***
Женщина оказалась в абсолютной темноте, а вот Джеминайя явно неплохо ориентировался в отсутствие источников света. Мужчина закинул Мон на плечо и донес до постели. Уложил и на удивление ловко избавил от одежды и обуви. Мона не могла для себя определиться: начать сопротивляться или пустить ситуацию на самотек. Разум стал склоняться к первому варианту, но тут Джем сгреб ее в охапку, прижал к себе кожа к коже и натянул на обоих тонкое одеяло. — Джем?.. — Спокойной ночи, сенатор, — промурлыкал на ухо Мотме клон. — Приятных снов. — Пусти меня! — Нет. Утром поговорим. Мона для приличия пару раз дернулась в железной хватке, сделала вид, что приняла свою участь плюшевого мишки и, расслабившись, закрыла глаза, неосознанно прислушиваясь к сердцебиению Джеминайи. Она уже позабыла, как этот звук усыпляюще действует на нее. Женщина подумала, что просто полежит, но неожиданно для себя почти мгновенно уснула. Джем усмехнулся про себя, когда Мона обмякла в его руках, заснув. Он вдохнул запах ее волос и подумал, что утром им действительно будет чем заняться. Клон глубоко вздохнул, ощущая тепло женского тела, прижал Мон чуть крепче и провалился в сон совершенно неожиданно для самого себя. «…Он стоял на высоком холме и смотрел вниз, на темную воду, что манила его к себе. Уговаривала прыгнуть, погрузиться в свою толщу и уйти на дно. В отличие от прошлых раз Арриго стоял лицом к воде и мог понять — во что он одет. На нем оказался белый республиканский доспех времен Войн Клонов с болотными разводами. Шлем он держал как положено — под мышкой — и смотрел на эту темную воду. Легкий ветер трепал короткие волосы, а вокруг все казалось спокойным и умиротворенным. Яркое местное светило стояло в зените, а поле из изумрудной травы тянулось во все стороны куда-то за горизонт. Арриго бросил шлем на траву и стал снимать остальной доспех, оставаясь в плотном поддоспешном комбинезоне. Отошел на несколько шагов от края, разбежался и ласточкой нырнул вниз, в ждущую и манящую его почти черную воду. Войдя в неё словно нож без единого всплеска, Арриго погружался всё глубже и глубже к скрытому живой тьмой дну. Вот он почти коснулся клубящейся тени, но она не ухватила его, как обычно, а неожиданно отпрянула в сторону, уходя от мужской руки. Клон с удивлением посмотрел на свои пальцы, которые остались светлыми. Его начало выталкивать на поверхность, и он не стал противиться — оттолкнулся ото дна ногами и стал подниматься наверх. Вынырнул и, отфыркавшись от попавшей в нос воды, погреб к берегу. Выбравшись из воды Арриго огляделся по сторонам: вокруг было девственно зелено и спокойно. Чтобы вернуться за брошенным доспехом, надо было вскарабкаться на довольно высокий склон, но клон почему-то решил этого не делать. Ему хотелось еще посидеть на берегу этого озера его души. Настолько темного и глубокого, что даже мимолетное погружение в него всегда выбрасывало из сна сразу по осознанию. Сейчас Арриго не понимал, что спит. Он расстегнул комбинезон, стащил его до пояса и лег на траву. Закрыл глаза и…» Проснулся. Джеминайя еще с минуту приходил в себя, тупо глядя в потолок. Сбоку тихо дышала Мона, спящая сном праведника. Мужчина поискал хронометр и отметил, что проспал около пяти часов, чему чрезвычайно удивился. «Мне приснился очень странный сон, — подумал про себя Джем. — Что-то изменилось внутри меня: я впервые увидел озеро с высоты того склона, а не падал спиной вниз. А вода все еще манит меня, но уже не хочет утопить». Джеминайя сел на постели, стараясь не потревожить спящую женщину, и приложил ладонь ко лбу. В любое другое время он бы незамедлительно встал, оделся и начал заниматься делами, которых у него всегда было в избытке. Чтобы отвлечься от того, что постоянно видел во сне… — Проснулся? — поинтересовался тихий женский голос. — Сон странный приснился, — ответил Джем и посмотрел на Мону. — Спи. Еще условная ночь на борту. — Зачем ты это сделал? — Что конкретно ты имеешь в виду? — Зачем затащил к себе и просто лег спать? — женщина приподнялась на локте; она практически ничего не видела, только более темное двигающееся пятно, и поэтому ее совершенно не смущала нагота обоих. — Ты же понимаешь: утром всему кораблю будет известно, что я не ночевала в своей каюте. — Тебя это как-то смущает? — Да. Джем, я не могу выставлять свою личную жизнь на всеобщее обозрение. Это плохо сказывается на доверии. — Ты слишком давно забыла, что ты не только сенатор, лидер Восстания, но и привлекательная женщина, — произнес Джеминайя, укладываясь рядом. — Надо бы тебе это напомнить.***
Гилад Пеллеон стоял на мостике «Немезиды» и руководил возвращением Седьмого флота на место постоянной дислокации. «Химера» была направлена туда немного раньше: сразу, как только адмирал назначил новый флагман и приказал экипажу разрушителя готовиться к распределению на другие корабли флота. «Немезида» выпрыгнула в досветовой космос, и Гилад заметил, что из ангара «Химеры» друг за другом вылетело несколько разнообразных транспортов: медицинский, что перевозил Трауна и Лею; тюремный, на котором летели собранные за последнее время узники, а именно: Гектор Манстраторен, Александр Каллус и Боба Фетт. Остальные челноки развозили экипаж и персонал бывшего флагмана. Дело это являлось небыстрым, и Пеллеона интересовали лишь первые два транспортника. Трауна и Лею он велел поместить в медотсек «Немезиды», а вот что делать с пленниками, пока не знал. Хорошим вариантом Гилад видел отправить троицу на Корускант, в центральный офис СБИ, чтобы уже служба безопасности разбиралась с ними. Пеллеон решил проблему, связавшись с транспортом и направив его к столице. Пилоты радировали, что приказ приняли, и, отлетев на нужное расстояние от флота, пропали в гипере. В этот момент на мостике появился Вуллф Юларен, закатившись на своем парящем на антигравитаторах кресле. — Полковник, — кивнул Гилад Вуллфу. — Адмирал, — вернул приветствие Юларен. — Вы отправили всех заключенных на Корускант? — Я посчитал, что им не стоит перебираться на «Немезиду», — ответил Пеллеон. — Они и так слишком задержались на «Химере». Особенно Каллус. — Мне жаль Александра, — вздохнул Вуллф, — но он сам виноват в сложившейся ситуации. Ему действительно надо предстать перед судом. Странно, что Траун так и не отправил его под трибунал. — Он не успел. Просто не успел. А что до остальных? — Манстраторен пойдет по статье «Активный участник Сопротивления» — это смертная казнь, а вот Фетт вполне может еще и апелляцию подать на Белласа-старшего, — Юларен читал со своего рабочего планшета. — Сбор информации входит в список обязанностей охотников за головами. За него может вступиться профсоюз. Леонард перегнул палку, но его можно понять, — особист перелистнул страницу на устройстве: — Так что Боба вполне может выйти на свободу. Да еще потребовать оплатить ему лечение. — Но ведь Беллас не просто так захватил Фетта, — заложив руки за спину произнес Гилад. — Есть запись допроса? — Конечно, — Вуллф застучал по экрану планшета и вывел на экран протокол. — Леонард задавал довольно странные вопросы. Не могу сказать: зачем, но Лео был дознавателем с очень хорошим чутьем. Фактически видел допрашиваемого насквозь. У Николаса тоже подобные задатки… — особист на мгновение отложил планшет: — Николас. Ужасная трагедия для старика-отца… — Уверен, что Леонард найдет способ вернуть нашего молодого Белласа в строй, — чуть более бравурно, нежели требовалось, произнес Гилад. — Я хочу видеть этого парня в рядах нашей доблестной СБИ! — Я тоже, адмирал, — слегка отстраненно ответил Вуллф. — Интересно: как связана Камино, клоны и Ник? — Траун говорил, что младший Беллас летал по его приказу на эту Камино, и после с ним случилось несчастье. — Ох уж эта Камино, — потер лоб Юларен, — будто нам не хватило ее в Войнах Клонов. Кстати, у меня есть и протокол допроса самого Трауна после его вызволения с Камино. Там тоже есть ряд вопросов, на которые гранд-адмирал не смог ответить. Возможно, придется навестить эту мокрую планетку. — Для перемещения флота требуется веский повод, полковник. — Я его найду.***
Лея открыла глаза и уставилась в серый потолок реанимации. Тут же раздался тихий писк, оповещающий медперсонал о том, что пациентка очнулась. Принцесса припомнила, что произошло, и была на сто процентов уверена, что в «Лямбду» приказал пальнуть Джеминайя. «Сдержал слово, гад, — подумала девушка, уже почти слыша, как по коридору медотсека к ней идут врачи. — Хочу домой. Просто. Хочу. Домой».***
В соседней палате уже как пару часов смотрел в потолок имперский гранд-адмирал Траун, и тихо ненавидел свое состояние. Отупляющая слабость действовала на нервы, фактический проигрыш врагу топтался по самооценке, а сам факт того, что он не сразу разгадал уловку Джеминайи — вгонял в тоску. Хреновое физическое состояние подкреплялось отвратительным моральным, но сдаваться чисс не собирался. «Я все еще имперский, мать его, гранд-адмирал! Я узнал твои мотивы, Арриго, но от этого ты не перестал быть врагом! Моим личным врагом! Я попрошу у тебя прощения — перед тем, как вышибу тебе мозги!»