Я долго еще была во власти ужаса, да и поныне вижу перед собой то ласковую, томную, прелестную девушку, то яростное чудище с горящими глазами, а очнувшись от воспоминаний, слышу, кажется, за дверями гостиной легкую поступь Кармиллы.
Моя история, изложенная в прежнем дневнике, не закончилась. Но, пожалуй, эту часть я не буду передавать кому-либо: сомнительно, что она вызовет чье-то понимание, скорее благочестивый читатель удивленно покачает головой и сочтёт ложью, хотя всё здесь, как и раньше, правда. Я записываю для себя, хотя отдаю отчёт, что когда-нибудь это может попасть в руки к моим родственникам или даже потомкам. Пусть же они оценят, чем случившееся закончилось. После происшествия год мы с отцом провели в Италии, как я уже описала в предыдущем дневнике. Затем же, несмотря на моё нежелание приезжать домой, пришлось вернуться обратно в наш замок, где, казалось, всё, что бы напоминало мне о событиях, пропало. Мои дорогие нянюшка и гувернантка горячо встретили нас; они не знали толком правду той истории о гостье и наверняка рано или поздно задали бы вопрос, куда же так быстро пропала Кармилла, но не сделали этого. Догадываюсь, что, скорее всего, по настоянию отца, за что я ему безумно благодарна. Он старался помочь мне забыть, со всей своей любовью опекал, и с тех пор, ложась спать, я знала, что возле моей спальни кто-то бодрствует. Не раз поначалу меня будили во время кошмара. Не раз от ощущения смертельной опасности сжималось горло и становилось трудно говорить. Не раз в изнеможении не только я, но и няня падала обратно в постель. Кармилла умерла, однако принесла нам немало боли, тревог и неприятностей. В конце концов, труды не прошли даром, мы даже справили моё двадцатиоднолетие в уютном кругу, среди родных людей, и папа, будучи в преклонном возрасте, уже порой задумывался вслух, чтобы отправить меня в Грац, столицу Штирии, найти хорошего избранника и не волноваться. Признаться, я тоже поддерживала его решение: хотелось перемен, время от времени, когда одолевали воспоминания, становилось жутковато. Да и какие бы тёплые чувства ни вызывали те, кто обо мне заботился все эти годы, уж слишком скучно было в одиночестве жить в замке, без сверстников, без новых лиц. Замок далеко находился, и ожидать кого-то было сродни ожиданию чуда воскресения. Кажется, последнее сравнение разгневало Судьбу. Мне, перенёсшей испытание, стоило не роптать и не желать многого, к тому же после случившегося слишком мало времени прошло. Возможно, это полностью моя вина, что на пороге дома снова появилась одна из Карнштайнов. Всё успело позабыться — чтобы начаться заново, словно в насмешку надо мной. Так сложилось, что отец внезапно почувствовал, что его правая часть тела немеет. Будучи человеком сильным, но беспечным в отношении себя и не обладающим крепким здоровьем, он не придавал этому значения, находя множество оправданий. Доктор уехал в соседнюю провинцию к коллеге, поэтому, когда у отца случился удар, оставив парализованным, помощи нам неоткуда было ждать. Мне пришлось срочно находить и выписывать сиделку, ухаживать за самым близким человеком и внезапно ощутить себя беспомощнее, чем он. С болезнью, чувствуя, что отец больше не сможет защитить меня, я вновь стала видеть порождения мозга, галлюцинации: то слышались лёгкие девичьи шаги, то от дуновения ветра казалось, что чьи-то ледяные руки трогают волосы и лицо, то собаки чрезмерно протяжно выли за окном. Поверхностный сон, как сказал врач, помогает матерям в первые годы жизни детей, однако не несёт пользу для обычных людей. Постоянный ужас изматывал, иногда за несколько недель я проваливалась в забытье, а всё остальное время жила в тревоге и ожиданиях. А если засыпала, то снилось невнятное: умирающие домочадцы, мать, пытавшаяся донести нечто важное, и постоянное присутствие Кармиллы рядом. Это был не инстинкт самосохранения, а глубинный страх чего-то высшего, не имеющего форму, тела, но внушающего панику своим существованием. Мне казалось, что я зашла в дом, зная, что там обитают привидения, и сейчас длится нескончаемая ночь, растянувшаяся на месяцы, и вот-вот откроется дверь, за которой уже стоит фантом. Весь трепет перед неизведанным злом внушали исключительно воспоминания. Почему-то даже в голову не приходило, что стоило позвать священника — нет, я забыла. И в этом, наверное, тоже была моя вина. Рано или поздно мучительные порождения фантазии становятся неотличимыми от реальности. Или, что хуже, переходят в реальность. Периодически, когда я смыкала глаза и находилась в полудрёме, мне казалось, что рядом кто-то стоит. Чувство ужаса, охватывавшее ранее, от усталости притуплялось, уже не было сил реагировать на невесомые прикосновения. Я не обращала на них внимания, не бежала в церковь, опустила руки. И вот, когда сиделка уехала в город к своим родным на несколько дней, а сон окончательно сморил меня, что-то словно резко пробудило и заставило поднять голову. Между мной и отцом, на стуле возле него, сидела незнакомая девушка.1
12 ноября 2018 г. в 00:02