Проделки судьбы

Из-за чертовой книги все пустилось под откос. Сейсар пыталась переварить, что даэдра что-то нужно от нее. Марк сохранял внешнее спокойствие, но внутри его разрывало от бушующего огня. Усмиренный, неиспользуемый дар дремал в нем почти двадцать пять лет, и катализатором для него стала «Огма Инфиниум». Запретные знания преисполнили его разум, и теперь энергия, нерастраченная за всю жизнь, рвалась наружу. Сейсар смотрела на него по-старому, отношение к нему у нее не поменялось, но в глубине души Марк начал корить самого себя. Столь могущественная сила в неумелых руках была как факел в руках ребенка, и самого себя Марк видел ребенком с огнем. Их было лишь трое. Сейсар настояла на том, чтобы Меродолия отправилась в форт и пришла в себя. В компании сразу же сделалось куда тише обычного, между ними так и чувствовалось напряжение. Два дня спустя, которые казались вечностью, Сейс начала радоваться, что Вечерняя пещера лежала еще примерно в сутках езды, поскольку в пылу битвы будет не до напряжения между спутниками, а уж скорее между спутниками и противниками. Меродолию задело настояние Сейсар, но все(и даже сама Мер) видели, что она немного не в себе после случившегося. « — Тебе следует отправить ее в форт. Сейчас она мало чем нам поможет. — Я в состоянии сражаться! Я могу помочь! – стояла на своем Меродолия, умоляющими, едва ли не слезными глазами упрашивая Сейсар. — Серана права, - вздыхая, отвечала ей подруга, стараясь не глядеть в эти круглые, посиневшие еще больше от слез глаза, — Мер, тебе следует отдохнуть. Возвращайся к Стражам. Она посмотрела обиженно, расстроенно, но дерзкий огонек быстро померк в ее глазах. Вскоре она вскочила на коня, и белый плащ ее через минуту уже сливался вдали с белым горизонтом, будто она сама была частью пейзажа, вечно присутствующей и неотрывной.» Густой сумрак опустился на землю. Настало то самое наиболее страшное время ночью, когда тьма своим бесконечным подолом укрывает землю, закрывая небо. Сквозь толстые ветки деревьев, которые оцепили путников в кольцо своими кривыми руками, едва ли можно было увидеть хоть какой-то проблеск серебряного диска луны, не отбрасывающего своего холодного света на землю, припорошенную снегом. В последнее время немого потеплело, но земля под толщей снега еще не проснулась и не ожила – она оставалась такой же черной и дремлющей под небольшой коркой льда, сберегающей ее жизнь в долгом сне. Когда костер затух окончательно, и Сейсар наблюдала за еле-еле тлеющими углями, ей снова никак не спалось. Плохо со сном в последнее время. А теперь еще и Меродолии нет. Как она, доехала ли? Не дает ли себя в обиду в форте? Конечно, Мер не из тех, кто дал бы себя в обиду, но они сейчас находились на разных концах Скайрима. Их разделяли сотни километров, сердце из-за этого невольно болело. Ее образ и обиженные глаза невольно всплывали в памяти. Как же тяжело принимать решения, с какой-то стороны неправильные, но необходимые для оберегания кого-либо. Сейсар лишь надеялась на понимание со стороны Мер, где бы она сейчас не была. Они оставили коней в Рорикстеде, из-за чего скорость передвижения стала куда ниже. Еще и конюху пришлось отстегнуть последние копейки, а еды и так осталось едва ли на пару дней, хотя Меродолия оставила свой паек. Здесь местность уже была опасной – вечно воюющий против себя самого Предел. Перейдя реку, спутники вновь попали в местность более лесистую, но здесь стояли редкие, тоненькие деревца, будто сами сжавшиеся от холода, мерзнущие на ветру. Они умудрились обойти все потенциально опасные места, даже эту орочью крепость, возвышающуюся на горе и грозно наблюдающую за всеми проходящими спутниками. Вход в пещеру был еле заметен, они даже не сразу смогли найти его. Но вот, к вечеру следующего дня, они наконец заходили внутрь. Кто-то из них сразу же закашлялся от пыльного воздуха, да в пещере вообще едва ли было чем дышать. Пахло сыростью и старостью. Магическим огнем Серане удалось зажечь отсыревший на стене факел, осветивший им дальнейшую дорогу ненадолго. — Наверное, это самая темная пещера из всех нами пройденных, - невесело отметила Сейсар. — Вечерняя же. — Говорите потише, – перебила их Серана, продвигаясь чуть вперед, — мы не знаем, кто или что нас тут ожидает. На самом деле, она была права, потому Марк с Сейсар послушно замолчали, направляясь вперед. Пока что их, на удивление, никто не встречал, но нельзя было так легко взять и сказать, что их здесь никто не поджидает, или что вампиры еще не добрались до этого места. Хрупкие доски заскрипели под ногами – Серана ступила на шаткий мостик, проходящий над бурлящим внизу течением. Она, помедлив, прошагала вперед, а вот Марк, идущий сзади, завис на более долгое время, но все-таки шагнул на страшный веревочный мост. Скрип старых, отсыревших веревок и таких же старых досок не внушал доверия. А потом они уперлись в стену. — Черт, - тихо выругалась Серана. Другого выхода не было. Она создала светящийся шар, летающий над головой, чтобы проверить, так ли это на самом деле. А потом глянула вниз. — Смотрите, течение уходит в проход. — Даэдра меня подери, ты хочешь, чтобы мы прыгнули?! — У тебя есть идеи получше? – она сурово взглянула на Марка. Сейсар молча посмотрела вниз. Не меньше семи метров лететь, а вдруг вода холодная? И насколько там вообще глубоко? Может, они о дно вообще расшибутся? — Ладно, раз это была моя идея… — Нет, стой, – Марк преградил ей дорогу, вытянув перед ней руку. — Мне-то терять нечего. Ты нам еще нужна. Никто не успел его ни подстебнуть в способности разводить драму, ни даже осудить, как он прыгнул вниз. Его захлестнуло течением, и темную фигуру стремительно унесло вглубь пещеры. Он еле успевал всплыть, чтобы глотнуть воздуха, прежде чем его снова утянет под воду. Ногами Марк бился о камни, быстрое течение не раз сбрасывало его с выступа – он не сосчитал бы, сколько раз ударился, и каким образом не сломал себе что-либо. Вода выплюнула его на берег, где он упал, словно безжизненное тело, не в силах некоторое время подняться, прежде чем его легкие не вытолкнули воду – Марк закашлялся, сплевывая то огромное количество воды, которым чуть не захлебнулся. Потрясенный этой каруселью, он перевернулся на спину, переводя дыхание, когда услышал тяжелый звук падения – в таком же положении оказались и Сейсар с Сераной. Руки Сейс были сбиты в кровь – она, видимо, в отличие от Марка, упала куда менее удачно, и течение ее перевернуло. Ссадина на лбу говорила еще и о том, что она успела поцеловать землю-матушку в процессе. Она поднялась, будто не веря, что стоит на ногах. Пока безумное течение несло Сейс, она уже успела подумать о том, что потеряет пару конечностей, но, к счастью, обошлось незначительными ушибами. Вода, на удивление, не была холодной, но одежда промокла насквозь. Дуновение ветра – и все возможные заболевания им обеспечены. — Нам надо как-то высушить одежду, – невозмутимо предложил Марк. — Ага, и ты собрался прям тут ее сушить? Посреди пещеры, где нас неизвестно, что ждет? Серане легко было говорить – в случае чего, она не умрет от переохлаждения, заболеваний легких или простого хрипунца. С Сераной и Марком было несколько посложнее. Все, что они сейчас смогли себе позволить – отогреться у импровизированного костра некоторое время. Серана и Сейсар все боялись, что дым дойдет до кого-то, но чуть морозный воздух побеждал его, а мерзнуть как-то не хотелось. Однако, вскоре им все равно пришлось ступить в воду. — Я чувствую кровь, – отметила Серана, когда они продвинулись чуть дальше. — Похоже, что недавняя. Это заставило Сейсар взволноваться, но никаких звуков впереди никто из них не слышал. Все прояснилось, когда Сейсар под ногами увидела тело. Ее передернуло от изображенного вида этого тела – то, что когда-то было головой, сейчас превратилось в кашу, даже не алую, а скорее черное. Все содержимое черепной коробки было раскинуто по стене – так он умереть мог лишь от очень сильного удара. В нагрудном кармане лежал залитый кровью клочок бумаги – Сейсар вытащила его, пробежалась взглядом по письму, предварительно отойдя от тела – глаза начинали слезиться от запаха. — Тролли. Нас ждут тролли. — То-то я и чувствую смрад. — Вот уж не знаю, что хуже, твои родственнички или тролли, – буркнул Марк, отчего Серана посмотрела на него как-то странно, почти даже злобно. — Сейчас у тебя будет уникальная возможность это проверить, – она еще раз взглянула на труп, — господи, кому вообще в голову придет разбивать здесь лагерь? — Нам? – Сейсар многозначительно посмотрела на Марка, предлагавшего это пятнадцать минут назад. — Так, все, хватит, – он отмахнулся от них обеих, как-то чересчур мрачно нахмурив брови. И вперед он снова двинулся первым. Он спустился вниз, и вдруг по колено очутился в воде. Он сумел выбраться на небольшой кусочек сухой земли, и тогда зоркий глаз Сераны увидел вдали шевеление. Большая сгорбленная тень, черная и широкоплечая, неуклюже передвигалась по дальней части пещеры. Со спины оно было немного похоже на человека, но лишь отчасти – точно тролль. Сейсар, пройдя чуть вперед, рукой подала знак, кому куда встать. К сожалению, луков ни у кого не было, но зато был один с половиной маг. Серана заходила слева, спрятавшись за огромным сталагмитом почти по центру пещеры. В руках ее что-то заалело. В полусумраке и тени нароста можно было увидеть ее горящие глаза и пляшущий меж пальцев огонек. Она выпустила его в одного из троллей, и тот, недолго думая, набросился на второго, будто остервенелый. Их животные вопли разнеслись по пещере, они били друг друга огромными кулаками и старались укусить. Пока тролли отвлеклись друг на друга, Сейс, дав знак оставаться на местах, решила подойти ближе. Они потихоньку обнажала клинок, на нем заиграл блик от света, проникающего в пещеру через дыру на потолке. Целью Сейсар было добить оставшегося тролля, как только их борьба окончится. Но планы ее были сорваны. Тролли вопили и не замечали ничего вокруг, скакали друг вокруг друга и били кулаками по земле. Тогда яркий, сильный разряд цепной молнии пробил их обоих, и твари упали будто бы замертво, но через некоторое время зашевелились. Сейсар была в шести-семи метрах от них, и могла бы выпрыгнуть из укрытия, домчаться до них и пронзить клинком, но, увидев, как зашевелились тролли, помедлила, лишь сжимая крепче рукоять меча. Когда тролли уже зарычали, поднимаясь, она все-таки выскочила, побежала и в прыжке вонзила одного из них клинок. Он, забарахтавшись, испустил предсмертный хрип. Вынув клинок, она краем глаза успела заметить, что второй тролль уже вскочил, и, вероятно, забежал за спину. Это Сейсар поняла по звукам, доносящимся сзади, и, если бы она не успела отскочить, своими ручищами тролль бы пробил ей черепушку, но ударил лишь обмякшее тело павшего сородича. Разъяренный, но раненый тролль заревел, побежал на нее, не обращая внимания на выставленный клинок, но не добежал даже до него - череп тролля пронзило ледяным копьем и пригвоздило к стене размозженные останки его головы. Обернувшись, Сейсар увидела, как такое же копье исчезает у Марка в руке. Изначально она хотела отчитать его, поскольку цепные молнии в план не входили, с другой стороны вышло даже лучше, чем планировалось. Стерев с клинка почти черную кровь, она убрала его в ножны. Серана тоже ничего не сказала, лишь пошла вперед, настроенная лишь взять то, зачем пришла. Марк слегка поник головой, но сдвинулся с места, заметив, что его спутницы уже уходят вглубь пещеры. На этот раз он шел сзади. Они попали в помещение более прохладное – с отверстий в потолке внутрь проникал вечерний свет и вместе с ним же прохлада. Вдалеке они увидели нечто, похожее на пьедестал. На старом символе солнца играли блики, яркие, точно при дневном свете. — Я чувствую какую-то силу, – отметила Серана шепотом, но голос ее эхом разнесся по пещере. — Я тоже, – подтвердил Марк. Сейсар, в отличие от них, ничего не чувствовала, поскольку магом не являлась, но это место определенно вызывало у них всех мурашки по спине. Стоило им сделать еще несколько шагов в сторону пьедестала, как вдруг эхо пронесло по залу еще один голос: — Войдите, вам нечего здесь бояться. И тогда, подойдя ближе, они узрели высокую фигуру, вышедшую из тени. Кожа его будто сама отбрасывала солнечные лучи – из-за ее белоснежности казалось, будто она сама является источником солнца в зале. Броня из белой кости на человеке не сливалась с ним лишь благодаря черным полосам металла, вставленным в броню. Они подошли еще ближе, и тогда на руках человека, сквозь белую кожу, можно было разглядеть просвечивающие синие вены. Волосы, слегка торчащие кверху, были светлее, чем у нордов, альтмеров или других рас – они переливались на свету, блестели, будто тающий снег. Лицо незнакомца было испещрено многочисленными морщинами, бровей не было видно на бледном лице, скулы заостренными, а щеки сильно впалыми и посиневшими – это сильно выдавало его возраст, хоть они еще и не знали, насколько на самом деле стар их новый знакомый. Веки мера были розовыми, а глаза – ярко-голубыми. И везде, по всему телу можно было проследить бесконечно тянущуюся сеть голубых вен, будто кожа эльфа была даже не белой, а прозрачной. Он шагнул им навстречу, и никто из них не сумел даже сдвинуться, пораженный зрелищем. — Я рыцарь-паладин Гелебор. Добро пожаловать в Благую землю Аури-Эля. — Эта пещера – храм Аури-Эля? – первой из них говорить начала Серана. Он сразу же обратил на нее свой взор. — Ауриэль, Аури-Эль, Алкош, Акатош… много разных имен у повелителя снежных эльфов. — Снежный эльф. Ты… фалмер? — Предпочитаю называться снежным эльфом, – он вновь обратился к Сейсар, — к фалмерам путешественники относятся с предубеждением. Несчастных, которых вы называете фалмерами, я зову Преданными. Она еще раз подняла глаза на его высокую, величественную фигуру, с характерным эльфийским профилем и ровной осанкой, на его снисходительный взгляд и умиротворенное выражение лица. Последний представитель народа снежных эльфов, и они видят его воочию. Он хранит в себе память былой цивилизации, несет вечный дозор в храме Аури-Эля, вынужденный, в случае чего, отбиваться от собственных обезображенных собратьев. Как могло такое случиться с такой расой? — И тебе известно, зачем мы здесь? — Конечно. Вам нужен лук Ауриэля. Зачем бы еще вы могли явиться? Я мог бы помочь вам заполучить его, но сперва… мне нужна будет ваша помощь. — Кто бы сомневался, – тихо высказался Марк, находящийся сзади остальных. — Само собой, вы можете просто повернуться и уйти отсюда с пустыми руками. — Какого рода помощь? Геребор помедлил, но паузу выдержал недолгую: — Я прошу тебя убить викария Виртура. Моего брата. На этот раз помедлила троица, никто из них некоторое время не решался сказать что-либо, находясь в ступоре. Геребор ожидал увидеть смятения на их лицах, но тишину нарушать не стал, давая им переварить предложение. — Брата убить? Зачем? — Родства между нами больше нет. Я не понимаю, чем он стал, и он уже не тот брат, которого я когда-то знал. Преданные что-то сделали с ним, я только не понимаю, почему Аури-Эль это допустил. Они напали на храм без предупреждения и стали убивать всех без разбора. — И вы не оборонялись? — Благая земля всегда была местом мирного поклонения. У меня под началом был небольшой отряд паладинов, но куда нам было тягаться с ордами Преданных, – его чуть хриплый, рычащий голос надломился, став тише и печальнее, — они перебили всех и штурмовали Внутреннее святилище. Вот тогда-то, кажется, они что-то сделали с Виртуром. — И ты не уверен, жив ли он? — Жив, – Гелебор качнул головой, — я его видел. Но что-то не так. По виду не похоже, что ему больно, или что он томится в заточении. Он просто… стоит и смотрит, как будто ждет чего-то. — А ты сам не пытался проникнуть во Внутреннее святилище? – Марк встрял в диалог. — Оставить дорожные святилища без охраны – значит нарушить мой священный долг как рыцаря-паладина Аури-Эля. К тому же нападение на Преданных, засевших во Внутреннем святилище, окончилось бы только моей смертью. — Дорожные святилища? Гелебор вновь утвердительно качнул головой: — Позвольте показать вам. Чуть подальше из воды выглядывал купол с символом солнца на вершине. Гелебор подошел к нему, протянул руку, и ладонь его засияла ярким, благим светом. Таким же светом отозвался символ солнца, а земля содрогнулась, с потолка пещеры осыпалась пыль, и купол вытянулся вверх. Небольшое святилище вынырнуло из-под земли, голубоватый камень которого был изрезан царапинами – «морщинами» времени. Но святилище не выглядело старым или потрепанным – настолько бережно оно оберегалось. — Магия снежных эльфов… невероятно, – тихо поразилась Серана, подходя ближе. Она дотронулась до холодного бело-голубого камня, и в глазах ее читался восторг. — Это называется дорожное святилище. Их использовали для медитаций и для перемещений, когда Благая земля была местом просветления. В этих святилищах прелаты учили посвященных мантрам Аури-Эля. Они завороженно посмотрели на святилище. Оно – одно из последних свидетельств культуры снежных эльфов, и наблюдать его таким, в первозданном виде, было удивительно и завораживающе. Будто это место относит назад во времени, когда не было предательства, не было порабощения снежных эльфов, битвы при Моэсринге… — А что означает эта чаша в центре? — После чтения мантр, – отвечал он Серане, — посвященный погружал церемониальный кувшин в чашу в центре дорожного святилища и переходил к следующему святилищу. — Выходит, этим посвященным приходилось таскать тяжеленные кувшины с водой? Великолепно, – Серана сразу прикинула, что было бы, если бы на посвященного напали в процессе просветления – всякое ведь бывает. — И долго они их так таскали? — Когда просветление посвященного завершалось, он приносил кувшин во внутреннее святилище храма. После того, как он выливал содержимое кувшина в священную чашу, он мог войти, чтобы побеседовать с самим викарием. — И это только для того, чтобы потом все вылить? Как по мне, совершенно бессмысленно. — Серана, это же был обряд, – упрекнула ее Сейсар. — Это символично. Нечего было и ждать, что ты поймешь. — Ладно, займемся этим, – Серана даже не оскорбилась. Более того, ей было все равно на древние обряды и традиции снежных эльфов, главным приоритетом для нее являлся лишь желанный лук. — И мы должны проделать всю эту ерунду, чтобы попасть в храм, убить твоего брата и заполучить лук Ауриэля? — Я знаю, как все это звучит, – рыцарь-паладин прикрыл на мгновение глаза. Он стиснул челюсть, и от напряжения выпирающие на челюсти желваки зашевелились, — если бы был другой путь, я бы сам давно это сделал. Единственный способ добраться до моего брата - пройти по следам посвященных, переходя от одного дорожного святилища к другому, как это делали они. Первое находится в конце Вечернего перехода, это пещера, которая символизирует отсутствие просветления. — И сколько их всего? – спросила Сейсар. — Всего их пять, и они довольно далеко друг от друга, все на Благой земле. Сейсар в голове прикинула, насколько большим может быть расстояние. Кажется, с Меродолией они не увидятся дольше, чем планировалось. — Наверное, это очень большие пещеры? – в ее глазах на мгновение проскользнуло огорчение – не хотелось бы несколько дней скитаться впотьмах, да еще и без еды. — Пещеры? О, нет. Благая земля – как ты очень скоро обнаружишь – это не просто несколько пещер. Но прежде чем я отправлю вас в путь, вам понадобится кувшин посвященного. Гелебор зашел за огромный сталагмит, скрывающий его оборудованное убежище в тени от посторонних глаз. Отсюда его не разглядишь, но в убежище горело несколько ярких, теплых огоньков – от их вида на душе становилось теплее. Он вынес ритуальный, резной кувшин, красивый, но, как выяснилось далее, очень тяжелый. Сейсар обхватила его обеими руками, когда Гелебор бережно сдул с него пыль. — В каждом из святилищ ты найдешь призрачных прелатов. Они позволят тебе зачерпнуть воды из чаши святилища, как если бы тебе уже удалось достичь просветления. И возможно, это наша последняя беседа. Если есть вопросы, то советую задать их. В противном случае все, что я могу вам предложить, - моя надежда на ваше успешное возвращение. — Неловко просить, но можем мы погреться у твоего костра некоторое время перед отправлением? — Пожалуйста, – Гелебор вежливо указал на кострище. Остальные спутники предпочли сразу проследовать туда, Сейсар же задержалась. Все эти древние эльфийские обряды, посвящения будоражили в ней любопытство – она чувствовала себя в центре чего-то еще более великого и святого, чем простая добыча лука Ауриэля. Гелебор взглянул на нее, когда они остались наедине. — Позволь порасспрашивать тебя – кто же такие эти призрачные прелаты? – она села на один из огромных булыжников. — Духи жрецов снежных эльфов, которые охраняли дорожные святилища и были убиты Преданными. Благодаря милости Аури-Эля они возродились в виде призраков, чтобы продолжать исполнять свой долг. Вечная жизнь всегда казалась Сейсар чем-то странным. С одной стороны, большинство людей живет в гонке, пытаясь успеть все и сразу, но срок их жизни ограничен, потому он ищут всяческие способы ее продлить. С другой стороны, не мучение ли это, обрекать себя на потерю чувства времени? Наблюдать, как гибнут один за другим твои друзья, родные, сменяются поколения, меняется цивилизация, и только ты один застыл во времени, неизменный? Спрашивать это у Сераны было бесполезно - она буквально полжизни проспала. Разве не захочется тебе в один момент просто покончить с этой чередой бесконечно тянущихся дней, за которыми ты уже не поспеваешь? Тело-то твое не стареет, но вот душа… Конечно, для прелатов это было благословение, ведь в своем священном долге они видели всю свою жизнь. — Боюсь, эти призраки и сейчас верят, что Благая земля является центром поклонения, – с досадой сказал Гелебор, будто по глазам прочитавший ее мысли, — они не ответят вам, если не поверят, что вы посвященные и направляетесь ко Внутреннему святялищу. — А поподробнее о Благой земле? — А это главная святыня нашей религии. По крайней мере так было раньше. Большинство снежных эльфов поклонялось Аури-Элю. Храм и все здания были построены в начале Первой эры. Благая земля была призвана предоставить убежище тем, кто хотел достичь просветления. — Большинство? То есть, не все? — В нашей империи были храмы и других богов: Тринимака, Сирабейна, Джефре и Финастера. Но эти храмы бледнели в сравнении со славой нашей Благой земли и ее дорожных святилищ, представляющих ступени, по которым посвященные двигаются к полному просветлению. К сожалению, магия, с помощью которой создавались все эти чудеса, была утрачена задолго до моего прибытия сюда. Гелебор с гордостью рассказывал о религии снежных эльфов, о святилищах, но с тоской вспоминал о бывшей ее славе. Сейчас все, что осталось от их культуры – Благая земля, которую охраняют призрачные прелаты и Гелебор. Он рассказал о своем народе – некогда богатом и процветающем народе, населявшим большую часть Скайрима. Но норды, заявлявшие свои права на земли, на которых по праву жили снежные эльфы, ввязались в войну с ними. Эльфы, оказавшиеся на грани гибели, обратились к своим союзникам – подземным гномам, двемерам. Они согласились помочь снежным эльфам, но ужасной ценой – двемеры пожелали ослепить всю их расу. Кто-то предлагал заключать другие союзы, некоторые были категорически против соглашения, но союз был заключен. Вероятно, их ослепили с помощью яда, но даже сам Гелебор толком не знает, как они стали такими извращенными созданиями. Вот он, печальный конец прекрасной расы. Прежний свой вид сохранили только эльфы с Благой земли, поскольку вести сюда доходили долго. Эта часть народа не успела вмешаться в договор, а даже если бы вмешалась, вряд ли что-то изменилось – их было не больше сотни, и их местонахождение было тайной и для гномов, и для нордов. Они были обречены смотреть на упадок собственного народа, который затем и уничтожил их. Гелебор и Виртур – единственные уцелевшие снежные эльфы, а последний обречен на смерть. Сейсар не могла не смотреть на него с благоговением и уважением, поскольку ноша, которую несет Гелебор, ужасна – священный долг, вечная скорбь по своему народу и обезумевший брат. Он явно был очень стар, возможно, уже даже прожил свои годы, но меры любили продлевать свой срок с помощью магического вмешательства. Хотя кто знает – возможно, никакой магии тут и нет… Сейсар, утолив свое любопытство, вскоре пошла к разведенному костру. Геребор дал им немного своих припасов – в основном это был хлеб, но лучше так, чем никак. Во всяком случае, хлеб отлично утоляет голод. Они не знали, насколько долго застрянут на Благой земле. Жаль, что отсюда даже весточку в форт никак не послать. — Слушай, тогда, с троллями, – обратилась к Марку Сейсар, держа в руках кружку согревающего отвара из каких-то корешков – вполне вкусный, — ты хоть понимал, как делаешь эти заклинания? — Я как будто знал их всегда, – помолчав, отвечал Марк. Его стеклянный взгляд был направлен куда-то в костер. Яркие огненные блики отражались в белках. — Но я чувствую, что могу больше. — Тебе не нужно стараться делать больше, тебе нужно обуздать свое деструктивное желание, – объясняла ему Серана, — если ты быстро израсходуешь всю нерастраченную ману, это может пагубно повлиять на тебя. Я не знаю, как, но я боюсь даже представить, Марк. Хрупкий сосуд в виде тела держит слишком много всего. Поэтому будь осторожен. Серана, как единственный маг в их компании, старалась, как могла, поддерживая Марка, сдерживая его от внутреннего желания разрушения. Стоит сказать, держался он неплохо. Сейсар видела, как друг ее детства менялся на глазах. Меняло его запретное знание, полученное из «Огмы», и манна, бьющая через край. Сейс до сих пор задавалась вопросом об истинных мотивах Хермеуса – хотел ли он свести с ума саму ее? Вряд ли, но чего тогда добавился даэдрический принц, и почему не предотвратил заполучение книги другим человеком? Они посидели у костра и подкрепились. Серане пришлось уйти далеко вглубь пещеры, чтобы не смущать присутствующих своим питанием – она носила в своей сумке несколько склянок с кровью и зелий на их основе. Через полчаса они прошли через портал, распрощавшись с Гелебором. Его белая фигура расплылась в фиолетовом портале, все цвета смешались, звуки превратились в какофонию, но уже через секунду троица ступила в Вечернюю пещеру. В пещере было темно, но странные растения, произрастающие из кривых стручков, освещали ее тусклым лиловым цветом, прячась при чужом приближении. Они имели всего по четыре больших листа, то и дело закрывались, потом снова открывались. — Что ж, это было не так плохо, как я ожидала. Мне даже будто тепло стало на мгновение, – Серана, поделившаяся впечатлениями, шагнула вперед. И стоило ей сделать несколько шагов, как из гнезда вырвалось нечто огромное. Оно жужжало так мерзко, что звуки, издаваемые этой тварью, были похожи на скрип. Детеныш коруса-охотника, истекая зеленоватой слизью, кинулся в атаку на нарушителей покоя. От одного только жужжания и хлопанья четырех крыльев этой твари у Сейсар все нутро сжалось в маленький комок. Наслепую она взмахнула плечом, разрубив ему одно из крыльев. Тварь заорала сильнее, раскрыла волосатые лапки с когтем на конце у каждого, готовясь вцепиться в жертву смертоносным захватом, но пламя Сераны, озарившее пещеру, испепелило насекомое дотла. Оно визжало и корчилось в пламени, его надутое брюшко лопнуло, а конечности почернели, превратившись в уголек. — Бля-я, – Сейсар отвела взгляд, чтобы не видеть этого зрелища, но вот от писков и визгов тяжело было скрыться. — Отличное начало. И чем дальше они шли, тем темнее становилась пещера. Растения прятались при их приближении, мерзкие насекомые то и дело выпрыгивали то оттуда, то отсюда, дремавшие, ожидавшие своей добычи. Не так представлялась Благая земля, священное место снежных эльфов, по которой когда-то проходили десятки посвященных, с этим же кувшином в руке. Хоть света становилось все меньше, а потолки опускались ниже, пещера, напротив, лишь просыпалась от многолетнего сна. Об этом путники узнают позже, когда натолкнутся на огромный лагерь тварей, что когда-то звались снежными эльфами…