крэк || сборник

      Кастиэль всегда умел достать что-то «запрещённое». Сначала, до его полной эмансипации, алкоголь и сигареты, потом — наркотики (которые, должно сказать, ни Кастиэлю, ни Лисандру не зашли большей своей частью, особенно синтетические). Вообще он много чего умел. Например, молчать о своих источниках. Хранить секреты, которые порой выбалтывал ему Лисандр. Быть откровенным лишь с избранными. Оставаться «трезвым», имея в крови почти процент алкоголя. Находить проверенную компанию для вечерних посиделок.       Вечерние посиделки. Да, именно так они это называли. «Эй, посидим сегодня у меня? — Да не вопрос».       И не то чтобы это случалось слишком часто. С последнего раза вот прошло два или три месяца. Лисандр был уверен, что Кастиэль в промежутках пьёт и с другими, хотя и не слишком значимыми для него персонами. Но гашиш — вот это только с лучшим другом.       Если бы не длина волос и не татуировки на загорелом теле, он бы решил, что Кастиэль, от отчаяния или смеха ради, притащил к себе Натаниэля. Староста курит план. Кто бы мог подумать!       Кастиэль рассказывал, где встретил этого парня: то ли в тату-салоне, когда делал пирсинг, то ли в магазине, когда покупал бумагу, то ли в школе, — но Лисандр уже и забыл, сжимая пальцами свёрток, как забыл, где опять оставил свои чёртовы вещи. Да и какая разница: этот парень сам и принёс им травку. Марихуана не гашиш, конечно, но дурь тоже приличная. А дарёному коню в зубы не смотрят.       — Так у вас в Австралии выращивают коноплю? — поинтересовался Лисандр, разглядывая потолок и уже думая о том, что обнаружит утром в блокноте. Ах да, его же нет.       — В Южной Америке больше, но да, выращивают, — тут же отозвался Дакота. «Дакота». Так экзотично, словно родители заранее решили его судьбу — быть дерзким, выделяться и цеплять девочек на раз-два.       — И утром ты вкалываешь на плантациях, а вечером гоняешь на доске, — заключил Кастиэль. Место жительства, увлечение сёрфингом и любовь к дяде — это те три распространённые темы, о которых они слушали в течение полутора часов, изредка вставляя бессмысленные комментарии. Блондин был человеком болтливым, конечно, но говорил красочно и не впустую. То есть совсем не как с девушками, которых, Лисандр был уверен, тот поимел в количестве, не сравнимом с блохами его деревенского кролика.       Дакота заливисто расхохотался. Лисандр не был уверен, что это действие наркотика: очень могло быть, что дело в самом парне.       — Работай я на плантациях, был бы весь чёрный, как ваша одноклассница. Она ничего так, кстати.       — Тебе не светит.       Наконец воцарилось полнейшее молчание, в котором при сильном желании можно было различить шум проезжающих по главной улице в паре кварталах автомобилей. Все дышали и даже затягивались ровно и настолько тихо, что Лисандру казалось, что у него галлюцинации или он просто потерял слух.       — А хотите анекдот?       Лисандр беспричинно прыснул, сжимая зубами третий по счёту истлевший косяк. Рассудок у всех троих был чист, но хотелось говорить без умолку и смеяться не прекращая.       — Давай. Этот уже готов, — указал на него Кастиэль.       — Заходят две блондинки в бар...       — Я знаю, так один порнофильм начинался.       — Ты смотришь порно?       Кастиэль подтрунивал над ним, но сейчас всё было слишком прекрасно, не «чтобы быть правдой», но чтобы обижаться или кидать укоризненный взор.       — Каждый мужчина посещает сайты «для взрослых», — поразительно серьёзно изрёк Дакота.       — При использовании некоторой логики любой, кто достиг пубертатного периода, считается взрослым, — продолжил развивать мысль Кастиэль, но не в то русло. Обычно угрюмый и едкий, он теперь, смахивая влажные волосы с лица, улыбался и говорил развязно, отчасти даже добро. Благодаря дури и алкоголю он всегда был душой компании, но только не в школе.       — Всем плевать, но на самом деле работает только обратное утверждение.       Лисандр терял суть разговора. Что там с блондинками?       Ещё через сорок минут, укуренные в хлам, они смотрели ролики на сайте «для взрослых» и онанировали.       — Нормальные люди заранее готовят салфетки, — изрёк Дакота, оглядывая парней, который, видимо, начал приходить в себя.       Кастиэль церемониться не стал и как был, так развалился на кровати, натянув одеяло. Лисандр же одной рукой приводил себя в порядок, рассчитывая на то, что в случае открытого игнорирования этот белобрысый увалень заткнётся. Он часто замечал за собой, что за весельем и бодростью, предлагаемыми травой, из-за угла подходили раздражение и враждебность. Хотя у Кастиэля в это же время наступали сонливость и безразличие. Лисандр сколько времени курил, столько и не мог решить: лучше однажды проснуться в окровавленной одежде в чистоте своей спальни или среди стада незнакомых бомжей на свалке.       — А ты богат на семя, не так ли?        От слов Дакоты его передёрнуло. Самому ли не противно подобное произносить; нет, вообще интересоваться таким?       Лисандр всё же немного тормозил и злился, Кастиэль засыпал, а в колонках не стихали женские вздохи, задорно призывающие ко второму кругу.       Когда Дакота сжимал его член, массируя ладонью вкруг ствола, Лисандр чувствовал себя заводной игрушкой. Нужно было отдать должное пальцам блондина — Лис в жизни так нежно и мягко не касался своей головки, не задевал так чувственно уздечку. Он несколько раз пробовал ласкать яйца, но ему не зашло, а тут даже они готовы были взорваться, если Дакота их вдруг не коснётся.       О себе этот австралиец (как же он был, блять, хорош) тоже не забывал, грубо сжимая себя и не размазывая, а втирая в член стекающие капли предэякулята. Он щурился и мычал только от этого, и Лисандра всё это веселило; может, их гость был из любителей получать по шарам? А учился всему на женщинах или мужчинах? Совмещать два разных темпа в разных руках — это приятное дополнение хорошей координации, вытренированной на доске и волнах?       ха, если бы       Кончая, Лисандр имел привычку прикрывать рот рукой, и не важно, голосил он или нет, — так по-женски. И он умел в откровенный момент бросить взгляд сверху вниз и закатить глаза, — так, чтобы его хотели ещё больше; оказалось, действует это и на мужчин. Дакота в упор смотрел на парня, что не снял до сих пор ни единого элемента своего хитровычурного гардероба, смотрел, как тот кончает, и вслед кончал лишь от такого зрелища.       Дакота резким движением придвинулся к нему, соединяя их члены вместе. Всё-таки трава и оргазм вконец снесли ему башню, и он готов был всухую изливаться, лишь бы этот странный парень, которого он знал несколько часов, задыхался и изнемогал от его рук, а желательно — ещё и просил бы продолжения. Лисандр не сопротивлялся, когда тот взял его руку в свою и задал темп общему движению, чтобы они были вдвоём, стали равными творцами эмоций, звёзд в глазах и головокружения. Соприкасаясь гениталиями, они всё ближе склонялись друг к другу, Лисандр уже не мог держать ровно спину, как подобает, и отдавал себя нейронным связям, струнами тянущимся через всё тело. Парни даже соприкоснулись лбами и встретились взглядами; Лисандр глянул незаинтересованно, туманно, а Дакота — жадно и страстно, он даже сделал рывок к губам парня напротив, по-особому задевая его член своим. Лисандр тут же отвернулся — без поцелуев — и охнул куда-то в сторону. Сдавленный стон заставил Дакоту ещё более настойчиво схватить того за подбородок и заставить смотреть на себя. Они дышали друг другу в рот, но не целовались, от них несло травой, дымом и каким-то алкоголем, и они смотрели друг другу в глаза, пока их ладони сжимали головки, грубо, как нравилось Дакоте и как теперь понравилось Лисандру.       Блондин мягко сунул два пальца в приоткрытый рот Лисандра, играя с языком и набирая слюны. Он сам слизал с ладони их смешавшуюся сперму, и Лисандра вдруг затошнило от этого зрелища. Желание ещё одного раунда улетучилось, когда Дакота опустил отнюдь не сексуально обслюнявленные пальцы к его промежности и снова потянулся за поцелуем. Лисандр уверенно оттолкнул его ногой и взял салфетки в знак того, что развлечения на этот вечер окончены. Лисандр был не достаточно трезв, чтобы оскорбиться и вмазать посильнее, но вполне был в состоянии, чтобы не потерять контроль над ситуацией и привести себя в порядок. Хотя он не был уверен, что и на трезвую голову смог бы его остервенело ударить. За таким обычно — к Касу.       Первым делом с утра Кастиэль пинками поднял обоих пацанов, разлёгшихся на полу. Он не дурак, к тому же и спит не так уж хорошо. Лисандр это по глазам увидел. В них же он увидел беспокойство, и это мгновение было лучшим за прошедшие сутки, лучше тех оргазмов, что длились недолго, но по ощущениям — всю ночь. Ведь их дружба выше всего этого дерьма.       Голова у Дакоты кружилась, но утром он не помнил того, что так усердно старался запечатлеть в памяти и на что ещё несколько недель у него могло бы железно стоять, только голые факты — они подрочили. И в глазах Кастиэля он видел угрозу — проболтаться нельзя.