейчас послы. Но, кажется, они в кабинете. Я так и думал, что из Бранна приехали. ― Они… это… из Калхедонии. И тут Лени охнул и ухватился за него, а Хрюшка обозвал себя идиотом. ― Не про то думаешь! ― воскликнул он. ― А? ― Это не по поводу твоего отца. В общем, мне кастелян тут брякнул в коридоре. Они вроде как приехали его светлости сватать какую-то свою царевну. Бледный Лени выпрямился, тряхнул головой и попытался улыбнуться. ― И что же? ― промолвил он. ― Их царь послал ― они приехали. Это всё политика, не думай ничего дурного. ― Волчонок выдохнул, справившись, наконец, со спазмом в груди. ― Ты иди, ― сказал он. ― Дядя Мартин будет рад, он тебя так готовил, так ждал этого. ― Ты меня не обманываешь? ― спросил Хрюшка. ― Точно ничего страшного в этом посольстве? И тут же сообразил, что даже если и плохо всё, Лени всё равно ему ничего не скажет. ― Точно, ― словно подтвердив его мысли, промолвил волчонок. ― Кристиан же не может не принять их. По какому бы поводу они не прибыли. Посмотрев в спину удаляющемуся другу, Лени пошёл в другую сторону. Он неторопливо шёл по коридорам, так же не спеша вышел в сад, постепенно убыстряя шаг. Потом побежал, ища, куда бы спрятаться от чужих глаз. Он почти не верил, что намёки кастеляна правдивы. Но один шанс, что это истина, как жучок-точильщик сверлил душу. Просто было обидно ― сами намёки, злорадство. Вполне понятное, в общем-то. В замке уже знали, что он внук сенешаля, а не какой-то голодранец по рождению ― кто-то верил, кто-то нет, и всё равно во взглядах, обращённых на него, Лени то и дело мерещилось язвительное: «Да кто ты такой?» А послы-то были, вот они. Но кастелян мог и по злобе такое брякнуть, после стычки из-за счетов это и неудивительно. И разве Кристи... разве герцог... разве Кристи поступил бы так? Не то чтобы он не мог заключить политически выгодный брак… Волчонок вздохнул: он уже знал, что такое вполне возможно и чувства редко берутся в расчет, но разве Кристи сделал бы это так ― за спиной, втихомолку, не сказав ему ни слова, поставив перед горьким фактом? Едва ли. Но послы-то вот. Здесь. И от такого предложения, действительно, не отказываются. Тем более, у Кристиана столько планов и сильная поддержка ему необходима ― это волчонок тоже прекрасно понимал. Даже просто для безопасности ― для Бранна будет иметь значение, кто перед ними: просто взбунтовавшийся герцог или член царского дома, пусть даже только через брак. Увидев начало садового лабиринта, Лени нырнул за подстриженные кусты и направился к центру, где стояла скамья. Там можно посидеть скрытно ото всех и успокоиться. А Маттиас тем временем кружил неподалёку от кабинета господина, стараясь не попадаться на глаза охране. Герцог обычно не требовал чрезмерного присутствия стражи возле своих покоев, но послам требовалось обеспечить безопасность. Маттиасу повезло: он пришёл как раз в нужное время. Выглянув из-за угла и посмотрев в глубину коридора, он увидел, как двери отворились и как двое охранников отступили от дверей, отдавая честь троим одетым на иноземный манер мужчинам, выходящим из покоев. По лицам гостей невозможно было понять, удались переговоры или нет, специально, наверное, учились эмоций не показывать. Однако Маттиас почему-то не сомневался, что всё прошло успешно. Как сказал чертов кастелян, дураком надо быть, чтобы отказаться, а герцог дураком не был ― Хрюшка это признавал. Оба охранника направились к выходу следом за гостями, Маттиас сглотнул нервно ― это был его шанс. Он ринулся к дверям кабинета, и тут, как нечистый из-под земли, в коридоре появился Барток. ― Стоять! ― скомандовал он. Хрюшка застыл, подумав: «Творец, как я ещё жив-то?» Барток покачал головой. ― Напролом, с топотом... ― в глазах читалось лёгкое разочарование. Кристиан вышел из кабинета. ― Маттиас? ― искренне удивился он. ― Ты что здесь делаешь? ― Кажется, наш юный друг пылает праведным гневом, ― усмехнулся Барток, потому что Хрюшка онемел. И правда ― не вызывать же герцога на поединок? Эх, Творец не выдаст, свинья не съест, как говорится. Выскажет всё, что считает нужным… Маттиас открыл рот, и подумал об отце. ― Правда? ― спросил Кафф, усмехнувшись. ― Чем же я тебе не угодил, славный рыцарь наш? ― Вы... это... — пропыхтел Маттиас, снова подумал об отце и добавил: ― ваша светлость... вы жениться надумали, так? Кристиан задумчиво посмотрел на него. ― Предположим... только предположим, что тебя это как-то касается, Маттиас. В чём дело? Боишься с поздравлениями опоздать? ― Боюсь, ваша светлость, ― расхрабрившись немного, выпалил Хрюшка. ― Да и невесту не поздравить ― царевна всё-таки. ― Как есть рыцарь, ― опять съязвил Барток. ― Что с Лени-то будет? ― не выдержал Маттиас. ― Говорил я вам, ваша светлость, ― слишком он горяч, ― опять встрял телохранитель. ― Но смел, ― промолвил герцог. ― Хотя и не великого ума. Он посмотрел на покрасневшего ― не от стыда, а от злости ― Хрюшку. ― Я сделаю тебе небольшое послабление на первый раз. Тобой всё же движет беспокойство за друга. Прежде чем гневаться, оцени повод для него. Как я могу жениться, если у меня уже есть супруг? Или ты думаешь, что я перед матерью-настоятельницей и перед своим другом и вассалом, почти отцом, буду лгать? Маттиас открыл рот, чтобы что-то сказать, но обдумал слова герцога и молча закрыл его. Какой же он идиот! Нет, ну правда же. Нашел кому поверить ― этому тощему жулику! Даром что пасется у кладовых и погребов ― всё одно тощий, как палка, словно злость да зависть изнутри грызут. Парень внезапно поднял на герцога глаза, стремительно бледнея. ― Мне кастелян сказал... ― выдавил он чуть слышно. ― Я думал... подумал... я Лени встретил... ― И? ― понизив голос до шёпота, спросил герцог. ― Я ему сказал про посольство… В воздухе просвистела герцогская рука и ладонь со всего размаха впечаталась в щёку Хрюшки. ― Не был бы ты его другом, я бы тебя в порошок стёр! ― прошипел Кафф. ― Простите, простите, ― только и мог повторять Маттиас, чувствуя себя не только идиотом, но и мерзавцем. А Кафф не слушал. Он почти бегом бросился к лестнице. Маттиас остался наедине с Бартоком. ― Да, пора тебе, парень, делом заняться, ― сказал телохранитель. ― Может, тогда хоть что-то в голове появится. Что? Я не слышу, что ты там бормочешь. Говори, как мужчина, громко, а не мямли. Сосунок. ― Отца подвёл… ― Хрюшка возвысил голос. ― Если ты думаешь, что из-за твоей глупости твой отец лишится расположения его светлости, то ещё больший болван, чем мы думали. Ступай домой и помоги отцу собраться. И завтра не опаздывай, а то я лично с тебя шкуру спущу. ― Да, господин Барток, ― выдохнул Маттиас. ― Простите. Он повернулся было к лестнице. ― Что-то забыл? ― поинтересовался телохранитель. ― Когда я столкнулся с кастеляном, тот очень испугался ― и не думаю, что из-за меча. Он всё прятал за спиной клетку с почтовым голубем, ― сообщил Маттиас. ― Может, это и не важно… Барток кивнул. ― Ступай-ступай, ― ответил он небрежным тоном. Хрюшка развернулся послушно и побрел вниз по лестнице, во двор и домой. От былой радости почти и следа не осталось. И винить было некого ― сам, своими руками такого накрутил... Барток же дождался, пока незадачливый, но наблюдательный новобранец уйдёт, кликнул одного из своих людей и приказал приглядывать за кастеляном ― любителем почтовых голубей. Кристиан сбежал во двор, пытаясь сообразить, где искать волчонка. Он с ужасом думал, что по глупости заставил своего мальчика страдать. Вездесущие, но почти незримые стражники подсказали, куда идти. В обширном замковом саду, который вернее было бы назвать парком, не затмевай его красоты Бранна и Ахена, нашлось бы много укромных уголков. Герцог посмотрел у фонтана, где они играли в первое полнолуние, в укрытии из поникших ивовых ветвей. ― Лени! ― закричал он, не выдержав. ― Лени, где ты?! Чуть не проскочил мимо лабиринта, но свернул в него и похвалил себя за сообразительность, за очередным поворотом обнаружив широкую скамью, а на ней ― задумчивого волчонка. ― Скучаешь? ― старался говорить, как ни в чем не бывало, но голос дрогнул ― представил на миг, что найти не смог. Лени поднял голову. Кристиан не заметил следов слёз, и лицо было такое спокойное ― безжизненное. ― Мальчик мой, ― не выдержал герцог и, опустившись перед ним на колени, обнял. ― Прости меня. Мне стоило рассказать тебе вчера, предупредить, чтобы ты не пугался. Но я собирался выслушать их и выпроводить потихоньку. ― Выслушал? ― тихо спросил Лени. ― И выпроводил, ― сказал Кристиан. Волчонок погладил его по волосам и вздохнул. ― Не скрывай больше от меня ничего. Пожалуйста. ― Не буду, ― пообещал Кристиан. ― Скажи: ты сомневался во мне? ― Не в тебе ― в судьбе. ― Как это? ― Сядь со мной, ― попросил волчонок, и герцог поднялся и сел рядом с ним. ― Просто это слишком хорошо, что я с тобой, ― Лени привалился к нему. ― Я могу привыкнуть, что меня осуждают, или завидуют, но… ― Милый, мне завидуют всю мою жизнь, ― перебил герцог. ― И всё-таки я боюсь, что всё вдруг может измениться, случится что-нибудь… ― На все воля Единого, ― сказал Кристиан. ― Но только и мы не пыль бессмысленная, чтобы лететь, куда ветром понесет. Хороший мой, почему все так уверены, что безропотно принимать обязаны лишь испытания да горе, а стоит жизни чуточку наладиться, как сразу нужно прощения просить незнамо у кого, да себе доказывать, что ты грешен да недостоин? Единый ведь и обидеться может, что его дар настолько не ценят. Давай-ка поступать, как люди, моя светлость: платить по справедливости и обидчикам, и друзьям, уповать на Единого и быть достойными его милости. Лени порывисто обхватил герцога за шею. ― А я больше не буду от тебя ничего скрывать, ― прибавил тот. ― Потому что вижу: от этого только хуже. Да и мужчина ты у меня уже, не мальчик. Помощник и друг. ― Поцеловал и шепнул на ухо: ― Уж если кому и бояться поворотов судьбы, так это мне, любовь моя. Тебе-то за страдания воздалось, а мне за что такое счастье? Тсс, молчи. Я знаю, что ты скажешь. ― И скажу, ― пробормотал волчонок. ― Не надо. Лучше пойдём, пора в дорогу готовиться. ― Я потом скажу, ― упрямо прошептал Лени, уткнулся носом в шею Каффа да так и замер. ― Когда меньше всего ждать будешь и рот мне закрыть не успеешь. Кристиан улыбнулся. ― Договорились, большой мой волк. А теперь идём. Они вышли из лабиринта, держась за руки, и когда подходили к дверям, на них смотрели по крайне мере, трое. Потирая щёку, из-за кустов наблюдал, благодаря Творца, что всё обошлось, Маттиас. Из окна коридора смотрел с интересом Барток и чему-то улыбался. А выше, прячась между зубцов башни, скрежетал зубами от злости кастелян.