***
Мужской поцелуй продолжал гореть на щеке Моны, даже когда Джеминайя давно покинул каюту. Женщина попыталась стереть его, но от этого он стал гореть еще сильнее, словно ее не поцеловали, а поставили раскаленным железом клеймо. Она лежала на постели, закрыв лицо ладонями, и пыталась собрать мысли воедино, что получалось с большим трудом. Мон было решила, что грозный и жестокий зверь вдруг поддался ласке и сдался на ее милость. Что он огрызнулся, но она смогла найти некий подход к этому опасному человеку. «Какая же я дура! — в сердцах думала женщина, понимая, что просто так это не закончится: Джеминайе было очень нужно, чтобы об их интимной связи узнали в Сопротивлении. — Зачем ему это?! Он что, хочет избавиться от оппозиции против себя в моем лице? Но за ним и так идут довольно многие — еще пара подобных космических боев, как при Чандриле, и его авторитет станет безоговорочным даже в глазах старых генералов и адмиралов. Так зачем?»***
— Джеминайя, вы уверены, что это хорошая идея? — поинтересовался каламари Раддус. — Империя сейчас прижимает всех, кто хоть как-то связан с Восстанием. Не будет ли это слишком опасно для вас? Джем стоял на мостике «Пучины», заложив руки за спину, и глядел в смотровое окно крейсера. Он опять был одет в черное, но на плечи добавилась командирская серая куртка Сопротивления с генеральскими знаками отличия. Клон молчал и смотрел в бесконечность космоса, пытаясь просчитать все, что задумал, на несколько шагов вперед, но мон-каламари не отставал с расспросами, и Джеминайя решил ответить. — Как наглядно показала нам битва при Чандриле — Сопротивление не готово к полноценной конфронтации с Империей. Даже две наши эскадры ничего не могли бы сделать всего лишь с частью стандартного имперского флота, — ровно произнес Джем, слегка повернув голову к Раддусу. — Нужно привлечь на нашу сторону больше союзников из все еще не вошедших в состав Империи систем и секторов. Их не так уж и мало, но нам надо подготовить пропаганду для работы с их населением на местности. Для этого я хочу создать небольшую агитку, которую следует разослать как можно в большее число миров. — Но тогда Империи тоже станет об этом известно, — возразил Раддус, совершенно не понимая плана Джема. — Тогда не избежать оккупации тех планет, где будет обнаружена наша деятельность. — Это — неважно, адмирал, — легко улыбнулся Джеминайя и развернулся к каламари всем корпусом. — Просто сделайте то, что я прошу, а я, в свою очередь, продолжу разработку своего плана. Я напишу вам список участников Сопротивления, которые нужны мне для создания агитки. — Хорошо, генерал, — кивнул Раддус. — Я все сделаю. Хоть я вообще не понимаю цель вашего плана. — Вы и не должны. Главное, чтобы его понимал я.***
По обретенному званию Джеминайе полагался рабочий кабинет на флагмане, куда клон и направился после разговора с Раддусом. Было немного непривычно вновь сесть за стол и запустить новостную сводку уже не как наемник, а как официальный генерал Сопротивления. Новая куртка слегка мешала, словно давила на плечи, но Джем понимал, что давит не она, а ответственность, которую он принял на себя. «Уж если пользуешься Восстанием, то хоть делай это более осмысленно и официально, — думал про себя Арриго, сидя за столом и просматривая сводку. — В конце концов, Восстание — это огромный ресурс, раскиданный по всей известной галактике. Так почему бы не попробовать из этого сброда сделать что-то военно- и жизнеспособное? — Сводка стала повторяться и Джем ее отключил: — Надо дать Раддусу список. Раньше начнем — раньше поймем, какие далее предпринимать шаги. Прославим мальчишку с Татуина на всю галактику, особенно если поставим его строго за моим плечом».***
Тюремный челнок слегка вздрогнул, и Каллус вновь обратил на это внимание. Гектор остался безучастным, Боба тоже. Видимо, у Александра все еще сказывалось особистское прошлое. Оба же охотника не придавали значения подобным мелочам. Дверь в камеру распахнулась, и на пороге появились сразу трое имперских штурмовиков, которые заставили пленников подняться на ноги и повернуться носами к переборкам, чтобы были видны закованные руки узников. Следом зашел еще один человек, он явно что-то выяснял по комлинку, а закончив, обратился к пленникам: — Кто из вас Фетт? — по голосу Александр узнал старого знакомого Владимира Террибилиса, капитана СБИ. — Ну я, — отозвался, не поворачиваясь, Боба. — Надо чего? — Выводим этого, — капитан указал на Фетта еще одному вошедшему штурмовику; вместе со стоящим рядом они подхватили с трудом ходящего охотника под мышки и споро потащили из камеры. — Владимир? — окликнул Александр бывшего коллегу. — Это же ты. Ты помнишь меня? — Конечно, — холодно ответил Террибилис, — заключенный Александр Каллус. Перебежчик и предатель Империи. — Послушай, Владимир… — начал было бывший особист, но получил крепкий удар между лопаток и упал бы, если б не успел упереться в стенку плечом. Приказ, видимо, был повторен, так как Алека ударили еще дважды, заставив упасть сначала на колени, а потом и вовсе растянуться на полу. — Прощай, Александр, — ровно прозвучал голос капитана. — Желаю тебе сгнить на Кесселе. Послышались шаги удаляющихся штурмовиков, и дверь закрылась. — Да-а-а, — протянул Гектор, — как интересно. И с каждым моментом все интереснее и интереснее. Так ты был особистом! Занятно. Но еще более занятно: куда потащили Фетта? Ему действительно ничего не грозило. Как думаешь — что произошло? Александр с трудом перевернулся на бок и приподнялся на локте; посмотрел на охотника, но понимал, что тот ничем ему не поможет. Он смог подтянуть колени к груди и, перевернувшись, попытаться встать. Удалось не сразу, но Каллус упорствовал до тех пор, пока не смог нормально сесть хотя бы на полу. — Я все еще любопытствую, — произнес Гектор. — Ты можешь проанализировать действия твоих бывших «коллег»? — Честно говоря — сейчас я теряюсь в догадках: как связаны Фетт, Владимир и Империя в общем, — ответил Алек. — Единственное предположение — Владимир сейчас приписан к Седьмому флоту, на флагмане которого нас держали, и Империя решила как-то использовать Фетта. Поэтому нас задержали на орбите и не дали Бобе воспользоваться его правом на честный суд, чтобы он вышел на свободу с «чистой» совестью. Видимо, Фетт знает что-то очень важное — он же говорил, что следил за Трауном с целью сбора информации. Возможно, Боба узнал лишнего.***
Адмирал Пеллеон метался между двух огней, или даже трех, и никак не мог принять решения. Старого вояку это немыслимо раздражало, но он всегда как-то не очень — если не сказать совсем никак — не разбирался в делах любовных и душевных. Было сильно плохо — выпивал; очень хорошо — пил в компании. Женщинами как-то не особо увлекался и детей не прижил. Так что какие бы то ни было сердечные терзания были ему непонятны. И вот теперь на «Немезиде» в медотсеке лежали Траун и принцесса Органа; первый просил у медиков встречи с девушкой, медики встречу, конечно, запрещали, но это было еще не все: сама принцесса до маниакальности горячо хотела вернуться домой, прося об этом почти каждый день, проведенный ею на борту временного флагмана Седьмого флота. Не помогли паре даже разговоры с Юлареном, который метался от одного к другой, стараясь убедить Трауна в необходимости дать принцессе и ему самому оправиться, а Лею — в поспешности и неразумности ее идеи вернуться на Альдераан. И оба его не слушали. Сам же Пеллеон склонялся к тому, чтобы отправить принцессу восвояси, и с этим также спорил Вуллф. — Неужели ты считаешь, что слегка изменившаяся внешность Трауна повлияет на принцессу? — складывал руки на груди особист. — А думаешь — нет? — напрямую спорил Гилад. — Девчонке — шестнадцать лет, в этом возрасте внешность для всех довольно важна, а гранд-адмирал сейчас, мягко говоря, непривлекателен. — Если мы увезем принцессу — Траун нам этого не простит. — А если оставим — не простит она.