Проделки судьбы

Безумный Септимий, пораженный чем-то необычайным в словаре, уже едва ли не на коленях умолял Меродолию собрать для него кровь меров. В ход Септимий пускал и мольбы, и угрозы, и предложение «наградить ее бесценными знаниями», но Мер все никак не поддавалась. Ее лишний раз просить кого-либо убить не нужно, но работать на безумного старика и становиться такой же сумасшедшей, как и он, Меродолия не спешила. Он чуть ли головой не бился об эту огромную двемерскую коробку в желании открыть ее, а Меродолии уже надоела и коробка, и общество Сегония. Ее задачей было вернуть словарь – что ж, миссия выполнена, соответственно, можно возвращаться в форт и дожидаться товарищей. Но тогда с Мер случилось что-то необыкновенное. На выходе она едва ли не увязла в какой-то отвратительного вида бездне, из которой к ней тянулись многочисленные щупальца, а сотни зеленых глаз со странными, двойными зрачками наблюдали за ней с нескрываемым любопытством. Сам Хермеус Мора, представившийся господином Септимия, заговорил с ней. Голос его раздавался как будто прямо в голове и проникал в сознание – Меродолия поклясться могла, что слышала Хермеуса внутри себя, хоть темная масса и находилась прямо напротив. Даэдрический принц знаний просил о каком-то одолжении, убеждая Мер в том, что проще просьбы уже и не придумать, а за высокую награду ручался, но Меродолия не поддавалась. Сейчас она едва ли может вспомнить, о чем просил ее Херма-Мора, но свой провал в памяти никак не сможет объяснить. Все произошло точно в черном тумане, но повелевающий голос Хермеуса все еще звучал в ее сознании, когда в небольшие колбы она сцеживала кровь с убитых меров. Да, она воспротивилась его воле, но тогда даэдра, по всей видимости, воздействовал на рассудок Меродолии силой. Она сохранила остаток воли и сознания, но многочисленные убийства прошли как-то мимо нее. Обратно к Септимию Мер мчалась уже сама, желая отделаться от ужасного чувства и этой мистической силы, наполовину контролирующей ее. Когда воля вновь проснулась, Меродолия все же смирилась с тем, что единственное, что в данный момент ей остается – подчинение. Она не выйдет из-под контроля до тех пор, пока не выполнит то, что ей велел сделать Хермеус. Затем она бросила попытки сопротивляться. — Я собрала кровь, - оповестила она Септимия, на ватных ногах заходя в его убежище. В голове звенело. Она не могла понять, сама ли она идет. Септимий Сегоний засуетился, приготавливая какую-то смесь. Меродолию мало интересовало, что и как он делает из этой крови – она пыталась сосредоточиться на себе. Почему именно она так пригодилась Море, что после отказа он решил подчинить ее силой? Ответа на этот вопрос ей не давали. Когда дверь коробки закрутилась перед глазами и начала удаляться куда-то, прежде чем опуститься, Меродолии на мгновение показалось, что эта дверь движется вместе с ней. Из-за резких движений в глазах поплыло и зарябило. Сердце билось быстрее обычного. Она знала, что вот-вот случится нечто ужасное. Сейчас, когда они ступят внутрь этой двемерской коробки… На пьедестале лежала толстая, тяжелая книга. Рядом с ней Мер сделалось совсем худо. Она чувствовала, будто сходит с ума от нее. — Что это? Это… просто книга? – Септимий, зашедший внутрь, завис с отвисшей челюстью, но затем на его лице появилась гримаса блаженства – старика поднимало в воздух. — Я… вижу… Мир, что за гранью, бурлит в моем мозгу… Сегоний улыбнулся, попытался потянуться к книге, но тогда его тело начало рассыпаться. Сегоний не видел перед собой ничего, лишь блаженно закатывал глаза. Он будто не чувствовал этого, но кожа превращалась в пепел. Меродолии не хватило сил вскрикнуть, но она сделалась совсем бледной. — Это великолепно, - прошептал безумный Септимий, прежде чем окончательно обратиться в прах. Без тошноты Мер не могла смотреть ни на книгу, ни на горстку пепла, потому попыталась сделать шаг, чтобы сбежать отсюда, но ноги в очередной раз не слушались – она просто застыла, уставившись перед собой, пока перед Меродолией не начала сгущаться тьма. Тошнотворный сгусток тьмы, десятков глаз и многочисленных склизких щупалец. Они потянулись к Меродолии, но та не сумела даже отпрянуть – покорно стояла под натиском взора зеленых глазищ. — Слуга, - раздался голос из тьмы, — отнеси этот артефакт, «Огма Инфиниум», как драгоценный дар, Драконорожденной. Отнеси, но до тех пор не открывай – пусть ее зоркий глаз первый скользнет по страницам, пусть она дотронется до хрупких страниц пальцами, пусть разум ее вкусит запретный плод – то древнее знание, что сокрыто здесь. Но прежде – не открывай! Руки Меродолии были словно два двемерских механизма, такими же тяжелые и послушные, но слушались они не ее – у них был другой, негласный хозяин. Владыка. Принц. Они забрали с пьедестала книгу, «Огма Инфиниум», и Мер ясно помнила, из чего была сделана обложка. Здесь туже, здесь жестче, здесь мягче, глаже, шершавее – кожи всех рас. Всех меров и людей. Она почувствовала, будто опять вязнет в этой тьме, словно ее утягивает в Обливион. Но Меродолия оказалась на поверхности, а как – не могла сказать. Ее разум помутнел, к горлу подкатывала тошнота – выйдя в лес, она еле-еле взвалилась на лошадь, закинула проклятую книгу в сумку и двинулась, едва не падая на шею лошади. Повод скользил в дрожащих пальцах, ее лихорадило, словно заболевшую. Только когда Меродолия подъехала к дороге на Виндхельм, ее немного отпустило – разум прояснился, Мер теперь четко понимала, где находится. Еще час, и отступила тошнота, контроль над телом вернулся. Еще час, и ей захотелось бросить книгу в костер. Настолько хотелось, что она даже спешивалась, но ветер задувал костер. Подходила к ледяной реке, замахивалась, чтобы бросить даэдрическую дрянь в воду, чтобы мокрые языки пожрали ее тонкие сухие крылья, исписанные запретными знаниями, но рука дальше не слушалась. Мер не находила в себе сил выкинуть это. Чертыхаясь и скрипя сердцем, ехала к форту, везла драгоценной подруге ловушку, поставленную принцем знаний.

*      *      *

Но до форта, впрочем, не доехала ни Мер, ни ее товарищи. Выехав на дорогу, Меродолия поехала навстречу остальной троице. И через некоторое время они встретились, что очень удивило Марка, Сейсар и Серану. Они остановились на дороге в паре миль от Айварстеда, и Сейс, несмотря на то, что что-то в лице Меродолии изменилось, несказанно была рада видеть ее: — Ну как, все прошло благополучно? — Да, – выдавила из себя Меродолия. — Ну и отлично! Тогда, я думаю, нет смысла нам ехать до форта? Путь-то далек, зачем время тратить. Вряд ли Изран нам чем-то поможет. — Разумно, – кивнула Серана, — вот только можно было изначально назначить место для встречи где-нибудь здесь. — Да знаешь, – Сейс почесала затылок, — кто его знает, как бы все сложилось. А в хорошем случае мы бы и пересеклись на дороге, вот, как сейчас. Так что поехали, будем искать кратчайшие маршруты. Марк, доставай карту… И они развернули лошадей. Поехали, казалось бы, как ни в чем не бывало, но Меродолии не по себе было от пристальных взглядов Сераны, которые она периодически ловила затылком. Уж кто-кто, но Серана из них всех была самой чуткой и проницательной. Она-то первая и почувствовала неладное, какую-то скрытую угрозу, исходящую от молчаливой Мер, но доложить об этом ее лучшей подруге как-то не решалась, потому как не знала, как начать разговор помягче. Впрочем, и сама Сей видела, что Мер излишне угрюма и тиха, но толком никто не придавал этому значения. Не до того было. А вот Меродолии становилось все хуже. То голова раскалывалась, то вновь тошнота к горлу подкатывала. Иногда было желание повернуться, достать из рюкзака книгу, и… ох, нет, она не могла ее теперь отдать. Что-то мешало. Что-то… да как же можно отдать такое сокровище! Она ведь пропадет, если грязные человеческие руки дотронутся до ее хрупких лепестков. Рассыплется, как хрустальный цветок – малейшего дуновения хватит, чтобы убить это чудо! Даэдрическое, но чудо! Книги нужно открывать и читать, чтобы проникнуться ими, привязаться и полюбить, а «Огма Инфиниум» этого не нужно было. «Огма» была твоим молчаливым читателем, это ты был перед ней, как раскрытая книга, она впитывала в себя знание о тебе. О мерах. О любых существах. О любой материи и энергии, что есть в Нирне. Потому знание в ней столь запретно и столь же желанно. И чем больше Меродолия думала о книге, что хранится у нее в походном рюкзаке, тем больше хотелось раскрыть ее, почерпнуть этого знания, узнать, чего ради страдал столько лет Септимий Сегоний, и что же свело его с ума! Не простая же это книга с картинками… — Эй, Мер, – Сейсар пощелкала перед ее глазами. Было далеко за полночь, когда Мер сидела и пустым взглядом смотрела в огонь. Марк громко храпел, Серана, очевидно, делала вид, что спала. Это немного вывело девушку из транса. Ненадолго. Ей снились какие-то полубезумные сны, а наутро в глазах плыло так, будто она уже открыла эту треклятую «Огму». Неожиданная стычка с драконом стала еще одним событием, выведшим ее из состояния этого жуткого, безумного транса. Битва была настолько утомительной, что после нее потребовался долгий привал. Сейсар получила серьезное ранение, драконий коготь рассек руку почти до кости. Крови было так много, что та совсем ослабела. Да еще и целительские способности Меродолии сошли на нет – пришлось обходиться умениями Сераны. Какие бы там заклинания не нашептывал Марк под диктовку Сераны, с лечением у него выходило совсем худо, да и у нее не лучше – она могла подсказать, какую травку вытащить из-под снега, чтобы облегчить боль, но залечить такую серьезную рану не смогла. Залатать все-таки удалось. Благо, рука была левой, так что как-никак махать мечом Сейсар еще могла. А если бы еще Меродолия опомнилась… — Слушай, что с тобой такое? – заговорила она с Мер под покровом ночи, когда, казалось, даже измотанная Серана спит. Меродолии нечего было сказать. Ей не хотелось говорить о том, какую ношу уже третьи сутки она с собой носит. До Вечерней пещеры оставалось рукой подать, и ведь еще там носиться с книгой… Мер разрывало от переизбытка чувств и их внешнего недостатка одновременно. С одной стороны, остатки рассудка твердили, что от этой дряни нужно избавиться. С другой стороны, это же такое чудо! Чудеса – вот чего не хватает в нашей жизни. Они так неуловимы, что их нужно схватить обеими руками, и держать, держать, охранять и греть у сердца… а с третьей стороны, она не могла позволить своей подруге сойти с ума из-за этой дьявольщины так же, как и она. Мер опять задумалась надолго – это начало пугать Сейс. Она никогда не замечала за Меродолией подобеого поведения. — Потом объясню, – холодным голосом, с небольшой паузой между словами отвечала она, — завтра, быть может. Сейсар кивнула и больше ее этой ночью тревожить не стала. А наутро Меродолия понимала, что вот-вот рехнется окончательно. Знала, что не рехнулась еще совсем, потому что осознавала свое состояние и понимала, что надо что-то делать. Очень быстро. На дорогу налетела метель, от которой пришлось скрываться в лесу. Здесь ветер разбивался о стволы деревьев, а кроны их громко шумели, принимая на себя удар. Сыпался с голых ветвей снег. Метель стихла только через час, и тогда они смогли разжечь костер, чтобы отогреться и отобедать. Сейсар и Марк увлеченно разговаривали о чем-то, Серана расхаживала вдали, высматривая, нет ли кого. Мер была на грани от того, чтобы начать качаться из стороны в сторону. Пламя завораживало и успокаивало. Но недостаточно. — Сейс, можно тебя на минутку? Они замолчали, Сейсар пристально посмотрела на Меродолию, поднялась, обошла костер. Мер подхватила рюкзак. Они отошли от костра на метр и Сейсар шепотом заговорила с ней первая: — Наконец созрела? Цвет лица Меродолии принимал оттенок снега. Она не сливалась с ним только благодаря голубым глазам и огненным волосам. Даже веснушки, казалось бы, пропали. Она сунула белую, дрожащую руку в рюкзак. Нащупала очертания знакомого переплета и задрожала. Убедившись, что ни Серана, ни Марк на них не смотрят, вытащила «Огма Инфиниум» и сунула в руки Сейсар. Та дернулась, машинально прижимая книгу к груди; недоуменно похлопала глазами, глядя то на потерянную Меродолию, то на книгу в странной обложке. — Эта обложка что, из… — Открой. Прошу тебя. Открой, я больше не могу. Сейсар, помолчав, взяла книгу в руки, с каким-то отвращением из-за обложки поглядела на нее, приподняла одно ее «крыло»… — Стой, нет, не открывай! – Мер с безумными, выпученными глазами едва ли не завопила, тут же захлопывая книгу и пытаясь вырвать ее из рук Сейсар, — отдай ее! — Да что с тобой такое… — Дай, я брошу ее в огонь. Это ловушка. Я не контролировала себя, Сейс, прошу… Сейсар совершенно теряла связь с реальностью – все происходящее казалось ей абсолютным бредом. Но Мер, кажется, была более, чем серьезна. Вырвав книгу у несопротивляющейся Сейсар, та, будто в лихорадке, подскочила к костру и кинула ее в огонь. Пламя зашипело, жадные языки поднялись вверх, плюясь искрами, яркими сияющими светлячками, и вопль какого-то первобытного страха и отчаяния чуть было не вырвался из груди Меродолии, когда она увидела, что пламя едва ли не само выплевывает книгу. Оно не вредило ей. Еще чуть-чуть, и Мер кинулась бы в костер, голыми руками бы вытащила драгоценную «Огму», прижала к груди и не отдавала бы больше никому… но Сейсар среагировала раньше – вытащила из костра книгу палкой и подняла. — Даже не подгорела… — Что у вас происходит? – Марк не выдержал, подошел к ним. — Вы хотите, чтобы Серана нам всем вставила за то, что вы деретесь за какую-то книжку в паре часов от Вечерней пещеры? Ох, что с этой обложкой… — Ты хочешь сказать, что не видел, что она не горит в огне? — Сейс. Прошу тебя. Просто не открывай ее, – взмолилась Меродолия. — Хорошо-хорошо, только на колени не падай! Но что нам с ней делать, если она даже не горит? Что это вообще такое? Где ты ее взяла? У Септимия? Мер промямлила какую-то бессмыслицу – слов было не разобрать. — Все, довольно. Думаю, тут только Серана сможет разрешить ситуацию… — Нет! – на сказанные невзначай Марком слова Мер ощетинилась, точно кошка, готовая к прыжку. В его глазах замерцал настоящий испуг – никто не понимал, что происходило с Меродолией. Сейсар думала, переводя взгляд с одного на другую. У нее в руках – горячая картошка, которую они друг другу перекидывают. Либо бомба замедленного действия. Эта книга хранила в себе что-то определенно опасное, вот только зачем Меродолия принесла ее с собой, еще и попросила открыть… нет, что-то тут не сходилось. Но размышлять обо всем не было времени – Меродолия с Марком уже сцепились в каком-то бессмысленном споре. Книга не горит. Значит, наверное, и не тонет. В порошок ее не стереть. Стоило бы, конечно, попытаться, но, может, легче все-таки смириться? Сейс чуть опустила ее, вновь лишь слегка приоткрыла, лишь краем глаза увидела очертания незнакомых символов, прежде чем… — Все! С меня довольно! – взвопил Марк, вырывая из рук Сейсар проклятую книгу. — Придурок несчастный, что ты делаешь! Оставь! Ты не знаешь, что ты трогаешь! Он, не слушая больше Меродолию и вообще никого, раскрыл книгу раньше, чем Сейс успела отреагировать. Она бы, может, и успела выдернуть ее обратно, но Марк оказался быстрее. Его взгляд оказался прикован к первой же странице – непонятные круги, символы, печати, сначала он ничего не понимал из написанного, но то самое знание, зашифрованное в этих древних символах, разворачивалось перед ним, как двемерский механизм. Сначала такое же непонятное, но затем все более и более интересное, захватывающее… сколько всего стоит за одним маленьким пауком, охраняющим древние врата! Сотни шестеренок, пружин, гаек, болтов, над этим опытная рука трудилась не один день, прежде чем создать что-то столь поистине великолепное. Так же и с этой книгой – сколько всего было написано на одной этой странице. Всю историю Нирна можно было уместить в этот емкий шифр. Воин здесь увидит то, что ожидает увидеть его воинственная душа – как кузнецы куют лучшие доспехи, как легендарные воины совершают свои подвиги, что и как они используют для достижения лучших результатов. Древнее искусство войны и воеводства записано здесь. Лукавый разбойник узнает, как укрыться под покровом темного плаща Ноктюрнал, как обвести вокруг пальца кого угодно – своих, чужих, да хоть как трон обманом завоевать! Марку открылось другое, пожалуй, самое опасное из стихий. Настоящие бедствие надвигалось на него. То ли это был торнадо, то ли цунами… скорее огненный тайфун. Огненный шторм, пожирающий жизнь. Огненное небо – в последний раз такое видели, когда открывались врата Обливиона. Оно поглощало и крутило, разрывало на куски, набивало новой начинкой хрупкое тело – не мясом и костями. На металлических костях, словно на прутьях тюремной решетки, шипел огонь и искрились молнии. Ток, живой ток бежал по венам. Нет и не будет в мире ничего лучше того чувства, что дает «Огма Инфиниум»! Снежная буря налетела на него, под ногами разверзлась, как огромная, кривая пасть, зияющая огненно-черная бездна – из древних врат маршировали орды даэдрической дряни. И все это – огонь, буря, бездна и марш даэдра смешивались в одну неестественную кляксу на белом холсте. Ее заливало ярким светом, какой видит умирающий перед тем, как уйти из мира навсегда, и новорожденный ребенок, прежде чем раскрыть глаза в первый раз. Книга выпала из рук Марка. Как выпала, так и исчезла, даже не долетев до снега. Руки его дрогнули в последний раз, прежде чем безвольно опуститься. По реальным меркам прошла всего секунда, но этот полет сквозь пространство и время показался Марку бесконечным. В реальной жизни было слишком тихо. Только завывание ветра вдали, потрескивание костра, тяжелое дыхание Сейсар и Меродолии совсем рядом… Он слышал, как упало рядом с ним тело без чувств. А дальше все вновь плыло, смешиваясь в ту самую черную кляксу на белом холсте. Огонь и люди на белом фоне зимнего леса. Серана подскочила мгновенно – вернее, еще издалека заметила, как троица тягает между собой какую-то книженцию, но вот выхватить ее у Марка не успела. Меродолия лежала без сознания. На ее лицо возвращалась краска. Она выглядела так, будто спит, наконец-таки, самым безмятежным сном. Такие сны снятся только детям. Хоть кому-то сейчас было хорошо. — Марк, Марк, ты слышишь меня? – через пару мгновений Серана уже легонько трясла того за плечи, пока Сейсар придерживала голову Меродолии на своих коленях. Марк все еще рассудком летал в той ужасающей кляксе, но тут вдруг, будто опомнившись, отпрянул от Сераны, подняв ладони, чтобы та не смогла подойти к нему слишком близко. — Что ты там видел? Он помолчал, будто язык проглотил. На самом деле, чувство было похожим – тяжело было заставить его ворочаться хоть как-нибудь. — Всё. И ничего. — Еще один загадками заговорил, да в конце-то концов! Что это было? — «Огма Инфиниум», – произнес Марк, хотя и не читал названия проклятой книги ранее. Серана замолчала. Повернулась, серьезно посмотрела то на потерянную Сейсар, то на едва дышащую Меродолию, а потом снова на Марка. В ее взгляде появилось что-то угрожающее, темное и укоризненное. — Сядь. Он послушался ее приказа, сел и пусто глянул в огонь, затем на свои руки. Марка обдало легкой дрожью – теплой и приятной, будто он и не чувствовал холода вообще. Кожа покрылась мелкими пупырышками. Огненный шторм, снежная буря, марширующая орда и яркий свет… всё не было хаотично. Всё было приручено, обуздано внутри него – только сейчас Марк ясно стал понимать это, как и ощущать это чуть ли не сводящее с ума чувство невиданной силы, будто он держал в руках магическую карту, нажатие на которую означало бы уничтожение той или иной деревушки. Но он и не собирался уничтожать. Зачем же уничтожать, когда можно созидать? Никогда он не ощущал в себе столько силы, сколько сейчас. — Я даже не знаю, неслыханно ли нам повезло, или можно уже лить слезы горя, но «Огма Инфиниум» - артефакт Хермеуса Моры, которым он вряд ли стал разбрасываться на таких, с позволения сказать… – Серана задумалась, как помягче обозвать Марка «пешкой», чтобы тот не оскорбился, — на таких, как Марк, в общем. Оно было предназначено для тебя. — Да, Мер сначала говорила мне открыть ее. – тихо пробурчала Сейсар. В голове как-то не укладывалось все произошедшее. Книга с таинственной силой, да еще и даэдрическая? — Но не мог ли даэдрический принц знаний предвидеть такую ошибку? — Мог. И предвидел, скорее всего. — Так почему не предотвратил? — Поживем – увидим. Если не свести его с ума, так… Марк, как ты себя чувствуешь? — Для человека, который за секунду пережил всю жизнь и преисполнился какой-то ужасной силой, знаешь, нормально. Они помолчали, пусто глядя куда-то перед собой. — Он свел с ума Септимия Сегония, и послал книгу мне через Меродолию. Хотел меня свести с ума? — Не думаю. Скорее, сделать своей пешкой. Но если Марку пока что не мерещился ни разу Хермеус, то, видимо, и не за этим тоже. Вряд ли он решил тебе ее просто подарить. Поживем – увидим, опять же… остается надеяться, что Меродолия оправится. Он неплохо потрепал ее и без того шаткий рассудок. Она спала безмятежно, как будто ее вообще не трогало ни минувшее, ни грядущее. Ах, как бы сейчас хотелось Сейсар так же закрыть глаза и так же умиротворенно уснуть, чтобы снежинки так же падали на лицо и ресницы… Сначала пришли те культисты в странных одеждах. Теперь Хермеус едва ли не напрямую пытается связаться с ней. Сейсар подумалось, что эти два факта, вообще-то, могли быть прямо связаны друг с другом. Но ведь культисты хотели убить, а Хермеус – чего-то другого. Вывод все равно напрашивался один – откуда-то идет угроза. Извне, не из Скайрима. Здесь – Алдуин, но где-то еще, с тыла, надвигалась темная туча. Вот только польется из нее отнюдь не дождь… Она глянула на Марка. Никаких признаков безумия он не подавал. Для его состояния взгляд вполне осознанный, скорее просто безучастный. Как хотелось бы его сейчас по-дружески обнять и похлопать по плечу, сказать «да не переживай, все будет хорошо!». Вот только хорошо не будет. И по-прежнему тоже ничего не будет. Порядок перевернулся с ног на голову. Как легко, оказывается, бывает выбить человека из колеи! Он выглядел тем же Марком, но почему-то на него было немного жутко смотреть. Будто почерпнутая сила в нем еще не осела, как пыль. Словно Марк этой силой светился изнутри и был готов извергнуть ее, точно вулкан, на все вокруг А возможно потому, что он дотронулся до даэдрического артефакта и впитал его содержимое в себя… кто знает, что из этого может выйти? Вряд ли что-то хорошее. «Хермеус через книгу дал ему знания. Знания, написанные в книгах Хермеуса, легко могут свести простого смертного с ума. Но он просто пустил дело на самотек, когда оно вышло из-под контроля, и не стал предотвращать ошибку, которую наверняка предвидел. Зачем я ему? И в чем же тогда смысл просто так раздаривать свои драгоценные знания?», - думала Сейс, чуть поджав губы. Почвы для размышлений теперь-то было предостаточно, вот только связать некоторые факты друг с другом потрясенному рассудку давалось с трудом… «…разлучить?»