***
Надо было подняться, встать на ноги и постараться или убить зверя, или убежать, но тело стало словно ватным, а на самого Джема вдруг накатила такая апатия, какая не накатывала на него никогда в жизни. Будто из него выпили всю силу и жизненную энергию. Холодный песок под спиной казался таким родным и уютным, обволакивающим, что двигаться просто не хотелось. Хотелось просто закрыть глаза и закончить уже эту бессмысленную нежизнь, которую он считал настоящей. Откровения Темных Лордов давили на сознание, каменной плитой ложась на мерно вздымающуюся мужскую грудь, выдавливая из нее весь воздух, стараясь не дать набрать его вновь; но упрямое тело не хотело сдаваться на милость судьбы, хотя хозяин уже почти отчаялся. Свинцовые глаза в последний раз глянули на приближающегося зверя и медленно закрылись. В этот момент улегшийся ветер внезапно взметнул целую волну песка, засыпая им Джеминайю и стараясь отогнать терентатека от лежащего клона. Зверь громко зарычал и замотал рогатой головой, пытаясь избавиться от песка, попавшего ему в глаза. Ветер кружил вокруг терентатека, забиваясь ему в ноздри, пасть, глаза, заставляя его пятиться. Тот размахивал огромными лапами, словно хотел отогнать от себя эту напасть. Новый порыв ветра бросил на Джема еще песка, почти полностью засыпав его. — … Вставай… «Не могу. Нет: не хочу. Пусть я останусь здесь, среди этих камней и песка». — … Вставай!.. Джеминайю словно кто-то ухватил за шиворот и встряхнул, будто непослушного щенка. Так с ним последний раз поступал на Камино Джорус К’Баот, когда у него что-то не получалось на занятиях по овладению Силой. К’Баот был человеком жестким и полностью уверенным в своей правоте. Узнав, что мальчик не обладает большим потенциалом, он не то чтобы расстроился, но уверил себя, будто тут помогут усиленные тренировки. Поэтому Арриго просиживал в медитациях и обучался владению Силой большую часть суток, не выходя даже для обычных тренировок, которые проводили для клонов каминоанцы. Мальчик злился, но тут же крепко получал от «отца» и, стиснув зубы, возвращался к медитации и заучиванию знаний о Силе. К своему стыду, Джем вспомнил, что порадовался, когда К’Баот пропал и парня перестали принуждать к «ненужным» занятиям, но что-то все-таки отложилось в памяти юноши. «Мне не поможет умение двигать предметы, — прошипел про себя клон, приподнимаясь на руках и сбрасывая с себя нанесенный песок; сел на пятки и подтянул к себе упавший с плеча трандошанский карабин. — А вот это — поможет!» Джеминайя вскинул тяжелое экзотское оружие, приложил приклад к плечу и прицелился в ярившегося зверя, которого все еще отгонял ветер. Трижды выстрелил, стараясь попасть в голову или открытую пасть. Лазерные разряды, попав в голову, не нанесли какого-либо ущерба терентатеку, но те, что угодили в пасть, заставили зверюгу взреветь от боли и повернуться в сторону стрелявшего. Отмахнувшись от вновь налетевшего ветра, терентатек грузно и размашисто стал бежать к Джеминайе, который на мгновение опустил карабин, чтобы увидеть результат стрельбы. Зверь почти налетел на клона, заставив того откатиться в сторону от многотонной туши и не попасть под его лапы. Джем снова вскинул оружие и выстрелил с более близкого расстояния, стараясь теперь попасть по маленьким глазкам хищника. Ослепленный терентатек заревел еще громче, слегка оглушив Джеминайю. Клон вновь отскочил от разъяренного зверя, пропустив его вперед и выстрелил несколько раз в спину, но это не возымело действия. Джем выкрутил убойность карабина до упора, надеясь, что оружие не разлетится у него в руках. Карабин низко загудел, работая на полную мощность; энергоячейки опасно заискрились и затрещали. Клон глубоко вздохнул и плавно прицелился во вновь повернувшегося к нему зверя: карабин, по расчетам, мог напоследок выдать максимум два выстрела. И эти выстрелы должны были избавить Джема от проблемы. Терентатек снова зарычал, распахнув свою необъятную пасть, и клон мгновенно выстрелил, целясь в темно-бордовое нёбо зверюги. Два мощных выстрела пробили череп излишне агрессивного представителя местной фауны, и терентатек, взвыв напоследок, рухнул на землю, подняв тучу песка. Джем же с силой размахнулся и отбросил от себя карабин на максимально дальнее расстояние; упал сам и прикрыл голову руками. Долина с гробницами слегка вздрогнула, когда рванул боекомплект трандошанского оружия, разнеся части карабина практически по всему периметру оной. Джем приподнялся на локтях, огляделся и встал на ноги. Отряхнул одежду от налипшего песка и еще раз осмотрел окрестности. Было тихо, только легкий ветерок вновь струился позёмкой среди безмолвных камней и гробниц. — … Чего ты хочешь?.. — раздался уже знакомый голос. — Арриго… Генрих… Джеминайя… Чего жаждешь в своей нежизни более всего?.. — Силы и времени, чтобы завершить то, что начал, — ровно и громко произнес клон сжав кулаки. — Более мне ничего не надо, со всем остальным я справлюсь сам!***
Родия встретила Леонарда пасмурной погодой и небольшим дождем. Он немного задержался на встречу, так как делал большой крюк, чтобы избавиться от следящего маяка повстанцев на борту. Ногри отыскали три «жучка» и намеренно оставили их в рабочем состоянии, но, находясь рядом с ними, тщательно следили за словами и выдавали только незначительные данные, а то и вовсе дезинформацию. Нормально пообщаться можно было только в рубке или трюме, но говорить, по сути, было не о чем. Беллас заправился на астероидной станции, просканировал обшивку и снял маячок. Убедившись, что за ним никто не следит, отправил с местного терминала очередное послание на Седьмой флот с информацией, которой обладал на данный момент. — Парни, — обратился пожилой полковник к ногри, — думаю, пока можно обойтись без камуфляжа. Джедайка в любом случае вас заметит, а так это будет выглядеть как доверие с моей стороны. Но оружие нужно иметь с собой, и не расслабляемся: неизвестно как поведет себя сам Фалкрам. Он показался мне довольно нервным. Рукх и Хабарух слажено кивнули и не стали включать невидимость. Человек и оба экзота направились ко входу в клинику родианца Оборо, где до сих пор находился на лечении и обследовании Николас. Леонард заметил на посадочной платформе старый Y-винг, истребитель времен Войн клонов, весьма сложный в управлении и рассчитанный на двух членов экипажа: пилота и стрелка. Возле корабля никого не было, и Беллас-старший решил, что наутоланка с сопровождающим уже внутри. Он кивнул на вход ногри и направился к большим стеклянным дверям клиники.***
Сквозь смотровое окно палаты было видно, что Ирианесс, присев на корточки перед сидящим на койке Ником, что-то говорит ему, мягко держа за руку. Беллас-младший глуповато улыбался, явно не совсем понимая наутоланку, то и дело пытаясь дернуть ее свободной рукой за головной отросток, чтобы выяснить — крепко тот держится, или это просто искусственная часть. Фалкрам нашелся прислонившимся к стенке и сложившим руки на груди, внимательно наблюдающим за действиями джедайки. Рядом с ним стоял сам Оборо, ведя запись происходящего на планшет, который держал в руках. Леонард поприветствовал связного и родианца. Фалкрам просто кивнул, Оборо же пожал протянутую руку и порекомендовал пока не вмешиваться в происходящее. Оба ногри, словно верные псы, сели в позу ожидания по бокам от вставшего лицом к обзорному окну Леонарда. Повстанец если и удивился странным спутникам старого полковника, то вида не подал, лишь слегка приподняв бровь. Ирианесс уложила Николаса на койку полностью, велела вытянуть руки вдоль тела и аккуратно провела длинными пальцами над лицом Ника, заставив закрыть глаза. Подошла к изголовью кровати и положила ладони на виски Белласа-младшего. Сама закрыла свои бездонные черные очи и слегка запрокинула голову, концентрируясь. Леонард следил за генералами-джедаями во время войны и знал, что никаких эффектов использование Силы не предполагает, но он никогда не наблюдал за действиями джедайских лекарей и не знал, чего ожидать. Медленно текли минуты, а Ирианесс не двигалась, словно обратившись в статую. Только медленно шевелящиеся отростки на голове говорили о том, что экзотка что-то делает, просто это не заметно обычному наблюдателю. Фалкрам откровенно скучал, Оборо внимательно следил за действиями наутоланки и показаниями приборов, которые фиксировали жизненные показатели Николаса. Пока ничего не менялось: линия активности головного мозга оставалась на том же уровне двухлетнего ребенка, двигаясь без малейших всплесков. Леонард же чувствовал, как по его спине и лопаткам пробегают ледяные колючие мурашки, перехватывая дыхание от накатывающей надежды и от ужаса, что она вновь окажется напрасной. Ирианесс, не открывая глаз, наклонила голову к лежащему Нику, ее ровный лоб прорезала глубокая складка, выдавая напряжение; брови сдвинулись, словно в гримасе боли. Длинные пальцы задрожали и чуть отодвинулись от головы Николаса. Внезапно наутоланка тихо вскрикнула и отдёрнула руки от висков Ника, встряхнула ими, будто обожглась, и открыла глаза. Провела раскрытой ладонью над лицом молодого человека и подняла взгляд на показания приборов. Доктор Оборо с немым удивлением смотрел, как линия активности головного мозга Николаса стремительно пошла вверх.***
— Гранд-адмирал, вы видели сообщение от Леонарда? — Вуллф Юларен закатил в медотсек на своем кресле, держа у руках инфопланшет. — Видели, что он пишет? — Нет, — Траун движением руки погасил монитор перед собой и повернулся к полковнику СБИ. — Я видел, как он мне что-то прислал, но еще не просмотрел сообщение. И что там? — Леонард просит обменять перебежчика Каллуса на здоровье Николаса. Утверждает, будто нашел способ спасти сына, но в уплату найденный им врач просит освободить Александра. — Полковник Беллас связался с сопротивленцами? — Траун даже не удивился полученной информации. — Вероятно, это последний рубеж, который должен был перейти отчаявшийся отец. Я не могу его в этом винить, но Каллус — военный преступник. Что скажет на подобный сговор СБИ? — чисс внимательно посмотрел на Юларена: — Мне бы не хотелось обвинять Леонарда в пособничестве Восстанию. — Фактически, Леонард уже не особист, он — свободный человек и имеет право на любые действия с его стороны по спасению сына, — медленно произнес Вуллф, осторожно подбирая слова. — С другой стороны — он зачем-то сообщает об этом нам, видимо, с надеждой, что мы ему в этом поможем. А мы поможем, гранд-адмирал? — Николас мне дороже, нежели Каллус, — ответил Траун, проведя ладонью по оставшимся волосам. — Много дороже. Но не совершим ли мы военное преступление, отпустив предателя и мятежника? — Разве вы не можете сделать так, чтобы об этом не узнала СБИ? — демонстративно стирая сообщение Леонарда со своего планшета, поинтересовался Вуллф.