27.06.18...
2
2 декабря 2018 г. в 22:49
Она держала руку на пульсе отца, чуть склонившись к свече и глядя на часы, висевшие на цепочке. Потом положила кисть на постель, беззвучно укрыв одеялом, вгляделась в лицо — и внезапно резко повернула голову в мою сторону.
— Он сейчас крепко спит, — почти беззвучно пробормотала новая гостья. — Выздоравливает. Только надо будет снова учить владеть руками. Давать что-то подносить, сжимать, чтоб мышцы начинали работать. Не быстро, но получится.
Она всё говорила и говорила, и то молниеносное ощущение испуга и трепета, охватившее в одну секунду, пропало сразу же, как я посмотрела в её глаза. Мой разум словно что-то обволакивало, холодное, обманчивое, все мысли спутались. Как бы я ни хотела позвать на помощь или произнести хоть одну молитву, одно-единственное слово или звук, осенить себя крестом — ничего.
— Меня зовут Кадрин, — представилась новая знакомая, приподнимаясь со стула и приближаясь ко мне. Среди того бедлама, творившегося у меня в голове, промелькнуло осмысленное облегчение: ей не нужен отец, она отходит от него.
Это было странно. Сейчас, когда я анализирую события, понимаю, что та из Карнштайнов, упырь по природе, поступала по-иному. Вампиры питаются не только кровью, они забирают жизненную силу одним своим присутствием рядом с живым человеком. Они медленно доводят до психического истощения, внушают молчать и не выражать беспокойство. Любовь Кармиллы действительно приносила боль, была болью, изматывала до тех пор, пока яркий румянец не вспыхивал на краткое время на щеках мучителя, а у жертвы окончательно холодели покровы. И чего ещё стоило ожидать от семейства, которое генерал назвал злобным и порочным!
Кадрин же, явно обладая всеми теми же способностями, делала иначе. В ту ночь она подвергла меня полугипнотическому состоянию, если так можно сказать. Я не ощущала своего тела, не могла пошевельнуться, однако не тревожилась и не испытывала той двойственности эмоций: ненависти и симпатии. Впервые за последний год на душе было невероятно спокойно. Это чувство незаметно перешло в умиротворение, когда гостья оказалась совсем рядом, мягко обняла меня и склонилась к шее.
Тогда я ожидала укуса длинными клыками, похожими на иглы, но не увидела их и даже не поняла, почему к коже словно приложили лед. Кадрин отстранилась, на её губах виднелось немного крови. «Неужели на этом всё закончилось?» — промелькнуло в голове. И действительно: после она устроила меня в кресле, укутала и настойчиво заставила опустить голову на подлокотник. Потом был долгий сон, где ничто не мучило и не пугало, и лишь под утро раздался отдалённый голос матери, но я не разбирала ни слов, ни даже интонации; казалась только некая неуверенность. Это было предупреждение, как в первый раз? До сих пор не могу понять.
Наутро меня потряхивало от мысли, кто теперь поселится здесь и с какими намерениями. Еще больше пугали знакомый пыл в глазах, трепетное отношение, да даже то, что проснулась живой, как бы дико ни звучало. Если все начало повторяться, под угрозой оказывались все обитатели замка, а я, признаться честно, совсем не представляла себя героиней. Да, в романах влюбленные были готовы отринуть прежнюю удобную жизнь, терпеть лишения, оказаться среди недружелюбно настроенных людей. В минуту отчаяния я подумала, что лучше б сложилось так, лучше б разочаровала отца, но ему бы ничего не угрожало. Я готовилась остаться и принять весь удар, отведя от близких беду. И спасибо Судьбе, что все коренным образом сложилось не так страшно, как это было год назад. Вампир остался, насчет ее чувств не ошиблась, однако она поклялась, что никому не навредит. Будущее подтвердило правдивость обещания.
Мы долго узнавали друг друга. Боюсь признаться, но меня тоже стало тянуть к ней, я привязалась, хоть, по большей части, понимала, что это отнюдь не романтическое влечение, а эмоциональная зависимость. И тут проявилось еще одно из многочисленных отличий новой гостьи от Кармиллы. Несмотря на бросающуюся схожесть, любовь Кадрин отчасти напоминала материнскую заботу и не приносила боль вперемешку с отчаянием. Моя теперь постоянная соседка хмурилась после того, как кто-то из домашних заводил разговор о необходимости выйти замуж, и ревниво стискивала в объятьях, однако стоило ей заметить, что меня что-то тревожит, то незамедлительно выпытывала и помогала изо всех сил. Она приходила ночью, брала мои руки в свои и гладила, неловко прижималась щекой и нашёптывала слова успокоения, после которых легче засыпалось. Но главное, что я не сразу поняла, — моя тревога внезапно стала уходить. Больше не пугал замок, не посещали дурные мысли, да и самый близкий человек начал медленно поправляться, не зная, благодаря чьим советам. Очень странно признать, что много вклада в это сделала нежеланная гостья.
Пока я заканчиваю свой дневник. Мне нечего больше сказать, кроме того, что мы все смогли ужиться без вреда друг для друга. В деревне никто не умирал по невыясненным обстоятельствам, не было неприятных сюрпризов, а недавно отец без нашей помощи сел в постели и пожал руку приехавшему генералу. Думаю, в конце концов всё будет хорошо.