Проделки судьбы

Столовая наполнялась шумом - туда-сюда сновали стражи, громко разговаривая друг с другом. Сейсар нашла для себя тихий уголок, где, наконец, смогла отдохнуть от дороги и суеты. В одном из коридоров стоял столик, на нем – карта, исписанная чернилами. То тут, то там были жирно нарисованы крестики, круги или прочие метки. Очевидно, это изначально было чьим-то планом, но сейчас про эту карту позабыли. Зато разглядывать ее было занимательно. Сейс так хотелось отойти от окружающего шума, гама где-нибудь в тишине… и, к сожалению, казармы этим местом не являлись, да и не хотелось отвлекать Серану с Марком – больно уж они разговорились. Вряд ли бы они куда-то выдвинулись без Меродолии. Она должна была явиться в ближайшее время – так, по крайней мере, твердило сердце. От Сорин удалось узнать, что они поручили ей какую-то работенку – доставить сюда некоего Флоренция, хотя Изран против его присутствия в форте. Глава Стражей не обрадовался этой самовольности, но ему, в общем-то, пришлось смириться – Израна убедили в том, что без Флоренция далеко не уйдешь. Глубже в это лезть Сейсар не стала - она-то уж и представить не могла, как поможет делу жрец Аркея. Со стороны ситуация казалась забавной, все эти тайные миссии и заговоры за спиной Израна. Однако ж, Сорин и Гунмар, пусть и оставили его в безвыходной ситуации, наверное, делают это действительно лишь из благих намерений. А Мер, наверное, согласилась на это из чистой скуки – это вполне в ее характере. Она бы, возможно, предпочла отправиться в очередные руины, кишащие опасностями, лишь бы не сидеть на месте с забитой тоской головою. И в этом была бы права. Но она была порой настолько импульсивна, что воспринималась скорее не как надежный компаньон и хорошая подруга, а упрямая младшая сестра. Меродолии не хватало хорошего детства – дети в Скайриме взрослеют быстро, но этой девочке даже не дали шанса почувствовать себя ребенком. В случае Сейсар ситуация обратная – она жила, ни в чем не нуждалась, родители достаточно избаловали ее, оттого и повзрослела она поздно, и всю суть и жестокость мира осознала внезапно – это вылилось на нее, как ледяная вода из ведра на голову дремлющего пьяницы. Они по-разному воспитаны, различны характерами, пусть и одногодки, но почему-то неплохо поладили – чисто деловые отношения переросли в хорошую дружбу. Лишь бы не потерять ее так легко – дружба дело хрупкое и шаткое. Особенно в этом мире, где вряд ли ей есть место. Сейс решила отвлечься от мыслей, уходящих в негативное русло, все же встала, направляясь в казармы. А в столовой все еще шумели – ужин был в самом разгаре. Хотелось бы уже присоединиться к нему поскорее. Серана и Марк болтали уже явно не о путешествии, а о чем-то чуть более непринужденном. Он громко, но хрипло хохотал, Серана выглядела чуть более строго, но в глазах ее блестела крупными бликами заинтересованность. Она молчала, прислушиваясь к каждой глупой шутке, на которую порой отвечала колкой, холодной фразой, даже если она ей нравилась; это Марка в ней удивляло, не позволяло расслабляться при разговоре с этой статной женщиной. Удивительно, как они не надоедали друг другу, а даже наоборот. И вмешиваться как-то не хотелось в их мирную беседу, но Серана, первая заметившая Сей, стоявшую в дверях, тут же переключилась на нее, будто бы в одночасье потеряв всякий интерес к заливающемуся Марку. – Я помешала веселью? – Не то, что бы, - пожала плечами Серана, сидя все в той же позе – выпрямив спину, сложа руки на коленях. Марк обернулся в сторону Сейсар все с тем же доброжелательным видом. – Нам бы, э… – Жреца найти, я знаю. Но я не видела Дексиона пока что – не выходила из комнаты. – Дексиона? - Марк тут же встрял в диалог, но лицо его заметно помрачнело – это и насторожило Сейсар. – Так он, кхм… Серана посмотрела на него долгим, выпытывающим взглядом, а вот Сейсар пребывала в полнейшем смятении. Не хотелось бы, чтобы еще хоть что-то помешало их и без того затянувшейся миссии. Марк долго томить не стал: – …ослеп. Серана опешила больше Сейс, но на ее лице это было не столь заметно. Сейсар оставалась неподвижной, лишь белые брови поползли вверх, глаза – расширились. Она будто бы не верила в слова Марка, но разве мог он хоть когда-то врать? Он, наверное, был самым честным из людей! В лепешку бы разбился, но правду бы сказал. Это и было плохо. Можно ли было смахнуть его слова на бред после болезни? Вряд ли. Значит… Серана бросила на Сейсар кроткий взгляд, и тут же подскочила: – Пойдем. Неясно, куда она так спешила, зачем искала жреца – чтобы удостовериться в сказанном собственными глазами? Будто бы она не знала, что это правда! Она верила в нее, но хотела отказаться от этой веры. Ведь без Дексиона все это не имело смысла, все это было бесполезно. Они бросили Марка в казарме одного и прошерстили множество коридоров в поисках жреца. Они пустовали – большинство стражей находилось на ужине. Дексион же сидел в одном из тихеньких проходов, никому не мешая и не попадаясь на глаза. Его сухая фигура в светлой рясе стояла у окна, практически не шевелясь. Он услышал шорох шагов неподалеку, и только тогда слегка обернулся, нахмурив брови. Он не молвил при этом ни слова – все так же молча стоял, заведя руки за спину. – Дексион? - шепнула Сейсар, ступая вперед, старцу навстречу. Он тут же заметно подрасслабился. Его лицо освещал подсвечник, а глаза были туго перетянуты повязкой. – Ты… – С возвращением, - приветственно кивнул он в ту сторону, где стояли Сейс и Серана, – я так понимаю, вы с хорошими новостями. Вот только я ничем вам больше помочь не смогу. Я, как вы можете заметить… утратил способность видеть. Он глухо прокашлялся, прежде чем продолжить: – Это моя вина. Я так спешил прочесть первый свиток, что пренебрег правилами предосторожности. Думал, что это не навредит мне, но ошибся, и теперь я расплачиваюсь за это. Голос его звучал тоскливо, хрипло, будто он каждое слово выговаривал через силу. – И помочь никак нельзя? - спросила Серана с надеждой в голосе, что это явление временно. Они могут подождать, лишь бы жрец оправился – без него все это напрасно. – Боюсь, что нет. Есть вероятность, что я никогда не смогу восстановиться. Сейсар поникла головой. У нее внутри уже даже не кипело ни отчаяние, ни злость, словно примерно такого исхода она и ожидала. Будто она понимала, что есть небольшая вероятность того, что это все окончится ничем. И вот сомнения подтверждаются, но от осознания все еще горько. Серана потупила взгляд, в голове ее вертелись самые бесполезные варианты выхода из этой безвыходной ситуации. И ни один из них не был осуществимым. – Есть и другой путь, - чуть более воодушевленно продолжил Дексион после недолгого молчания, поняв, что собеседники опускают руки, – вопрос в том, чем вы можете пожертвовать ради нахождения лука Ауриэля. – Что нужно сделать? - Сей подняла глаза на старика, по-прежнему стоящего прямо, сложив руки за спиной. Она вопрошала будто бы безэмоционально, но почти решительно и отчаянно. – Я не гарантирую того, что это не навредит тебе. Слепота станет меньшей из проблем. – Я поняла. Что нужно сделать? - тем же тоном повторила она вопрос. Серана подняла на Сейсар глаза, задумчиво нахмурившись. – По всему Тамриэлю разбросаны уединённые Поляны Предков. Есть одна и в Скайриме, в Сосновом бору. Если провести на Поляне ритуал Мотылька предков, то вы получите ответы на свои вопросы. Нужно будет осторожно снять кору с поющего дерева, что, в свою очередь, привлечет к вам мотыльков предков. Когда их соберется достаточно, они откроют тебе второе зрение, которое позволит читать свитки. А для коры понадобится особый инструмент, называемый нож-скобель. Всех Жрецов обучают этому ритуалу, но не каждому выпадает шанс провести его. Можете считать, что вам повезло… если получится. «Повезло», - повторила в голове Сейсар, невесело улыбнувшись. Как же велико везение – ставя на кон и свое зрение тоже, отправиться читать Древние свитки! Чем же она так разгневала Богов? Сосновый бор на другом конце Скайрима, а ведь у них все еще нет третьего свитка. Третьего, который нужен и Стражам, и ей самой. – Свитки нужно читать в определённом порядке? – Как я понял из видения, - Ивик опустился на стул, – свиток, который предрекает вызов богам кровью смертных, - ключевой для пророчества. – И что же пошло не так твоем случае? – Дело в том, что чтение свитков – не чтение книг. Требуются определённые ритуалы и максимальная сосредоточенность. Чтобы осилить один свиток, могут уйти годы, а потом еще не один месяц на восстановление. – И потеря зрения среди жрецов – не редкость? – К несчастью, да, - кивнул жрец, – это неизбежность, с которой приходится мириться, читая Древние свитки. Обычно этого не происходит, пока жрец не состарится. А я недостаточно подготовился, и вот… Тонкие, обветренные губы сжались в ниточку – в очередной раз какое-то противное, горькое чувство накатывало на Сейсар. Это было нечто похожее на обиду, было бы на кого обижаться. Это был страх, но не такой резкий и нарастающий, каким он бывает обычно. Это было сокрушение. Дексион, будучи жрецом Мотылька, ослеп, читая один только свиток – что же станется с ней при прочтении всех трех? Как досадно было признавать, что это неизбежно. – Большое спасибо, Дексион. Он лишь слегка улыбнулся на прощание, извинившись за то, что не смог сделать больше. Бедный старик расплачивается за свою ошибку зрением – а в этом «ремесле» они непростительны. Неприятный осадок остался у обеих. Они шли в казармы молча, пока первая не заговорила Серана: – Значит, Поляна Предков… хороший крюк нас ждет. Знать бы еще, где третий свиток искать. – Это не единственное, что меня сейчас волнует. – Брось, если мы сделаем все правильно, никто ничего не лишится. Мы просто… да, мы не ожидали, что Дексион утратит зрение. Теперь нам придется делать все без его помощи. И для начала найти третий свиток. За окном завывала метель, на дворе - темным-темно, даже никаких огоньков не видно. Вряд ли кто-то сегодня уже приедет. Сей тяжко вздохнула, зайдя в казарму – Марк предпочел дождаться их здесь. – Вижу кислые мины. Что он сказал? – Кратко говоря, свитки придется читать самим, - начала Серана, присаживаясь напротив, – на Поляне Предков, это где-то в Сосновом бору. Придется проводить ритуал. Марк похлопал глазами, и брови его поползли вверх. Он и сам не ожидал такого – видимо, тоже рассчитывал на то, что зрение к жрецу вернется скоро. Но этого ждать можно вечность, а значит, действовать придется самим. Он окинул растерянным взглядом сначала Сейсар, потом Серану, а затем уставился в потрескивающее пламя, бликами отражающееся в его задумчивых глазах. О чем он думал – неизвестно. Сейс, прислонившись к стене, смотрела куда-то в потолок, в очередной раз надеясь найти там ответы на свои вопросы, но взглядом встречалась лишь с густой паутиной. – Я предлагаю всем выпить, - начала она, решая прервать молчание, – разберемся, что делать с этим. Свитки кому-то прочитать да надо, но не сегодня – без Меродолии у нас связаны руки. Мне даже стыдно как-то, что она вместо нас скачет по всему Скайриму, убивает лошадь, а мы тут… – …пьем, за здоровье Мер и ее лошади, - встрял Марк, приглаживающий щетину, по-прежнему смотрящий в костер. Одна Серана оставалась более хладнокровной, строго глядя на них обоих. – Вот уж не думаю, что вашим «товарищам» понравится сидеть со мной за одним столом. Идите, я останусь здесь. Серана в любом случае не очень-то нуждалась в простом человеческом ужине, а вот у Сейсар от волнений в животе закружило. А из столовой все еще доносились радостные голоса и запах еды. Остальные стражи в эту ночь были спокойны – им не за что было волноваться, они пили и веселились, кушали, не стесняясь, радовались яствам, даже несмотря на то, что кушанья, в принципе, были ограничены. Оно и понятно – всех иначе не прокормишь, а кому-то еще и в дорогу съестное нужно брать. Зато вина, эля и меда было много. Этого всегда в достатке, причем больше, чем еды – напитки готовы через края кувшинов литься. Ты можешь не заесть суп хлебом, но бокал вина ты выпить обязан, пока его не выпил кто-нибудь другой. Когда они только вошли во вкус, стражи потихоньку ужинать заканчивали, потому и расходились по казармам. Особо ворчливые, сидя в сторонке, спешили как можно быстрее доесть свой суп да удалиться; особо шумных, типа горластого Агмейра, пришлось потом уже насилу оттаскивать от стола. Гунмар сидел, чуть поникнув головой, едва не касаясь густой темно-рыжей бородой полной тарелки. Сорин была чуть более весела, пусть и говорила зачастую невпопад, лишь бы влиться в диалог. Против ее общества никто ничего не имел – Журар имела достаточно бойкий характер, несмотря на любовь потрепать языком, потому и наоборот нравилась всем. Марк давно нашел здесь хороших друзей, с большей же частью лишь здоровался да прощался, изредка перекидываясь парочкой слов; зато в узком кругу был болтлив и весел. Не сказать, что за все это время Сейсар нашла здесь себе хороших знакомых, кроме Гунмара и Сорин – она практически не бывает в форте. Тем не менее, окружающие люди ее сильно не смущали. Не отталкивали, но и не сильно притягивали. Вряд ли кто-то из них способен всадить нож в горло, пока ты спишь. Здесь безопасно, а этого уже достаточно. К ней не относились с настороженностью – о не существовании всем было известно. Имя они прекрасно знали, и этого им тоже хватало. Серане, ушедшей из стремительно наполняющихся казарм, было относительно нормально. Некоторые стражи до сих пор недоверчиво косились в ее сторону, она, считая себя выше всего этого, просто предпочитала обходить их стороной, не попадаться на глаза и не вступать ни в какие диалоги или даже конфликты. Она не трогала их, пока они не трогали ее, и считала это вполне себе справедливым - как-никак, но Серана находится на их территории. Да, Изран – не мастер принимать гостей, но ей и идти было некуда больше. Потому она особо не жаловалась, лишь порой язвительно отзывалась о нравах стражей. А костер звучал так уютно и успокаивающе, что этот, казалось бы, тихий, почти неслышимый треск сухих поленьев не мог заглушить даже шум и гам вокруг. Тоненький голос горластой Сорин не мог заглушить костер; не мог и хриплый смех бородатого собачника; ни тихое, чуть скромное замечание Марка, ни громкий выкрик Агмейра; не мог сделать этого даже собачий лай, разносящийся по форту. Он доносился из-за стены, иногда обрывался, превращаясь в скулеж, а затем псы снова громко, почти весело голосили, носясь там друг за другом. Их всех не могла перекричать буря, бушующая за окном – она рвалась в форт, просачивалась сквозь крепкий, черный камень, но сопротивление против сил холода оказывалось слишком большое. Но столовая опустела. На языке все еще крутились вкусы пряного вина и теплого супа с бараньей ноги. Сейс была рада, как никогда, что этот шумный ужин хоть как-то да сумел отвлечь их от мыслей о плохом. Хотя бы их с Марком, а вот о чем думала в эту холодную ночь Серана – одной лишь ей известно. Их ночь на удивление была спокойной.

*      *      *

Но не каждый мог этим похвастаться. Там, далеко, где буря только вот-вот утихала, в заснеженных районах крайнего севера Скайрима, плелась по толстому льду Меродолия, пряча лицо от ветра. Лед застыл и был крепок, под сапогами почти не скользил, но она ступала со всей своей осторожностью по нему, внимательно глядя под ноги, чтобы лишний раз не ступить, куда не надо. Когда очередной порыв ветра принесет в лицо снег, она начинает проклинать все – и это путешествие, и свиток, и все-все-все. В Коллегии Винтерхолда Мер дали небольшую наводку, по которой она сейчас слепо брела по бескрайним ледяным широтам в поисках той самой пещеры, небольшого убежища, на которое указал архивариус… но вокруг все белым-бело. Она дрожала от холода, выискивая хоть какие-то темные очертания вдали. Ресницы и волосы залепило снегом, и лишь едва-едва проклевывались через белую вуаль огненные пряди. Она сошла со льда, забралась на холм, чтобы протереть глаза и посмотреть оттуда, но ветер все завывал, куда-то стремительно уносил снег и закрывал обзор. Прятаться от ослепительно белоснежной пелены было некуда. Холод пробирал до костей. Стоит заплакать, и твои слезы обратятся в сосульки. Следы, которые оставляла за собой Меродолия, практически мгновенно заметало новым снегом. Она вновь продолжила путь, осторожно ступая по толще снега, под которой – крепкий, мутный лед. Ветер выл так, словно где-то в нем пряталась стая снежных волков. Они глядели на Меродолию, и их голубые глаза можно было разглядеть через пургу. Они голодны, их жадные глаза по-хищнически исследуют свою жертву. Словно стервятники, они ждут, когда она сдастся. Меродолия рухнула, почувствовав снизу глухой звук. Снег морозил обветренные, сухие щеки. Она вымоталась настолько, что дальше ползти не было сил. И снег заметает так стремительно, а под ним так тепло, что она была бы уже не против, укрой он ее полностью, своим мягким, зимним ковром. Укрой и захорони, она бы не возражала, лишь бы погреться хоть немного в его морозных, но обжигающих объятиях. Ей не мерещились уже ни волки вдали, ни огонь очага где-то совсем рядом. Ресницы с нависшими на них хлопьями потяжелели так, что веки практически сами смыкались. И черт знает, что тогда в Меродолии проснулось такое, что заставило, скрипя зубами, подняться, утирая шерстяным шарфом свое замерзшее лице, пойти, почти ползти дальше. Какое-то мнимое чувство грело ее изнутри – Мер и сама толком не могла объяснить, что значило это эфемерное мечтание вкупе с теплящейся надеждой. О чем бы она могла мечтать там, на самом севере Скайрима, одна, почти замерзшая? Меродолия двигалась так упрямо, будто те волки, следящие за ней издалека, были реальны. Она знала, что за ней следят, пусть и не здесь, пусть и не сейчас – ее ждут! Снег скрипел под ногами громко – настолько, что Мер слышала его в голове. Она почти хромала, когда увидела небольшое возвышение над морем. Там-то корка льда и обрывается – оступишься и уже не всплывешь. Вода ледяная, сковывает мгновенно, как оковы. А если и вылезешь, то одежды мокрые, тело скользкое, холодный ветер обдует тебя до обморожения. В чуть плескающейся воде Меродолия даже не могла видеть собственного отражения. Она осторожно пробиралась к возвышению, перепрыгивая с одной льдины на другую. Они покачивались под ее небольшим весом, и Мер, неспособная в таком состоянии держать баланс, все равно героически старалась это сделать, лишь бы не оступиться и не соскользнуть. Благо, подошва не скользила. Какова же была ее радость, когда под небольшим возвышением обнаружилась засыпанная снегом дверца – старые доски проглядывали из-под белоснежного слоя. Мер разогналась, чуть поспешила – оттого было чуть не упала в ледяную воду. Сердце забилось так быстро, что она почти согрелась. Она уж подумала, что жар, разливающийся по ее телу от нетерпения, способен растопить все вокруг. Оттают и айсберги, и снег, и льдины растают, и вода потеплеет. Но одной Меродолии бы не хватило на такой подвиг. Она, напрягшись, открыла заедающую деревянную дверцу. Она скрипнула громко, настолько, что это, возможно, было слышно в Винтерхолде, и впустила внутрь порыв ледяного ветра. Меродолия поспешила прыгнуть внутрь и затворить ее за собой. Здесь было едва ли теплее, чем снаружи – сквозняк все равно продувал. Мер почти скатилась по замороженному спуску вниз и громко ахнула, когда узрела нечто, напоминающее огромный куб. Пространство было достаточно небольшим, так что заметить такую громадину, раз в пять большую самой Меродолии, было бы достаточно проблематично. Она застыла, почти коснулась рукой этого куба из корунда(сколько же ресурсов ушло на него!), но кто-то сзади шикнул на Меродолию, отчего она вздрогнула и тут же обернулась, рефлекторно кладя руку на небольшой клинок на поясе. Старец со странным выражением лица стоял, вытянув руку. Позади него – огромные книжные полки, пара мешков да лежанка на шкурах. Заледеневшую пещеру отапливало лишь большое количество факелов и крупный костер, который Мер завидела еще на входе, но была слишком озабочена кубом. – Не трогай! Не касайся! Это – могущество, это – творение! Септимий работает над этим долгие, долгие годы… Я не могу позволить кому-то касаться его! – Ладно, ладно, - Меродолия выставила руки вперед, выпрямив ладони в дружелюбном жесте, завидев, как трясется дряхлая рука старика, длинное лицо которого виднеется из-под теплого капюшона. – А где, собственно, сам Септимий? – Септимий везде. И нигде! Септимий в изгнании, работает над великими свершениями… Копай, двемер, я доберусь до твоих глубин… в морозных широтах, у Моря Призраков, Септимий занят своею работой! Чего здесь нужно тебе, ребенку севера? Меродолия зависла, приподняв бровь. Кажется, в этом помещении был кто-то чуть более безумный, чем она сама. – Моя искать свитки. Древние. – Ах, свитки! - воодушевленно вдохнул Септимий, – Империя. Имперцы скрылись с ними. Или они так думают. Те, кого они видели. Или кого думают, что видели! И я знаю об одном. Забытом, заброшенном. Но я не могу пойти к нему, бедный Септимий, ведь я… вышел за пределы его хватки. «Понятно, полоумным свитки не прочесть», - вздохнула Мер, возвращаясь к разговору с безумным ученым. – Хорошо. Где свиток? – Здесь. – …где? – Ну, здесь! В этом измерении. Мундус, Тамриэль. Относительно рядом. В космическом масштабе – все близко. – Это Скайрим? Сиродил? Хай Рок? – Все ближе, чем тебе кажется! – Господи, старик, да просто скажи, где ты его закопал, и дай мне лопату! – Гнев. Ярость. Но Септимию не страшны твои пылкие слова! Септимий не боится ни слов, ни острия копья, наставленного на него! Но как один блок поднимает другой, мы можем помочь друг другу. – Ладно, старый, валяй. Чего тебе надобно? – Узри шедевр работы двемеров! - он обошёл Меродолию, раскинул восторженно руки, завороженно наблюдая за неподвижным двемерским кубом так, словно нет здесь больше никакой Меродолии. Только Септимий Сегоний и гигантский куб. – Глубоко внутри величайшего их знания! Септимий – мудрец среди людей, но он полный идиот рядом с глупейшим из двемеров. По счастью, они оставили свои указания к чтению Древних свитков. Одно хранится и по сей день в глубинах Черного Предела. Ты знаешь Черный Предел? «Где города поныне двемерские спят, там знания секретные хранят». «Мда-а, кажется, все гении – безумцы», - вновь проскользнуло у Мер в голове, когда она потерялась в неясном потоке слов Сегония. – Э-э… – В глубине. Во тьме, - жутким голосом продолжал Септимий, не замечая замешательства собеседницы, – тайная крепость. Башня Мзарк. Альфтанд! Точка прокола, первого входа, свершения. Пройди к ее краю, и Черный Предел лежит за ней. – Тогда я отчаливаю? – Но не все смогут войти! - тут же подорвался он, – только Септимий знает о тайном ключе, чтобы повернуть замок – и за камень скок! – Здорово, уже стихи пошли. Значит, просто так туда не войти. Поведайте мне, премудрый Септимий, как же мне попасть внутрь. – Две вещи есть для тебя! - он заметался по своей небольшой пещерке, будто в поисках чего-то, – две формы. Одна – острая, другая – круглая. Круглая – для настройки. Двемерская музыка мягкая и тихая нужна, чтобы открыть хитроумные врата. Острый лексикон – для записи. Для нас – лишь груда железа. Для двемеров – целая библиотека знаний. Но… пустая. Найди Мзарк и его звездный купол. Там машинериумы прочтут свиток и возложат знания на куб. Поверь Септимию! Он знает, что ты можешь знать! Закончив со своим восторженным монологом, он сунул прямо в руки Меродолии куб и сферу, сам трясся, как осиновый лист на ветру. Он смотрел на нее, вылупив глаза, но молчал, отчего и самой Мер сделалось не очень комфортно. – Подожди-ка, - прозрела она, когда запихивала в сумку куб и сферу, – а тебе на кой сдался Древний свиток? В Коллегии Меродолии сообщили, что Септимий занимался их изучением, что и свело его с ума. Но теперь, когда его разум практически потерян, возможно ли для него чтение свитков? Как неловко получается – эти самые свитки нужны всем. Целая охота. – О-о, какая наблюдательность! Как умно - спросить это у Септимия! Этот двемерский ящик… взирай на него и прозревай! Они вновь повернулись к огромному кубу, на который Сегоний смотрел с нездоровым фанатизмом. Меродолия же не понимала, как она должна прозреть от созерцания двемерского ящика. – Внутри – сердце! Сердце бога! Сердце твое. И мое. Но его спрятали! - внезапно почти завопил старик, а затем вновь стих. Громкость его голоса имела свойство быстро сменяться – он то кричал иногда, то почти шептал. – Не двемеры, понимаешь. Их уже не было тогда. Кто-то другой. Невидимый. Неведомый. Нашел сердце и со злой иронией спрятал его в двемерский ящик. Свиток даст мне глубокое видение, нужное, чтобы его открыть. Ибо даже самые хитроумные машины двемеров не смогут пересилить всеведения, что дарует Древний свиток. Что-то Меродолии подсказывало, что от прочтения очередного свитка у и без того чудаковатого Септимия не останется ни следа от бывалого рассудка. Этот след и сейчас максимально прозрачен. – …так а зачем спрятал-то? – Чтобы запутать Септимия, конечно! - устало, страдальчески прокряхтел Сегоний, уже раскрывая рот, чтобы начать новый безумный монолог, наполненный неясными метафорами. – Так, нет, знаешь что, время капает, мне надо идти. – О-о, а счетоводный механизированный прибор уже изобрели? Меродолия недоуменно вылупила на него глаза, хотя старик, кажется, говорил это со всей серьёзностью. Чтобы не вляпаться в дерьмо еще бóльшее, она решила незамедлительно покинуть эту пещеру, даже не оборачиваясь и не прощаясь, пока этот полоумный не придумал чего еще. Мер как-то даже и в голове у себя не могла прокомментировать произошедший диалог – наверное, самый странный опыт ее разговоров с людьми. Септимий, конечно, старик смешной, вот только утомительный до ужаса. Даже рта раскрыть не дает, чтобы лишний раз пошутить. И снова мерзкий холод со стороны моря дунул в лицо. Мер поморщилась от одной только мысли, что ей нужно пробраться по льду до суши, найти на карте точку, подписанную как «Альфтанд», и попытаться добраться туда. Однако уверенность в том, что это вообще возможно, рушилась в ней все больше. Как бы Меродолии хотелось доказать, что она не бесполезна, показать, что она на самом деле может, но идти в одиночку в заброшенный двемерский город чрезвычайно опасна. Даже ослепленная собственной алчностью и гордыней, Мер осознавала, что от нее мёртвой толку ноль. Припасы кончаются, денег тоже нет, еще и Сорин с Гунмаром доверили ей важную миссию, а Мер поехала в другом направлении. Кто знает, что с тем жрецом могло случиться за это время! Она ахнула, вновь чуть не оступилась в ледяную воду, и не знала, куда отправиться. Разрывалась между двумя путями. Вернулись ли уже Серана с Сейсар? Может, им нужен отдых, и тогда стоит направиться самой, чтобы не тревожить Сейс лишний раз? Все больше «а если» крутилось у нее в голове. Мер была неслыханно рада сойти на землю, пусть и покрытую толстым слоем снега. Под ногами не елозили больше ледяные глыбы, на противоположном берегу не плескались хоркеры, угрожающе обнаружив свои клыки, и этого было достаточно. Осталось добраться до ближайшего населённого пункта, где Мер осмотрительно оставила коня, чтобы, не дай бог, не убить его по пути. Она вгляделась в бесконечные белые дали, щурилась, когда снег покрывал ресницы белой пеленой, поджимала мерзнущие губы, по-прежнему не решаясь выбрать одну дорогу из множества. Меродолия развернулась, сворачивая с дороги, что вела, предположительно, в сторону двемерских руин. Снег хрустел под ногами так громко, что Мер казалось, что те северные волки услышат ее даже здесь, завоют громко и кинутся ей вслед… но на дороге не было никого. Кроме нее самой.